Громов: Хозяин теней – 4

– Не он первый, не он последний.

– Да, но не ради идеи, а в поисках выгоды…

– Можно подумать, ты у нас только за идею работаешь. Что ты слышала о Бискуповых?

– Ничего.

– Совсем?

– А что? По-твоему, если я родом из царства Польского, то должна слышать о каждом, кто, возможно, где-то там отметился? Фамилия – да, звучит… с границы? Возможно. Дворяне? Тоже возможно. Ты не хуже меня знаешь, сколько там шляхты. Куда ни плюнь, в благородного попадёшь. Так что, может, и правда из одарённых. Или нет… сам проверяй.

Она выпустила дым изо рта и затянулась.

– Хватит, – Светлов ударил по руке, выбивая мундштук. – Хватит травить себя этой дрянью!

– Или что? – Эльжбета совершенно не испугалась.

– Ничего. У нас и без того проблем хватает…

– Так решай.

– А ты?

– А я своё дело делаю… и не будь букой. Всё ведь неплохо получается…

– Неплохо?

– Ты нашёл одарённого… двоих в теории, – она подняла два пальца и ими пошевелила. – Или троих… если и вправду кровная родня, то и у девки дар будет. А может, не у неё одной.

Тьма скатилась с подоконника.

– Толку-то…

– Нам, может, и не будет, а он, сам знаешь, одарённых любит…

Светлов застыл.

– Дерьмо.

– Ой, можно подумать, остальное розами пахнет. Как ты там вещал? Сложные времена требуют неоднозначных решений… или передумал? А может… может, ты решил его обмануть? Взять то, что он даёт, а взамен ничего?

– Хватит! – рявкнул Светлов и разом успокоился. – Ты права. Будем решать по ходу дела… встречусь. Переговорю.

– Вот… – она наклонилась и подняла мундштук, вытащила сигарету, которую бросила на пол. – А что до фабрики, то проблема решилась наилучшим образом… всего-то сотня рублей. И всё сделают в лучшем виде.

– Когда?

– Да завтра же. Чего тянуть…

– Завтра? Завтра…

– Ты ж сам хотел, чтобы побыстрее.

– Да, но…

– И он тоже. Или ты за этих переживаешь? Так намекни тогда, чтоб больными сказались…

Светлов задумался.

– Нет. Ни к чему.

– И правильно. Видишь? А ты тут раздумался весь. Всё просто. Надо лишь делать то, что тебе говорят…

Она поднялась и потянулась, изгибаясь весьма однозначным образом. Вот только на Светлова эти извивы не подействовали.

И даже когда Эльжбета положила ладони на его плечи, он вывернулся:

– Поищи кого другого.

– А ты брезгуешь?

– У тебя голова не соображает…

– Поверь, голова для этого дела не нужна. А я устала! Я, между прочим, тоже ожидала другого! Ты мне что обещал… – голос её взлетел до визга.

А дамочка-то реально накурилась, если её так штормит. Морфинистка, что ли? Или чем посерьёзней балуется?

– Заткнись…

В Светлова полетела ваза, а следом – массивная пепельница, которая бахнула в стену. Честно говоря, малость самую с головой не разминулась. И Светлов это явно понял. Оплеуха опрокинула Эльжбету на пол. А когда та попыталась подняться, ещё и вторую отвесил, хорошую такую.

– Что тут у вас? – дверь открылась и в комнату вошёл сонный тип.

– Митенька, он меня бьёт, – прохныкала Эльжбета, держась рукой за щёку. – Он меня…

– Опять накурилась. Или нализалась?

– Кто ж её разберет, – Митенька не впечатлился, и притворяться обиженной Эльжбете надоело.

– Твари. Все вы твари… ничего, придёт мой срок…

Она оттолкнула Митеньку и вывалилась в дверь.

– Придёт…

– Совсем баба сдурела, – Митенька опять зевнул. – Ну что? Есть чего?

– Вроде как да, – Светлов поднял стул. – Пригляди за этой дурой.

– Может… – Митенька повернулся. – Успокоить её? Слегка? А то сама уже не соображает, чего говорит и кому…

– Успокоим, – Светлов потёр руку. – Пока просто присмотри, чтоб из дому не выходила. Погоди…

Он открыл ящик стола и вытащил склянку.

– Начнёт дурить, дашь ей.

– Новая дрянь?

– Лекарство. Хорошее. Иностранное. Для особых случаев… «Героин» называется[18]. Успокоит.

Даже вот как-то и не найдёшься, что сказать.

– Там давно уже используют. Глядишь, вовсе с этой дряни слезет. Покажешь, и она сама всё сделает. Шприцы тут же. Поможешь жгут затянуть.

И передал железную коробку.

– А ты куда? – коробку Митенька принимал с осторожностью.

– Вниз. Посылку проверить надо. Да и так-то…

– С листовками чего?

– Чего обычно. Раздай там, кто готов взять… этому, блаженному, он как раз задания хотел. Вот пусть и берет.

– А девка?

– Не трогай. И нашим передай, что если кто сунется, лично всё лишнее оторву.

– Да ладно…

– Складно. Не тронь. Серьёзно. На неё у нашего… партнёра виды. Ты же не хочешь ему дорогу перейти?

– Руки убрал, придурок! – женский истеричный голос заполнил паузу. – Кому сказала?!

– Иди, пока она совсем не разошлась. И это… одно деление, ясно? Дверь прикрой.

Оставшись один, Светлый прошёлся по комнате, снова выдвинул ящик стола, в который и Тьма заглянула любопытства ради. Вытащил ещё склянку, как две капли воды похожую на ту, первую, покрутил и вернул на место.

А Тьма вот успела пробраться и растеклась, обнимая чудо-лекарство и собирая с него крупицы силы. Вернее высасывая… вот это уже интересно. Это сам героин такой изначально? Или его формулу дополнили местные умельцы? Опиум ведь тоже разным бывает.

Да и зелья с той стороны.

На сей счёт меня уже просветили.

– Чтоб вас всех, – Светлов ящик закрыл, запер, а ключ убрал в нагрудный карман. Потом вытащил из другого портсигар и закурил. Так и сидел, глядя, как дым поднимается к потолку. И только докурив, поднялся, тяжко, явно нехотя, как человек, до последнего откладывавший неприятное ему дело.

Он вышел в коридор.

Прислушался.

Потом двинулся к лестнице.

Пустой холл. Тьма крадётся за ним, скрываясь в тенях. А вот ещё одна лестница. И здесь уже Тьма останавливается с тихим ворчанием. Её глазами я вижу жгуты силы, что расползаются по стенам. От них выстреливают тончайшие нити, которые повисают в воздухе. И человек, спускаясь, не замечая того, касается этих нитей. Они вспыхивают и гаснут.

Сигнализация?

Похоже на то.

– Пройдёшь? – спрашиваю я Тень. И та задумывается. А потом осторожно так касается ближайшей нити. И та отзывается нервной дрожью. От этой дрожи вспухает пузырь на стене и выстреливают новые нити, подвижные и какие-то толстые. Их покрывает пух силы, и отчего-то мне кажется, что этот пух, он не просто так.

– Назад, – командую я.

И Тень отступает.

А Светлов оборачивается.

– Митька? – из голоса его исчезает уверенность, а вот на лице явная тревога. – Ты? Или что тут?

Голос его тревожит и без того потревоженные нити, и уже толстые устремляются к человеку.

– Что за… твою ж… – он выдыхает, а потом протягивает руку. – На, жри, паскуда… всем вам лишь бы кровушки попить.

Значит, система распознавания работает по крови?

Интересно.

Надо будет у Мишки спросить. Или у Татьяны. Они наверняка что-то да будут знать. Но это потом. А пока я дёргаю тень обратно. Тьма откатывается с огромной радостью. Её почему-то тоже не хочется спускаться в подвал.

Нет, мы про него не забудем, но…

В другой раз.

А пока она вторым кругом пробегается по дому, заглядывая в каждую комнату. И я почти не удивляюсь, обнаружив в пыльной гостиной Эльжбету. Она лежала на ковре, широко раскинув руки, впялившись пустым взглядом в потолок и не замечая человека, который пыхтел над ней.

Извращенец хренов.

Платье вон задрал, видны стали бледные ляжки в тёмных чулочках. Да и так-то…

– Я тебя заберу отсюда, – слышался шёпот. – Вот увидишь. Заберу и уедем. К границе. А хочешь, вовсе во Вроцлав? Там домик купим. Хороший домик… и будем жить-поживать.

Добра наживать.

Ага. Хорошая сказка.

– …образованный человек не позволит обращаться с собой, как со скотом! – выходить из соединения с тенями тяжко. А этот нежный голосок в череп входит, что та дрель. – Поэтому правительство и противится введению всеобщего образования!

Светлана.

Светочка.

Ведь о ней Светлов говорил, прямо запрещая трогать. Не то, чтобы я собирался, но интересно стало. Я прищурился, пытаясь разглядеть хотя бы искорку силы, но нет.

Ничего.

Одарённой Светлана не была. Тогда откуда такой интерес? Или у неё родители серьёзные, вот и опасается? Хотя нет, если б опасался, не держал бы дома. Другое что-то, пока не понятное.

И оговорочка ведь, что не Светлову она нужна, а его напарнику, который… тот, кого мы ищем? Можно ли рассчитывать на такое везение? Или это как раз нельзя везением считать? Мы ведь не готовы ко встрече, но и избежать её не выйдет.

– Савка, ты ужин проспал, – Метелька чует моё возвращение.

– Ужин проспать нельзя, – голос чутка сипловатый. – Потому что когда проснулся, тогда и ужин.

Симеон смеется.

Студент?

– Ты студент? – спрашиваю, подвигая к себе тарелку. Тушеная картошка успела остыть, но хуже от этого не стала.

– Я? Бывший, – смех обрывается. – А что?

– Да так. Мы тут гуляли и один вылез. Спрашивал, что, мол, мы тоже студенты? А какие из нас студенты?

– Вот об этом я и говорю! – всполошилась Светлана. – Симеона отчислили!

– За что?

– За вольнодумство. Поспорил с одним дураком.

– А тот оказался преподавателем? – хмыкаю и жую. – Чего? Обычно так и случается…

И Симеон, вздохнув, кивает.

– Вообще-то ему изначально пришлось непросто! – а вот Светлана злится и от злости румянец на щеках вспыхивает. Так-то она вполне даже симпатичная. Миловидная. А если причесать и переодеть, то вовсе красавицею будет. Нет, не в ту сторону думаю. Это у меня тело растёт. И потребности с ним. И… вправду, к шлюхам сходить? Метелька ещё когда подбивал, заверяя, что знает одно хорошее место, где девки чистые и даже почти первого классу.

Блин.

Опять не то.

И организм, главное, на мысли эти реагирует. Или виной не Светланка с её задором, а то, что я недавно видел? Хрень, короче.

– Это несправедливо, ограничивать доступ к образованию по национальности или по вере!

– Несправедливо, – соглашаюсь. А что, когда я сытый, то и соглашаться легко.

– А выгонять студентов лишь за то, что они собираются вместе?

– Чаи пить?

– И чаи!

– И ничего такого не замышляют…

– Ну, там такое вот… как бы. Просто получилось так, – Симеон снова вздыхает и устремляет на меня печальный взгляд. – Я тогда мало чего соображал… я так-то из крестьян. Но у батьки хозяйство большое, крепкое. И нас он учил. Учителке приплачивал, чтоб приходила на дом. В школе я даже лучшим был. У нас в селе второклассная[19] имелась. Даже стипендию платили. Отец гордился. Мне и рекомендательные листы выправили. Директор самолично возил в Новониколаевск, хлопотал, чтоб в гимназию приняли.

– Приняли?

Симеон кивнул.

– Учился. Хорошо учился. Доктором вот стать хотел. Меня и от платы избавили[20], за разумение. А на университет отец уж подсобрал.[21]

– А он поддался на козни провокаторов… – Светлана вздёрнула подбородок.

– Кружок там появился. Один. Ну… такой, – Симеон явно не был в восторге от избыточного внимания. – Сперва вроде как по медицине. Статьи обсуждали. Переводили. За границей ведь множество открытий совершается, а империя отгородилась. И наука наша давно пребывает в стазисе.

Жую. Слушаю.

Киваю, надеясь, что получается сочувственно.

– Потом начали стихи читать. Разные… истории. И газету принесли. «Земля и воля». Обсуждали… как-то мне предложили в другой кружок пойти. Который, ну… не для всех.

Для избранных. А какому человеку в здравом уме и при нормальном самолюбии не хочется считать себя избранным?

– Там тоже читали. Обсуждали. И потом в университет носили ещё… распространять. Писать предложили тоже. Но у меня не очень получались сочинения, и я отказался.

– А те, кто согласился, на каторгу пошли! – заявила Светлана с возмущением.

– Нам… так… ну… предложили пойти… выступить… с протестом. В университете. Жёстко заявить свою позицию. Высказаться. Против, – он смутился и даже сейчас вспотел.

Вот какой из парня революционер?

– И ты пошёл?

– Мы должны были все… мы встали. И лица измазали краской. Красной. Как… ну…

– Кровью?

– Да, – выдохнул он с облегчением. – Нечипоренко, профессор наш, уговаривал разойтись. А я ему заявил, что я за народ. И остальные тоже. Мы призывали других присоединиться. Заявить. Вот… что это кровь народа. Вот.

– И закончилось тем, что полицию вызвали?

– Да… там… однокурсник наш, который этот кружок создал, он… призывал… сопротивляться. Камнями бросать. Палки… и револьвер тоже принёс. Давал.

– И как?

– Лопатин взял. А я… ну я не очень умею стрелять.

Он неловко пожал плечами. Он вовсе был каким-то растерянным и несуразным.

– И вас повязали?

– В каком смысле? – он удивлённо хлопает ресницами.

– Жандармы, – повторяю. – Арестовали?

– Д-да… Лопатин выстрелил ещё. Правда, ни в кого не попал, но всех, кто участвовал, задержали, да.

Ещё бы. Красная краска – отличный вариант отделить излишне идейных от всех прочих студентов.

– И что потом?

– Д-допрашивали. Ещё отчислили. Сразу. Вот… грозили, что посадят, но потом отпустили. Меня. И других вот… а Лопатина на каторгу сослали. И ещё трёх. Как будто бы он покушение на государя планировал. Но мы не планировали! Мы… так… просто.

И этак.

Ну-ну.

– Уверена, что здесь не обошлось без провокаторов! – воскликнула Светлана. – Их буквально подтолкнули к преступлению!

Не без того. Но если человек берет револьвер с готовностью в кого-то шмальнуть, то это и о человеке многое говорит.

– Всем известно, сколь бесчестные методы использует Охранка![22]

Снова киваем, уже с Метелькой.

– Симеону повезло. В застенках он встретился с товарищем Светлым, и тот помог ему обрести свободу. А заодно взял под опеку.

Повезло так повезло.

Прям чудо почти.

Так бы вернулся восвояси, к папеньке. Тот бы на радостях вожжами прошёлся по мягкому месту, потому как в народе революционеров-то не больно жалуют, да и надежды загубленные с деньгами потраченными требовали бы выхода. Но потом, глядишь, отошёл бы и приставил бы отпрыска к делу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Notes

1

В 1854 году Вольная русская типография Герцена напечатал прокламацию Владимира Энгельсона «Видение старца Кондратия», в котором через религиозные «откровения» пыталась настроить народ против государя и власти, подвигнув широкие массы к революции.

2

Большинство рабочих часов не имели, поэтому на многих фабриках существовала особая система звуковых сигналов. Для этого использовались паровые гудки, аналогичные паровозным, но значительно большего размера, которые устанавливались на крышах заводских котельных. Например, на Донецком металлургическом заводе (ДМЗ) в начале 1900-х годов гудок подавался в 5 и 6 часов утра и вечером – в 17 и 18 часов. Рабочая смена продолжалась 12 часов, завод работал в две смены. Продолжительность длинного гудка была около 5 минут.

3

Вполне себе рабочие реалии. Часто для экономии кровать и снимали одну на двоих. Спали посменно. Личные вещи держали при себе. Отдельная кровать стоила вдвое дороже. Случалось, что рабочие спали прямо на фабриках, порой на станках или в цеху. В Британии вовсе существовал «двухпенсовый подвес» – по сути веревка, протянутая в комнате. Всего за два пенса можно было сесть и поспать, повиснув на этой веревке. За один пенс предоставлялось просто сидячее место на лавке.

4

Рабочие могли питаться отдельно, а могли ради экономии сбрасываться артелью, на общий котёл.

5

Уборная, представлявшая деревянный домик с дырой в полу. Кстати, имелись далеко не на всех фабриках.

6

Вполне реальные данные.

7

Довольно распространённая практика. Подростки до 14–15 лет выполняли 80–90 % взрослой нормы труда, при этом если взрослому работнику платили 15 рублей в месяц, то подросткам – 7–8.

8

Штрафы были неотъемлемой частью рабочего быта. Если на одних производствах штрафовали по делу – за прогулы, появление пьяным, кражи, дебоши, призывы к стачкам и т. д., то на других штраф могли выписать по любому поводу. В том числе за непосещение церкви. А ещё за сбор грибов, сквернословие, недостаточную почтительность и т. д. Часто штрафы съедали 30–40 % зарплаты.

9

Детей на фабриках было много, порой до половины от всех рабочих. Брали от 6 лет и старше. На некоторых предприятиях лет с 11 дети трудились наравне со взрослыми. И продолжительность труда, и условия его долгое время никак не регламентировались. Закон, ограничивающий эксплуатацию детского труда, был принят лишь в 1882 году. Он устанавливал запрет на работу детей до 12 лет, для подростков 12–15 лет время труда ограничивалось 8 часами в день (не более 4 часов без перерыва), запрещалась ночная работа с 9 вечера до 5 часов утра. Владельцы предприятий должны были предоставлять детям, не имевшим хотя бы одного класса образования, возможность посещать школы не менее 3 часов в день. Этот закон вызвал протест у многих промышленников, поэтому он вступил в силу лишь через год, да и то с оговорками. А в 1890 пересмотрен и «смягчен» – малолетним вернули девятичасовой рабочий день, в некоторых видах производства было разрешено «по необходимости» ставить подростков и на ночные смены.

10

Справедливости ради стоит сказать, что далеко не все промышленники держали рабочих в чёрном теле. При многих фабриках возводились общежития барачного типа, действительно нанимали кухарок для готовки, ладили баню и т. д. Порой даже школы открывали. Последние не столько из-за радения за народ, сколько из жесточайшего кадрового голода и нехватки младшего управляющего персонала.

11

Цитата из письма Ленина в Боевой комитет при Санкт-Петербургском комитете от 16 октября 1905 года. Сокращённый вариант. Полный цитировать не рискну.

12

Изменённая цитата проекта указа, составленного Боровкиным по распоряжению Николая I после восстания декабристов. Относилась к распоряжению расследователь деятельность декабристов.

13

Правда. По данным 1914 года школьным образованием было охвачено лишь 30 % детей от 8 до 11 лет (в городах – 46,6 %, в сельской местности – 28,3 %). Из взрослых грамотностью могло похвастаться лишь около 40 % населения России, в некоторых регионах и того меньше. В 1907 году появился законопроект «О введении всеобщего начального обучения». Он предполагал, что в течение десяти лет государство увеличит траты на образование и откроет сеть школ, которые будут расположены не дальше трёх вёрст (3,2 километра) от места жительства потенциальных учеников. Проект даже рассматривали в Госдуме, но законом он так и не стал.

14

И снова есть толика правды. Проблема остро обозначилась после того, как суд присяжных оправдал Веру Засулич, стрелявшую в петербуржского градоначальника Трепова. Оправдательный приговор встретили в обществе с восторгом. И пусть полиция опротестовала приговор и приказ о задержании Засулич был выдан на следующий день, но, освобождённая в зале суда, она скрылась. Следствием происшествия стала служебная записка о необходимости упорядочения уголовных дел. Теперь дела, где совершалось покушение или убийство должностного лица, рассматривались Военным судом.

15

Вполне реальное брачное объявление.

16

Реальная заметка, 1904 г.

17

Отчет III отделения Собственной Его Величества канцелярии и Корпуса жандармов за 1869 год. Интересно, что по результатам расследования студенческих беспорядков, повлёкших за собой временное закрытие Академии, и продолжившихся в Технологическом институте, были выявлены 3 зачинщиков из числа студентов. Их исключили и выслали домой, определив под надзор полиции. А охранка начала расследование, в свою очередь вышедшее на подпольную типографию, где печатались воззвания, а за ней – и революционную организацию Нечаева со связями за границей. И вот тут уже ряд участников был арестован, а более 700 человек помещены под гласный или негласный надзор.

18

В нашу жизнь героин вошёл в качестве лекарства от кашля, выпущенного и ныне здравствующей компанией Байер. Получил широкое распространение в том числе, как не вызывающая привыкания замена морфию. Ну и как лекарство от кашля, в том числе и для детей. Опасность, исходящую от него, поняли не сразу, и до 1924 г. он вполне свободно продавался в аптеках. После этой даты был запрещён в Америке, но в мире продавался. В некоторых аптеках Германии – вплоть до 70-х.

19

Школы для крестьян делились на 2 вида – одноклассные, где дети учились 2 года, и второклассные, в которых обучение шло 4 года. Имелись и сокращённые варианты – грамоты – где срок обучения занимал несколько месяцев. Интересно, что в конце 19 в лучшим ученикам начинают платить стипендию – 5 руб. Это по сути месячный заработок ребенка на заводе или фабрике. По окончанию второклассной школы ребенок имел возможность продолжить обучение в гимназии, семинарии, а затем в училищах. И да, к 1914 г. количество школ по территории всей Российской Империи умножается в разы по сравнению с концом 19 в. Принимается план, по которому к 1924 г образование должно стать всеобщим.

20

Образование в гимназиях было платным, стоило около 50 рублей в год, что для большинства населения было неподъемно. Хотя некоторых особо талантливых учеников могли принимать на казённый кошт, также порой местные купцы или дворяне выделяли деньги на оплату обучения способных детей. Но помимо самой платы требовалось покупать одежду, платить за съём жилья, питание и т. д. В общем, образование выше начальной школы – это уже для избранных.

21

Опять же, далеко не все крестьяне были нищими. Хватало и тех, кто имел крепкое хозяйство. Даже до отмены крепостного права были те, кто держал лавки, магазины, открывал собственное дело. Были и те, кто из крестьян становились известными купцами, дельцами и выходили в миллионеры.

22

На самом деле методы местами были действительно сомнительные. Одним из самых известных революционных деятелей, который работал и на полицию, был Евно Азеф, руководитель партии эсеров, получавший по 1000 рублей в месяц от государства. Время от времени он организовывал акции, о которых предупреждал полицию. Та задерживала бомбистов и рапортовала об успехах. Одновременно Азеф организовывал и успешные акции, благодаря чему сохранял свои позиции в группе. Также весьма интересна личность А.Е. Серебряковой, которая 25 лет проработала на охранку, числясь «другом революции». Однако хватало личностей и более мелких, которые работали по одной схеме: организация «своего» революционного кружка, где собирались молодые люди, читались запрещённые листовки и велись антиправительственные разговоры. Затем провокатор подталкивал организацию к более активным действиям, во время которых участников и задерживала полиция. Жандармерия рапортовала об уничтоженной ячейке, получала премии и чины, провокатор – деньги, а «революционеры» шли под суд. Нельзя сказать, чтобы такое было повсеместно, но случаи имелись. Вообще перед началом Первой мировой войны при охранке насчитывалось около одной тысячи филеров и примерно 70,5 тысячи информаторов.