Ничего cвятого

– Нет. В колонне один фургон и два военных грузовика – наиболее вероятное место для нашего клиента. Сам я больше склоняюсь к фургону, потому сосредоточьтесь на этих целях.

– Понял. Какие-то еще указания?

– Наша «королева» готова?

– Конечно. Как и предусмотрено изначальным планом, высадим ее за десять секунд до ухода.

– Хорошо. – небольшая пауза. – Мне ведь не нужно напоминать о последствиях в случае провала операции?

Карлос поморщился, и выбил пальцами барабанную дробь о капот припаркованного рядом внедорожника.

– Я прекрасно помню, что именно поставлено на карту.

– Хорошо. Мы уходим в офлайн до завершения операции. Конец связи!

– Конец связи!

Священная Католическая Империя.

Королевство Испания.

Пригород Сан-Себастьяна.

22:50.

Внедорожник королевской службы безопасности несся вперед по автомагистрали с включенными мигалками. Три широкие полосы в одном направлении, да и совсем небольшой поток автомобилей позволял стрелке спидометра то и дело приближаться к отметке в сотню километров в час. Они могли бы ехать куда быстрее, но приходилось учитывать скорость ехавших позади армейских грузовиков – для тех подобная скорость была запредельной.

Моника откинулась на спинку сиденья, безучастно смотря на проплывающий мимо пейзаж – тот, который можно было разглядеть в желтом свете столбов освещения. Правда, пейзажем картину за окном можно назвать с большой натяжкой. Несмотря на то, что они уже преодолели границу города, что справа, что слева одна и та же картина – зелень, деревья да периодически мелькают стальные ограждения – только и всего. Для конвоя подобный расклад идеален – автомагистраль проходит через город, однако по сути все время остается как бы вне его пределов. Никаких тебе перекрестков, никаких светофоров, никаких узких улочек – три широкие полосы в одном направлении без остановок, и так через весь город, затем по трассе вплоть до следующего пункта, небольшого городка Миранда-де-Эбро.

– Нервничаешь, Мони? – водитель, темнокожий громила Хавьер искоса глянул на напарницу.

Моника пожала плечами.

– Да вроде нет… С чего ты взял?

– Лицо у тебя такое, будто те, что едут за нами, пожаловали к тебе домой… – Хавьер громко заржал над безвкусной шуткой.

Моника раздраженно поморщилась. Порой напарник бывал просто невыносимым.

– Да расслабься ты… – Хавьер перестал издавать звуки свихнувшейся с ума лошади и уже серьезно глянул на коллегу. – Никто в своем уме не посмеет напасть на объединенный конвой Конгрегации, Храмовников и Королевской СБ.

Моника скептически сдвинула брови. Лично у нее был менее оптимистичный настрой.

– Ты узнавал кого мы везем в Толедо?

Хавьер утвердительно кивнул, делая одновременно глоток из пластиковой бутылки «Ватиканского Источника».

– Пытался.

– И?

– Тишина.

– Вот! – Моника подняла указательный палец вверх. – У меня тоже самое. Тебя настолько серьезная секретность не настораживает?

– А, должна?

– Ну… Сам посуди, даже в случае самых отъявленных негодяев у нас был доступ к делу объекта. Тут же, точно все вымерли. Даже мои связи в Конгрегации на этот раз дали сбой. Либо они сами не знают, либо предпочитают помалкивать.

– Что, даже Хесус? – Хавьер игриво подмигнул правым глазом – он так всегда делал, когда речь шла о парне Моники. Ее же такая реакция бесила. Вот и сейчас пришлось по стандарту закатить глаза.

– Даже Хесус.

– Охренеть.

– Вот-вот! Потому, я думаю, что в самой Конгрегации далеко не все знают о нашем пассажире. А, раз так – делай выводы…

– Думаешь, если бы Хесус знал, то намекнул бы?

– Уверена.

– Ладно… – Хавьер задумался, и какое-то время они ехали молча. Мимо все также проносились столбы освещения, дорожные знаки, да билборды с текстами Писания и Святых Отцов – в общем, та еще скукота.

– Если Конгрегация ушла в режим молчания даже внутри своей структуры, мы сопровождаем очень важную птицу…

– Именно. В таком случае…

– Вполне могут нарисоваться плохие ребята с весьма нехорошими целями…

– Ага…

– Однако я все равно считаю подобный расклад слишком незначительным… Если бы объект сопровождала только Королевская служба, то…

Моника уже не слушала рассуждения напарника. Впереди возникли изменения: автомагистраль уходила в длинный тоннель – не первый тоннель на их пути, вот только на этот раз было еще кое-что помимо смены локации с открытой на закрытую: впереди, где-то на середине тоннеля маячил аварийный знак.

– Постой! – Моника тронула напарника за руку, и кивнула вперед. – Видишь?

– Вижу… – Хавьер сбавил ход до сорока километров в час.

Теперь уже можно было разглядеть препятствие – перевернутый набок грузовик и два внедорожника – у одного смятый капот, другой вроде бы более-менее в рабочем состоянии, пока слишком далеко и невозможно разглядеть детали.

Хавьер сбросил скорость до минимальных десяти километров, приближаясь к месту дорожно-транспортного происшествия. Рация, лежащая на приборной панели, зашипела, затем послышался мужской голос.

– База, вызывает Гавриила, прием!

Моника тут же схватила рацию.

– Гавриил на связи, прием!

– Почему снизили скорость?

– Впереди неопознанные объекты, прием!

– Поясните!

– Перевернутый грузовик, два внедорожника и пятеро в штатском.

Молчание, за которым, как Моника прекрасно знала скрывается быстрая обработка полученной информации. Наконец, спустя почти минуту рация вновь разразилась звуком статистических помех.

– В королевском патруле отсутствует информация о каких-либо происшествиях в обозначенном квадрате. Вполне возможно еще не сообщили, но лучше проверить на месте, как поняли? Прием!

– Вас поняла, выдвигаемся вперед!

Переключившись на другой канал, Моника доложила Центральному фургону об изменениях, а затем глянула на Хавьера.

– Не нравится мне все это… Авария прямо на пути следования конвоя… Да такая удачная, что перегородила практически весь проезд… Удобно, не находишь?

– Ты права. – согласился напарник, нервно жуя нижнюю губу. – Все же, давай надеяться на лучшее… Может, обычная авария, без какого-либо заговора…

– Ну-ну…

На минимальной скорости Хавьер преодолел двадцать метров, разделяющих конвой и место происшествия, подрулив к внедорожнику со смятым капотом. Свет фар выхватил из полумрака покореженный металл, битое стекло на асфальте и прикрытое белой простыней тело у тротуарного бордюра.

– Что за хрень? – Хавьер остановил автомобиль, но фары и мигалку выключать не стал.

– Становится все интересней… – медленно протянула Моника, внимательно осматривая место ДТП. – Судя по всему есть не только жертвы, но и погибшие…

– Ага… Вот только, в королевском патруле ни сном, ни духом…

Между тем, находящиеся снаружи на месте происшествия люди, а их было трое – двое мужчин и женщина, насколько позиции внедорожника можно было рассмотреть, прекратили общение, уставившись на автомобиль королевской службы безопасности.

– Идем? – Моника посмотрела на напарника.

Тот кивнул.

– Пошли.

– Хавьер… – она его остановила, придержав за руку. – Только осторожней, ладно? Плохое у меня предчувствие…

Коллега демонстративно вынул пистолет из кобуры, передернул затвор и отправил его обратно, на место.

– Не беспокойся за меня, – он широко улыбнулся, хотя глаза оставались серьезными. – не зеленый же выпускник академии, верно?

– Все равно…

– Пошли уже! – Хавьер открыл дверцу и выпрыгнул наружу.

Моника проделала тоже самое, только, со своей стороны. Дверь закрывать агент не стала – в случае чего можно укрыться за бронированной сталью, да и запрыгнуть внутрь автомобиля получится куда быстрее, если не возиться с дверью, да еще и под град свистящих пуль.

– О, вы так быстро! – обходя открытую дверь, Моника услышала возбужденный женский голос. Похоже, Хавьер вышел на первый контакт. Так и есть, возле ее напарника находилась отчаянно жестикулирующая женщина в темных джинсах и светлой футболке с надписью «Ave Maria». – Мы вот только вызвали да, – женщина повернулась к стоящим поодаль мужчинам. Оба кивнули, потому не понятно, к кому именно она обращалась. – Святой Иаков! – женщина вновь всплеснула руками. – Это какой-то кошмар! Просто ужас! Я даже ничего не успела понять! Несчастный эммм… – она глянула в сторону тела на тротуаре. – Мы ведь даже не знаем, как его зовут!!! О, Пречистая Матерь…

Не убирая руки с кобуры, где находился пистолет калибра девять миллиметров, самый верный ангел-защитник, не в обиду ее покровителю святому Бернару, Моника подошла ближе.

– Сеньора…

– Ах, простите! – новый всплеск руками. – Беатрис Флорес! Со всем этим ужасом совсем забыла о приличиях! Господи, я…

– Беатрис! – Моника постаралась придать голосу максимальную мягкость. Все-таки, горе, стресс… – Расскажите о произошедшем. – она сместилась чуть левее, чтобы держать в обзоре тоннельный проезд. – Вы в какой машине ехали?

– Мы? – женщина непонимающе уставилась на агента.

– Ну да, вы. Не пешком же пришли. Или…

– Нет! Нет! – Беатрис энергично затрясла головой. – Я ехала на Ромео. – женщина указала на серебристый внедорожник итальянского концерна со сплющенным капотом.

– Ладно. – Моника мельком глянула на напарника. Лицо Хавьера было сосредоточено. Это хорошо. Сейчас совершенно не время расслабляться. – Значит, те два сеньора не с вами?

– Нет! – еще одно энергичное потряхивание головой. Темные кудри начали выбиваться из прически, ниспадая на симпатичное миловидное аккуратное личико. – Они из Гранде. – Беатрис кивнула в сторону второго внедорожника, еще одного итальянского производителя.

– Ясно. – Моника помахала рукой, привлекая внимание мужчин, не выказывавших особого желание общаться с агентами королевской службы. – Вы уже вызвали патруль? – первый вопрос, когда они подошли.

Тот, что справа – высокий широкоплечий с темным оливковым загаром на лице и выразительными карими глазами утвердительно кивнул.

– Конечно. Сразу же, как случилось происшествие.

– Да? – Моника постаралась не выдать удивления, искоса глянув на Хавьера. Напарник чуть отступил в сторону, незаметно кладя руку на кобуру с оружием. – И когда же это произошло?

– Хулио? – говоривший глянул на партнера.

Тот пожал плечами.

– Не знаю… Может, минут десять назад…

– То есть в скором времени патруль прибудет на место происшествия? – Моника тоже сделал шаг назад. Совсем небольшой, вряд ли заметный для обывателя, но очень важный для экстренной реакции.

– Конечно, – мужчина которого напарник назвал Хулио задумчиво поджал губы. – Вообще, патруль никогда не славился быстрым реагированием, но сегодня они и вправду опаздывают…

– Реанимационная бригада тоже запаздывает? – поинтересовался Хавьер.

– Что? – не понял напарник Хулио. Его имени так и не назвали, а сам он очевидно предпочел сохранить режим инкогнито.

– Тот несчастный. – Моника повела головой в сторону накрытого белым покрывалом человека. – Похоже, труп…

Хулио состроил скорбную гримасу. Агент королевской службы ему не поверила. Здесь явно разыгрывается спектакль – вот только, с какой целью? И, кто реальный участник, а кто актер?

– Разве медики не должны сюда приехать? – поддержал ее Хавьер. Пальцем он уже расстегнул кобуру, и был готов в любую секунду вытащить оружие.

– О, Боже конечно должны! – эмоциональная Беатрис завертела головой, точно прямо сейчас услышала вой сирен спасательной службы. – Мы ведь сразу обрисовали ситуацию. Мы еще не знали, что у нас есть погибший, но понимали, как все плохо! Почему же их до сих пор нет???

– Может, потому что они и не знают о ДТП? – Моника выразительно изогнула бровь.

Беатрис вздрогнула и испуганно покосилась на своих мрачных спутников.

– О чем вы? Как не знают?

– Да вот интересно получается, – агент медленно опустила руку на кобуру, пальцем отщелкивая зажим. – мы звонили в патруль буквально пару минут назад, до того, как начать разговор с вами… Хотите узнать результат?

Молчание.

Похоже, не хотят.

– Патрулю ничего неизвестно о происшествии в тоннеле…

– Правда? – теперь уже Хулио отступил назад, локтем толкнув товарища. – Может, какая-то ошибка…

– Ошибка? – рука легла на холодную рукоять пистолета. Одна движение, и дуло упрется в грудь злоумышленника. Затем, счет пойдет на доли секунды.

– Ну… – Хулио глянул на напарника. Тот пожал плечами и сделал целых два шага назад. – Ошибка в системе… Есть же вероятность, что запрос попросту не прогрузился… Или его еще не внесли в базу… Или… Да, всякое же бывает…

– Возможно. – Моника скосила глаза в сторону коллеги. Хавьер кивнул. Он готов. Как и она. – Однако, как мне кажется, более вероятно другое объяснение…

– Какое? – Хулио явно включил дурочка – он же прекрасно знает ответ. Зачем же тогда весь этот цирк? Тянет время? Но, для чего?

– Не двигаться! – Хавьер выхватил пистолет из кобуры, направляя оружие в сторону троицы. Хулио с напарником застыли, как вкопанные, а вот Беатрис удивила – взвизгнув, она бросилась бежать.

– Стоять! – теперь уже Моника схватилась за оружие. Те же действия, вызубренные еще в Академии святого Луиса. То же оружие, освященное самим Папой. Те же эмоции. – Стой, или буду стрелять!

Женщина замерла, но уже в следующую секунду со скоростью дикой кошки метнулась за покореженный капот внедорожника.

Моника спустила курок.

Пистолетный выстрел эхом разнесся по пустующему тоннелю, эхом возвращаясь обратно.

Дьявол!

Слишком поздно!

Пули ударились о металл капота, оставляя на нем круглую отметину. Слева также прозвучало несколько выстрелов, с ответными криками боли. Уже в движении Моника бросила быстрый взгляд в сторону напарника. Хавьер пригнувшись совершал пробежку к чужому внедорожнику. Похоже, двое мрачных типов не захотели надевать наручники, и предпочли скрыться с места преступления. Глупое решение.

Осторожно обогнув покореженный капот Ромео, Моника увидела удаляющуюся спину Беатрис.

– Стой! – она вскинула пистолет.

Ноль реакции.

– Стой, кому говорю!

Ага. Женщина только увеличила скорость.

Эх…

Спуская курок, Моника услышала истошный крик напарника.

– Моника! В сторону! Моника…

Агент на инстинкте сделала шаг вправо, одновременно разворачивая напрягшееся тело – чего же там такого произошло?

Увидеть Моника успела лишь стремительно приближающийся яркий желто-белый свет, после чего все тело обдало нестерпимым адским жаром, а в глазах спустя всего лишь долю от доли секунды воцарилась кромешная темнота.

Священная Католическая Империя.

Королевство Испания.

Сан-Себастьян.

23:03.

Энрике Домингеш наблюдал на экране лэптопа за действиями агентов Королевской службы безопасности. Их внедорожник, как и полагалось по предписаниям, отделился от основной колонны на несколько десятков метров, остановившись у место дорожного происшествия. Вообще, вся эта ситуация с вынужденной остановкой командиру спецотряда «Архангел Гавриил», не нравилась. Причем, от слова совсем. Ну не привык он верить в совпадения. Особенно такие удобные. Вот и сейчас, не верил.

На экране лэптопа, благодаря установленным снаружи камерам с ультравысоким разрешением, и весьма чувствительными микрофонами – новейшая разработка технического отдела Ордена, можно было не только наблюдать за визуальной картинкой, но также воспринимать мельчайшие звуковые детали, вплоть до дыхания, обрабатывать тепловые излучения, радиационные и еще куча всякой, в данной ситуации ненужной ерунды, чьи показатели строились в столбики по обеим краям картинки.

– Эй, Карлос! – Энрике повернулся к второму, и последнему человеку в узкой коморке спецузла. Сам спецузел, в чьи задачи входила поддержка связи как с конвоем, так и с оперативным штабом, занимал небольшое помещение в дальней задней части военного грузовика. В основной же, располагались бойцы элитного спецотряда «Архангела Гавриила», коими Энрике и руководил.

– Да? – худощавый парень с отметинами оспины на бледных впалых щеках и чересчур большими очками на глазах оторвался от длинного ряда мониторов. Сколько их там? Семь? Энрике искренне не понимал, как одновременно можно контролировать происходящие события на каждом из семи. Ему и на двух было сложно уследить. Впрочем, это объясняло, почему технари в подавляющем большинство малость, того самого.

– Есть результаты сканирования объектов? – он кивнул на экран лэптопа, где застыла картинка троих потерпевших. Или, троих диверсантов – это и нужно понять до того, как агентам на месте принимать активные действия.

– Сейчас. – техник повернулся обратно к мониторам, и его пальцы забегали по клавиатуре. Вернее, по трем разным клавиатурам сразу. Безумие.

Энрике покачал головой. Родись он Карлосом, не задумываясь пошел бы на смертный грех – скажем, выстрел в голову из двустволки, чтоб наверняка.

– Высылаю!

Практически в тоже мгновение экран лэптопа мигнул, и трансляция с наружной камеры преобразилась в многослойное полупрозрачное изображение. Энрике тут же увидел то, ради чего и запросил результаты сканирования – красное свечение у каждого из фальшивых потерпевших.

Оружие!

– Хавьер! – он тут же коснулся уха, где закреплялся наушник. – Хавьер, у них…

– Командир!!! – возглас… нет, поросячий визг технаря заставил прерваться и обернуться.

– Что???

– Там!!! – тот указал на один из семи экранов, самый боковой по центру. Судя по картинке, там велась онлайн-трансляция с камеры установленной на последнем автомобиле конвоя, еще одном внедорожнике Королевской службы безопасности. Если раньше камера фиксировала пустой тоннель, либо редкие проезжающие автомобили, то теперь ситуация кардинально изменилась: пять бронированных фургона, полностью перекрывших проезд, и…

Энрике даже слова не успел сказать в поднесенную к губам рацию, как экран озарился ослепительной вспышкой.

Антуан вздрогнул, когда фургон чуть покачнулся от глухого, но явно мощного взрыва снаружи. Двое конвоиров, сопровождающих пленника побледнели, сам же О’Нил широко улыбнулся.

БУМ!!!

БАНГ! БАНГ! БАНГ!

БУМ!!!

Лица конвоиров теперь вряд ли можно было отличить от новой белоснежной простыни.

– Что у вас происходит? – Антуан отбросил условные команды при выходе в эфир. Сейчас уж точно не до них.

Ему не ответили.

Впрочем, этого и не потребовалось. Эфир заполонили десятки голосов: вопли, крики, призывы о помощи, команды, ругательствам – хаос, одним словом.

– За мной пришли! – О’Нил улыбнулся еще шире.

– И, тебе не страшно? – инквизитор все никак не мог понять логики задержанного. Сам сдался в руки Конгрегации, то есть по сути совершил предательство, а теперь едва ли не писается от счастья своим собратьям. Хотя, он бы на его месте молил все воинство небесное о защите. Хрень какая-то, короче…

– Пути Господни неисповедимы! – еретик звякнул цепями в явном желании развести руками.

– Тут ты прав. – Антуан перевел взгляд на одного из конвоиров. Того, что справа. – Эй, Джон! Держи его на мушке, ладно? При даже намеке на бегство, вышиби ему мозги нахрен!

– Есть!

Инквизитор подмигнул мгновенно погрустневшему арестанту.

– Может пути Господни и неисповедимы, но сегодня ты попадешь либо в Толедо, либо в преисподнюю…

Тра-та-та-та…

Снаружи вновь зазвучали автоматные очереди. Грянул еще один взрыв, отчего фургон закачало из стороны в сторону.

Затем слух уловил еще один звук – посторонний, не вписывавшийся в общую какофонию. И, он Антуану не понравился. Совсем не понравился. Звук исходил от задних дверей фургона – какой-то лязг, шорох, стук, приглушенные голоса…

Пытаются вскрыть?

Инквизитор глянул на О’Нила. Еретик, как и он напряженно вслушивался, хмуря лоб. Значит, тоже не в курсе происходящего. Во всяком случае, конкретных манипуляций с дверьми. Или просто боится приставленного к голове пистолета. Правильно. Пусть боится.

Антуан перевел взгляд обратно, на металлические створки, отделяющие их от наружного ада.

Снова лязг.

Еще – теперь у соседней створки.

Нет, взломать дверь из бронированных листов невозможно. Если только…

Инквизитор вскочил на ноги.

Слишком поздно.

Прямоугольное замкнутое пространство содрогнулось, застонав в предсмертных судорогах. Уже в воздухе Антуан осознал, что летит, после чего перед глазами промелькнуло металлическое перекрытие, а голова с противным хрустом соприкоснулась с ее поверхностью. Дикая боль ударила в уши, превращая окружающие колебания в ультразвук. Перед глазами замелькали разноцветные огоньки, причиняя нестерпимую боль. Инквизитор ощутил, как приземлился на холодную стальную поверхность.

Пол фургона…

Фургон…

О«Нил!

Дьявол!

Ему надо встать на ноги! Надо помешать! Надо…

Антуан попытался подняться. Бесполезно. Тело не желает подчиняться мозговым приказам. В ушах по-прежнему противный писк ультразвука – но даже через него он сумел различить тяжелое грохотанье сапог по металлической поверхности. Кто-то в фургоне. Кто-то посторонний.

Инквизитор приподнял голову. К горлу тут же подступила тошнота, а изображение перед глазами окрашенное в багровые тона медленно поплыло, размазывая очертания. Он успел заметить три темные фигуры, прежде чем зрительный аппарат сумел зафиксировать стремительно приближающуюся подошву сапога. Затем, кто-то нажал на выключатель и все померкло.

Глава 3

Священная Католическая Империя.

Королевство Испания.

Толедо.

Толедский алькасар – штаб-квартира Конгрегации по делам и защите веры.

10:08.

У Пабло было отвратительное настроение. К слову, ему никогда не нравилось заниматься чьем-либо обучением, будь то первокурсники в Академии, зеленые выпускники, или уже имеющие полевой опыт инквизиторы. С последним конечно гораздо проще, и все же – не его это. Тем не менее, ректор Академии Святого Педро Николаса, с завидной регулярностью просил его прочитать тот или иной курс, или просто провести разъяснительную работу. Как сейчас, к примеру. Можно конечно отказаться, особенно от сегодняшней лекции, учитывая какое дерьмо произошло накануне, но Пабло решил все же уделить учащимся Академии несколько минут. Все же, основной корпус Академии находится на территории алькасара, и перейти по стеклянному переходу в соседнее здание не такой уж и великий труд. Со слов ректора Академии, брожения внутри студентов пошли совсем не хорошие, и их нужно пресекать на корню. Инициаторов уже исключили, причем, некоторые из них из корпуса Академии перекочевали в подвал соседнего здания, и теперь ожидают Церковного суда – и все же, учащиеся нуждаются в серьезной встряске. А, кто ее может произвести, как не Пабло Красс – легенда Инквизиции? – такой аргумент прозвучал от ректора. Что ж, сложно с ним не согласится. Действительно, смятения в умах будущих выпускников Академии, в перспективе куда серьезней, чем нападение на конвой. Вторую проблему, так или иначе они решат, а вот если упустить первую – впоследствии можно получить не ревностных защитников веры, а напротив, ее разрушителей. Потому Пабло находился здесь – на трибуне центрального зала, приковывая к себе внимание несколько тысяч студентов, начиная от первого курса, и заканчивая теми, кто уже готовился к финальным испытаниям.

– … я не поверил. – Пабло сделал паузу. Темно-коричневый интерьер зала, вкупе с красноватым светом ламп создавал идеальную атмосферу. – Еще раз: я просто не поверил, когда мне сообщили о рассаднике ереси внутри оплота защитников католической веры! Каждый, кто приходит сюда – приходит с одной единственной целью: защищать Церковь! Защищать веру! Защищать Папу! И, что же я вижу? Поврежденные умы, сомневающиеся в одном из самых главных Таинств Церкви? Как же вы будете защищать веру? Как же вы будете исправлять умы тех, кто заблудился, когда сами не можете найти дорогу? – еще одна пауза. В зале царила мертвая тишина. Наверное, даже в могиле и то больше звуков. Хорошо. – Первым моим желанием, было попросту исключить каждого, и начать все заново. Шесть-семь потерянных лет? Не страшно. Во всяком случае, куда менее критично, чем выпускать инквизиторов-еретиков, вам не кажется? – Тишина. Несколько тысяч пар глаз, и в каждой из них плескается страх, порой перемежающийся с ужасом. Знакомое выражение. Подобное приходилось видеть очень часто, когда человек осознает, что через секунду жизнь может необратимо измениться. – Тем не менее, изучив проблему чуть глубже, я решил дать каждому из вас шанс доказать членам Совета непричастность к ереси. Совет, состоящий из профессоров Академии, местных клириков и пяти действующих инквизиторов, начнет заседание сегодня, и окончит его с последним студентом. Решение Совет огласит на всеобщем собрании, зачитав сначала имена тех, кому придется собрать вещи, затем тех, кому дадут шанс продолжить обучение, но начать его либо заново, либо с какого-либо другого курса, в зависимости от тяжести вины, и занимаемого сейчас положения, и наконец, тех, кто может беспрепятственно продолжать обучение дальше без каких-либо санкций и испытательного срока. – Пабло замолчал, делая глоток воды из стакана, стоящего на кафедре. – Касаемо сути вопроса. Никогда не думал, что мне придется произносить эти слова здесь, в центре подготовке будущих защитников веры, но… Евхаристия – источник и вершина всей христианской жизни. Все другие таинства, как и все виды церковного служения и апостольского труда, связаны с Евхаристией и устремлены к ней. Ибо Святая Евхаристия содержит в себе все духовное сокровище Церкви, то есть Самого Христа – нашу Пасху. В самом сердце совершения Евхаристии находятся хлеб и вино, которые через слова Христа и через призыв Духа Святого становятся Телом и Кровью Христа. Кроме того, после подавление различных так называемых реформаторских ересей, Толедский Собор в 1557 году еще раз подтвердил это Таинство: «Поскольку Христос, наш Искупитель сказал, что то, что Он предлагает в виде хлеба, есть воистину Его Тело, Церковь всегда хранила это убеждение, которое святой Собор вновь провозглашает: освящением хлеба и вина совершается изменение всего существа хлеба в существо Тела Христа, Господа нашего, и всего существа вина в существо Крови Его; это изменение Католическая Церковь справедливо и точно называет пресуществлением». Потому, любая попытка превратить Таинство Евхаристии в «просто знак», или «духовное присутствие Христа», или что еще, считается ересью. – Пабло сделал паузу, внимательно глядя на замерших в напряженных позах студентов. – И, напоследок хочу рассказать вам одну историю. Реальную историю, на которую я наткнулся в архивах Конгрегации чуть больше года назад. Когда протестанты пришли к власти в Женеве, одна из вещей которую они хотели сделать, это полностью искоренить католичество – как на уровне восприятия вещей, так и физическом уровне. Однажды, они пришли в один из соборов, схватили священника и заперли его в домике, который был рядом с церковью. И они зашли в собор, чтобы полностью уничтожить это, по их еретическим представлениям де-факто языческое место. Они все ломали, разбивали, выбивали витражи, выкидывали иконы, сносили Деву Марию, кресты… – в общем, полный набор того, что протестанты сотворили с каждым из храмов, куда бы не приходили. Так вот, священник сидел запертый в домике и видел, как уничтожают его церковь. И в какой-то момент, один из солдат схватил дарохранительницу и выбросил ее из окна, и она вылетела, упала на землю, дверцы раскрылись и освященные Хостии, Тело Христово рассыпались по земле. И все, что священник мог делать, а он был заперт в домике, это стоять у окна и пожирать эти Хостии взглядом. Он мог просто стоять у окна, пребывать в созерцательной молитве. Он не мог больше делать ничего. Он стоял там и молился, пока Евхаристия лежала на земле! Тело Христово валялось на земле! Тело, данное ему было на земле! – Пабло сделал паузу, поскольку по щекам побежали слезы. Он не претворялся. Он не играл. Не нужно было – каждый раз, вспоминая эту историю, он не мог сдержать обуревавшие эмоции. Тело Христово на земле… Как тут не плакать? – Когда спустилась ночь, священник увидел какую-то тень, которая приближалась все ближе и ближе. Она перемещалась от тени к тени, и когда она подошла ближе, священник ее узнал – это была двенадцатилетняя девочка, из его прихода. Она тоже видела, что сделали протестантские солдаты. И она видела эту Евхаристию на земле. Она прокралась к Телу Христа на земле. Она наклонилась… – ну, как ребенка ее учили не трогать Хостию руками – поэтому девочка встала на колени, уткнулась лицом в землю и подняла Евхаристию языком прямо с земли. Она распрямилась, осенила себя крестом – ее тоже научили, что ты можешь только одну Евхаристию для себя получить – она поднялась и тихо-тихо ушла обратно. И священник знал сколько точно там освященных Хостий, сколько кусочков Тела Христова находилось в дарохранительнице. И ночь за ночью эта девочка приходила: она прокрадывалась, она опускалась на колени, она получала Евхаристию прямо языком с земли, осеняла себя крестом и уходила. И так продолжалось до последней ночи. Эта была последняя Хостия там, и священник знал, что ей больше не придется рисковать своей жизнью, и он молился за нее. Он видел, как она подходит все ближе и ближе, она опустилась на колени, взяла Тело Христово с земли, осенила себя крестом… Но, когда она встала, под ногами хрустнула ветка… Два солдата которые охраняли домик священника увидели, что она делает, и они забили эту двенадцатилетнюю девочку дубинками. Девочка умерла на месте от повреждений несовместимых с жизнью. – гробовая тишина, хотя Пабло видел, как по щекам десятков, если не сотен бегут слезы. Как и у него. Беззвучный плач, от осознания детской любви и веры в Христа, и в тоже время понимания, насколько сам ты далек от подобной любви. – Вот, что для нас, христиан значит Евхаристия. Вот то, во что мы верим – Тело и Кровь Спасителя. Стоило бы раз за разом рисковать жизнью ради куска хлеба на земле? Не думаю. Стоит ли рисковать жизнью ради Тела и Крови? Стоит. Сегодня мы, как та девочка должны отдавать свои жизни ради Христа, во имя защиты веры и Церкви. Мы – Инквизиторы. Мы те, кто ради Тела Христа, ради Крещения, ради Таинств, ради Церкви, ради самой спасительной веры должны не думая идти туда, где нас вполне вероятно ожидает смерть. А, что же я вижу? Находясь в комфорте, в тепле, в безопасности вы начинаете выдвигать различные теории, низводящих все Таинство Евхаристии до уровня, где плевок не станет серьезным оскорблением – плюнуть в сторону брошенного на землю кусочка хлеба? – некрасиво, но не преступление. Убирая же пресуществление, вы оставляете лишь кусок хлеба. И, если та девочка рисковала своей жизнью ради обычного хлеба, то она всего лишь идиотка. Задумайтесь. – Пабло отошел от кафедры и направился в сторону подтрибунного помещения. Уже на полпути инквизитор остановился, и вернулся обратно. – Девочку звали Изабель де Луэнго. Святой Престол уже начал процесс канонизации, и лично у меня нет никаких сомнений в итоговом результате. Очень скоро Изабель де Луэнго, отдавшая свою жизнь ради Тела Христова пополнит список святых мучеников, чья нынешняя близость к Богу не вызывает сомнений. На этом все. Уверен, для каждого теперь есть повод сильно задуматься над своей верой, сравнивая ее с верой Изабель.