Умри

– Доминируя над людьми?

– Безусловно. Партнёр либо Верхний, либо Нижний. Третьего не дано. Каждый получает своё индивидуальное удовольствие. Я люблю подчинять. В этом я вся. Только так я чувствую себя живой.

– А меня бы вы смогли подчинить? – попытался сыронизировать Феникс.

Верхняя и не собиралась переводить разговор в шуточную форму. Этого напыщенного павлина стоило поставить на место.

– Мне это и не требуется. Подсознательно вы уже подчинились мне. Только боитесь признаться в этом.

– Неужели?

– Угу. – Тонкие линии губ девушки сотворили подобие улыбки. – Сколько раз вы уже трахнули меня в своих мыслях? В каких позах? Наверняка поставили меня на четвереньки засаживая во всю глубину. – Голос выпрямился в стальную струну. Верхняя перевоплощалась молниеносно. Прибывая в подобном состоянии, она каждый раз удивлялась, насколько может далеко зайти. И это «далеко» иногда пугало её. – Однако я вижу вас насквозь. Окажись мы наедине, моя чаша весов всё равно перевесила бы. Лежать на полу, ожидая дальнейших указаний – лучшее о чём вы могли бы мечтать.

Феникс прочистил горло, судорожно забегав глазами по остальным девушкам.

– Кто следующий?

– Меня зовут Клеопатра, – отозвалась девушка в коктейльном платье.

– Очень приятно. – Феникс сосредоточенно потряс головой. Направленный интерес к новой собеседнице выбросил ему спасательный круг. – Почему именно Клеопатра?

– Ответ очевиден: я лучшая.

Пацанка закашлялась. До чего же самовлюблённая выскочка. Сидит вся из себя важная, ставит собственную персону выше остальных. Знакомая манера поведения. Так себя обычно преподносят недотраханые суки. Пацанка обещала внутренним демонам не вестись на провокации. Вдох-выдох. Тебя это не касается.

– А ваша маска, как я понимаю, это Анубис, бог погребальных ритуалов. Кого же вы хороните?

– Соперниц, – Клеопатра улыбалась. Маска шакала тяготила её голову. Длинные уши резали воздух, а из глазных прорезей едва виднелся задорный блеск глаз. И всё же голос выдавал её эмоции с потрохами. Продолжая улыбаться, она добавила. – Всю свою осознанную жизнь я иду по головам соперниц. Но знаете, это всего на всего спортивный интерес. Подавляющая половина мужчин меня не вдохновляет совсем.

– Что вы имеете в виду?

– В этом я, пожалуй, соглашусь с Верхней. Вся планета вращается вокруг мужского члена. Вы ещё и умудрились свою озабоченность примкнуть к искусству. Устраивая красивые фотосессии для глупых куриц в нижнем белье, вы убедили их, что это искусство. На деле же это всего на всего продажа женского тела. Я подмечу, – она прочертила указательным пальцем чёрту в воздухе. – Не себя как личность, а только своё тело. Какой к чёрту талант. Толстосумы оценивают их по жопам и сиськам как кусок мяса на рынке. Вот и всё искусство.

– Возможно такие конторы и правда существуют. Но согласитесь, всех мужиков под одну гребёнку нельзя ставить. Среди нас есть и те, кто бросает все свои силы, чтобы сделать счастливой свою женщину.

– Я Вас умоляю. Вы хоть слышите, что несёте? Да вы используете нас как секс-рабынь: запихиваете нам силикон в сиськи, заставляете брить лобки. Чтобы чувствовать себя комфортнее на своём сраном Олимпе, – Клеопатра перешла на тон выше. – вы заставляете нас брать в рот. А что вы? А вы брезгуете вдохнуть сладкий аромат наших промежностей. Да будет вам известно: этот запах является сильнейшим феноменом, от которого вы млеете как псы перед текущей сукой. Вы недостойны и нашего мизинца. Вся правда в том, что если бы не эта маленькая зудящая штучка, – она указывает себе между ног – то с вами я и не общалась бы вовсе. Даже пидарасы и те нежные в обращении друг к другу. Так о каком уважении к женщинам можно говорить? Я закончила. Больше не пророню ни слова.

Клеопатра подчеркнула свои серьёзные намерения скрещёнными на груди руками. Вылившиеся негодования из пасти Анубиса принялись пожирать кислород. Предложения просачивались сквозь уши присутствующих. В некоторых умах задерживались, цепляясь острыми когтями и зарывая зерно в удобренную почву головного мозга. Согласие, отрицание, насмешки, закручивали вихри в мыслях девушек. Даже Феникс немного растерялся, так и не понимая как возродить свой профессиональный лик.

– Всё не так! – воскликнула Верхняя. Её голос ворвался в густую тишину звонким колокольчиком. Василиса вздрогнула. Клеопатра заинтересованно повернулась к ней. Остальные сидели замороженными статуями. – В тебе говорит голос обиженной девочки. Возможно разбитое сердце или безответная любовь. Вот ты и поносишь всех мужиков на чём свет стоит. Но ты неправильно трактовала мои слова. Да я доминант! Но это не означает, что я ненавижу своих Нижних. Я дарю им такое же удовольствие, что получаю сама. Вместе мы выполняем командную работу.

– Может хватит уже заливать как ты трахаешься, – вмешалась Пацанка. Подробно изучив взглядом Верхнюю она зыркнула на Клеопатру и добавили уже ей. – А ты прекращай заливать как тебя никто не трахает. У нас тут что, секс-кружок? Гарсон, – щёлкнув пальцами, она обратилась к Фениксу. – Тащи огромные чёрные дилдо, будем проходить практическое занятие по профессиональному отсосу.

– Отлично что и Вы подключились к разговору. Как Вас…

– Ви, – перебила Пацанка. – Ви, значит Вендетта. Маска Гая Фокса. Никому не мщу. Это фарфоровое дерьмо первое что попалось мне на глаза. Ни подтекста, ни шифра в имени, ни хреновой изюминки, ни единой загадки. За исключением того, хожу ли я по большому по утрам или берегу до вечера. Уж эту информацию я могу оставить при себе?

– Определённо, – сдавленно произнёс Феникс. Нужно попросить доплаты у начальства. Поработал блин с девочками с легкими расстройствами. Да они само воплощение ада. Хренов дьявол и тот пушистый котенок, забавно бегающий за собственным хвостом по сравнению с ними. Осталось пробежаться по оставшимся трём, а уж после заняться дыхательной гимнастикой. – Кто следующий?

Девушка со скомканной пустой пачкой сигарет начала заметно нервничать. Никотиновое голодание давало о себе знать. Покусывая губы, она озиралась по сторонам выискивая хоть что-то мало-мальски интересное, чтобы как-то себя отвлечь. Ещё и эта чёртова маска от которой по всей голове разливался нескончаемый зуд. Всё о чём она могла думать – крепкая сигарета. Покурив она, возможно, успокоит свою ненависть к присутствующим. Раньше она не задумывалась, что из-за нехватки никотина будет желать смерти человеку. Да она просто мечтает, чтобы все они сдохли. По одному щелчку, все и сразу. Каждая по отдельности должна харкать кровью, сплёвывая свои внутренности. Уж тогда вся спесь слетит с их милых мордашек.

Облизнув пересохшие губы, она потрясла головой скидывая образы как наваждение. Реальные и буквально осязаемые они готовились возродиться из мыслей в твёрдую форму.

– А можно мне выбрать имя Мэрилин Монро? – сухо провозгласила она.

– Разумеется, вы можете выбрать любое имя.

– В жопу Монро. Да и какой из меня секс-символ. – Она включилась в свою игру и заметила для себя, что всё не так уж и паршиво. Выкарабкаться можно. Хотя бы не надолго. – А как насчёт Николь Кидман?

– Неплохой вариант.

– Да дерьмовый вариант, – выкрикнула Ви. – В этой шараде ты, милочка, в проигрыше. Какая на хер Николь Кидман. Другое дело Фрекен Бок, ну или Морган Фримен на худой конец.

– Давайте уважительно относится друг к другу, – провозгласил Феникс переламывая голос во властный и настойчивый баритон. – У каждой будет своё отведённое время. Я выслушаю всех, но по отдельности.

– Валяйте. – Ви развела руками, демонстрируя нахлынувшую на неё скуку.

– Итак, на каком всё-таки имени мы остановимся?

– Да я так, просто дурачилась. Все эти слащавые тёлки с карамельными жопами мне не близки. Я вообще не хочу ни с кем себе сравнивать. Думаю, что имя Никто вполне себе…

– Никто? – переспросил Феникс.

– По мне, так очень даже символично. Мы знать друг друга не знаем, так что под масками будто никого и нет.

– По этой причине вы не стали заморачиваться с маской?

– А что с ней? – Никто просунула указательный и средний пальцы через глазницу чёрной балаклавы, почёсывая лоб. – Всегда мечтала стать грабителем банков и отдаться подельнику на куче деньжищ.

– Смелые мечты.

– Да какие есть.

В помещении не было ни одного окна. Как если бы девушек заточили в сырой камере, где единственным ощущением времени оставался привыкший к внешнему миру организм. Утру сулил бы скручивающейся от голода желудку. Сонливость выявила бы дождливую погоду. Или как в данный момент давящая на плечи усталость чувствовала приближение ночи.

Некоторые участницы проекта откровенно маялись в ожидании окончания затянувшегося знакомства. Если не горячий сытный ужин, то мягкая убаюкивающая постель казалась запредельной мечтой. Угасающий день можно смело провожать за выполнением насыщенности ярких событий.

– Прошу вас представиться. – Феникс указал на девушку с браслетами на руке. В отличие от своих спутниц она не надевала маску, намалевав ее гуашью на лице. В качестве основы девушка ото лба до скул нанесла белый тон. Выявив черным провалы вокруг глаз и пухлые губы, образ отдавал некой мистической загадкой. Лоб увенчали таинственные рисунки древних народов. Да и запах от девушки исходил специфический. Нотки сожжённой травы мешались с воском и копотью серы. Сидевшая рядом Верхняя готова была поклясться, что в том букете её ноздри тронул и медный запах крови.

От девушки с браслетами веяло сковывающим холодом. Ни её мертвенно-белая кожа, ни ледяной застывший взгляд не выявляли её прямое отношение к миру смертных. И лишь еле вздымающаяся грудь доказывала, что она питается воздухом как и обычный человек.

– Называйте меня Лоа, – ровно проговорила она. За всё время присутствия в этой комнате, стержень ее осанки не колыхнулся. Оторва Ви мысленно порывалась кинуться к ней, растормошить, прощупать пульс в конце-то концов. Ну не может обычный человек так долго заморозиться в одной позе. Разве что это и не человек вовсе. Во всяком случае рисковать Ви не стала.

– Приятно познакомиться, Лоа, – вежливо сказал Феникс. Улыбнулся и добавил. – Необычное и красивое имя.

– Лоа не имя, Лоа – дух. Связующее звено между человеком и Бондье – нашим Богом религии Вуду.

Феникс заметно оживился. Подавшись вперед, он как бы сократил дистанцию между ними.

– Это интересно. Как я понимаю, Лоа это некого рода аналог христианских святых?

– Если вам так угодно.

– А вы думаете, что Бог не един для всех?

Помолчав минуту Лоа шумно вздохнула.

– Ваш Бог кровожадный и несправедливый. Сколько кровопролитий одобрила ваша вера. Церкви, в которые вы ходите молиться, построены на костях. Да и верите вы только тогда, когда вам плохо.

– А ваш Бог иной?

– Бондье давно отстранился от людей и не вмешивается в нашу жизнь.

– И куколки вы истязаете иглами по доброте душевной, – с усмешкой пропела Клеопатра.

Лоа продолжала, не шелохнувшись. Отвечая на последнюю реплику, она и глазом не повела в сторону выскочки. Она говорила одновременно со всеми.

– Зомбоящик поджарил ваши мозги. Вуду не та религия, которую высмеивают во второсортных фильмах. Вуду в первую очередь духовное развитие. Тот, кто сможет прийти к нему, ощутит насыщение благодатью и добром. Тем не менее я не позволю высмеивать свою религию кому бы то либо. В качестве исключения я смогу смастерить куклу.

В воздухе повисла напряжённая тишина. Нащупав нательный крестик под платьем, Клеопатра стиснула его от греха подальше. А ведь Лоа права. Клеопатра не знала ни одной молитвы. В церкви она была лишь однажды – на своих крестинах. Так уж повелось, что человек ни черта не помнит со своего младенчества. Будто и вовсе вера обошла её стороной. А верит ли она вообще в Бога? Или вся ее религия вытягивается в параллель с инертными устоями. Как все, так и я. Грядущей ночью ей было о чём задуматься.

– Василиса, расскажите нам немного о себе. – Произнося её имя, Феникс смягчил свой голос до тёплого или даже ласкового тона.

– Вот это поворот, – не выдержала Ви. Усидеть молча и никого не перебив у неё едва хватало сил. Не произносить ни слова оказалось гораздо труднее, чем выслушивать всех этих неудачниц. – Вы что спите вместе? Очень удобно. Не нужно выключать свет. Слепая же ни хера не видит.

– Прошу соблюдать субординацию. Балаган здесь я не потерплю.

– Вы сами себе противоречите, – не унималась Ви. – Создали свои дебильные правила, а сами плевать на них хотели. Где её маска? Бьюсь об заклад, что и имя у неё настоящее. Видно же, типичная Василиса.

– Вы правы, имя настоящее. И правила едины для всех. – Феникс поочерёдно ткнул пальцем в каждую. – Однако мы сделали исключение только для Василисы. Она ничем, повторяю, ничем не лучше и тем более не хуже вас. Идея создания данного проекта была бы невозможна без Василисы. Изначальная работа планировалась проводиться с ней одной. Но путём внесения предложений участниками нашей команды мы решили раздвинуть масштабы проекта и более подробно углубиться в прописанную нами систему.

– Для этого потребовалось больше подопытных кроликов, – усмехнулась Ви.

Феникс начал закипать, но всё же смог потушить в себе нарастающий ураган. Профессионализм – важная составляющая успеха проекта. Его предупреждали, что провокация будет литься со всех сторон. Главной задачей было сохранять свои эмоции в холодном состоянии. Сделав глубокий вдох, он членораздельно проговорил:

– Повторяю в последний раз. Правила нельзя нарушать. Василиса единственное исключение. Больше ничего подобного не будет. А если вы считаете себя подопытным кроликом, то я вас не держу. Вы хотите покинуть проект?

– Я все поняла. – Ви вскинула руки. – Буду впредь стараться держать себя в руках.

– Будьте любезны. Да будет вам известно, на ваше место претендовало немалое количество людей. Так что очень прошу не заставить меня пожалеть о решении взять именно вас.

Ви только коротко кивнула.

– А теперь, с вашего позволения я продолжу. – Выждав ещё один одобрительный кивок, Феникс повернулся к Василисе. – Василиса, расскажите нам о себе.

– Здравствуйте. – Тонкий голос девушки оставался рядом с ней, будто боялся пропасть вслед за зрением. Чтобы разобрать её слова, всем пришлось обратиться в слух, при этом не издавая ни малейшего звука. – Я Василиса. Маска мне не требуется, так как на мне нет лица. Я не видела его так давно, что даже не вспомню его черт. Можете продолжать смеяться надо мной. К этому я привыкла. Таким дефектным, как я не место среди нормальных людей. Поэтому я здесь.

Верхняя в голос рассмеялась.

– Боже, детка, как же ты права. Значится, – она начала загибать пальцы на руке. – Величественная Клеопатра, наводящая жуть Лоа, собственная тень Никто, боевая Ви, куколка Василиса и шлюшка Верхняя. Пёстрая получилась компашка. – И обратилась к Фениксу. – Извини, милый, тебя я не называю. В нашу неуравновешенную коалицию ты не вписываешься.

Глава 5

Здравствуй, дорогой дневник. Бред какой-то. Я никогда ранее не занималась подобной ерундой. Стоит ли придумывать какие-то оглавления или в беспорядке моя писанина впитает в себя всё безумие и оригинальность. Решено! Я просто представлюсь. Да и то не своим именем. И кому есть какое дело, до того, кто пачкает бумажные листы таким корявым почерком.

Меня зовут Верхняя. Глупое имя. Правда? Ну и чёрт с ним. Напишу свою историю. Для кого? Не знаю. Я где-то слышала, что излияния души в подобном формате некого рода психотерапия. Тем лучше. Для моей протёкшей крыши это то, что надо.

Итак, я невысокая, сексуальная и лёгкая. Лёгкая в поступках, авантюрах и принятии молниеносного решения в экстремальных ситуациях. Я понимаю, что описание подходит многим. Однако я иная.

Про родителей, пятёрки и красный диплом я не стану писать. Всякий, кому попадёт в руки такой дневник, тут же захлопнет его. Или бросит в печь.

Для начала я напишу вводную моей жизни, даба подробнее о себе рассказать, а уж после перейду на каждодневные исповеди. А начну я с самого интересного: как я познала всю суть качественного секса, траха, перепихона. Как ни назови, эти сладостные мгновения никакими словами не испортить. Это как миска манной каши, в которую ложку за ложкой кидает масло придурковатый сопляк с интересом «а что будет?»

Первый раз, он самый важный в жизни любой девочки. Он формирует её последующее отношение к сексу в целом. Но это не про меня. В свой первый раз я набралась как возвратившийся домой вахтовик. Нет. Это не был выпускной. Ни день рождения, ни Восьмое марта. Будний, серый, похожий на все последующие дени. Мне пятнадцать. Я перевесилась через перила беседки. Меня имеет сзади мало знакомый мне парень. Я блюю. Он не обращает на это внимания. Быстрый пьяный секс. Всё заканчивается. Я поправляю помятую юбку и прошу плеснуть ещё пива у подростков, что сидели за столом и за всем наблюдали. Я забыла свой первый "незабываемый" раз.

И тут меня понесло. Я спала с кем попало. Пьяная, дерзкая, я ходила по рукам. В меня влюблялись маменькины сынки. После сближения я теряла ко всем интерес. Я трахала их. Трахала как дешёвых шлюх. Когда хочу, сколько хочу. Я плевала на их чувства и выбрасывала после выполнения своего долга. Будь я самкой богомола, отгрызала бы их пресные головы. Шлюхой я себя не считала. Не считаю и до сих пор.

Я больна. Больна нимфоманией. Любой непросвещённый человек скажет: это же здорово, постоянно хотеть секса. Но я отвечу: нет. Я заложник своего влечения. После первых ужасных соитий я стала выборочной в этих делах. Я хотела только феерии, вулканического выплеска эмоций. Но мужики, однотипные парализованные сухари. Все они хотят, чтобы ублажали лишь их. Вставали перед ними на колени, широко открывая рты, надевали для них чёрное бельё, следили за своими фигурами или соглашались на быстрый секс, в котором в выигрыше оставались лишь они. Мне всё это не подходило. Я хотела доминировать. Это я поняла, когда сблизилась с одним флегматичным кретином. У него был байк с рисунком огня на топливном баке. В кругу друзей он весь из себя брутальный. Но когда мы под воздействием марихуаны завалились в охотничий домик, куда он привёз меня, всё поменялось. Я уложила его на пол и запретила шевелиться. Он покорно принял правила моей одурманенной головы. Меня понесло не на шутку. Я хлестала его ладонью по щекам, садилась на лицо и мочилась, стоя над ним. Он молча всё принимал.

Лёгкое чувство превосходства уносило меня в бездну наслаждения. В тот миг я поверила в себя. Я прикоснулась кончиками пальцев к тонким струнам забвения. Знаете, это как пульт от телевизора, но гораздо лучше. Ты можешь не только переключать скучные каналы, но и редактировать сюжет. Тебе подвластно управление временем. Ты можешь замедлять его или ускорять. Когда ты дирижируешь и своим телом и телом партнёра, неминуемый взрыв блаженства накроет тебя с головой.

В тот вечер я кончила три раза, так и не расстегнув его ширинки. Когда он понял, что я и не собиралась с ним спать, он рассердился. Я лишь смеялась над ним, с измазанным моими соками лицом и в пропитанной мочой косухе. Он порывался взять меня силой. Я пнула его по яйцам и угнала байк. Такого адреналина я никогда раньше не испытывала. Моя кровь бурлила кипящей рекой, а я жаждала следующей жертвы.

Наркотики постепенно вошли в обычный рацион. Иногда марихуана, чаще экстази. Со вторым у меня всё сложнее. Волна прихода порабощала меня до неузнаваемости. Петтинг мог длиться часами. Мы соприкасались кожей, приятно скользя друг по другу. Я чувствовала партнёра каждой клеточкой своего тела. И ругала себя за то, что поддавалась этому наваждению, подчиняясь сама.

Была вечеринка на какой-то квартире. Его звали Игорь. Он довёл меня до полного измождения и посмеявшись, просто вышел из комнаты. Возбуждённая и не отдающая себе отчёта, я металась от двери к двери, бросаясь на первого встречного. И пока меня не поимело трое человек, я не успокоилась.

Наутро я чувствовала себя отвратительно. Между ног натёртости, волосы грязные и слипшиеся. Я сижу под холодным душем и рыдаю. На меня нахлынули воспоминания, как я в один вечер превратилась в дешёвую шлюху. Желудок скручивает, и меня тошнит на белые лодыжки. Не так я представляла своё доминирование. Сидя в собственной блевотине, я решаю завязать с наркотиками.

Мир объявил мне войну, и я приняла её. Мне восемнадцать. Я зла. Как на себя, так и на всех мужиков. Что я творила тогда… Мне по-настоящему снесло крышу. Моё превращение началось с гардероба. Вытряхнув из шкафа все шмотки, я сожгла их на заднем дворе дома. Ничуть не жалея ни любимых джинсов, ни белых кроссовок, которые я тщательно чистила каждый день старой зубной щёткой. Я бросала в огонь совершенно всё, прощаясь с той дешёвой шлюхой, у которой было данное родителями имя. Слабая, ведомая и беззащитная, она сгорала в этом очищающем огне. А я, новая, как инквизитор продолжала кормить пламя.

Голой ходить я не собиралась, хотя признаться, в этом есть некий шарм. Я обратилась за помощью к своей подруге Марго. Да и не то чтобы мы дружили с ней. Репутацию Марго очернял каждый второй, с кем мне приходилось обсуждать её персону. Но только она могла решить мою проблему.

– А ты не сдрейфишь? – ухмыльнувшись, спросила она.

– Нет.

Марго испытующе посмотрела на меня и коротко кивнула.

– А что сама? С деньгами всё туго?

Я предполагала, что она проведёт допрос. Но я не знала, стоит ли ей рассказывать про свою жизнь. С другой же стороны, моё прошлое больше не имело ничего общего со мной.

– У родителей есть деньги, – призналась я. – И довольно неплохие. Только мне они не нужны. Я хочу всё решать сама. И делать то, что посчитаю правильным.

Марго присвистнула.

– Похвально, Малыш. Бунтарка значит. Ну, пойдём, оторвёмся.

Мы приехали в трёхэтажный торговый центр. Раньше я в нём не была, так как никогда не выбиралась за окраины города. Мы долго ехали в душной электричке. Марго всю дорогу болтала. Болтала так громко, будто кроме нас, здесь больше никого не было. Она материлась, игнорируя осуждающие взгляды старушек.

– Весь день я провела на ногах, – эмоционально рассказывала Марго. – А когда он пригласил меня в гости, я отказалась. И теперь жалею. Он такой секси. Ну, знаешь, весь накаченный и при деньгах.

– А почему тогда отказалась? – допытывалась я.

– Я провела целый день в одних кроссовках. Мои ноги воняли, будь здоров. И хоть бы Боженька послал на него насморк. Но хрен на рыло. А мне так хотелось узнать размер его агрегата…

Сперва я почувствовала неловкость, а потом стала восхищаться ей. Марго имела свойство отталкивать от себя людей, притягивая их.

Я точнее не смогу сформулировать своё впечатление о ней. Она настолько отвратительна, что расставаться с ней просто не хотелось. Я подчёркивала для себя все мимические приёмы Марго, её словесные обороты и жесты. Я пыталась стать её отражением, клоном. На всё про всё у меня были только одни сутки. Больше с Марго мы не виделись. По непонятной мне причине, на мои просьбы встретиться она искала отговорки. Спустя год Марго и вовсе вышла замуж и родила троих детей.

В моей голове никак не укладывается образ независимой стервы в роли матери и жены. Я гнала прочь мысли о семейной Марго и хранила в памяти ту – настоящую и неповторимую.

– Почему мы приехали именно сюда? – спросила я. – Есть же торговые центры и поближе.

Марго одарила меня расстроенным взглядом. А может, она взглянула на меня устало. Точно я не могу вспомнить.

– Нужно соблюдать правило молнии.

– Это как? – я с любопытством заглядывала ей в рот. Те слова и метафоры, что слетали с её губ, пленили меня раз и навсегда.

– Молния никогда не бьёт дважды в одно место.

Как же я раньше до этого не додумалась. Молния – моё амплуа. Никогда дважды! Слова Марго дали точное определение другой жизни. Именно она, сама того не зная, раздула парус нового, отправляющегося в неизвестность судна.

Мы вальяжно прогуливались по отделу одежды, деловито придираясь к ткани и строчкам платьев. Стоимость нас не интересовала совершенно. Марго безучастно переворачивала бирку с ценником и фыркала, устало закатывая глаза.

– Ну и расценки. Китайский ширпотреб, что ли?

Веснушчатый, и, скорее всего, девственный консультант, уверял нас, что одежда строго турецкая. Затем мы перемеряли множество платьев и юбок и просили принести что-то ещё.

– Это не годится, – причитала Марго. – Одно полнит, другое превращает в дуру, а третье… Его будто стащили с дохлой бабки. Неси ещё что-то. Моё знойное тело желает сексуальную обёртку.

Я и Марго бесцеремонно светили своим нижним бельём, переодеваясь в полуоткрытой кабинке. Алеющий консультант быстро убегал, рукой поправляя в кармане стояк.