скачать книгу бесплатно
Мой Бог намного более, чем вы; Господь мой – всё. Где обрету иное существо, что столь же милостиво было бы, как и мой Бог?
Неверию скажу: посмеешь ли ты в разуме моем установить свое господство за счет Того, Кого я чувствую в душе?
Как можно поносить единственный источник жизни животворный? И разве, отрицая это Существо, не станете использовать вы голос, слово, которыми Оно Само же одарило нас?
И отрицать Его, не значит ли доказывать Его?
Материи скажу: довольно искушать мои глаза обманчивой реальности картиной. Ты, действуя упрямей, все больше разделяешься, пока подобным разделением не приведешь себя в небытие.
Но дух, наоборот, сильнее поднимаясь, возрастая, все больше упрощается: предел его не знает ни разницы, ни разделения.
Чистейшая, божественная радость, не стань во мне отнюдь бесплодной. Ты слишком полна, дабы мне вместить тебя; однако я желаю, чтобы все сущее свидетелем твоим являлось.
И уподобившись священной лире, которую избрал Предвечный от времени для песнопений дивных, я воспою присутствие Господне и славу Господа в Его премудрости невыразимой.
Предуготовят их аккорды небеса, вселенная возвеселится: человек в согласии соединился с Богом; и бездна затрепещет от бессилья поколебать гармонию сию.
36
Блаженны души, что пред истиной смирились: они миролюбиво переносят несуетность спасительной росы!
Надеешься ли рану исцелить ты нетерпеньем? И разве, слишком рано сняв с нее повязку, не сделаешь ее больней намного? Страдай, молись и ожидай!
Взгляни, как далеко от нас сияют звезды, а трон Предвечного и вовсе в стороне от этих сфер; ты в числах выразишь едва ли путь к Его престолу.
Но там рождаются живительные воды, которые одни способны напитать твое жилище бренное земное. Изысканы они там, чисты, непостижимы для восприятия и мысли человека.
Оттуда падая, они нисколько не теряют их животворных качеств, но уплотняются, свыкаясь с нашим естеством.
И так прозрачна последняя ступень их уплотнения, что глаз людской не выдержал бы блеска, не обретя ни зрелости, ни силы.
Лишенный этого живого и творящего эфира, ребенку в чреве матери подобен, который воздух естества не знает, инертными имея качества свои.
Се жизнь, всё пронизавшая. Следите за своей душой, чтобы она вдыхала жизнь и ею проникалась. За ней следите, чтоб в общение вошла с первоначальною своею атмосферой и отношения бы с ней установила, которые вовек не прекратятся, пусть день сменяется и жизнь телесная проходит, а за приливом следует отлив в природе.
Нет, смертные, нет, баловни творенья, не прекратится это вовсе для вас. Но, может, еще будут остановки на том пути?
Однако, познав небесных радостей сполна, способны ль вы опять ниспасть в болотную трясину смерти?
Иль можете вы оказаться вновь добычей вечного клеветника, который навевает непрестанно всем намерения возможностей превыше, дабы покрыть людей позором и стыдом?
Великая Премудрость, порой Ты воздвигаешь человека своей десницей мощной, его подъемлешь Ты к пределам горним и погружаешь в бездну.
Его Ты заставляешь ощутить хлад ледяной от северных широт и южный зной невыносимый, дабы он знал, что Ты – Господь единый, дабы не возносился он и не впадал в уныние.
Надежда и смирение – вот составные части, из которых желаешь Ты создать в нем божье милосердье, ведь добродетель эта единой почестью перед Тобой предстанет, чтобы быть принятым ему в обитель мира, радости, любви.
37
Как будто бы моя особая тут радость утвердилась, когда усердие о Доме Господа меня снедало. И радость утвердилась воистину: с тех пор я плачу и собой являю того, кто словно бы для мертвых был крещен.
Кто помешает мне теперь нести до гроба утешенья идею, которую Господь меня сподобил?
Увы! Душа людская – это решето, которая в содействии добра должна препятствовать просеиванью зла. Она разрушила свои стези и послужила лишь решетом для зла, мешая через себя просеяться добру.
И вновь необходимо ей заслоном стать для зла, чтобы добро смогло сквозь это решето пройти в чистейшем виде.
Какая скорбь способна сравниться может с моей тоскою! Высокомерные в коварстве властители земные, все беззакония лихие ваши покажутся ничтожеством, приблизившись к моей печали.
Напрасно вы взметнули от земли змею, которая желает своей мертвящей хваткой впиться в мое сердце.
Напрасно ослабляли вы меня, когда змея уничтожала всякий день часть моей жизни, собой охватывая все пространство от сердца моего и до могилы.
Напрасно с ней связали вы счет дней моих: его попранье полное меня удостоверит прахом.
Любовь, какую вновь я ощущаю к душе людской, меня избавила от беззаконий, которые вы причинили мне.
Ведь к Богу приближаясь, переполняюсь я любовью к вам, прося Его простить несправедливости, что вы творите.
И впредь не отдалюсь от радости Господней я, от радости, что в слёзах возрастает, которой ведома лишь ревность о Доме Божием.
Он действовал со мной как ревностный учитель, заботливо внушив мне страх перед Собой, чтобы кроме Него я не любил иного.
То утешал меня Он, когда испытывал я нравственные муки, то насылал мне их, которые мог только Сам утешить.
Чтобы чрез это меня заставить обращаться лишь к одному Ему, предавшись в Его руки. Ведь мог бы Господа покинуть я, и мог бы предпочесть иную вещь, а не Его, и мог бы опереться на могущество иное, но не на силу Бога моего!
Могуч и праведен один лишь Он, и правосудие ему вершить пристало среди судилищ человеческих.
Иакова звезда, непобедимый в испытаниях Лев из Иудина колена.
Являлся Он могуществом и светом; и Он обрел в Себе, чем противостоять врагам Своим.
Он жизнь саму мог даровать бы тем, которые Его предали смерти.
И лишь один Он может утолить того, кто жаждет, и предоставить кротость изволения ему и исцелить его от вынужденной скорби.
Поскольку воды из этого чистейшего ключа неиссякаемы, несут в себе они соль мудрости для пробужденья непрестанного желанья со вкусом истинного человека.
38
Остерегайся, бренный человек, творить молитву нерадиво, желая все достигнуть без труда. Чем действие разнится от молитвы, и какова молитва, что действие влечет, сливаясь с ним?
Земного бытия наставник-ангел правит человеком, достойные и чистые деяния внушая. Он им руководит, его он бдит и охраняет, наставником и стражем смертному являясь.
О памяти и разумении своем для жизни в дольнем мире позаботься. И в этом состоят твоя задача и деланье твое.
Здесь человек не есть еще в юдоли освященной, где предстоит ему лишь радость и опасности забвенье.
Где сможет он дивиться непрестанно и не иметь нужды припоминанья: все для него непреходящим и присутствующим обратится.
Сужденье станет для него не нужным, ведь ничего там смутного не будет, и разум непрерывно примется все постигать.
А здесь подобен человек Евреям в рабстве, из коего они, освободившись, свой хлеб искали посреди превратностей войны.
Названье хлеба и войны названье, не однокоренное ли происхождение имеют у Евреев?
Тут человек в законе детства пребывает и управляет им ребячества наивность, что увлекает долу даже разум и качества любые зрелых смертных.
Здесь человек в законности ущербной, поскольку все низвергнется, небытию предавшись, тогда как все должно расти и возвышаться в обитель света животворную.
Уничтожает, растворяет время, прообразуя на тебе уж трещины, расселины строенья, уже начавшего шататься в основаниях своих.
Раскроешь ты зари рождающейся сумерки густые и, уподобившись посланникам Навина Иисуса, ты сможешь рассказать своим собратьям о чудесах земли обетованной.
Измерь пространство и продолжительность упадка вящего законов на земле. И сопоставь: четырнадцать и пять с семьюдесятью, а пять и девять с цифрой сорок пять.
Все истечения форм отсюда: конец их и пределы имеют свойство пятерицы. И древо ли не познается по плоду своему? Исследуйте лист виноградный.
Вас удручают, смертные, превратности и беззаконья мира. Болезни вас в уныние ввергают, крушат невзгоды и утомляют политические страсти, а бедствия стихии ледяной внушают ужас вам.
Сосредоточьте вашу мысль на бедах подлинных, что вас одолевают: тогда под силу все перенести вам, и все несчастья, названные выше, уж боле не затронут вас.
Что значит легкое недомоганье в глазах терзаемого страшной мукой, который ощущает бич страданий неотступных.
Без друга вашего, что ангелом зовется, не стоит делать даже шаг один; пребудьте же в руке его, подобно детям, которых он ведет: пусть сами не идут они, но движет ими его сила.
Когда бы рассудительности ради не отвергали бы его содействий вы, то не нуждались бы в мольбе к нему, имея лишь одну заботу – его любить, им восхищаться.
Ведь исполняет он обязанности все, которыми же сам вас наделяет, и чувствуете вы, что это он и был, молившийся за вас и в вас.
Но, смертные, напрасно счастье вас взыскует, – обходитесь вы с ним как с собственным врагом, заботясь лишь о том, чтобы оно никак бы к вам не прикоснулось.
39
Моя душа поднялась на вершину горы Сион. Как я хотел бы сделать вечным здесь пребывание свое! Отсюда моя душа черпает воды в их источнике первоначальном. Отсюда ее животворит чистейший воздух.
Я обозрел в мгновенье ока действенный огонь, что разошелся в стороны далёко.
Подобно этому, огонь божественный объемлет все пределы сущности моей; сосудом и проводником моя душа ему послужит, чтобы его распространить до граней всех миров.
Преподан знак и искра засияла, превосходящая все пламенники тленья; огонь небесный больше не угаснет в моих жилах.
И дни моих скорбей запечатленных уже не обратятся в пору радости и ликованья!
И будет ли дано им время, эпохи обозреть, чтобы Предвечному мне принести обеты?
Житье мое всецело будет посвященным решению единственной задачи – раскрытию сокровищ, что в человеческой душе таятся.
И разве солнце может прекратить свой бег по кругу во вселенной? Нельзя ли излучаемый огонь его усилить, отдохновенье запретив светилу?
Предвечный право за Собой оставил сущности творить. Он дал природе силу порождать лишь формы и их тени.
А человеку дал Он власть творить по вере добродетель, ведь возжелал Предвечный, чтоб всякое Его произведенье творцом бы маленьким являлось.
Самим своим твореньям предоставил свободу действия в пределах их по образу, подобию Его.
О, люди, если человек не покоряется бессмысленным занятьям вашим, не верите ему вы, сколь он ни старайся.
Уразумейте же: чем больше человека возносят вверх, тем больше он стремится отведать наслаждений и дел своих исполнить.
Не потому ли вы бездельники в глазах своих детей, что позабыть смогли их лет забавы?
40
Могу ли быть бесчувственным к превратностям великим, что окружают человека, когда он остается без поддержки? И как его не пожалеть, когда он оказался жертвой?
Бесчисленны дороги заблуждений; исполнен путь глубоких истин высокой безнадежности преградой.
Идя обычным человеческим путем, чем удивляться, если не природой и разумом существ; все эти бездны постоянно рядом с нашей мыслью и, кажется, готовы поглотить ее.
Идя обычным человеческим путем, чем удивляться, если не Небес пространством, великим в совокупности своей: история его столь мало доступна пониманью человека!
Глаза его темнеют, когда однажды смертный пытается вглядеться в эти бездны, и голова готова закружиться.
И если бы, возвышенный Господь, не стало достоверностью, что мы хотели обмануть Тебя, то человек несведущий сказать бы мог с Иеремией невозбранно:
«Ты влек меня, Господи, – и я увлечен; Ты сильнее меня – и превозмог, и я каждый день в посмеянии, всякий издевается надо мною» (Книга пророка Иеремии, Глава 20, стих 7).
Когда я был один бы на земле, не смог бы удержаться на стезе, которая меня вела бы к духовному успокоенью. И яростно набросился тогда бы на истинную пищу моей мысли, сердца моего.
И я б не отпускал своей добычи, пока бы не насытился вполне, пока бы не почувствовал, как появились во мне живительные токи, всегда готовые мне сущность сообщать мою же.
И если бы я смог оплакивать свою утрату до иссушенья мозга своего, и если бы я смог усилием, слезами достичь того, чтобы не покидать Иерусалима,
Способен был бы я предать забвенью братьев тех, которых увели в цепях под стены Вавилона?
Способен был бы потупить очи долу и позабыть о тех, кто там все дни томится? Способен был бы мыслить лишь о своих скорбях, взирая на невзгоды, постигшие моих собратьев?
«Если я забуду тебя, Иерусалим, – забудь меня десница моя; прилипни язык мой к гортани моей, если не буду помнить тебя, если не поставлю Иерусалима во главе веселия моего» (Псалтирь, Псалом 137, стих 5, 6).
41
Гневливый человек с собой уносит дух мести и злопамятства, его душа уходит, закваской этой пропитавшись. Тогда раздастся глас, пусть никого не видно, который повторяет непрестанно:
«Ты должен брату твоему прощать не семь, но семижды семьдесят раз».
Свой приговор несчастный слышит в этих словесах. Они становятся его мученьем, но если бы он следовал им в жизни, утешеньем они его могли б явиться.
