скачать книгу бесплатно
– Даже не пытайся, – едко парировала Деаэлру его взгляд, такой красноречивый, что в чтении мыслей не было нужды. – Ты прекрасно знаешь, зачем я здесь, так что оттягивать неизбежное нет смысла. Ассея показала мне списки тех, кто желает заключить в этом сезоне союз. Я их просмотрела и твоего имени не нашла.
Прежде, чем ответить, Тамлин прикрыл глаза, мысленно досчитал до десяти и перерезал глотку дюжине чудовищ. Напялив на них белые балахоны.
– Дея, – проговорил он как можно более миролюбиво, – я больше суток провел в седле. Чуть не потерял на зачистке периметра двух воинов, а трех собирательниц разорвали в клочья на моих глазах. Я даже спешиться, бездна, не успел. Поэтому вежливо предлагаю перенести диалог на завтра. Или хотя бы на вечер. Говорить сейчас с кем бы то ни было я, скажем так, не в настроении.
– На охотничью группу напали? – хранительница вгляделась в бурые пятна на костюме Тамлина. – Кто, когда?
– Черные псы. Перед возвращением во дворец. Твои элле, насколько я знаю, добрались сюда без потерь. Рад слышать.
– Что ж, – Дея ослабила хватку пальцев на перильце, – давай действительно отложим разговор. И даже не до завтра. Я сама найду тебя спустя пару дней. Но до тех пор, – взгляд ее снова отвердел, – как хранительница генофонда Аэд элле прошу короля изыскать время для обдумывания известного ему вопроса. Чтобы быть готовым дать взвешенный, благоразумный ответ.
Она сошла со ступеньки и скрылась за спиной, шурша платьем и распространяя запахи книжных страниц и осенних листьев.
Тамлин поднялся по лестнице так медленно, как будто разговор с Деей измотал его больше, чем охотничьи хлопоты, перешагнул порог мастерской. И вдруг крутанулся и ударил закрывшуюся дверь кулаком.
Сжатые пальцы застыли на волосок от дверного полотна. Кривая усмешка исказила черты его лица – как грубая трещина на эмали амфоры портит совершенство ее узоров.
В просторной приемной Тамлин не задержался и сразу свернул к ванной, на ходу стягивая одежду.
Три девушки рода Аоэт. Совсем юные, только вступившие в пору совершеннолетия. Против дюжины черных псов – озверевших, беспощадных, потерявших за время летних холодов всякий страх.
Первую растерзали на месте мгновенно. Второй раздробили бедренную кость, она истекла кровью у целителей на руках. Третья, самая старшая, без боя не сдалась и вонзила кинжал хищнику под ребра, когда тот вцепился ей в горло. У этой третьей во дворце, кажется, остался маленький сын. Как же, бездна, его зовут… Даэн?
Тамлин подставил ладонь под струи воды и умыл лицо. На пальцах проступили разводы грязи. На полу перед купелью лежала его куртка – запыленная, забрызганная багровыми каплями.
Он стерег собирательниц у края леса и оставил девушек на поляне без внимания. Глупо было бы атаковать их там, на открытой местности – думал он, игнорируя смутное беспокойство. Глупо, самонадеянно и безрассудно. Ни одна тварь в здравом уме на такое не отважится.
В итоге погибло трое собирательниц из двадцати. Воины истребили хищников и по приказу короля отыскали и зачистили логово. Убили кормящих матерей, свернули шеи щенкам.
Тамлин окликнул воителя, что занес кинжал над последним из выводка, сам не зная зачем остановил его руку. Щенок беспомощно дергался и визжал, источая волны ужаса. Ему вкололи седативные и привезли во дворец в качестве подопытного, сейчас он наверняка уже в лабораториях. Скоро этот детеныш позавидует собратьям, расставшимся с жизнью быстро и без мучений.
Плеск воды расслаблял. Тамлин лег на дно купели, обжигая спину могильным холодом мрамора, и приказал себе не думать ни о чем.
Теплая вода обволакивала тело, щекотала затылок и подбиралась все ближе к лицу…
На пути в спальню Тамлин прихватил из приемной бутыль с пурпурной жидкостью, откупорил и выпил ее содержимое за несколько глотков.
До капли.
Остановился у большого зеркала в серебряной раме, внимательно себя осмотрел. В сражении он не получил ни царапины, хотя находился в авангарде атакующих и был не вполне трезв, потому что вместо воды положил в переметную суму две бутылки ежевичного вина.
Способность короля Мирисгаэ выходить живым из любых схваток его подданные считали следствием особых воинских талантов и упорной работы над собой. Удивлялись, почему сам король так безразличен к своей одаренности. И недоумевали, отчего не спешит передать свои качества по наследству.
Взгляд Тамлина поднялся выше зеркала, где в золоченой раме висел портрет молодой ремесленницы. Глаза ее цвета чистейшего цаворита сияли особым светом, свойственным сочетанию пытливого ума и доброго сердца.
"Все просто. Тебя больше нет, Иффэн. И говорить мне с Деей не о чем".
Тамлин присел на кровать и выпустил из руки пустую бутылку – та с дребезжанием покатилась по полу. Король проводил её задумчивым взглядом, затем вытянулся на простынях и приказал себе уснуть. Невзирая на то, что знал, какого рода сновидения его посетят.
Отчасти даже на них рассчитывая.
Его разбудила Шаниэ. В руках у нее был плащ с куньим воротником.
Прибытие гостей из Андаро означало, что состоится обмен мастерством.
Согласно контракту, составленному на предыдущих торгах, обитатели горного королевства привезли в лесное известняк и мрамор, руду и сплавы металлов, химикаты для эликсиров и неограненые самоцветы – в расчете обменять их на мирисское ежевичное вино, выделанные меха, заготовки для стрел и древесину, превращенную повелителями стихий в симбионт для андарского мрамора.
Такой масштабный обмен деятельностью между королевствами требовал совместной работы их обитателей. Каждый совершеннолетний элле во дворце выполнял определенные обязанности согласно роду и светлой линии. Плодами коллективного труда распоряжался управляющий, который от имени королевства составлял обменные контракты с соседями.
Эмриат с ходу заявил, что заберет весь андарский сыр, хотя его и не было в списке товаров, обязательных к осеннему обмену. В Мирисгаэ не разводили коз в таком количестве, чтобы излишки молока позволяли экспериментировать с его ферментацией. Управляющий Андаро об этом знал, поэтому рискнул добавить в обоз несколько десятков сырных головок разных сортов. И в свою очередь не торгуясь забрал все украшения, созданные королем Мирисгаэ – несмотря на то, что горное королевство исстари славилось мастерами, работающими с драгоценными камнями и благородными металлами.
Принадлежность к светлой линии ’лин означала одаренность в ювелирном деле; Тамлин был знаменит в Аэд не только как искусный воин, но и как непревзойденный ювелир. Его работы, утонченные и долговечные, легко взаимодействовали с любым типом направленного влияния, от симпатической магии повелителей стихий до встраивания в биосистему носителя, в чем нередко нуждались хранители.
Поговаривали, что дело в особой магии, которая насыщает вещи ручной работы частицей духа их создателя. А еще в затраченных на работу времени и усилиях, на которые король никогда не скупился. Тамлин сам отливал, спаивал и полировал каждую деталь, отбирал и гранил камни для инкрустации и не прибегал к отливу изделий по восковым формам или к любимому молодыми мастерами ювелирному принтингу. Отчего стоимость его изделий взлетала до небес.
Эмриат старательно поддерживал эту легенду и каждый раз на обмене использовал ее на пользу лесного королевства.
Хотя сам считал, что покупатели платят не за магию, а за уникальность вещицы. И за психологический эффект переноса этого качества с украшения на его владельца.
В этот раз ему удалось заполучить ворох шелка с бархатом и с десяток рулонов суперпрочных тканей за серьги и кольца с корундами, золотые и платиновые диадемы и одно дивной красоты бриллиантовое ожерелье.
Спустя пару дней управляющий явился к королю с первыми отчетами о работе и показал предварительный контракт на следующий обмен, запланированный на летнее солнцестояние.
Тамлин просмотрел бумаги и протянул их обратно.
– Андаро заказывает меха, вино, древесный уголь и мед, а также эликсиры и саженцы плодовых деревьев, – Эмриат подравнял стопку пергамента и взглянул на короля. – И еще одну любопытную деталь.
– Какую?
Король сидел за верстаком в мастерской и ворошил россыпь прошедших предогранку гранатов, таких запыленных и невзрачных, что неискушенному глазу было бы сложно узнать в них драгоценные камни.
– Тебя, Таэм.
Тамлин поднял голову.
– Деаэлру настаивает, – пояснил Эмриат, – чтобы в Андаро на летний обмен приехал король лесного королевства, а не управляющий.
– Ты, конечно же, ответил ей отказом.
– Вообще-то я согласился.
Тамлин усмехнулся, выбрал крупный овальный гранат, капнул на него масла из стоящей рядом бутылочки и покатал между пальцами.
Камень как по волшебству из пыльной горошинки превратился в прозрачный огненно-красный пироп. Король поднял его на просвет и скривил губы, подсчитывая трещины и пузырьки в глубине самоцвета, до того скрытые пылью.
– Даже не представляю, чем могло быть вызвано твое согласие, – сказал он, вглядываясь в камень. – Может, моей одаренностью в составлении выгодных контрактов? И заключении справедливых сделок?
– Очень смешно, – скривился Эмриат. – Ты прекрасно знаешь, что в торговле справедливых сделок не бывает. Как, впрочем, и в любви. Бывают сделки, с условиями которых согласны обе стороны. Мне как ремесленнику осознание этой истины приносит удовольствие от каждого товарообмена. А тебе как воину кажется, что такой принцип делает вселенную фальшивой насквозь. Ты со своим нежеланием спорить о цене разоришь королевство в первый же день торгов, поэтому придется послать с тобой Тариэна и Минну.
– Тогда поясни-ка мне, – Тамлин поднял голову, глаза его холодно блеснули, – какого хаоса я должен ехать летом в Андаро и руководить обменом, если никакой выгоды королевству это не принесет? Что я там, бездна побери, забыл?
– Потому что я вижу, как будут развиваться события, и это мне не нравится, – Эмре хлопнул бумагами по столу. – И не кривись, как будто напился кислого вина. Я подозреваю, зачем Деаэлру так требует твоего внимания. И опасаюсь, что она воспользуется правом хранительницы решить твою судьбу без учета твоих же желаний. Ты не выезжал из Мирисгаэ очень давно, так почему бы не отправиться в Андаро на солнцестояние? Подозреваешь, что Дея будет настаивать, чтобы ты провел время с ее дочерью? Так проведи, я бы тоже этого хотел. Вы ведь с Эллой прекрасно ладили. Когда-то.
– Не вижу, какая от этого может быть польза.
– Уж вреда от того, чтобы побыть рядом с дружественно настроенной женщиной, не будет точно, – съязвил Эмриат. – Кто знает, может она одна такая в Аэд и осталась.
Тамлин не ответил и взял новый камень для проверки.
Эмриат вздохнул и продолжил другим тоном.
– Я знаю, о чем ты думаешь. Что все вокруг тебя – закоренелые лгуны и лицемеры, прикрывающие недостатки мнимой добродетелью. Твои мысли так явно проступают на лице, что молодые девушки скорее предпочли бы встретиться с чудовищем за пределами Сферы, чем столкнуться со своим королем в полутемном коридоре дворца.
– И что мне теперь делать? Последовать твоему примеру и начать улыбаться каждому встречному?
– Бездна упаси! Не могу даже представить, какое впечатление ты начнешь производить.
– Тогда к чему этот разговор?
– К тому, что король должен вызывать у своих подданных еще какие-то эмоции, кроме ужаса, Таэм! Дай окружающим шанс проявить себя, позволь просто находиться рядом. Во имя бездны, позволь им захотеть находиться рядом с тобой! Ты удивишься, но помимо недостатков мы все полны достоинств, за которые нас можно если и не полюбить, то решиться провести бок о бок некоторое время. Ничего страшного не произойдет, если общество подруги детства выжмет из тебя каплю снисхождения к окружающим. Наоборот, такая мера спровоцирует развитие здоровой конкуренции за твое внимание. В результате чего на престол Мирисгаэ взойдет девушка с качествами, приятными тебе, а не Дее.
– Здоровой конкуренции не бывает. Как и справедливых сделок. А я никуда не поеду, – отрезал Тамлин.
Эмриат в бессилии возвел очи горе.
– Проводить обмены – твоя прямая обязанность, – продолжал король. – Никто не справится с ней лучше, чем ты. А я нужен здесь. За то время, пока я не выезжал из королевства, уровень смертности в Мирисгаэ упал почти вчетверо. И подданные, как ты верно заметил, уже не опасаются выхода за Сферу так сильно, как раньше. Тебе как ремесленнику это представляется благом, но я как воин скажу, что жизни для гармоничного развития необходим страх. И если молодежь уже не боится смерти, то пускай боится меня.
– Ты невыносим, – управляющий покачал головой. – Даже не верится, что твоя мать была той самой поэтессой, которая подарила Аэд так много сказаний о красоте, любви и надежде. Обещай хотя бы подумать над моими словами.
– Эмре, я вежливо вытерпел эту беседу потому, что мы друзья. Очень тебя прошу, не переходи границы дозволенного. И не испытывай мою каплю снисхождения на прочность.
Управляющий фыркнул, формируя красочную мыслеформу об упрямстве друга. Тамлин не обратил на нее внимания и выбрал новый камень для проверки.
Капелька масла снова превратила ничем не примечательный камень в сияющий огненный кристалл, внутри которого глазу наблюдателя стали красноречиво видны все его недостатки.
Деаэлру потребовала аудиенции спустя пять дней, во время торжества на Саммайн – в последний день веселья для хозяев и гостей перед подготовкой к аномалиям Йолле.
Тронный зал с утра был переполнен. Элле, одетые в лучшие платья, прохаживались по залу, обсуждали тонкости ремёсел или с упоением сплетничали, собираясь в группки по три-четыре персоны.
Вездесущие дети, которым вход на торжество был заказан, конечно же проникли в зал и шныряли под ногами у взрослых в надежде стащить со щедро накрытых столов коричную булочку или теплое, пахнущее миндальной крошкой печенье. Рыжий мальчуган с набитыми карманами взбежал на возвышение, где стоял королевский трон из белого мрамора, и замер, разглядывая открывшийся вид.
Вплетенные в навершие высокой спинки синие астры горели призрачным отсветом магии, не позволяющей им увядать. Изголовья четырех деревянных кресел, стоящих по сторонам, были украшены белыми астрами и оттого казались полночными облачками, подсвеченными с обратной стороны светом луны.
Маленький элле хотел было примоститься в одном из них, но был пойман за ухо и препровожден на выход.
На закате распахнулись массивные створки восточных дверей. Хозяева и гости прервали разговоры и шурша платьями расступились, чтобы дать дорогу королю. Тамлин, в кои-то веки в парадной одежде, прошел сквозь зал, подметая подолом мантии пол, поднялся на возвышение и после секундного раздумия сел на трон. В пепельно-белых волосах его блеснул венец, инкрустированный бриллиантами и муассанитами.
Вслед за королем по ступеням взошли еще трое. Зеленоглазый Эмриат Илуфер, управляющий дворцом и глава рода ремесленников, был одет в простой костюм из черной с золотом ткани, но скроенный так искусно, что отвести от него взгляд было просто невозможно. На золотых волосах управляющего лежала тонкая вязь венца с россыпью цаворитов. Эмриат присел в кресло по правую руку от короля.
Главная хранительница Мирисгаэ, Ассеатэ Виртаэн – сухощавая эльне в белом платье, увенчанная сапфировым венчиком – заняла дальнее кресло слева от Тамлина. Проницательный взгляд серых глаз хранительницы отличался особой искрой теплоты, свойственной целителям светлой линии ’атэ.
Четвертой на возвышение поднялась миниатюрная девушка с глазами цвета янтаря, пронизанного солнцем. Среди колец ее огненных волос поблескивала диадема с крупными рубинами на висках и ниспадающими на зеленый бархат платья золотыми филигранями. Миннаэта, глава рода Аоэт и всех элле, работающих с дарами флоры и фауны в Мирисгаэ, заняла свое место рядом с Эмриатом.
Последнее кресло слева от трона осталось пустым.
По залу пробежал холодок сквозняка, тронул лепестки астр в изголовьях сидящих.
Тамлин поднялся. Ему и всем, кто сидел на возвышении, поднесли кубки с вином.
– За жизнь, – произнес он. – Пусть каждый из нас встретит следующий Саммайн окруженный теми, кто ему дорог.
– За жизнь, – сказал Эмриат, вставая, – и за мастерство, с которым стоит ее прожить.
– За жизнь, – поднялась Миннаэта. – Давайте наслаждаться ее дарами.
– За жизнь, – добавила Ассеатэ негромко, – и за тех, кого уже нет с нами рядом.
– За жизнь! – со всех сторон откликнулось им.
В зале зазвучала музыка – в роду Илуфер были светлые линии выдающихся музыкантов и певцов. Песня Саммайна полилась по залу, взлетела хоралом к потолку, тронула слушателей где-то очень глубоко – каждого по-своему…
– Не грусти дольше необходимого, – шепнул Тамлину Эмриат, когда последний отзвук песни растаял в воздухе. – Музыканты призвали грусть для того, чтобы оттенить ею радость. Смотри, все уже веселятся.
Действительно, характер музыки изменился: исчезла разъедающая душу тоска, зазвучали приятные мелодии. Элле рассыпались по залу, многие танцевали, их платья и шлейфы скользили по полу в такт музыке.
– И сколько ты выпил с утра? – Тамлин закинул ногу на ногу и принялся разглядывать танцующих. – Тебе одного бокала обычно мало, чтобы начать упражняться в философии.
– Если я и буду сегодня в чем-то упражняться, то не в философии, – ответил Эмриат, хищно рассматривая высокую андар'эльне с гривой розовых волос.
– Эмре.
– Ммм?
– Хотя бы один день в году, бездна, ты можешь не думать о женщинах?
– О чем же еще прикажешь думать? – управляющий рассмеялся. – Я ремесленник, а женщина – самый прекрасный материал из всех, что я только держал в руках. Своенравный, но по-своему податливый. А внутри скрыта тайна, к которой можно прикоснуться всего раз. От союза такого материала и одаренного мастера рождаются шедевры, мой друг.
С этими словами Эмриат поднялся с кресла, сбежал со ступеней навстречу девушке и, обняв за талию, что-то ей шепнул. Эльне хихикнула, заводя прядь волос за ушко, и позволила увлечь себя в танце. Тамлин в задумчивости проводил пару взглядом.
Наблюдение за внешними событиями отвлекало. Вино опалесцировало в кубке и постепенно обретало вкус, гармонию сладких и терпких ноток на фоне насыщенного ягодного аромата. Несомненно, новый урожай, нужно прихватить пару бутылок перед уходом.
А лучше ящик.
"Потанцуешь со мной?" – вдруг прилетел сигнал из другого конца зала.
Тамлин повернул голову в поисках его источника.
Шаниэ Аоэт стояла у накрытого стола, будто бы вела беседу с гостем из Андаро, но на деле не сводила взгляда с короля. Её лоб и виски оплетали тщательно уложенные косы, украшенные цветами бегонии. Шикарное платье цвета индиго ниспадало до пола, скрывая туфельки.
