скачать книгу бесплатно
О, наивные чудаки! Зачем играть такими вещами? Ну да, девочка смотрела на юного кабальеро, как на пряник. У него тоже глаза были на лбу от восхищения – Алисия настоящий ангелочек. Но ведь это же ещё не любовь, а только игрушки! Конечно, оба выглядели, как картинка с принцем и принцессой из детской книжки, но и это ничего не значит! Симпатии ещё могут измениться, пока дойдёт до дела. Оба могут влюбиться в других людей и что тогда? Клятвы уже произнесены, даны предварительные обеты, а кому всё это нужно, если жизнь не заладится?
Пока, правда, всё было гладко. Перед тем, как дон Мигель удрал во Фландрию, они виделись ещё раз. Девочке исполнилось тогда уже четырнадцать лет, и это была совсем другая девочка! Та Алисия готова была прыгать и хлопать в ладоши при разговоре о помолвке, эта, слушая речь дона Мигеля, который сам смутился, подтверждая свои клятвы, покраснела, как маков цвет, а сама всё стреляла в его сторону глазками, изучая жениха. Я уже тогда понял, что моему наивному и простодушному парню, в случае успешного разрешения дела, достанется бесёнок! Что вы смеётесь? Он меня тогда ей чуть не подарил!
......................................................................................................
Огнеплюй вынужден был прерваться – обе драконессы расхохотались так, что едва не задули костёр.
......................................................................................................
– И вот теперь, – продолжил он, судьбе было угодно показать Мигелю, что категоричные решения, принятые преждевременно, могут выйти боком. Сейчас от того, как он поведёт себя в этой щекотливой ситуации, зависело многое. Если он категорически откажется принять участие в ритуальном обмене, то подорвёт авторитет Магдалены и разрушит заключённый ей договор с сильным племенем, помощь которого нам необходима. Но это было бы ещё полбеды. Обиженные индейцы нас просто перережут. Это конечно им дорого обойдётся, но их больше и пираньям против всего племени не выстоять.
Если Мигель согласится, хотя бы ради спасения команды, он будет считать себя лишённым чести, и тут может выйти другая беда – в худшем случае он бросится на собственный меч, в лучшем, посчитает себя недостойным прекрасной Алисии и расторгнет помолвку. Но и это ещё не всё! Я бы не слишком беспокоился, хоть его маленькая невесточка – девчонка замечательная, но он способен при этом вообще отказаться от женщин и уйти в монастырь! По серьёзному уйти, не шутя. Это будет конец роду Самбульо и конец продолжению моей Анхе, ведь я был почти уверен, что никто из тех, что ушли с Непобедимой Армадой не вернутся домой.
Утешало одно – всё должно произойти не сейчас, а через какое-то время. Индейцы по природе народ неторопливый. Они стремительны там, где стремительность уместна и необходима, во всём же остальном ценят степенность и размеренность. Значит, у нас ещё была возможность всё обдумать и найти какой-нибудь выход.
Сегодня у нас был пир, и только пир. Я перелетел туда, где угощались наши «рабы-консорты» и чуть не рухнул в чан с супом от увиденного!
Прежде всего, в глаза бросился Ганс – он был весь в девушках! Вокруг парня сидело не меньше десятка молодых особ, лет от семнадцати до двадцати пяти, державших, кто фрукты, кто блюдо с зажаренной дичью. По две девицы с каждой стороны гладили его руки, то ли восхищаясь могучей мускулатурой, то ли лаская в силу своей склонности к ласкам. Ещё три или четыре стояли за спиной и старались заглянуть через плечо, словно им был чрезвычайно интересен пекари, тушёный с овощами, с которым Древолом расправлялся с похвальным аппетитом.
Дон Мигель тоже был не один. Он пребывал в компании той самой хорошенькой индианочки, в обществе которой я оставил его перед тем, как решил навестить Магдалену. Казалось, что они беседуют, но ведь ни один из них не знал языка другого. Присмотревшись, я понял, что она его… кормит! Ягодами из лукошка. Просто у дона Мигеля в руке была чаша с каким-то напитком, а одновременно есть и пить он не мог.
Сейчас я готов был пересмотреть свои опасения по поводу Мигеля, но заглянув ему в лицо, понял, что не зря беспокоился. Юный гранд держал себя в руках, но чуть не плакал! Борьба чувств в нём шла отчаянная. Было видно, что девушка ему нравится, что он восхищён, но…
Не буду повторяться. Скажу только, что сразу понял – это та самая дочь вождя, которая должна была сыграть роль в ритуале братания племён. (А те, что были сейчас с Гансом, значит, жёны Чига Шанки? У старого хряка губа не дура!) Эта девочка была похожа на отца, как может быть похожа юная красавица, едва переступившая порог зрелости, на мужчину подходящего к порогу старости. То-есть, удивительно похожа!
Что хотите, думайте, но моё беспокойство о подопечном при этом только усилилось. Но ведь я тогда ещё всего не знал!
Глава 16. Интермеццо восьмое – Сомнения, открытия, игры
Пир продолжался ещё два дня. За это время никто не покушался на невинность, как женской, так и мужской части нашей команды, хоть это было совсем несложно – дома здесь не имели закрывающихся дверей и окон, только одни пустые проёмы, без единого намёка на то, что в них когда-либо было что-то вставлено. Такая открытость предполагала абсолютное доверие между людьми племени.
Оказалось, что они и вправду практикуют относительную общность имущества, при которой сосед мог взять взаймы у соседа, что угодно, не спрашивая. В вопросах же отношений между представителями мужского и женского пола, эти дети леса были ещё более лояльны, чем свирры. То-есть не придавали значения случайностям и не психовали по поводу того естественного, что было присуще человеку, в силу его природы. В крайнем случае, невесть откуда взявшихся детей приписывали проделкам бото – любвеобильного духа, который живёт в реках, как дельфин, но иногда превращается в прекрасного юношу.
За это время команда, конечно же, собиралась, чтобы обсудить наши проблемы. Я был не слишком удивлён, когда от участия в ритуале обмена не отказалась ни одна из пираний. Наоборот, надо было видеть, каким любопытством загорелись у наших девчонок глаза и слышать, как они перехихикиваются, обсуждая грядущие приключения.
Ганс сначала перепугался, что его собираются здесь женить, а потом был основательно шокирован, когда узнал, что от него требуется на самом деле, но в итоге смирился со своей участью. Вобщем, здесь всё было в порядке. Я не был против того, чтобы влить в народ свирров немного свежей дикарской крови, тем более что индейцы – головорезы и хитрованы, при всей своей непосредственности, мне чрезвычайно нравились.
Проблема была в том, как быть с будущими мамашами на обратном пути, если мы здесь задержимся – переход через Атлантику в обратном направлении врядли будет легче, чем тот, что уже выпал на нашу долю. Но я успокоил себя мыслями, что, во-первых, это будет ещё нескоро, во-вторых, они, конечно, не забеременеют все, как одна, кто-нибудь да останется, и, в-третьих – придёт время, что-нибудь придумаем.
С доном Мигелем Магдалена имела отдельную беседу, которую мне удалось подслушать немного не сначала.
Что вы на меня так вылупились? Да будет вам известно, что если бы я не подслушивал и не подглядывал, за пятьсот лет жизни в семье Самбульо случилось бы несколько совершенно лишних преждевременных смертей и других катастроф, которые совсем не нужны людям, но обязательно происходят, если не прийти на помощь вовремя.
Когда мне удалось найти удобный наблюдательный пункт, я услышал следующее:
– Неужели это правда? – спрашивал дон Мигель. – Она же дочь вождя и… такая красавица!
– Здесь роль вождя иная, чем в нашем мире, – отвечала Магдалена. – Это у нас дома твой отец – и царь, и бог, и господин, а вы, его дети тоже господа, которым вассалы готовятся служить в будущем. У индейцев не наследуется ни власть, ни привилегии. Сам Чига Шанки, хоть и называется Великим вождём, Сотрясателем земли и Любимцем неба, верховодит только на войне и на охоте. Остальные дела племени решаются на общем совете, где голос вождя значит много, но не всё. А дети его не пользуются вообще никакими преимуществами. Даже наоборот – быть сыном или дочерью вождя нелегко, все достоинства такого отпрыска будут сравнивать с отцовскими, и, конечно, они будут значительно меньше, чем у родителя. Что же касается недостатков, то они сразу будут замечены и преувеличены. Любой порок или просто оплошность, будь то даже малейшее подозрение, раздуют до крайности.
– Но почему же они решили, что она ведьма? Как ты её назвала?
– Аламоа. У нас бы её назвали суккубом. Считается, что это демон, соблазняющий мужчин, чтобы потом затащить их в скалы и там убить. При этом она ещё превращается в скелет…
– Вот чушь! Мой талисман нагревается, если нечисть близко, а он остался холодным, когда Золотая Куница была рядом. Его мне мама надела на шею, когда я был ещё ребёнком. Не могла же она дать мне недействующий талисман! Предположить такое, значит бросить вызов моей чести, и я готов в таком случае драться с кем угодно, будь он сам король или дьявол! Талисман не нагрелся, значит, девушка чиста и ничего не имеет общего ни с ведьмами, ни с нечистью. Так почему они про неё такое решили?
– У Золотой Куницы было два жениха. Обоих нашли загрызенными, одного за другим.
– Но ведь это могло выйти случайно! Какой-нибудь зверь…
– Могло. Но индейцы не верят в случайность. Я тоже не верю.
– Неужели ты думаешь, что она?..
– Нет, не думаю. Золотая Куница обычная девушка, в этом я уверена. Но оба парня погибли, когда шли к ней на свидание. Может быть, кто-то не хочет, чтобы она была счастлива? Но это дело её, её отца и этого племени. Так что ты можешь отказаться от своей роли в этом варварском ритуале на основании вполне понятных соображений. Никто не осудит тебя за то, что ты отказался вступать в связь с аламоа!
– Повести себя, как трус? Ты ли это мне говоришь, Магда?
Старшая пиранья рассмеялась.
– Никогда не сомневалась в твоей храбрости, мой доблестнейший Самбульо! – ответила она. – Но ведь ты сам искал предлога избежать участия в ритуале?
Мигель задумался.
– В конце концов, ты эту девушку не любишь, а кроме того, она язычница… – подлила масла в огонь премудрая Магда.
Мальчишка снова вскинулся.
– Что бы я оставил её в беде, только из-за того, что она язычница? Да ещё воспользовался бы, как предлогом, местными суевериями? Чем я тогда сам лучше язычника? Этому не бывать!
– А сеньорита Алисия?
Я внутренне аплодировал Магдалене! Если бы она уговаривала Мигеля, утешала или увещевала, то натолкнулась бы на благородное упрямство юного рыцаря. Если бы старалась обойти стороной тему его далёкой невесты, то это могло вызвать ряд осложнений впоследствии. Правильно! Все точки над «I» должны быть расставлены, и сделать это должен сам Мигель. Но теперь у меня было много вопросов к Магде.
– Я поклялся Алисии в любви и верности, – констатировал юный Самбульо. – Я никого не люблю кроме неё, в том числе и к Золотой Кунице не испытываю никаких нежных чувств, но готов признать, что она мне нравится. Я никогда не изменил бы своей невесте из чувства похоти или выгоды, но… Ты говорила, что Золотую Куницу изгонят из племени, если она не докажет свою невиновность?
– Скорее её убьют. На всякий случай. Никому не хочется, чтобы аламоа бродила вокруг города.
– А… Чига Шанки?
– Она его любимая дочь, от жены, которая тоже была любимой, и погибла много лет тому назад. Но в этом вопросе слушать его никто не будет. Если он возмутится и применит силу, то в племени произойдёт раскол и возможно даже резня. При этом он потеряет власть, а девушку всё равно убьют. По-тихому, из-за угла. Они рассуждают так – у вождя много детей, так какая разница? Дочерью больше, дочерью меньше, а в племени наступит мир и порядок. Поэтому Чига Шанки и посылает её исполнить ритуал вместе со своими жёнами. Если всё пройдёт гладко, значит, предположение о её ведьмовской природе ошибочно, и тогда её оставят в покое.
Дон Мигель думал около минуты.
– Я приму участие в ритуале, – сказал он. – Это не будет изменой Алисии с духовной точки зрения. Что же касается остального, то я всё расскажу своей невесте, когда мы вернёмся домой и целиком положусь на её решение.
На этом их разговор закончился, и дон Мигель отправился в апартаменты, выделенные для «рабов-консортов», где уже храпел Ганс. Из всех проблем я менее всего боялся, что Алисия не простит Мигеля из-за этого случая. Девочка не дура или я в ней крепко ошибся. Теперь проблема виделась мне в другом.
– Давай, вылезай! – сказала Магдалена, когда шаги нашего парня затихли в глубине лабиринта из разнокалиберных дворцовых помещений.
Я вышел на свет из ниши под потолком, где прятался в тени. Интересно, как она поняла, что я там? Но сейчас было не до удовлетворения любопытства.
– Магда, ты уверена? – спросил я напрямик.
– Нет, – ответила она откровенно.
– Тогда, как же быть? Я не хочу, чтобы ему перегрызла горло какая-то тварь, как тем двум индейцам!
– Я этого тем более не хочу! Если бы я не знала, что Куница безопасна, она близко не подошла бы к Мигелю.
– Хорошо, будем считать, что она безопасна. Тогда что же случилось с теми двумя парнями?
– Не знаю, возможно, действительно случайность.
– Нельзя допустить повторение такой случайности с ним.
– Вот ты этим и займёшься! Будь рядом инкогнито, только прячься получше, а то сегодня хвост наружу торчал и пыль сверху сыпалась. Я же с теми, кто из наших будет свободен, организую наружное наблюдение.
Вот это да! Не скажу, что не присутствовал ни при чём подобном. Я попугай, и люди часто забывают о том, что я рядом. Мне доводилось бывать на свиданиях в компании многих Самбульо. Из супружеских спален я, конечно же, деликатно удалялся. Случалось, и подсматривать, благого дела ради, но я об этом уже говорил. На стрёме стоял не раз и был верным оруженосцем и доверенным другом в делах любовных, как у мужчин Самбульо, так и у женщин. А вот охранять от той с кем дон собирается провести ночь и не одну, такого мне ещё не приходилось. Смотреть ведь придётся во все глаза, чтобы не упустить момент, когда, не дай Бог, у юной девицы вырастут клыки или когти. Бред конечно, но вдруг окажется, что не бред? Кто потом себе перья выдирать от горя будет? А если доведётся тревогу поднять? Как бы потом Мигель мне шею не свернул!
Три дня объедаловки закончились. Теперь уставшие путешественники отдохнули и в достаточной мере набрались сил для дальнейших приключений.
Я подумал было, что сейчас будет объявлен ритуал братания с обещанным обменом мужьями и жёнами, (почему-то неравенство этого «обмена» никого не смущало), но следующим номером в программе были игры и состязания.
Не буду рассказывать о них подробно. Пираньи не уступали воинам племени практически ни в чём – ни в беге, ни в метании копья, ни в стрельбе из лука. Все эти навыки были привиты им с детства, а отбор в поколениях превратил их в отдельную категорию бойцов даже среди свирров. Мы давно отказались делать воинов из всех девочек подряд, а выбирали самых способных и имеющих ярко выраженную склонность к освоению боевого ремесла. Это дало тот результат, что нынешние пираньи были гораздо более искусными бойцами, чем их незабвенные прабабки из команды Анхе.
Единственно в чём они не могли сравниться с индейцами, так это в поднятии тяжестей, но тут Ганс Древолом выступил от нашей команды и сразил всех тем, что поднял над головой каменный диск, который могли оторвать от земли только двое самых могучих силачей племени.
Дон Мигель скромно сидел в сторонке со мной на плече. Золотая Куница не подходила к нему, когда шли игры, а только бросала украдкой в его сторону нежные, задумчивые, а иногда тревожные взгляды. Кстати, во время игр открылась тайна её имени. Оказывается, у девушки были волосы цвета светлого золота! Она их красила в чёрный цвет, чтобы не отличаться от остальных женщин племени, но перед состязаниями в плавании, в котором кроме воинов и охотников принимали участие индейские девушки, эту краску смыла.
Надо было видеть, как напрягся дон Мигель от такого зрелища, когда увидел её прекрасное обнажённое тело, (плавали нагишом в пруду с кристально чистой водой, что располагался в пределах города), лишь слегка прикрытое плащом золотых волос.
Индейцы наготы не стеснялись, как и пираньи. Они понимали красоту тела, которую умели преподносить, как изысканное зрелище, чуждое вульгарной пошлости. Несмотря на всю мою любовь к Самбульо, я про себя жалел немного, что когда-то не отвёз мою Анхе сюда.
Из задумчивости Мигеля вывел Ночная Выдра, за что я был ему искренне благодарен, так-как юный дон, совсем недавно способный взять в этих состязаниях, большую часть призов, сейчас, как никогда, чувствовал свою ущербность.
Маленький переводчик подошёл и поинтересовался, почему уважаемый и почтенный раб-консорт Царицы амазонок не принимает участие в играх? Мигель только пожал плечами и показал ему на свою мёртвую руку. Тогда толмач спросил, имеет ли такой человек, как особо приближённый к Её царственному величеству, а значит обладающий множеством достоинств, представление об искусстве метания ножа?
В ответ на это потомственный испанский гранд, начавший обучение боевому искусству раньше, чем освоил все звуки речи, достал один из своих кинжалов, припрятанных в складках одежды, сапогах и даже в шляпе, и, не вставая с каменной тумбы на которой сидел, метнул его в сухое дерево, торчавшее шагах в пятнадцати из расщелины, сдвинутых землетрясением камней. Клинок вошёл точно в середину ствола с такой силой, что будь на месте сухой палки живое существо, оно бы сейчас упало бы мёртвым.
Ночная Выдра поднял брови, изображая восхищение, и тут же метнул в ту же мишень ножик величиной с палец. Оружие маленького индейца воткнулось чуть выше кинжала Мигеля, причём этот бросок оказался фатальным для жука-короеда, сидевшего на стволе.
Дон Мигель посмотрел на толмача с выражением, в котором смешивалось одобрение и лукавство. Он поднял руку, в которой между пальцами было зажато сразу три метательных кинжальчика. Всё так же, не вставая, он махнул рукой и ещё разок «убил» то же дерево, причём новые клинки образовали вместе с первым идеально ровный ромб.
Ночная Выдра тут же загнал в середину этого ромба два миниатюрных ножика и развёл руками – больше ножей у него не было.
Но тут их импровизированным состязанием заинтересовались остальные участники игр. Сначала все бурно обсуждали результаты маленького поединка, потом принесли мишени, установили их на ровной площадке и… Засвистели в воздухе ножи, топоры и всякие там спицы, которые пираньи прятали в волосах.
Зачинщики всего этого, между тем исчезли из виду, пока я смотрел, как Магдалена «рисует» на круглой мишени, с помощью брошенных ножей, улыбающуюся рожицу.
Пропавшие метатели нашлись практически сразу. Отойдя от общей суеты, они отыскали себе, невесть как сюда попавшую ровную струганную доску и учили премудростям своего мастерства… Золотую Куницу!
Дети! Мне вдруг стало стыдно за всё, что происходило вокруг этих неокрепших ещё юных созданий, захотелось оставить их в покое, не принуждать ни к чему. Пусть сами решают кто, что, когда и с кем! В конце концов, природа, заставляющая их поступать, так или иначе, намного мудрее всех нас вместе взятых.
Как выяснилось потом, я этих почти взрослых детей основательно недооценивал.
Глава 16. Интермеццо девятое – страшные пуги-пуги
Через пару дней проведённых в играх, была назначена охота, на которую пригласили «Царицу амазонок» со всей её свитой, включая «рабов-консортов».
Перед охотой нас подробнейшим образом проинструктировали, да так, что пираньи едва не лопались от смеха, а мне решительно расхотелось покидать пределы города, тем более выпускать из него дона Мигеля, Ганса и девушек.
Во-первых, ещё за несколько дней до того я выяснил почему живущие в древнем городе индейцы не боятся что к ним заявятся какие-нибудь хищные звери или лихие люди. Оказывается, город охранялся! И ни кем-нибудь, а гигантской змеёй, которая была такой огромной, что окружала город кольцом, положив голову на собственный хвост. Я тут же вспомнил, что именно так окружает мир мировая змея Йормундгад по представлению драськиных друзей – викингов. Вот и здесь было то же самое. Только в отличие от своей скандинавской родственницы, эта змея была значительно меньше, покровительствовала лишь этому городу и лежала не на дне мирового океана, а у всех на глазах, прямо за пределами города, но её не было видно из-за того, что она очень ловко маскировалась.
Входить и выходить из города, можно было лишь там, где голова змеи смыкалась с хвостом. Как вы думаете, где было это место? Правильно – там, где ворота. Чтобы через них войти-выйти, следовало оставить небольшое подношение, а если этого не сделать, то змея может принять за подношение самого того кто желает пересечь границы города. Но это касалось лишь своих, чужие могли не тратиться – змея была неподкупна.
Если у человека со стороны были в городе какие-то дела, то он мог попасть внутрь лишь в сопровождении кого-нибудь из местных. Вот тогда на подношения скупиться не стоило. Люди соседних племён это прекрасно знали и не совались в город без необходимости. В испанских колониях об этом месте ходили лишь неясные, противоречивые слухи. При этом здешние места пользовались дурной славой и не обещали богатства, а потому наших соотечественников-испанцев здесь пока не было видно.
Во-вторых, и без того неприветливые, наполненные всякими кусачими тварями, джунгли, кишели ещё и разного рода нечистью. Её индейцы боялись больше чем ягуаров, ядовитых змей и насекомых. Повадки опасных животных можно было изучить, а встречи с ними избегать. Повадки нечистой силы были непредсказуемы.
Прежде всего, нас предостерегли от столкновения с мапингуари. Избежать встречи с ним было относительно легко – мапингуари был крупным, очень сильным, но ленивым и медлительным чудовищем.
– Если увидите между деревьев что-то рыжее или серо-бурое, высотой в два человеческих роста или больше, – пояснял нам Ночная Выдра, – а к тому же почувствуете жуткую вонь, то это мапингуари. Следует сразу отступить, пока мапингуари вас не учуял. Если же раздастся рёв от которого содрогнутся джунгли, значит зверь вас почуял и тогда надо бежать, что есть силы, потому что монстр скорее всего набросится на того кто подойдёт к нему слишком близко. Характер у мапингуари скверный, и больше всего он не любит когда его беспокоят. Но долго преследовать врага ему лень, и потому, если он не догонит добычу в два-три прыжка и не убьёт одним ударом длинных, как сабли когтей, то быстро потеряет к ней всякий интерес и успокоится. В бегстве от мапингуари нет ничего постыдного, так-как это чудовище абсолютно неуязвимо. Ни стрелы, ни копья, ни даже мушкетные пули не способны повредить мапингуари. Может быть, его можно убить из пушки, но этого ещё никто не пробовал сделать, так-как затащить пушку в места обитания чудовища дело почти немыслимое. Да и зачем? Мясо мапингуари несъедобно, его шкуру невозможно выделать, а охота на него слишком опасна. Сам же он не охотится, но ест всё подряд, и то, что растёт, и то, что бегает, если добыча по глупости сама забежит ему в лапы. Также не брезгует мапингуари падалью, возможно отсюда и происходит его отвратительный запах. Внешне он похож на огромную, толстую, неуклюжую обезьяну и немного на человека, покрытого густой шерстью, но со звериной мордой. Есть у него одна страшная особенность – вторая пасть на животе. Правда никто не видел, чтобы он этой пастью ел, а если и видел, то уж точно не мог потом рассказать!
С одной стороны меня самого разобрало любопытство. О чудище с двумя пастями, ходившем на ступнях, вывернутых в обратную сторону, я слышал ещё в прошлый раз во время посещения Амазонских джунглей, но встречать это чудо пока не приходилось. И не только у меня возник интерес к загадочному монстру – у дона Мигеля загорелись глаза, Ганс начал улыбаясь поигрывать мускулами, а пираньи приняли скучающе-равнодушный вид, что означало их полное неверие в непобедимость противника. Я знал, что они способны растащить по кусочкам любого мапингуари, но не собирался позволять им сделать это ради одного лишь интереса.
С другой стороны нам надо было показать себя перед племенем Чига Шанки с положительной стороны, то-есть в данном случае хорошими охотницами. Беда была в том, что пираньи как раз хорошими охотницами не были.
Что они, что их господин, не имели в этом достаточных навыков. Всю крупную дичь в Испании выбили так давно, что о ней даже предания сохранились весьма смутные, больше похожие на сказки. Поэтому, несмотря на всё их боевое искусство, в джунглях они были едва ли не детьми против индейцев. Но эту тайну следовало хранить, потому что для местных быть хорошим охотником – самое главное в жизни, а раз «амазонок» пригласили за мужской стол, то звание хороших охотниц за ними закреплено заочно. Страшно было его потерять.
В общем, будь я в прежнем виде… Нет, будь с нами хотя бы Драська в своём человеческом облике, можно было бы рискнуть добыть хотя бы одного мапингуари и снискать славу достаточную, чтобы отмести все сомнения в нашей доблести. Но без этого рисковать не стоило.
Эх, надо будет когда-нибудь самому попробовать человеческую форму! Но тогда я не мог позволить себе такой роскоши.
Остальная нечисть носила скорее мистический характер, но я по жизни не настолько неопытен, чтобы легкомысленно относиться к мистике.
Прежде всего, нас предупреждали о зеленозубых карликах курупира. Этих тоже нельзя было трогать, но совсем по другой причине. Курупира – добрые духи леса, оберегающие деревья и всю лесную живность. Они не любят тех, кто охотится ради забавы, поэтому даже во время самой большой охоты не следует убивать дичи больше, чем требуется. Однако курупира можно задобрить, если оставить им подношения – табак, алкоголь и какие-нибудь сладости.
Охотиться мы собирались днём, но скорее всего в джунглях нам предстояла ночёвка и не одна! Поэтому следовало опасаться тех, кто любит безобразничать ночами. Лобисон был назван первым из ночных оборотней, грозящих испортить нам удовольствие.
Внешне он смахивал на чёрного пса с горящими глазами. Прежде всего, это милое создание интересовалось падалью и нечистотами. Значит, следовало быть поосторожней с потрохами добытой дичи.
Ха! Что мы, глупые дети? Выкинуть эти потроха подальше и пусть лобисон трескает их в своё удовольствие. Жалко нам что ли?
Были и другие оборотни, но о них расскажу чуть позже, потому что интереснее предупреждения сделанные «амазонкам» в силу их принадлежности к женскому полу. Ночная Выдра при этом разговоре был невозмутим, как и подобает индейцу, а вот Мигель смущался, как девушка, Ганс ржал до тех пор пока не получил по физиономии от Магдалены, а пираньи живо заинтересовались услышанным.
Оказывается, женщинам в этих местах много чего следовало опасаться. О любвеобильном дельфине я, кажется, уже рассказывал. Индейцы снисходительны к его проделкам, а детей рождённых от бото не гонят из племени, потому что они ничем не отличаются от обычных людей, и вырастают к тому же хорошими рыбаками. Самого же бото вполне могут побить, если застигнут на месте преступления, или если просто встретят в посёлке.
Изобличить же его просто – достаточно снять с подозреваемого шляпу и осмотреть его макушку. Превращаясь в человека, бото анатомически точно копирует человеческое тело, но не может скрыть дыхательное отверстие, расположенное на темени. Правда женщин это почему-то не смущает, зато мужчины при встрече друг с другом, снимают шляпы и церемонно раскланиваются не хуже испанских грандов. Отказ от такого приветствия может вызвать подозрения и тогда невежа получит тумаков раньше, чем с него снимут шляпу, чтобы убедиться, что он не бото!
