Колдовской замок. Часть VI. Ключ

Он немного походил туда-сюда, словно профессор, читающий лекцию.

– А ведь у вас с собой весьма опасное оружие! Я имею в виду булавку в вашей десне. И как вам не больно её там носить? А засела так, что не вытащить! Я пытался её достать зубоврачебными щипцами, но у меня ничего не вышло. Если бы не эта маленькая штучка, я бы не стал вас связывать, а ограничился бы помещением сюда – в комнату для перебравших гостей. Знаете, всегда ведь найдётся олух, который норовит напиться до чёртей и испортить вечеринку! Хорошо, если такой типус склонен проблеваться и уснуть, но ведь нередко попадаются такие, которые, перебрав, лезут в драку! Причём, некоторые ухитряются буйствовать по несколько часов подряд. Для них и существует эта камера… то-есть комната, в которой человек мог бы выпустить пар, проспаться, прийти в себя и выйти отсюда свежим, чистым и обновлённым!

– Но ведь я не портила вам вечеринок? – проговорила Анджелика, сдвинув брови. – Или мне изменяет память?

– Нет, что вы, нет! – заторопился успокоить её хозяин этого странного места. – Конечно же, вы ничего такого не делали, принцесса! Наоборот, вы украсили мой дом своим присутствием. Это же явилось причиной, по которой я решил сделать вас своей пленницей – вы мне понравились!

– Что?!

– Вы не ослышались, – откровенно заявил Глупник. – Вы очень хорошенькая, этакая куколка, и я решил оставить вас себе.

– Но это…

– Насилие? Да, но это, если желаете знать, честное насилие, которое не оскорбляет вас, а наоборот возвышает, как женщину – предмет восхищения и поклонения! Всё же лучше, чем заманивать вас мелкими подарками и большими обещаниями. Последнее, почему-то, всегда привлекательно для женщин, а по мне, так это просто оскорбление!

– Ну, знаете!..

– А, кроме того, – состроил виноватую физиономию Глупник, – у меня есть ещё одна причина для того, чтобы удерживать вас при себе. Дело в том, что от меня хотят избавиться. Само по себе это не ново, но если до сих пор желания моих оппонентов были далеки от их возможностей, то теперь у них появился шанс.

– Но причём здесь я? – удивилась Анджелика.

– Дело в том, – ответил Глупник с видом глубокомысленой озабоченности, – что мой главный противник, он же мой брат – Умник, не придумал ничего лучшего, как настроить против меня ваших друзей, среди которых есть и другой мой брат – Фиглориус. Короче говоря, на меня идёт войной банда Фигольчика/Драговски, известная своей бесшабашностью и удачливостью. Прибавьте к этому, что их науськивает Умник, который превосходно умеет строить расчеты. Как видите, с моей стороны вполне логично было принять ответные меры. Вы являетесь невестой одного из лидеров банды и подругой двум другим. Может быть, они умерят свой пыл, когда узнают, что вы в моих руках?

– Сволочь…

– Ай-ай, принцесса! Как не стыдно ругаться?

– Трус!

– Ну, с этим я не могу не согласиться. Заметьте – я не стесняюсь прозвища, которое традиционно считается позорным. На самом деле ничего позорного нет в том, чтобы быть трусом! Как это имеет место быть с другими качествами такого рода, это не порок, а свойство. Вот скажите, вы любите кроликов? Маленьких, пушистеньких, ушастеньких глупышек? По глазам вижу, что любите! Так вот, трусость для них – принцип выживания, без неё они обречены. Природа не наделила их силой или какими-то особыми способностями, но подарила им трусость, благодаря которой эти зверьки остаются в живых максимально отпущенное им время. Весьма недолгое время, надо сказать. Так почему же мне, как существу слабейшему, против которого ополчились сильные, вооруженные и беспощадные враги, трусость ставится в вину? Открою вам маленькую тайну, принцесса – я беззащитен! Да-да, и это не метафора. У меня нет армии громил, которую вечно собирает вокруг себя Бес. У меня нет верных и сильных друзей, стоящих целой армии, какими окружает себя Ангел. У меня… Нет, у нас с Умником совсем другая стезя. Мы одиночки, но именно мы действительно способны править миром, а те двое лишь отчасти влияют на поступки людей или каких-нибудь других разумных существ. В этом мы с Умником схожи, но я полагаюсь на ум, а оружие моё – глупость. У него же все, наоборот – в основе лежит глупость, а основной инструмент – ум.

– Умник глуп? – спросила Анджелика, любопытство которой заставило её на время забыть про верёвки.

– Как пробка! – со смехом ответил Глупник. – Рад видеть, принцесса, что в вас просыпается проницательность. Я ведь говорил, что принцип – «самое тёмное место под лампой», работает везде и всегда. Да, у моего брата самая заметная черта, это его учёность, и потому, кажется, что он состоит из одного сплошного ума! Но если вы взглянете на плоды его деятельности критически, то поймёте, что в основе лежит вовсе не ум, а самое настоящее безумие. Наука! Технический прогресс! Как здорово, не так ли? Хорошо. Тогда послушайте, что скажу вам я по этому поводу. Наука – одно из самых косных и застойных явлений в мирах сущего. Возьмём историю вашего родного мира. Не будем копать глубоко, а посмотрим на такое средоточие науки, как университеты Европы. Что проповедовали профессора в годы их основания? Я вам напомню – Земля стоит на трёх слонах, либо трёх китах, либо на слонах и черепахе, и как вариант, ни на ком она не стоит, а торчит посреди мирового океана в виде огромного плоского острова. Нелепица? Как бы ни так! Это наука соответствующего уровня. Потом этот уровень менялся, но с ужасным скрипом. Решили, что Земля это шар, а Солнце вращается вокруг неё. Потом приняли более близкое к истине учение, но и тут долго ошибались, считая Солнце центром Вселенной. Вот вам ваша превозносимая наука! Телега немазаная, управляемая безумцами. Но этого мало! Тех, кто опережал своё время и, благодаря своим дарованиям, додумывался до открытий, учёные умники с маниакальным упорством отправляли на костёр, либо на плаху, а несколько позже в тюрьму и психбольницу. Что? Вам рассказывали, что это делала Инквизиция? Ха! Святая Инквизиция это моё изобретение, она являлась всего лишь инструментом в руках дураков! Обвинять во всём Инквизицию, это то-же самое, что винить в кровожадности топор, забывая о том, что его держит рука палача, которым командует суд. Кто отправил на костёр Жанну де Арк? Профессора Сорбонны! Кто жёг труды Коперника, изнывая от бессильной злобы, что не успели сжечь его самого? Всё те же учёные, увешенные дипломами и научными званиями, как рождественские ёлки! Кто сжёг Джордано Бруно?..

– Но ведь это всё в прошлом, – возразила Анджелика. – Современные учёные давно отошли от этих заблуждений, а наука далеко продвинулась вперёд.

– Да? Вы так считаете? – недобро усмехнулся Глупник. – Конечно, ведь они сами так любят об этом говорить! Но при этом они забывают, что большинство из них – пигмеи, забравшиеся на плечи гигантов. Самим же гигантам стоит немалых усилий пробиваться сквозь массу пигмеев и доказывать свою правоту, истратив на это бесполезное дело львиную долю своей полезной энергии! А сколько их погибло, задавленных толпой «учёных» карликов? Многие вообще сгинули без следа, и сама память о них стёрта из истории человечества. А ведь если бы их открытия нашли применение ещё тогда, сейчас бы ваша раса давно уже освоила видимые планеты и даже звёзды, а не пресмыкалась бы до сих пор, привязанная к истощённой и перенаселённой Земле! То что вы воспринимаете, как плоды научно-технического прогресса, не более чем жалкие очистки того плода, который благополучно сгнил, благодаря всячески превозносимой науке! Мало того, что самые впечатляющие её достижения используются не на службу людям, а для их уничтожения, когда изобретаются всё новые виды мощнейшего оружия! Мало того, что то, что предназначено для усиления человеческого ума, служит его истреблению! (Я имею в виду так развившееся у вас телевидение и компьютеры.) Мало того, что хвалёный прогресс микроскопом гвозди забивает, мышление и поведение его «столпов» – учёных, так и остаётся средневековым и ничем от него не отличается!

– Что вы имеете в виду? – спросила Анджелика оглушённая этой пламенной речью.

– А вот что! – зло заговорил Глупник, увлёкшийся собственными рассуждениями, и видимо остро переживающий за предмет обсуждения. – Я могу привести множество разных примеров, но приведу один, тот о котором недоговорил, когда вы меня прервали – Джордано Бруно! Знаете его историю? Наверное, помните из школьного прошлого, что это был монах-чудак учёного толка, сожженный инквизицией за пропаганду учения Коперника? Вот вам и пример научной лжи! Когда сожгли Джордано Бруно, учение Коперника было уже принято всеми – и наукой, и церковью, так-как невозможно было дальше отрицать очевидное. Так за что же было жечь чудака-монаха? Не буду вас мучить – за учение о множественности миров! Иными словами, за утверждение реальности существования инопланетных цивилизаций. Улавливаете?

– Нет, пока что, – устало, произнесла Анджелика.

– Хорошо. Тогда скажите – наука вашего времени признаёт существование таких цивилизаций? Или хотя бы допускает возможность того, что они есть во вселенной?

– Нет.

– Совершенно верно. Но это было бы объяснимо, так-как ваши учёные не располагают достоверными сведениями об этом явлении. Или делают вид, что не располагают. И опять я скажу – но этого мало! Не исследовав проблему, не предприняв ничего, что называется научным поиском, учёные объявляют всё, что связано с иными мирами ненаучным, лженаучным и шарлатанским учением! А тех, кто пытается работать в этом направлении, исключают из своих рядов и предают анафеме. В ваши дни их объявляют фантазёрами и лжецами. В дни молодости ваших родителей, таких энтузиастов могли отправить в психбольницу или даже упечь за решётку! И чем же современные учёные лучше тех, кто сжёг Джордано Бруно?

– А инопланетяне существуют?

– Конечно! Правда, не такие, как вы их себе представляете. Никаких зелёных человечков. Если хотите, я вас потом познакомлю, но для этого требуется, чтобы наше с вами собственное знакомство продлилось ещё некоторое время. И желательно достичь при этом взаимопонимания. Надеюсь, вы меня поняли?

– Кажется, да, – ответила Анджелика. – Но не могу сказать, что я вам поверила.

– Браво! Дерзкое, упрямое дитя! Так и надо, не сдавайтесь! Такой вы мне нравитесь гораздо больше, чем, если бы дали себя безоговорочно убедить с первого раза.

– Тогда может быть, снимите с меня верёвки? Я не могу, сама их развязать, даже ноготь сломала!

– Конечно, не можете, вздохнул Глупник, – это ведь обрывки от «гордиевого узла». Жрецы сохранили их, как скорбную память об утраченной возможности решить проблему с помощью мозгов. Дурачок Сашка Македонский рассёк этот замечательный артефакт мечом, лишив таким образом человечество возможности доказать свою причастность к существам разумным. Форменная глупость, и заметьте, сделанная совершенно без моего участия! За что люблю людей, так это за врождённые способности и умение подражать. Стоит показать, хоть раз пример, как найдётся множество подражателей, готовых развить идею и довести её до абсурда… Но я утомил вас, принцесса? Вижу, что утомил. Давайте так – вы отдадите мне копьё Ахилла, а я сниму с вас гордиевы путы!

– Копьё Ахилла?

– Ну, да. Я вижу, мой братец не удосужился рассказать, что за артефакт подарил вам в качестве булавки или заколки для одежды. Забавная вещица, не правда ли? Один конец убивает, другой исцеляет. При этом оружие всегда приходится по руке того, кого признаёт своим владельцем. Оно ведь перешло к Ахиллу от отца, а тому от деда, но никто посторонний не мог им воспользоваться. Даже Патрокл, который не отличался от Ахилла ни статью, ни сложением, не мог его приподнять, а Гектор не сумел выдернуть из земли, хоть, как воин, считался с Ахиллом на равных. Вас же оно признало, как хозяйку, и подчинилось без лишних уговоров. Наводит на размышления… Но поверьте – вам без него сейчас будет лучше. Так, что, договорились?

– Нет.

– Но почему же? Вы всё равно не сможете использовать его со связанными руками, так-как не дотянетесь до собственного рта.

– Нет.

– Но ведь вы испытываете из-за этого массу неудобств! Даже поесть, как следует, не можете, не говоря об остальном. Из-за этих пут я вынужден был даже забрать у вас одежду, иначе вы не справились бы ни с мытьём, ни с…

– Я сказала – нет!

Глаза Анджелики яростно сверкнули. Глупник принял вид обиженно-огрочённый, демонстрируя при этом недоумение от того, что его не понимают.

– Всё очень просто, – более спокойно сказала Анджелика. – Вы, наверное, получили бы эту вещь, если бы продолжили играть роль друга и радушного хозяина. Но вам угодно было пойти по пути насилия, и теперь вы больше ничего от меня не получите. Более того, я обещаю рано или поздно пощекотать вас этим копьём самым немилосердным образом. А теперь, оставьте меня, пожалуйста, одну, так-как мне необходимо удовлетворить некоторые физиологические потребности, что неудобно делать в вашем присутствии. Да! Благодарю вас за занимательную беседу.

После такой отповеди Глупник только развёл руками и удалился, прикрыв за собой дверь. Всем видом он старался сыграть роль непонятого и оскорблённого достоинства, но на Анджелику это не произвело никакого впечатления. Девушка даже не взглянула вслед словоохотливому подлецу, у которого хватило сил усыпить её тело, но не разум. Теперь голова её работала на удивление чётко, и терять эту чёткость не хотелось. А для этого мозг следовало питать.

Анджелика двумя руками сняла крышку с блюда, напоминавшего серебряную селёдочницу. Что ж, у неё сложилось весьма невысокое мнение о душевных качествах Глупника, но во вкусе ему отказать было нельзя. Под крышкой обнаружились восхитительные длинные колбаски, свеже поджаренные на гриле, но не успевшие остыть во время их продолжительного разговора. К ним прилагались несколько видов приправ и пара свежих багетов, а так же стакан сока с длинной трубочкой.

Пожалуй, такую еду лучше было бы запивать пивом, но Анджелика не любила этот напиток, а Глупник был мастер угадывать её желания и пристрастия. Главное, что всё это можно было съесть и выпить даже будучи связанной таким изощрённым способом.

Девушка приступила к трапезе, размышляя о том, насколько далеко Глупник сумел проникнуть в её сознание. Видимо, его способности в этом деле были ограничены или работали не всегда, как это бывало с Драсей, который то свободно читал её мысли, то вдруг ничего не слышал, хоть она мысленно кричала ему, стоящему рядом о том, как она его любит, но, увы, безрезультатно.

Об этом было грустно вспоминать, но сейчас неспособность таких сильных телепатов узнать, о чём она думает, только играла ей на руку. Именно в руке, собственно было дело. Точнее, в том, что украшало запястье её левой руки и осталось незамеченным, ни адептами секты Святого Мика, ни проницательным Глупником.

Но может быть рог Рогелло Бодакулы, о котором она сама ухитрилась забыть, примотанный засаленным шнурком Дульери, таким образом, чтобы не мешал и не болтался, просто имел способность становиться невидимым для посторонних глаз?

Глава 75. Братья разбойнички – 2. Идём на дело!

– Я не верю, что мы всё же пошли на это! – в десятый раз горестно промычал Бык. – Дрась, скажи, что мне всё это приснилось, и мы не идём никого убивать!

– Не убивать, а развоплощать! – вмешался в их разговор Умник. – Ангел, да объясни ты им!

– Меня зовут – Граната Фигольчик! – огрызнулся Фиг. – Ты лучше скажи, там действительно нет охраны?

– Нет там никакой охраны! – буркнул Умник. – Не нужна она ему, потому что некому на него нападать. Кроме нас и Беса никто не знает о его существовании, иначе давно бы уже прибили.

– Но как же он тогда ухитряется оказывать влияние на политику, общество и всё вокруг? – поинтересовался Драгис.

– Просто он всегда оказывается в нужном месте, в нужное время и направляет человеческую мысль в выгодное для него русло. Вы думаете, власть имущие сами догадались бы до таких идиотских решений, если бы не его подсказки? Наверху ведь неглупые люди сидят. Дурак не пройдёт все стадии политического роста, чтобы, скажем, встать во главе страны. Так почему же, спрашивается, когда такой человек получает власть в свои руки, так начинает – то собственных учёных с врачами душить, то кукурузу вместо хлеба сеять, то корчевать виноградники, то бороться с образованием? И всё «во-имя» и «на благо»! Только потом, после ряда бедствий и катастроф, люди в затылках чешут и диву даются – как такое, собственно могло быть?

– Неужели все подобные вещи это его рук дело? – спросил Быкович. – Прямо не верится!

– Не все, – ответил Умник, – но многие. Научить людей дурному несложно, а дальше они уже самостоятельно так разовьют идею, что сам автор не может узнать свою задумку! С политиками в этом отношении проще всего. Стоит подать политику «хорошую мысль», как он тут же припишет её авторство себе, а уж «свою» линию он будет всеми силами продвигать и воплощать, даже при всей её очевидной глупости!

– Но зачем это нужно? – не унимался Бык.

– А это не нужно, это наоборот вредно, – заявил Умник. – Но наш братец живёт своей глупостью, и существовать без неё не может. Получив контроль над властью, он уже не остановится, пока не утвердит царство абсолютной глупости, а это…

– Невозможно! – договорил за него Фигольчик. – Мир, в котором царит абсолютная глупость, также невозможен, как мир, наполненный абсолютным умом. Или добром. Или злобой. Глупник неспособен настолько извратить целое измерение, но он будет к этому стремиться, а по дороге наломает кучу дров. Такое обязательно сопровождается жертвами, несправедливостью и торможением прогресса. А потому мы сейчас идём, чтобы его остановить.

– Развоплотить, – поправил его Умник.

– Пристрелить, – внёс своё уточнение Драгис. – Это здесь что ли?

Их компания оказалась на площади Святого Мика. Но собор, в котором сейчас не было службы, никого в данный момент не интересовал. Друзья-киллеры стояли перед небоскрёбом чем-то смахивающим на средневековую башню или устремлённую в небо стрелу.

Глава 76. Здор

о

во, Гёз!

Рёв пожара, вой автомобильных сирен, гомон собравшейся толпы, вся эта суета осталась позади, словно в ином мире, в который не стоит возвращаться. Двое пробирались по плохо освещённым улицам городских трущоб, вид которых не менялся в течение целого столетия.

Сами, чёрные, как ночь, они старались держаться в тени, но всё же вынуждены были, время от времени пересекать освещённое пространство, и тогда было видно, что один из них, тот, что выше ростом и шире в плечах, идёт с трудом, часто спотыкается и оставляет за собой цепочку красных следов…

Мегги при каждой удобной возможности старалась поддержать раненого брата, но Огнеплюй отмахивался от неё, гнал от себя, и, ругаясь сквозь зубы, шёл вперёд, неловко переставляя ноги и раскачиваясь из стороны в сторону.

В одном месте он остановился, чтобы прислониться к фонарному столбу и перевести дух. Сестра тут же подскочила к нему и перекинула его левую руку себе через голову. Правой рукой он зажимал пулевую рану в боку, не желающую прекращать кровоточить.

– Мег, – заговорил он хрипло, когда немного отдышался, – если тебе когда-нибудь покажется, что я слишком самоуверен, напомни мне, как я сегодня поймал пузом свинцовую муху!

– Огги, побереги силы, не разговаривай! Нам осталось совсем немного, всего два квартала и мы дома!

Мегги была серьёзно напугана ранением брата, но старалась не подавать вида, а наоборот вселять в него уверенность, что всё в порядке и скоро они будут в безопасности.

– Вот доберёмся до мотеля, – говорила она, – я тебя уложу, достану пулю, рану прижгу, и завтра ты будешь, как новенький!

– Да? А ты знаешь, как это делается?

– Я прочла немало книг о полевой хирургии. В том числе рекомендации о том, как сделать необходимую для спасения жизни операцию, когда под рукой совсем нет инструментов. Ты же знаешь, что у меня хорошая память. Не бойся, я ничего не перепутаю, а когда всё будет сделано, вдохну тебе в рану лёгкий огненный фантом. Это и убьёт заразу, и поспособствует заживлению. Правда, может быть немного больно…

– Не получится!

Голос, прозвучавший из темноты, был спокойным, чуть насмешливым и странно знакомым. Тем не менее, брат и сестра первым делом приготовились отразить возможную атаку. Огнеплюй оторвался от столба, отобрал у Мегги свою здоровую руку и сжал её в кулак, напрягая могучие мускулы. Зелёная драконесса зашипела, как кошка, глаза её слегка засветились, а изо рта показался язычок пламени.

– Эй, эй! Господа! – воскликнул их невидимый собеседник. – Я пришёл к вам с миром и предложением помощи! Да кто ж вы такие, демоны что ли? Но, неважно. Дело в том, что вы держите путь в район, который патрулируется полицией получше, чем этот. А тем более там много копов сейчас, после побега опасных преступников из особо охраняемой тюрьмы. К тому же давешняя стрельба и пожар тоже внесли свою лепту – город отвык от таких развлечений, и теперь на каждый безобидный выстрел сбегаются десятки полицейских, словно это что-то из ряда вон выходящее. Но даже если вам удастся миновать все патрули, то раненому потребуется профессиональная медицинская помощь. Полевая хирургия это конечно хорошо, но зачем так рисковать, если можно доверить свою жизнь высококлассным специалистам? Именно такую помощь я вам предлагаю в обмен на вашу дружбу и доверие!

– Вы врач? – спросил Огнеплюй, морща лоб, как будто стараясь что-то припомнить.

– Нет, но я немедленно провожу вас к хирургу, который не задаёт вопросов и до сих пор не излечивал только мёртвых.

– Но откуда такая доброта? – поинтересовался недоверчивый дракон. – Не то чтобы я совсем не верил в человеческое бескорыстие, но на душе спокойнее, когда знаешь, что твой ближний от тебя хочет.

– Скажем так, – терпеливо пояснил незнакомец, – я люблю заводить друзей среди людей вроде вас двоих. Видите ли, я наблюдал за вами в том доме, и должен признать, что нечасто мне доводилось видеть что-то подобное!

– Так вы всё видели?

– Не всё. Когда повалил дым, я решил убраться, чтобы не быть поджаренным. Но то, что происходило от вашего появления во дворе и до начала пожара, мне удалось разглядеть в деталях, как из ложи театра.

– Вы тоже из секты Святого Мика? – спросила Мегги.

– Нет, что вы! – засмеялся незнакомец. – Просто я был неподалёку, когда один из моих людей прибежал с известием, что в берлоге сектантов что-то затевается и туда идут их бойцы со стволами. Вот я и решил посмотреть сам. Любопытство разобрало, но я не жалею!

– Мне кажется, я где-то слышала ваш голос, – сказала Мегги. – Мы с вами раньше встречались?

– И мне тоже так показалось… – добавил Огнеплюй, но тут же скривился от боли.

– Знаете, – отвечал незнакомец, – меня ведь тоже не оставляет чувство, что я имел удовольствие быть знакомым раньше с вами обоими. Но, несмотря на то, что у меня отличная память, я не могу представить, где мы могли пересекаться. Но, давайте не будем терять времени. Сейчас я выйду на свет, и вы увидите, что я безоружен и не представляю угрозы, а потому мне можно доверять!

Тот, кто виделся брату и сестре, как неясный чёрный силуэт на фоне тёмно-серых стен, сделал несколько шагов и оказался в круге света электрического фонаря. Он действительно был безоружен, хорошо одет и располагал приятной добродушной внешностью, чему способствовала приветливая улыбка на круглой доброй физиономии.

– Гёз?

– Дон Дульери?

Оба восклицания, прозвучавших одновременно, заставили мафиози отступить на шаг и смахнули улыбку с его лица, на котором смешались изумление, недоверие и страх. Справа и слева в черноте закоулков что-то шевельнулось, и даже лязгнула сталь, но Дульери сделал почти незаметный жест рукой и всё снова замерло.

– Н-нет, – сказал он, ещё раз внимательно оглядев пару, стоявшую под фонарём, – не могу вспомнить… Не знаю… Хотя, погодите! Вы сказали – «Гёз»?

– Ну, да, – подтвердил Огнеплюй, – тогда ты предпочитал, чтобы тебя так называли, а я был не против, потому что мне не было дела до твоего настоящего имени. А ведь я кое-чем тебе обязан – ты спас жизнь моего воспитанника, но не смог оживить его руку…

– Что? Не может быть! Но… Ты, кажется, был пониже ростом и в перьях? А звали тебя…

– Дети клана Самбульо, которому я покровительствовал, называли меня – Огонёк, – проговорил дракон в человеческом образе, – настоящее моё имя – Огнеплюй… Слушай, Гёз, если твоё предложение ещё в силе, то скажи своим громилам, чтобы помогли мне идти, а то Мег одна меня не дотащит!..

Дульери снова сделал неуловимое движение, и из мрака, как по волшебству, появились четверо здоровенных молодцов. Закинув за спины дробовики и автоматы, они, не тратя лишних слов, подняли Огнеплюя на руки и потащили в лабиринт замусоренных старых переулков.