Рарок и Леса

– И что люди маются? – повторял время от времени Василь, не обращаясь ни к кому и не говоря ни о чём напрямую. Но при этом было ясно, что он имеет в виду.

Сам-то он от холода не страдал, ночуя под тёплым боком Шарля. Другое дело нескончаемые покаянные речи циклопа, а когда он просил его заткнуться, то тяжкие вздохи последнего.

Вот кому было действительно хорошо в их компании, так это Луцию и Лисе. Василь не ревновал. Девушка ему нравилась и показала, несмотря на юные годы, недюжинный навык в плотских утехах, но он вовсе не собирался владеть ею, как собственностью. Нашла себе милого друга, ну, так – счастье тебе! Когда они дойдут до населённых мест, то и ему найдётся новая подружка, а пока он с улыбкой наблюдал за тем, как симпатичная егоза липнет к красивому мальчишке словно пластырь.

Уже в первую ночёвку их похода Василь услышал со стороны кустов, где расположилась спать эта парочка, характерную возню, приглушённые вскрики и стоны. Ага, видать парень мужчиной стал! И растяжение на обеих ногах не помешало. Молодец, девчонка! Побольше таких бойких, как ты и мир наполнился бы счастьем. А то вон – родная племянница ходит с таким кислым видом, что хоть брагу из неё делай! И мужик её тоже страдает – непонятки видите ли между ними.

Впрочем, дело было не то, чтобы в непонятках. Василь умом понимал племяшку – она ведь потеряла друга, которого хоть и не любила, как мужчину, но всё же он был ей мужем, с которым она прожила некоторое время, став женщиной имеющей собственное подобие домашнего очага. И потеряла двух других друзей, которых тоже не любила, но они были её любовниками, и с ними она познала наслаждение плоти, без которого тело стареет и сохнет душа.

А ведь племяшка – талант, какой редко бывает у женщин! Познать любовь двух мужчин одновременно может не каждая. То есть, не каждая будет при этом искренней, и не каждая получит удовольствие. А вот Леса сначала полюбила сразу двух, а потом ухитрилась переспать с двумя другими одновременно и найти в этом толк, между тем, как в её временном доме в пещере её ждал третий.

Василь был восхищён и горд племянницей, но вместе с тем понимал, что ей придётся в жизни непросто. Люди чаще всего осуждают и не понимают такой темперамент, а между тем это дар Матери Природы, которому стоит завидовать. Сам он принимал участие в таких играх лишь дважды в жизни. Последний раз это было там, на военной базе, на крыше салона мадам Доротеи, когда они с этим замечательным парнем, Валентином разделили великолепную девушку – Рози. Как же тогда им было, всем троим хорошо! А у бедной племяшки из-за её замечательных способностей одни проблемы. Но ничего! Он, Василь, поможет её… им обоим, словом и делом. А если кто-то будет мешать, так ведь он не Леса, он ничего не имеет против того, чтобы в честном бою отнять чью-то жизнь, так что лучше господа оставьте своё злословие при себе!

Василь тоже жалел, что Глум погиб. И тех ребят ему было жаль, а пуще жалко их девчонок. Но ведь нельзя же из-за потери друзей душить свою любовь! Наоборот, любя, легче пережить потерю, а от того, что ты милого друга чураешься, покойникам уж точно легче не станет!

А ведь этот Глум был замечательный человечище! Они с Лесой смотрелись необычно, и было в этом что-то особенно привлекательное. Действительно жаль, что племяшка его не любила, но если из-за этого Леса простудится или ожесточится душой, или и то, и другое, то в этом будет и его, Василя, вина. Нет, он такого не допустит! Во что бы то ни стало надо свести этих двоих и как можно скорее, а со своей двойной любовью Леса пускай сама, потом разбирается.

То, что любовь может творить чудеса, Василь знал давно, а недавно получил этому очередное подтверждение, наблюдая за Луцием и его подругой. Он заранее знал, что парень влюблён в Лесу, причём буквально сходит по ней с ума, обожествляет, считает неземным существом. Это случилось ещё в лагере бандитов за день до их похода. Большая часть народа уже разбрелась кто куда, разделив то, чем были набиты пещеры.

Леса взяла лишь то, что было на ней, да маленькую ладанку, которую нашла среди вещей Глума. Рарок откопал в бывшей берлоге атамана что-то из своей одежды и два меча, один из которых был его, а второй принадлежал толи Лесе, толи Луцию, толи им обоим. От сокровищ гладиатор презрительно отвернулся, зато в их делёжке активное участие приняла Лиса и отвоевала себе увесистый мешочек чего-то звонкого.

Луций, ввиду того, что не мог ходить, ни в чём таком не участвовал, да, кажется, он и не собирался. Понятное дело, что ни Василю, ни Шарлю из разбойничьего барахла не нужно было ничего.

Первое чудо случилось вечером. Василь, как самый знающий из присутствующих здесь врачевателей в области растяжений, переломов и ушибов, делал Луцию перевязку. Его пациент был крепкий парнишка и мужественный, но он не мог сдержаться от крика, хоть и силился стискивать зубы. Тогда Василь подозвал обеих девушек, которые стояли неподалёку и переживали за мальчика, и велел им заговорить с ним, как можно ласковее, а заодно придержать, насколько смогут их руки. Они так и сделали, и вот чудеса – Луций забыл про боль, даже держать его не пришлось, а потом… потом он заговорил!

Леса рассказывала, что они свободно общались в том мире, куда их притащили валькирии, а Рарок подтвердил, что Луций утратил способность разговаривать на понятном языке, и только лопотал что-то по-своему, едва они вернулись из того мира в здешний. За то время, что они провели здесь, парень едва смог выучить десяток слов, чтобы общаться самым примитивным образом.

И вот теперь он вдруг заговорил, да так бойко и чисто, что удивил всех окружающих и удивился сам! Вот что значит воздействие сразу двух девушек, которые восхищали и будоражили его воображение.

Второе чудо случилось наутро, сразу после их с Лисой ночи любви. Василь сам обалдел, когда увидел Луция, стоящего на ногах! Правда, стоял он, опираясь на самодельный костыль, а с другой стороны его поддерживала Лиса, но прогресс был налицо. Теперь окончательное выздоровление этого парня было делом времени, и время это наступит быстро. Сейчас через поля и холмы он путешествовал по-прежнему на руках у Шарля, зато по лагерю во время остановок ковылял самостоятельно, и Рароку не приходилось его носить в кусты по нужде, как это было сначала.

Между прочим, с возвращением Луцию способности разговаривать, открылась загадка, как ему удалось избежать губительного действия макового отвара. Оказывается парень, тоже распознал вкус этого зелья в еде, которую им давали, но в то время как Рарок морил себя голодом, он, как человек начитанный и сведущий в самых разных науках, ухитрился изготовить противоядие.

Прежде всего, обследовав свою камеру, он нашёл угол, где на каменных стенах белёсыми пятнами выступала селитра. Её он соскребал собственными ногтями и бережно складывал на кусочек пергамента, обнаруженный под спальным местом. Второй ингредиент достался ему едва ли не в изобилии. Однажды в тюремную галерею пришёл разбойник с ведром и стал разбрасывать по углам какую-то серовато-белую дрянь. В каземат, где помещался Луций, он швырнул целую горсть. При ближайшем рассмотрении, порошок оказался крысиным ядом.

Из этих двух веществ Луций и составил адскую смесь, способную нейтрализовать действие наркотика. Проверять эффективность полученного противоядия было не на ком, а потому, рисковал он страшно! Конечно, лекарство оказалось отнюдь небезопасным. Парень ужасно мучился животом, а голова от всей этой дряни ехала набекрень, ничуть не хуже, чем от макового отвара, но зато его мозги не превратились в вату.

Теперь его надо было отпаивать молоком, что Василь решил сделать, едва они доберутся до обитаемых мест. Но, как бы там ни обернулось дальше, за Луция он не беспокоился. Даже если они не найдут молока, любовь поставит парня на ноги быстрее любого лекарства!

А вот с племяшкой и её проблемой надо было разбираться незамедлительно, пока не стало поздно. А то они с Рароком, чего доброго, отдалятся друг от друга окончательно и тогда беда! Не катастрофа, но беда. В прошлый раз разбежались, будучи по уши в непонятках и без объяснений и вон что вышло!

Василь краем глаза наблюдал за племяшкой, которая хлопотала что-то по хозяйству, то и дело, поглядывая туда, куда отправился Рарок. Она явно беспокоилась, так-как знала – гладиатор превосходный боец, но совершенно неопытный охотник. Ну, вот что бы им не отправиться вместе? Так нет же, будут друг перед другом изображать что-то несусветное! И когда этот охотничек вернётся с добычей или без, искреннее беспокойство в глазах Лесы сменится притворным равнодушием.

А ведь самое горячее желание её в этот момент, это броситься Рароку на шею! А он в свою очередь так мечтает её обнять и прижать к себе, но боится вместо ответной ласки получить раздражённую отповедь и холодное презрение женщины, которой всё это некстати, неприятно и, вообще, не нужно!

Нда, своё умение читать в чужих сердцах и душах им в голову не вложишь. Значит, будем действовать, по-другому!

Василь больше не раздумывал. Он ещё раз окинул взглядом их лагерь, что-то прикинул в уме, подхватил свою скьявону и растворился в зелени, густо покрывающей холмы.

Глава 150. Белый туман

Пятнадцать минут это мало для того чтобы спастись от неведомой смерти, способной убить человека на вдохе. Ну, а если эти пятнадцать минут потрачены на колебания, разговоры и прикидывания, что надо делать, то шансов выжить нет совсем.

Пять минут…

И всё же они взбежали по железной лесенке наверх. При этом спутники Галля и Михала, по счастью, оказались на месте, зато никого из элитного отряда не было видно.

Четыре минуты…

Гадюка извлёк откуда-то крохотный свисток и дунул в него. Звук почти не был различим, но Михалу показалось, что по его барабанным перепонкам полоснули острейшим тонким лезвием. Отряд явился незамедлительно, словно из-под земли выскочил. Как и в первый раз, эти мальчишки и девчонки высунулись из самых разных совершенно неожиданных мест.

Три минуты…

– Нужно найти закрытое помещение немедленно! – крикнул Гадюка, обращаясь к своим подчинённым. – Аспид?

– Вон там есть подсобка! – крикнул в ответ маленький черноволосый черноглазый паренёк.

– Все туда!

Михал не понимал, какой в этом смысл, но предпочёл подчиниться.

Две минуты…

– Герметизации нет!

Михал когда-то уже слышал это слово, но не помнил, что оно означает. Однако судя по тону, которым это было произнесено, отсутствие этой самой герме… (тьфу, не выговорить!), не сулило ничего хорошего.

– Компенсируем положительным давлением! – послышался голос Каа.

– Давай!

Одна минута…

Они набились в тесное помещение, где можно было только стоять. Последними туда втиснулись Гадюка и Каа, втащившие с помощью казаков два каких-то странных бревна. Кажется, они были из металла, высотой человеку по грудь, заострённые с одного конца на котором был закреплён кругляш со стрелкой, как у часов, на белом круге с чёрточками и цифрами. А ещё, там торчало что-то похожее на крохотный патиссон красного цвета. Этот «патиссон» Каа с видимым усилием повернул против часовой стрелки. Раздалось шипение словно тысячи змей, и Михал вдруг вздохнул легко и свободно, словно шагнул из жарко натопленной бани в морозную свежесть зимнего дня…

И тут же сотни острых льдинок впились ему в лёгкие! Охотник словно захлебнулся ледяным воздухом, не в силах ни вздохнуть, ни выдохнуть.

– Дышите через одежду! – крикнул Гадюка, не своим, осипшим голосом.

Люди прикрыли рты и носы кто рукавом, кто воротом. Михал выхватил из кармана вышитый платок, который ему положила туда Маранта, и прижал к лицу. Дышать и вправду стало легче, но при этом он чувствовал, будто хватил лишку на празднике мёдоварения, но при этом голова оставалась на удивление ясной, словно её промыли свежей холодной водой.

В этой комнатушке имелось небольшое окно, выходящее в тот же гигантский зал, где располагалась машина смерти. Михал поначалу подумал, что стёкла в этом окне непрозрачные, но потом вдруг понял, что за ними попросту висит непроглядный белый туман. Что это? Неужели та самая смерть, от которой они здесь прячутся? Он оглядел присутствующих в этой коморке людей, скорчившихся или привалившихся к стенам, и вдруг похолодел! Здесь были все из элитного отряда и те четверо, что были с ним, а также два механика из форта Альмери, но ни Галля, ни близнецов нигде не было видно…

Глава 151. Душа рыцаря

Мистические порталы… Это для людей они мистические, но, если ты призрак, то эти дыры в реальности даже не пахнут мистикой. Они также материальны, как колодец для утопленника и столь же привлекательны.

Сэр Мальтор смотрел, как в эти окаймлённые рваными огненными языками прорехи один за другим ныряли монстры, и гадал, куда они направляются, на сей раз? На Землю? А может в иную Вселенную или прямо в преисподнюю? В любом случае там, куда они попадают, врядли рады таким гостям.

Монстры, по-прежнему, не проявляли признаков агрессии, и, казалось бы, не замечали ничего вокруг. Впрочем, все инстинкты у них работали – сэр Мальтор лично проверил это, напав на некоторых из них. Когда монстры видели угрозу или чувствовали удары, они защищались со всей быстротой и силой, на которую были способны. Но когда рыцарь прекращал свои атаки, чудовища словно забывали о нём, возвращались на дорогу и продолжали своё монотонное движение вперёд.

И вот, наконец, они – мистические проходы. Они были ближе, чем он предполагал, но всё равно пришлось хорошенько протопать, оставив псевдо Торговый город за спиной. Несмотря на то, что это была лишь тень настоящего города, всё же он был, хоть и хрупок, но материален. Интересно, есть ли здесь ещё такие места? Отражения реальных городов, посёлков, лесов, рек, гор? Наверняка есть, но всё словно утонуло в огненно-радужном киселе, от которого даже непритязательного призрачного рыцаря начинало мутить.

С этой стороны порталы казались тоже радужными, но в них смешивались синие и зелёные тона, бывшие здесь, видимо чужеродными. Сунуться туда сэр Мальтор не решился. Он прекрасно понимал, что сделав лишь один шаг, может оказаться неведомо, где и врядли попадёт обратно, ведь монстры только входили в эти проходы, но не возвращались при этом.

Порталов было множество. Они представляли собой круги и овалы разных размеров, расположенные на разной высоте от уровня дороги. Сэр Мальтор взялся было их считать, но тут же бросил это занятие, поняв его бесполезность. Дело было не в количестве проходов и не в том, как они расположены, а в их источнике, который следовало найти.

Сэр Мальтор переходил от одного портала к другому, но связи между ними не понимал, хоть и смог разглядеть в их расположении некую скрытую симметрию. До сих пор нечто подобное встречалось ему в единичных экземплярах, и было связано с пространственно-временными аномалиями, которые были сродни трещинам в земной коре, вызванным движением сталкивающихся и расходящихся пластов, в свою очередь подобных расколотым весной речным льдинам.

Чаще всего такие дыры были небольшими, открывались и закрывались сами по себе на краткое время, и ничего особо значимое из одного мира в другой через них проникнуть не могло. Другое дело, когда какой-либо умник ухитрялся удержать такой проход открытым и даже расширить его, чтобы проникнуть сквозь этот портал самому, пропустить кого-то, либо протащить то, чему в ином мире быть не положено. Здесь же проходы казались, вообще, рукотворными. Они были словно прожжены в теле материи раскалённым прутом или лучом…

Сэр Мальтор хлопнул себя латной рукавицей по шлему. Ну, конечно же! Да, их прожгли искусственно, в определённом порядке с геометрической точностью. И, насколько он знал, этот прут, луч или что-то там ещё, должны были до сих пор поддерживать проделанные отверстия в открытом состоянии, иначе материя, не терпящая пустоты, давно затянула бы эти раны. А это значило, что источник, мощный, как ничто другое до сих пор им виденное, работал в полную силу и находился где-то поблизости. Но вот, где?

Понимание пришло, как решение простой геометрической задачи. Сколько бы ни было порталов, они аккуратно вписывались в ровный полумесяц, раскинувшийся где-то на полмили. Итак, находим середину между рогами этого полумесяца, проводим перпендикуляр к центру его изгиба и получаем равнобедренный треугольник с двумя острыми углами и одним тупым.

Биссектриса тупого угла и будет направлением, в котором следует искать предполагаемый источник излучаемой энергии. Вот только в какую сторону по этому вектору следует двигаться? От выпуклой или от вогнутой стороны полумесяца? Ответ ему подсказали монстры.

Сэр Мальтор не страдал излишней впечатлительностью, но на протяжении всего пути сюда он вглядывался в морды, рыла, хари чудовищ, обычно наводившие ужас на людей. Сейчас в них не чувствовалось ни злобы ни кровожадности. С определённой долей воображения можно было сказать, что монстры имели вид дружелюбный и даже доброжелательный. (Вот уж чудо невиданное!)

Но вот они вступают между рогов полумесяца, и с ними мгновенно происходят перемены в настроении и повадках. Иные рычат, другие принюхиваются и припадают к земле, словно чуют добычу, третьи мгновенно приходят в ярость и бросаются к порталам, готовые разорвать невидимого врага. Что же заставляет их так вести себя?

Сэр Мальтор потратил ещё некоторое время на наблюдение и наметил себе некую линию, переступая которую, монстры меняли поведение. Эта линия наискось пересекала дорогу, начинаясь от дальнего рога полумесяца. Если представить себе точку их пересечения с уже найденным вектором, то возможно там и было то, что искал призрачный рыцарь.

Отметив в памяти необходимые ориентиры, сэр Мальтор повернулся в сторону предполагаемой цели своего похода и, конечно же, ничего не увидел, кроме огненно-радужного сияния. Но это ещё ничего не значило. Он знал, что жёлто-оранжевая муть способна была прятать многое, наверно целые миры. И он пошёл вдоль биссектрисы тупого угла треугольника, покоящегося между рогов воображаемого полумесяца, превращая этот треугольник в ромб.

У сэра Мальтора не было прибора для измерения времени, не было и ориентира, вроде солнца и луны, обычно использующихся для того же самого. Традиционное – «долго ли, коротко ли», больше всего подходило к ситуации. И всё же он был вознаграждён. Вот оно! Сначала точка, потом нечто похожее на короткую свечку в подсвечнике и, наконец, он – кристалл, на тяжёлой подставке смахивающий на подсвечник из материала наподобие «электра». Точная копия того, что был у Маранты, только раз в пять больше!

Сэр Мальтор приблизился, почувствовав, как завибрировали мальтийские доспехи. С одной стороны кристалла, словно наполненного бушующим огнём, стояла зеркальная полусфера высотой в человеческий рост. По всей видимости, это был рефлектор, совершенно несложной конструкции, направляющий излучение кристалла в ту сторону, где были мистические порталы. Больше похоже на алхимию, чем на мистику.

Вокруг всего сооружения было разбросано немало человеческих скелетов в комбинезонах и касках, старинных офицерских мундирах и простых белых лабораторных халатах. Один из них словно тянулся к кристаллу, сжимая в костлявой руке молоток.

Сэр Мальтор усмехнулся про себя, удивляясь простоте предстоящего действия, по сравнению со сложностью пройденного пути. Хорошо, что он не взял с собой никого из живых людей и хорошо, что не позвал Механикуса – звук с которым микротрещины прорезали сейчас его несокрушимые латы, был похож на предсмертный вопль!

Но сталь ещё держалась, и потому призрачный рыцарь упёрся удобнее ногами в огненно-радужную землю и выхватил так долго служивший ему меч. Последнее, что он подумал, это то, что слишком мало и недолго обучал Рарока высшему воинскому искусству. Нет, не то! Жаль, что не успел поговорить с ним, как дед с внуком, отец с сыном… Ну, в общем, неважно в каком там поколении, но как прародитель с потомком, который, как бы ни был далёк от него в поколениях, всё равно своё, драгоценное дитя!..

Удар! Рефлектор разлетелся на тысячи осколков, и мир вокруг затопил огненно-радужный хаос!

Удар! Кристалл раскололся на две половины и погас, темнея на глазах, как остывающий металл…

Меч выпал из латных рукавиц и, ударившись о землю, рассыпался на множество крохотных осколков. Почерневшие доспехи с ржавым скрежетом осели и развалились бесформенными сегментами, которые начала стремительно покрывать ржавчина.

Душа призрачного странника, которой не нужны были никакие порталы, устремилась сквозь миры, чтобы под крылом Создателя присоединиться к сонму таких же очищенных душ в ожидании следующего воплощения в жизнь!..

Где-то на широкой дороге утрамбованной миллионами ног, лап и копыт, недоумённо оглядывались растерянные монстры. Огненно-радужная муть вокруг них оседала, словно впитываясь в освобождённую землю. Из неё выступали разные предметы, вокруг поднимались деревья и скалы, вдали показались невиданные города, а над всем этим засияло ослепительное солнце, сверкающее ярче любых огненных вихрей и посылающее всему живому благословение и надежду.

Глава 152. Но, как же всё-таки…

Бывает так – на сердце тяжело, и ничто не в радость. Даже если надежда не погасла, постоянная тоска сжимает сердце и высасывает из души последние соки, иссушая её, делая похожей на выжженную почву, в которую бесполезно бросать семена.

В такие минуты о самом дорогом и любимом человеке, думаешь плохо. Гонишь, проклинаешь эти мысли, а они возвращаются и липнут к тебе с омерзительной настойчивостью ленты для мух, полной своими жертвами. И вот уже ты от этих мыслей грязен и, кажется, что не очистишься уже никогда!

Тогда начинаешь проклинать себя. За что? Найдётся за что. Наделал ошибок, был непонятлив, слишком неуверен в себе, неучтив, ненастойчив. Сомневался там, где надо было брать то, что на самом деле принадлежит одному тебе. (А если бы всё-таки выяснилось, что не тебе, что тогда?) Ну, получил бы отворот, больно, но бывает. Теперь бы всё забылось… Или не забылось бы… Ан, нет – теперь-то как раз мучайся!

В такое время всё хочется бросить и растоптать, но бывает, что вдруг подарит слабый лучик тепла какой-нибудь обычный предмет, который ты любил всегда и который, кажется, единственное, что у тебя осталось!

..........................................................................................................

Рарок шёл по зарослям кустов, между рощами растущих на холмах деревьев и, словно любимую кошку, ласкал рукоять своего гладиуса. Иногда он останавливался, доставал меч, и некоторое время любовался синим отливом стали клинка и затейливым узором, проступающим сквозь полированную поверхность. В ярких лучах дневного солнца меч казался полупрозрачным, наполненным светом, хрупким, как стекло. Но нет, он по-прежнему был прочен, надёжен, как старый друг, единственный на кого можно положиться по-настоящему. Тогда Рарок напоминал себе о цели прогулки в этих зарослях, вкладывал оружие в ножны, хлопал по ним ладонью, наслаждаясь приятной тяжестью и грозной силой исходящей от великолепного оружия!

И всё же на душе у гладиатора было черно, как в ненастную полночь. А всё потому, что он форменный дурак, и Леса была права, когда набросилась на него с упрёками. Как мог он воспринимать её, как обыкновенную девушку? Её, которая была совершенно необыкновенна! Он же видел это с самого начала и… Отказался это признать. А ведь судьба подкидывала ему множество подсказок.

Например, то, как она восприняла сообщение о своей принадлежности к династии Огненных королев. Только истинная принцесса отреагирует на такое сообщение с полным равнодушием. Обычная девушка задрала бы нос, а эта отнеслась ко всему рассказанному сэром Мальтором, как к чему-то само собой разумеющемуся и не достойному пристального внимания. Её больше занимали события, участниками коих были люди, которых она знала и любила или о которых много слышала. Им она сочувствовала, переживала, слушая историю их жизни, борьбы, любви и страданий. О себе во всём этом деле Леса думала в последнюю очередь. А он-то решил, что, осознав себя принцессой, она не захочет иметь дело с простым гладиатором! Нет, ну форменный дурак, в самом деле…

Меньше всего его сейчас заботило, что Леса побывала чьей-то там женой и любовницей. Познавший десятки женщин, гладиатор не видел ничего предосудительного в том, что в их жизни бывает по нескольку мужчин. Он признавал за женщинами право выбора, право ошибки и право жизненной пробы и не осуждал за ту страсть, которая присуща живому существу в силу его природы. (Собственно, девственницы ему встречались лишь дважды и намучился он с обеими основательно, получив минимум удовольствия.)

Нет, Рароку не было чуждо чувство ревности. Сообщение Лесы, что кроме него она любит ещё и Зига, вовсе не пролило бальзам на его душу. Но он ведь не был обманут, девушка полностью раскрыла перед ним свои чувства, не скрывая то, что большинство прячет за семью замками в тёмных недрах своих сердец. Такая доверчивость дорогого стоит! И, вообще, почему он должен отказаться от своей избранницы и передумать, узнав о том, что она любит кого-то ещё? Тем более что она призналась в любви к нему самому? Бывают ведь случаи, когда мужчина влюбляются в женщину, которая любит другого, а к нему равнодушна. Если такой влюблённый настойчив и может доказать, что он более достоин любви, чем предыдущий претендент, то ему нередко, (не всегда, но случается), удаётся отбить возлюбленную у её мужа или любовника. Он доказывает ей, что его любовь сильнее и если в ней возникает ответное чувство, то они составляют новую пару, которая привязана друг к другу крепче и искреннее, чем предыдущая. Да, такое случается нечасто, но подобные ситуации у всех на виду, и никто не станет отрицать, что такое возможно.