скачать книгу бесплатно
– Она задавала слишком много вопросов. Слушай, братец, я женюсь, когда женишься ты, договорились?
– Я уже был женат.
– Да, но ты одинок уже почти тринадцать лет. У вашего отца есть личная жизнь? Бывают за завтраком какие-нибудь странные дамы?
– Видимо, он выводит их, прежде чем мы с Алекс успеваем проснуться.
Вышла Александра. И сразу направилась к Ули.
– Солнышко, ты становишься слишком большой, чтобы сидеть у меня на коленях. Тебе уже шестнадцать.
– А я попробую, – сказала она и уселась ему на колени. Ули начал пыхтеть и хрипеть, делая вид, что она вот-вот раздавит его.
– Ну ладно, Александра, хватит, – осадил ее отец. – Сядь туда, пожалуйста, – он указал на свободный стул.
– Мы как раз обсуждали любовную жизнь твоего отца или ее отсутствие. А как насчет тебя, Алекс? Такую красивую девушку наверняка преследуют сотни поклонников?
Кристофер и его отец подались вперед.
– Их слишком много. Я никак не могу выбрать.
– Так и знал. Ты очень похожа на мать – светлые кудри, голубые глаза. Главное, не повторяй ее ошибок в плане выбора мужчины.
Отец Кристофера слегка надул губы и почесал затылок, изображая раздражение.
– Обед уже готов? – спросил он.
Они зашли внутрь, где был накрыт стол. Александра принесла ростбиф и картошку. Кристофер давно не вспоминал Ребекку, но, услышав ее имя, погрузился в себя и молчал весь ужин, слушая разговоры остальных. Ули обсуждал с Александрой планы, как поступить в университет, когда Стефан прервал разговор.
– Кристофер, пожалуйста, убери со стола.
Кристофер собрал тарелки, отложив оставшуюся еду, прежде чем убрать их в раковину. Вышел в сад, нашел в кармане пачку сигарет и вытащил одну.
– Ты там что, куришь? – спросил отец.
– Да.
– Раз уж ты не желаешь отказываться от этой гадкой привычки, будь добр уходить в дальнюю часть сада. Чтобы нам хотя бы не приходилось нюхать этот мерзкий дым.
Кристофер побрел по траве, ничего не ответив. Наступала ночь, сереющий свет казался зернистым и плотным, словно его можно было пощупать пальцами. Кристофер подошел к домику на дереве, потянулся к нему и провел рукой по деревянной поверхности. Краска, которой они с Ребеккой красили домик изнутри, потрескалась и начала отлетать, но ярко-красный цвет, на котором она так настаивала, все равно сохранился. Кристофер зажег сигарету и наблюдал, как серый дым вздымается вверх и растворяется в вечернем воздухе. Интересно, как она сейчас выглядит? Он подумал об их поцелуе, но потом прогнал эти мысли. Они были детьми. А теперь он уже не ребенок.
– Ты знаешь, что правительство Германии доказало связь между курением и раком легких? Сам герр Гитлер выступал против губительной привычки, – послышался голос Ули у него за спиной.
– Правда?
– Да, правительство развернуло масштабную кампанию, чтобы убедить людей отказаться от курения. Говорят, оно вызывает проблемы с сердцем и может препятствовать беременности у женщин.
– Ну, когда я начну пытаться забеременеть, я брошу.
Ули улыбнулся и провел рукой по оконной раме домика.
– Непросто было его построить.
– Помню, как увидел его впервые. Как испачкал пальцы в свежей краске и как тяжело было дождаться, пока она высохнет. Я умирал от нетерпения. С тех пор нечасто доводилось испытать подобное.
– Рад слышать, но, может, тебе стоит побольше гулять и поменьше работать?
Оба рассмеялись. Кристофер бросил сигарету и отправился за дядей обратно в дом.
На кухонном столе выстроились бутылки пива, и отец Кристофера открыл давно приготовленный бренди. Кристофер впервые в жизни видел, чтобы его сестра выпила больше пары бокалов, и белое вино оказало на нее неизбежный эффект. Когда она начала убеждать отца, что ему нужно снова жениться, и заставлять его пойти и с кем-нибудь познакомиться, он вмешался.
– Ценю твою заботу, но, думаю, тебе пора спать.
– Хорошо. – Она встала. – Папочка, ты отнесешь меня, как в детстве? – попросила она, протянув руки.
– Боюсь, ты стала для этого великовата, а я староват. – Он почесал голову. – А еще, кажется, вино ударило тебе в голову.
– Да ладно, папа, ты вполне справишься. Я уверена.
– Стефан, ты слышал, что говорит девочка. Отнеси ее наверх, – поддержал Ули.
– Ну хорошо, пошли. – Он взял ее на руки. Алекс помахала всем на прощанье, и отец вынес ее из комнаты, направляясь в сторону лестницы.
Через пять минут Стефан вернулся на кухню, вытирая со лба воображаемый пот.
– Когда я уложил ее в кровать, она попросила почитать ей сказку, но у всего есть предел.
Он сел, и Ули снова принялся за любимую тему.
– Вам здесь хорошо живется. Очень красивый остров, прекрасное место. Но здесь вы всегда будете чужаками, разве нет? Всегда будете семьей немцев, живущих на английском острове.
– Этот остров не является частью Англии.
– Да ладно, Стефан, ты понимаешь, о чем я.
– Когда мы только переехали, возникали некоторые проблемы, но теперь они давно позади, – сказал отец Кристофера, выглядывая наружу, в темноту ночи. – Некоторых людей не сразу удалось убедить, что война закончилась.
– Я помню, – сказал Ули и поднял свой стакан с бренди. Несколько секунд покрутил коричневую жидкость, потом сделал глоток. – Ты никогда не жалеешь, что сюда переехал?
– Нет, если учесть, что происходило в Германии, когда мы уехали, и особенно – что случилось с тех пор.
– Но сейчас Германия изменилась. Стала совсем другой.
Кристофер раздумывал, стоит ли вмешаться в разговор.
– Изменилась? Лучше стало или хуже? – спросил Стефан.
– О, лучше, гораздо лучше, – ответил Ули. – Ты что, газет не читаешь?
– Читаю, братишка. Каждый день читаю.
– Тогда ты должен знать, что происходит в нашей стране. Последние несколько лет, с тех пор как к власти пришел Гитлер, стали лучшими за многие годы.
– Я знаю, что герр Гитлер запретил все политические партии, кроме его собственной партии нацистов.
– Да, но, Стефан, что хорошего принесла нам эта демократия? Годы перед тем, как к власти пришли герр Гитлер и национал-социалисты, были худшими за всю историю Германии. Царил настоящий хаос. Ты уехал вовремя, но так повезло не всем. Брат, я рад, что тебя там не было. Рад, что там не было детей, но сейчас Германия стала бы для них прекрасным местом.
– Джерси для них – прекрасное место.
– Да, оно было прекрасным, когда они были маленькими, но посмотри на своего сына: он больше не мальчик. А это остров, маленький остров. В Германии гораздо больше возможностей.
– Я никогда не пойду против воли детей. Это будет их решение, не мое.
– Хорошо, – сказал Ули и повернулся к Кристоферу: – Как тебе идея переехать в Германию?
– Это твоя жизнь, Кристофер. Я не могу говорить тебе, что делать. Ты стал мужчиной.
Разум Кристофера бурлил от мыслей. Отец и дядя ждали его ответа. Но было очень сложно решить, что сказать. Прекрасная, увлекательная возможность, но уехать с Джерси?
– Несомненно, это был бы прекрасный опыт. Конечно, я люблю Джерси, но пожить в Мюнхене или в Берлине? Было бы здорово. Где бы я мог работать?
– Уверен, я смогу устроить тебя в банк. Я проработал там почти семь лет, – пообещал Ули.
– Мне было бы очень интересно побывать в Германии. Раньше я никогда не задумывался о том, чтобы уехать с Джерси.
– А ты знаешь, что у других людей, таких как Ребекка Кассин, подобных возможностей в Германии не будет? – вмешался его отец.
– Что? О чем ты? – не понял Кристофер.
Ули сделал большой глоток пива.
– Она не немка.
– Подумай об этом, Кристофер. Дело не в том, что она не немка. Проблема в том, что она еврейка.
– Я не знал, – удивился Ули. – В любом случае, какая разница? Он ее не видел и ничего от нее не слышал уже много лет.
Отец Кристофера наклонился к брату.
– Я читаю газеты, Ули. Читаю их каждый день и знаю, что евреев полностью лишили прав, совершенно исключили из общества. Такова новая Германия, Кристофер, страна возможностей для большинства, – повернулся он к сыну. – Недавно ввели новые законы, и евреев лишили прав быть гражданами Германии или вступать в брак с неевреями, или вести бизнес, или иметь собственность. Так что решай, но подумай как следует.
– Я не знал, что Ребекка еврейка. Хотя для меня это не важно, – подчеркнул Ули.
– Но в Германии это было бы важно для нее, и должно быть важно для тебя, Кристофер.
– Может, тебе как раз стоит поехать в Германию. Только так ты наконец сможешь перестать думать о Ребекке, – со смехом предположил Ули.
Кристофер хотел поспорить, сказать, что уже не думает о Ребекке – ведь она уехала три года назад, но они видели его насквозь, как пиво в стоящем на столе бокале. Нежеланные воспоминания о Ребекке заполнили его мысли.
– Я давно не видел Ребекку, – наконец выдавил он.
– Но если бы ты хотел быть с ней, то в Германии это было бы невозможно. Возможно, у нас на Джерси нет таких возможностей, как в Германии, но все-таки кое в чем у нас есть преимущество.
– Я тоже не согласен с политикой нацистов в отношении евреев, – сказал Ули. – Но что я могу сделать? Правительство говорит, мы проиграли из-за них войну, что они враги Германии и заодно с большевиками.
– А ты что думаешь, Ули?
– Я думаю, что помню миссис Розенбаум, которая жила на нашей улице, как она улыбалась нам и угощала конфетами, когда мы были детьми. Теперь постоянно говорят о евреях. Раньше я вообще о них не задумывался. Мне не приходило в голову их выделять.
Стефан встал, налил себе еще бокал пива и снова сел.
– Я читал, что говорит Гитлер о великой войне. Разговоры о «ноябрьских преступниках»[2 - Ноябрьские преступники – так нацисты называли представителей партии социал-демократов, заключивших перемирие 11 ноября 1918 года. Нацисты считали социал-демократов и евреев виновниками поражения Германии в Первой мировой войне.] и сионистском заговоре – Ули, по-моему, это просто смешно. Мы нанесли удар в спину самим себе. Не было никакого еврейского заговора. Лучшие люди, с кем я плечом к плечу воевал в той богом забытой войне, были евреями, преданными гражданами Германии. Эрнст Геппнер, Ганс Бухсбаум, Франц Бахнер. Все они были евреями и моими друзьями, и все погибли.
– Нацисты далеко не идеальны, но жить в Германии стало гораздо лучше. Легко тебе сидеть тут на Джерси и осуждать нас в Германии. Когда было плохо, тебя там не было. Ты уехал.
– Да, Ули, легко быть здесь, сидеть и осуждать Германию и нацистов, и именно поэтому я не вернусь и не буду уговаривать Кристофера и Александру вернуться в Германию, даже хотя они там родились.
В комнате воцарилось молчание. Кристофер хотел что-нибудь сказать, чтобы продолжить беседу, но не мог придумать что. Он поднял бокал ко рту и сделал еще один большой глоток пива. Стефан тяжело вздохнул и посмотрел на часы.
– Думаю, тебе пора спать, Кристофер, – сказал он. Кристофер ожидал отсрочки, но ее не произошло. Его не отправляли спать уже несколько лет, но когда он снова посмотрел на отца, то все понял и встал из-за стола. Ули тоже поднялся и обнял его так крепко, будто хотел раздавить.
– Спокойной вам ночи, – пожелал Кристофер, уходя. – Постарайтесь не убить друг друга.
Оба мужчины улыбнулись. Кристофер вышел в коридор и начал подниматься по лестнице – каждая ступенька казалась маленькой победой. Его голова была словно плот на волнах бушующего моря, и когда он добрался до верха, то почувствовал тошноту, которой не испытывал прежде. Открыв дверь ванной, он плюхнулся на сиденье унитаза, не снимая штанов, и обхватил голову руками. Веки отяжелели, его охватил сон.
Проснувшись, Кристофер посмотрел на часы. Прошло больше двух часов, и ноги онемели от неудобной позы. Где-то в голове маячил образ Ребекки. Кристофер включил холодную воду и умылся. Внизу, на кухне, все еще слышались голоса, и ему захотелось вернуться. Полотенце оказалось холодным и жестким, он быстро вытер руки и подмышки, направляясь к двери. Кристофер прислушался к дому, как всегда делал в это время ночи. Слышался лишь тихий шепот ветра снаружи и приглушенное бормотание голосов под досками пола, на первом этаже. Нужно спуститься вниз, просто сказать спокойной ночи, пусть даже и второй раз.
Сквозь ступени просачивался свет, и он спускался по лестнице, медля с каждым шагом. Потом сел на последнюю ступеньку и прислушался к разговору, не желая прерывать отца и дядю. Он слушал. Беседа шла о матери Ули и Стефана, которая умерла шесть лет назад, об их отце, который умер еще до рождения Кристофера, и о матери Кристофера.
– Все умерли, – подытожил Ули.
Кристофер выглянул из-за балясины в конце лестницы. Дверь была открыта достаточно широко, чтобы увидеть спину Ули, сидящего на стуле напротив отца, но при этом остаться незамеченным.
– Я не помню, как познакомился с Ханной. Я был совсем ребенком, – сказал Ули, но не дождался ответа. – Она всегда так хорошо ко мне относилась и нравилась даже отцу. Даже отцу. – Ули умолк, взял стоявший перед ним бокал и сделал глоток красновато-коричневой жидкости.
– Она была единственной, о ком у меня никогда не возникало сомнений. Люди говорят, нужно двигаться дальше. Но я не вижу повода.
Кристофер напрягся всем телом.
– Возможно, пора ее отпустить. Брат, прошло уже тринадцать лет. Ты не старик. Впереди еще целая жизнь.
– Возможно. Но что, если я не хочу жить без нее?
На полминуты воцарилось молчание, потом Стефан заговорил снова:
– В любом случае я никогда не встречал никого, подобного ей. И привести женщину домой, к детям… Конечно, они уже не дети, но я просто не мог этого сделать. Знаешь, когда я познакомился с Ханной, то был ненамного старше, чем Кристофер, когда мы сюда переехали. Ее дедушка был немцем. Ну, ты знаешь.
– Да.