Старый Хоши

Тут Хоши одёрнул себя, как рассерженный наставник одёргивает ученика, начавшего считать ворон. О чём он думает? Ласка больна, и её надо спасать, остальное неважно! (К тому же, если бы он тогда остался, то всё могло бы быть и не так, и не этак, а как-нибудь ещё. Хоши иногда мог заглянуть в чьё-нибудь будущее, но только не в своё, а уж сказать, что было бы, если б события человеческой жизни можно было хоть чуть-чуть повернуть в прошлом в другую сторону, этого он не мог никогда. Насколько ему было известно, этого вообще не мог никто из шаманов.)

Итак, снаружи у Серебряной Ласки было всё в порядке, теперь ему требовалось осмотреть её изнутри.

– Скажи мне, девочка, вот что… – заговорил старый Хоши так, как будто собирался расспросить её о чём-то важном. Но когда она повернула к нему голову, быстро сунул ей под нос свою руку и раздавил пальцами крохотное яйцо луговой птички, вымоченное в настое сонных трав.

Ласка взглянула на него с недоумением, но тут же закатила глаза и уронила голову на кожаный подголовник. Хоши задержал дыхание, чтобы не вдохнуть случайно пары, отправляющие на время человека в мир духов, и быстро вставил себе в нос два комочка мха смоченного снадобьем, обезвреживающим действие сонного зелья.

Чтобы сделать сон Ласки ещё более крепким и спокойным, Хоши бросил в очаг пучок высушенной травы, а ещё два положил рядом с огнём так, чтобы они могли медленно тлеть. Проделав это, шаман пощупал жизненные жилы на руках, ногах и шее спящей женщины. Ласка спала крепко, по-видимому, без снов. Это было как раз то, что он хотел. Теперь самое главное – сосредоточиться.

Хоши устроился поудобнее и простёр руки над лежащей Лаской. Он закрыл глаза – зрение сейчас было не нужно. Держа обе ладони так, что большие пальцы были прижаты друг к другу, шаман несколько раз вдохнул и выдохнул, а потом открыл глаза на своих руках. Духовные глаза.

Он ясно увидел неподвижное тело женщины, так, как если бы его собственные глаза на самом деле переместились на ладони. Кроме того, он видел многочисленные оболочки её тела, светящиеся, как корона лучей вокруг солнца, если поглядеть на него через осколок прозрачного тёмного камня. Он немного напряг своё духовное зрение, и оно проникло сквозь кожу и мышцы спящей, послушно показывая ему внутренние органы, нервы, бегущую по жилам кровь.

Несмотря на свои подозрения, Хоши начал не с того места, которое считал больным, а с головы. Зрение, обоняние, слух он не стал подвергать тщательному исследованию. Ласке всего этого было отпущено в меру и работало исправно. Но вот, святая святых – мозг. Хоши знал, что блуждать по нему можно вечно, а трогать опасно. К тому же он совершенно не хотел менять что-либо в её натуре, характере, мыслях. Ведь тогда это будет не она, а какая-то другая, незнакомая женщина. Это было бы равносильно убийству его давнишней знакомой.

Но кое-что он всё же хотел поправить. Вот он – совсем небольшой узелок, отвечающий за человеческое упрямство. Небольшой, но, как это и положено женщине, втрое больше мужского. Убирать его нельзя, а то из Ласки получится безвольное существо, которым все помыкают. А вот ограничить, немного сжать, можно, причём на время, а то поведение не соответствующее её женской натуре может слишком броситься в глаза. Хоши убавил упрямство Ласки до мужских размеров и решил, что этого достаточно. Будет Ласка лапочкой, но недолго, однако для его целей этого вполне хватит.

Уходя из мозга, Хоши не удержался и проверил жилы его питающие. Всё было в порядке. По крайней мере, в ближайшие семьдесят лет удар ей не грозит. Дальше все было тоже неплохо.

Железы, расположенные в горле работали нормально, лёгкие сделали бы честь оленю, если бы не сажа от очага, осевшая в них на веки вечные. Но и с такими лёгкими Ласка спокойно доживёт до глубокой старости. А вот на сердце имелись две совершенно лишние складочки. Как видно, горе не обошло его стороной и оставило свои отметины. Хоши решил, что они не опасны, если не появятся следующие, но это относилось уже к такой области, в которой он был не властен.

Печень, почки и желудок не вызвали нареканий. Хоши пожелал бы такие себе. Кишечник тоже был вполне здоров, но там пришлось убить целую колонию паразитов, которые никак не служили на пользу организму. Это конечно было почти бесполезным делом, так-как Ласка нахватает их обратно с пищей в ближайшее время, но Хоши не удержался от того, чтобы облегчить ей жизнь хотя бы на краткий срок. По крайней мере, она почувствует прилив сил и немного поправится.

Но вот, наконец, то, ради чего он сюда вторгся. Потрясающий и непостижимый сосуд жизни – женское лоно! Здесь зарождается человек, здесь он обретает свою форму и отсюда начинает свой путь в этом мире. Маленькая вселенная, где центр и смысл существования – дитя!

Нельзя недооценивать значение этого органа, точнее целого мира органов, работающих, как единое целое. Хрупкое и одновременно прочное сооружение, требующее внимания и заботы, бережного к себе отношения. И оно-то как раз пострадало.

Хоши бродил по залам и галереям этого дворца, пока не убедился – его догадка была правильной. Здесь всё было в порядке, кроме одного – от долгого бездействия случился застой в жилах, снабжающих в этом месте всё питательной кровью, от чего сами жилы раздулись и стали давить на соседние органы, причиняя боль и угнетая их нормальную жизнь. А ведь они при этом ещё страдали от недостатка крови! К тому же от чрезмерного давления в самих жилах образовались трещины, и кровь стала попадать туда, куда ей не следовало, например, в мочевой пузырь, который и так оказался, сжат и угнетён.

Ну, и, конечно же, в больное место тут же влез злобный дух, питающийся болью и страданиями. Теперь он сидит там, как червь в яблоке, и, ко всему прочему, разводит, словно тлю на листьях всякую мелкую тварь, которая там размножилась в огромном количестве. Эта мелочь всячески бередит больное место, причиняя новые страдания, что только на руку злобному духу. Он растёт и жиреет с этих страданий, а увеличиваясь в размерах, требует всё больше и больше боли. И ведь не успокоится, пока не сведёт с ума или вообще не погубит ту, чьим телом питается!

Есть и такой вариант – подобная жизнь превратит Серебряную Ласку раньше времени в старуху, что, в конце концов, всё равно сведёт её с ума и убьёт. А ведь что послужило причиной всего этого? Отказ выполнять своё жизненное предназначение, отказ быть женщиной!

Нда, сейчас поздно звать мужчину, чтобы тот делился с ней своей жизненной силой, как это предписано живым существам, рождённым Матерью-землёй. Сначала надо изгнать злобного духа и ту дрянь, которая вместе с ним влезла в святая святых, потом разогнать застоявшуюся кровь и дать зажить скрытым от глаз ранам, которые не менее опасны, чем те, что наносят зубы и когти. Да, работы много!

Хоши порадовался, что догадался посмотреть всё остальное и сделать ту мелкую работу, которую закончил только что. После того, что ему сейчас предстояло, на прочее уже не осталось бы сил.

Шаман положил руки женщине на лобок. Пушистая русая шёрстка мягко щекотала его правую ладонь. Левая лежала на гладкой коже…

И тут он бросил себя в неё через руки! Бросил свою суть, свою душу, как бросился когда-то между снежным львом, осатаневшим от голода, и маленькой девочкой, застигнутой врагом между своим домом и посёлком, где жила большая часть племени.

Тогда громадный белый кот, который весил, как пять или семь таких, как Хоши, успел прыгнуть, успел сбить их обоих с ног и выпустить когти, но рвануть, раздирая в клочья плоть, так и не успел – Хоши забрал его душу! Лев умер мгновенно, ведь тело без души не живёт. Хоши победил, но выбраться сам из-под туши зверя самостоятельно он не смог. Маленькая, но быстрая на ногу Серебряная Ласка, бросилась к хижинам родичей и привела людей, которые и освободили полузадушенного шамана.

Да, способ, которым он убил снежного льва, вызвал у людей и восхищение, и тихий ужас. До сих пор к старому, уже в те годы, шаману, относились, как к целителю и чудаковатому отшельнику, ведь шаманов в большом племени было несколько, и он не считался самым искусным и уважаемым. А теперь люди стали его бояться.

Когда он пришёл в себя, маленькая Серебряная Ласка станцевала перед ним танец благодарности, а потом увязалась следом, благо по обычаю их племени, была вольна в выборе друзей, поскольку была девочкой, как потом, став взрослой, должна была быть вольна в выборе мужчины для своего дома. Никто не смел ей препятствовать.

К тому же, кто захочет навлечь на себя гнев столь могущественного шамана, препятствуя его встречам со спасённым ребёнком? Все понимали, что теперь её жизнь принадлежит ему. Кстати, именно тогда в его голосе появились львиные нотки, а мощь присвоенной души позволила дожить до сего дня, втрое пережив своих сверстников. Он и сейчас был крепок и силён, хоть и выглядел древним старцем.

Хоши на миг ослеп, как от внезапной вспышки света, когда из домашнего полумрака вдруг шагнёшь наружу в яркий день. Он был готов к этому и через пару мгновений стал чётко различать все детали того мира куда попал.

Хорошо, что ему не пришлось долго блуждать здесь в поисках врага. Вот он – громадный снежный лев, уставивший на него беспощадные голубые глаза, полные голода и злобы. Он был силён! Намного сильнее того, который хотел поживиться маленькой девочкой много лет назад. Этот тоже хотел поживиться, и девочка была здесь, за спиной Хоши.

Шаман не стал оборачиваться, он и так знал, что она там. Не важно, сколько ей было сейчас лет, для него она оставалась всё тем же испуганным ребёнком, которого он хотел спасти. Нет – должен был спасти! Он чувствовал, в этом был смысл всей его жизни, его предназначение.

Лев зарычал. В этом рыке слышались раскаты грома, гул, исходящий из недр горы, когда она собирается извергать огонь, скрежет сталкивающихся ледяных глыб, грохот скал, опрокинутых землетрясением!

Хоши зарычал в ответ. В его рыке слышался рёв бурлящей воды во время весеннего половодья, шум летнего ливня, треск пылающих поленьев в праздничном костре, свист могучих ветров, крики людей на ложе любви, свадебные песни животных во время весеннего гона!

Лев отступил на шаг, но уходить не собирался. Наоборот, он сжался для прыжка, как согнутая лоза, готовая нанести удар, если её отпустить. Он был силён, хоть и грязен. Да, грязен! Тот первый их лев был настолько чист, что казался белее свежевыпавшего снега. Этот, напоминал снежный сугроб, на который испражнилась стая ворон. И всё же он был силён, но и Хоши силён!

Гораздо сильнее, чем много лет назад. Беда была лишь в том, что в этом мире он не мог забрать ничью душу, даже если бы это была душа жалкого червя. Оружия у него никакого не было, да и не могло существовать оружие здесь в мире живой духовности, где формы лишь иллюзия, тела – абстракция, а события – символы.

Но вот лев прыгнул! Хоши постарался врасти ногами в землю и выставил руки вперёд. Какими они были могучими эти руки! Будто два древесных ствола, две гладкие сосны, что не обхватить, а чтобы увидеть верхушку надо задирать голову так, что шапка валится. Пальцы тоже были им под стать – узловатые корни, способные проникнуть в самые недра земли и раздробить камни. Будь у него такие руки в телесном облике, он врядли стал бы шаманом. Он был бы охотником способным взять медведя даже без ножа и рогатины…

Руки приняли тяжёлое кошачье тело, словно состоящее из одних жил, и Хоши почувствовал удар, который в мире твёрдых тел вышиб бы из него дух. Но сейчас он и был дух! И, тем не менее, удар был страшен! От него чуть не померкло сознание, и на миг показалось, что тело, (здешнее, духовное тело), по колени погрузилось в землю.

Девочка сзади вскрикнула от страха, а когти хищника уже вовсю полосовали руки, грудь и лицо посмевшего встать у него на пути человека! (Если он доберётся до сердца…) Адская боль пронзила всё существо Хоши, и ему захотелось отбросить врага. Просто отбросить и уйти!.. Тогда он немедленно окажется в своём настоящем теле и всё закончится…

Но тогда Ласка умрёт. Разъярённый демон, и так уже доведший её до крайности, больше не будет ждать и убьёт свою жертву, чтобы насладиться её последними страданиями.

Нет, Хоши пришёл сюда не для того, чтобы проиграть, и отступать не собирался! Он приказал себе не обращать внимание на боль, собрал всю силу для одного решающего рывка, понимая, что у него есть только один шанс! Вместо того чтобы защищать себя от проникающих всё глубже когтей, он обхватил тело гигантского кота, вдавил каменные пальцы ему в спину, нащупывая позвоночник и…

Страшные руки резко разошлись в стороны, и в каждой была зажата половина мохнатой трепещущей туши! Он разорвал своего врага на две части… Никакой охотник среди людей не был способен на подобное. Даже тот, кто прославился тем, что душил голыми руками пещерных медведей, не обладал такой силой. Посмотрел бы сейчас Большая Росомаха на своего друга, которого считал слабаком! А может быть он и видит.

Жуткий многоголосый вопль поднялся со всех сторон, и Хоши понял, что это кричат призванные злобным духом паразиты, лишившиеся своего хозяина. Тогда он превратил останки льва в два факела и плеснул из них, как из чаш вокруг очищающим пламенем!..

Хоши разлепил веки и с трудом поднял голову. Он был в жилище Серебряной Ласки. Она лежала перед ним обнажённая и спала глубоким спокойным сном. Её лицо больше не было страдальческим, Хоши даже разглядел лёгкую улыбку, тронувшую её губы. Его руки всё ещё лежали на ней, и он понял, что едва чувствует их. Шаман поднял эти дрожащие руки к лицу. Они были онемевшими, пальцы не гнулись. Он растёр ладони друг о друга, и это немного помогло, но кисти рук ходили ходуном, так, что он едва справился с этой простой задачей. Но всё же они работали. С ногами наверно будет хуже, но его проблемы потом, а сейчас надо разбудить Ласку.

Хоши достал из сумки ещё один пучок травы, сунул его в почти потухший очаг, сдул, занявшееся было, пламя, и оставил тлеть испускающие ароматный дым травинки, которыми принялся обмахивать тело Ласки, как бы сметая с него невидимую пыль. При этом он, не переставая, твердил заклинание, которое для постороннего уха звучало, как жужжание шмеля, а на самом деле было сложным построением рифмованных словосочетаний, изгоняющих остатки зла и открывающих дорогу потокам положительной энергии. Закончив «жужжать», Хоши потрогал спящую женщину за тёплое плечо, а потом легонько щёлкнул её по носу.

Ласка открыла глаза, обвела ими вокруг, как будто в первый раз видела это место, остановила взгляд на Хоши и заморгала в недоумении.

– Ой!

Она вдруг села и раздвинула ноги. Её глаза округлились от сильного удивления и страха – она сидела в луже собственной крови!

– Не бойся, это дурная кровь и очень хорошо, что она вышла, – сказал Хоши и вдруг понял, что в его голосе больше не слышится львиный рык. – Сожги эту шкуру, когда я уйду. Не жалей – твой сын добудет новую. Тебе не мешало бы помыться, но сначала поесть. Я дам тебе травы. Вскипяти котелок воды и брось их туда. Когда варево остынет – пей отвар по два глотка перед едой три раза в день, пока котелок не кончится. И вот ещё что!

Хоши вынул из-за пазухи плоский чёрный камень шириной в полторы, а длиной в две ладони. На одной из коротких граней камня виднелось отверстие, сквозь который был пропущен кожаный ремешок.

– Перед сном клади его вот сюда! – объяснял Хоши, указывая на низ её живота. – Когда чуть окрепнешь и начнёшь уверенно ходить, носи его на поясе под одеждой – он вытянет остатки болезни. Потом, как совсем поправишься, прокали его в огне, дай остыть, не опуская в воду, и повесь над входом в дом. Он защитит от болезней и тебя, и твоих детей. И последнее…

Хоши немного помолчал, собираясь с мыслями, ведь ему требовалось убедить Ласку в том, что она была не права, а проделать это с женщиной, даже если её упрямство сжато до мужского состояния, дело непростое.

– Запомни – не все мужчины плохи и не все они дураки, – начал он издалека. – Настоящих дураков, как и умников среди них мало. Больше всего людей обыкновенных, у которых ума и глупости примерно поровну. Среди таких есть немало тех, кто не знает и десятой доли того, что знаешь ты, но может быть хорошим мужем и отцом, кто будет заботиться о тебе и ответит любовью на любовь. Я не говорю тебе вести в свой дом первого встречного. Просто не чурайся людей, будь среди них, говори, слушай, присматривайся и думай. Поверь, обязательно найдётся такой, который будет лучше многих. Может быть, ты встретишь его не сразу. Может быть, он будет не единственным, может их будет несколько, не страшно! Не бойся ошибиться, бойся не ошибаться, бездействуя. Ищи, не сдавайся, дай судьбе ещё шанс и не дави в себе зов плоти, не глуши его, ведь это оскорбляет Мать землю, обижает её, а обиженная земля может отмстить не только тебе, но и твоим детям. Сколько я дал тебе детских амулетов тогда?

– Пять.

– А сколько ты повесила детям на шею?

– Два.

– Вот видишь! Как много ещё нужно сделать! Ведь я неспроста дал тебе именно пять амулетов. Не три, не десять, а пять. Я ведь спрашивал тогда о тебе Мать землю, и она ответила, назвав именно такое количество. Не родить их, то же самое, что убить, а это великий грех!

Хоши помолчал. Он чувствовал себя совершенно разбитым, тело отказывалось слушаться, но мысли напротив, были ясными и чёткими, как картина окружающего мира в солнечный, безветренный день. Ему вдруг открылось будущее, точнее совсем малая его часть, которая касалась Ласки, точнее обеих Ласок, большой и маленькой, и немножечко Росомахи.

– Возьми ещё вот это.

Он протянул ей предмет длиной в локоть без малого, завёрнутый в шкурку выдры. Ласка взяла этот новый подарок, развернула у себя на коленях, и у неё в руках оказался… костяной белый фаллос, искусно выточенный из мамонтового бивня. Он был выполнен в таких подробностях и с таким тщанием, что казался живым! У основания этого произведения косторезного искусства виднелись какие-то знаки. Ласка вгляделась и увидела, что это изображения пар, сплетающихся в любовной схватке, выполненные, по-видимому, острым краем раскалённого камня. Она вопросительно взглянула на Хоши.

– Это на тот случай, если зов плоти возникнет раньше, чем ты встретишь подходящего мужчину. Конечно, это не может заменить мужа полностью, но всё же не даст твоей собственной крови застаиваться и вредить тебе, как это случилось теперь. Пойми – у человека все части тела должны работать, иначе они начинают отмирать, а отмерший орган может потянуть вслед за собой всё тело. Даже если такое не случится, то всё равно человек с бездействующим органом станет калекой. Заклей себе один глаз или зашей веко, и через полгода глаз перестанет видеть. Просиди полгода без движения и разучишься ходить. Детородный орган в этом случае такой же, как и все другие, только он требует к себе ещё более внимательного отношения, так-как связан со всем телом, и всё тело зависит от его здоровья и благополучия. Не обижай своё тело. Не отказывай ему в его просьбах, и оно отблагодарит тебя, а начнёшь пренебрегать – отплатит преждевременной старостью.

Хоши опять замолчал. Он знал, что должен сейчас уйти, но уходить не хотелось, ведь он понимал, что видит Ласку в последний раз.

– Может, останешься? – спросила Ласка, когда он сделал движение, чтобы встать. – Уже поздно, и на улице совсем темно. Останься на ночь. Поужинаешь, выспишься, а завтра утром пойдёшь к себе, если не захочешь остаться ещё.

Хоши помотал головой. Он знал, что оставаться нельзя, как бы ему этого не хотелось.

– Я должен идти, – сказал он. – Отправь со мной Маленькую Росомаху и Снежную Ласку. Не бойся, с ними не случится ничего плохого. Вокруг ни одной хищной твари. Волки отошли к северу вместе со стадами оленей, снежные львы заняты мамонтами, медведи спят. Росомах, кроме твоего сына, давно уже никто не видел, да и не такие они глупые, чтобы подходить сейчас так близко к людям – еду не достанут, а шкуры могут потерять.

Они распрощались, и Хоши вышел не оглядываясь. За дверью он нос к носу столкнулся с Маленькой Росомахой и Снежной Лаской. Конечно же, два любопытных создания подслушивали и подглядывали. Отодрать бы за уши, но… Глупо скрывать от детей жизнь. Тот, кто думает, что делает благо, утаивая от детей жизненно важные знания, пусть потом не сетует на их неопытность и опрометчивость в поступках. Скупердяйничать в делёжке жизненным опытом, то же самое, что завязывать детям глаза перед тем, как пускать их по узенькой тропинке над пропастью.

Вид у ребят был усталый и голодный. Немудрено – на небе сияли уже утренние звёзды, хоть небо было ещё совершенно чистым. Мороз между тем крепчал. Дети жались друг к другу, но Хоши понял, что это не от холода.

Они боялись! Конечно, люди племени не привыкли ходить по ночам, ведь в темноте, как раз таятся все опасности, от хищных зверей до злых духов – людоедов. Сами бы они ни за что не рискнули в такой час высунуть нос на улицу. Только присутствие Хоши, гнева которого боялось всё, что состоит из плоти и крови, и большая часть потусторонних сил, заставило их пойти на такой риск. Знали бы эти двое, что старый шаман не способен сейчас защитить их даже от нападения лемминга, если б это крошечное существо задумало вдруг покуситься на человека.

Хоши был не просто слаб, он чувствовал, что его жизненные силы заканчиваются. Может и вправду стоило принять предложение Серебряной Ласки и остаться до утра, но Хоши не был уверен, что может прожить так долго. Умирать под кровом своей давней подруги и… ученицы, (он вдруг это понял с особой ясностью), старый Хоши совсем не хотел. Это осквернило бы её дом, доставило бы ей лишних проблем и забот, как раз тогда, когда надо думать о поправке собственных дел. Помирать не хотелось, но если уж этого не избежать, то напоследок можно сделать ещё кое-что полезное. Вот только дойти бы!

Они дошли. Рассвет уже высветлил небо на востоке, и предутренний ветер подул с новой силой, когда Хоши переступил, (точнее переполз на четвереньках), порог своей землянки и поманил детей за собой. Они рады были оказаться под кровом, пусть это было даже страшное и загадочное жилище шамана!

Надо бы их накормить… Про себя он уже не думал, но для виду он всё же закинет что-нибудь в рот. Из еды у него нашлись только орехи, зато их было много. Порывшись в ларе, Хоши прибавил к трапезе несколько сладких корешков и тот самый бочонок мёда, который они принесли ему намедни.

Хоши приказал своим гостям не стесняться, и вскоре две рожицы были измазаны липким золотом – драгоценным сокровищем пчелиных бортей. Когда с этим было покончено, Хоши вынул из своего бездонного ларя связку амулетов, выбрал из них семь и вручил Снежной Ласке.

– Наденешь на шею своим детям, – сказал он. – Каждому по одному, таково повеление Матери земли. А вот это лично от меня!

С этими словами он надел ей на шею бусы, из тщательно отполированных кусочков янтаря, с одним большим красным прозрачным камнем в середине.

– Это, чтобы с тобой не случилось такой беды, как с твоей матушкой, – Пояснил Хоши. – А вот это, чтоб красота твоя не увяла долгие годы!

И он добавил к подаренному красивый костяной гребень с вделанными в него цветными камешками.

– А теперь займёмся тобой, – сказал Хоши, поворачиваясь к Маленькой Росомахе.

Сначала он повесил ему на шею амулет, сделанный из когтей и кусочков шкур разных хищников.

– Увеличивает мужскую силу во всех отношениях, – заверил его Хоши. – Главную силу тебе уже дали родители. Она идёт от Матери земли и нет её прекрасней! А эта – сила добрых духов дарующих удачу. Она тоже не помешает! И ещё, возьми вот это.

Хоши достал со дна ларя нож такой длины, что у Маленькой Росомахи заблестели глаза, а когда он вынул его из ножен, рот сам собой открылся от удивления! Нож был сделан не из камня или кости и даже не из железного дерева, а из чего-то по цвету похожего на рыбью чешую. По форме он тоже напоминал рыбу.

– Запомни, парень, – напутствовал его Хоши, это оружие с лёгкостью перерубает мышцы и кости. Оно даст тебе огромное преимущество в бою. Используй его на охоте или при защите племени, если нападут враги. Но никогда не применяй его для решения споров между своими соплеменниками. Всё что угодно, только не братоубийство!

Они ещё немного посидели, глядя на огонь в очаге, и Хоши выпроводил их, наказав хорошенько заботиться о матери. Старый шаман остался один. Он попробовал подняться, но ноги не слушались. Тогда он сконцентрировал своё сознание, как делал это для переноса предметов без помощи рук.

На этот раз он перенёс своё тело на лежанку и удивился тому, как это легко получилось! Однажды он пробовал поднять, таким образом, огромные прямоугольные камни, поставленные в кружок и положенные друг на друга. Это было как раз во время его путешествия много лет назад. Некоторые из этих камней, (их так и называли – «висячие камни»), обрушились и валялись внизу в беспорядке. Хоши тогда объявил себя учеником местного великого шамана, а его наставник очень хотел восстановить это древнее сооружение. Но даже вместе они смогли лишь слегка пошевелить одну из тех неподъёмных глыб.