Колдовской замок. Часть IV. Драконы

Самым странным было то, что всё это происходило на самой верхней площадке "Пирамиды", что все присутствующие стояли спиной к парапету и смотрели на белую мраморную картину на стене у основания шпиля. Между толпой и картиной расхаживал, маленького роста, толстенький человечек, и, размахивая потухшей сигарой, что-то весело говорил всем присутствующим. По его сигналу два громилы посадили лежащего на боку малыша и заставили его отнять от лица руки. Ещё один взял за волосы мужчину, который стоял на коленях в центре и вздёрнул его голову вверх. Только его приятеля – бывшего дворника, никто не трогал, но молодая ведьма усилила накал своих лучей, причинив ему новую боль, от чего он дёрнулся и, наверное, замычал.

– Чтоб вас! – не выдержал бомж, поднимая руки к небу. – Чтоб у вас всех повылазило! Чтоб вам ни дна, ни покрышки! Чтоб зубы у вас повыпадали! Чтоб у вас осталось на троих по одному глазу! Чтоб вам каждому всю жизнь на одной ноге ходить! Чтоб вам всем сдохнуть, а тем, кто не сдохнет, пожалеть, что не сдохли!..

Трамвай вылетел из тумана бесшумно, несмотря на то что, вопреки своему обыкновению, он мчался с огромной скоростью. Удар был мягким и почти беззвучным, как если бы кто-то задумал ткнуть чугунным утюгом в пуховую подушку. Тело, похожее на растрёпанную птицу, пролетело десяток шагов, шлёпнулось на мостовую и застыло грудой драного тряпья, совершенно потеряв человеческие очертания.

Глава 20. Классная тёлка, босс!

– Так что мы видим здесь? – разглагольствовал дон Дульери, размахивая потухшей от ледяного ветра сигарой. – Великое произведение искусства! Да? Не уверен! По крайней мере, мне не нравится. Но это всего лишь моё мнение. Возможно, мне мешает антипатия, которую я питаю к модели. Может быть, стороннее мнение будет более правильным? Например, ты! Что скажешь?

Он бесцеремонно схватил за локоть ближайшего гангстера и подтащил его поближе к барельефу.

– Ну? Мне нужно твоё мнение! Отвечай! Как тебе всё это?

– М-м, к-классная тёлка, босс! – пробасил гангстер, и тут же сжался в комок, потому, что Дульери заорал, как сбесившийся павиан:

– Я и без тебя вижу, что классная! Это самая классная тёлка из тех, что мне приходилось видеть за последние… э-ээ, неважно сколько лет! Но дело-то не в этом! А дело в том, что эта классная тёлка сделала с твоим, горячо любимым боссом! Что она у него забрала, и как он её за это ненавидит! Понял?!

Гангстер всё понял, это было ясно по тому, как он пытался загородиться от гнева босса, накрыв голову руками, но Дульери он уже не интересовал. Красный, как помидор, разгневанный дон вставил потухшую сигару в рот, сунул руки в карманы, опустил голову так, что шляпа сзади казалась надетой прямо на плечи, и подошёл к стене вплотную. Там он долго глядел на барельеф снизу вверх и молчал. Молчали и все присутствующие. Молчали гангстеры, знающие силу гнева дона Дульери, молчали ведьмы, которым, казалось, вообще не было дела ни до чего, кроме их пленников, молчали сами пленники, хоть было понятно, что это молчание и неподвижность чреваты энергией сжатой пружины. Молчал некто в сером плаще и широкополой шляпе стоящий поодаль с видом равнодушного безразличия. Молчал даже маленький юркий человечек с мышиной мордочкой, явно чувствующий себя здесь лишним.

– Я долго пытался понять, – внезапно ожил Дульери, – что вам всем надо от этого клятого небоскрёба? Нет же, в самом деле! Не существует в мире более бестолкового здания! И зачем только его построили? Оно торчит посреди города, как хрен у спящего подростка, которому снятся одноклассницы, но толку с него никакого! Большая часть офисов пусты, а те, что работают, скорее нужны их арендаторам для престижа, чем для дела. Поверите? Я уже почти отчаялся понять, какого рожна вам всё это нужно, и вдруг один умный парень, из моих младшеньких, влез сюда и сфоткал вот это!

Широким жестом Дульери бросил на пол пачку фотографий рассыпавшихся веером. На фотографиях был всё тот же барельеф с пухленькими купидонами, мускулистыми кентаврами, прыгающими сатирами, лозами винограда и испуганной нимфой, убегающей от невидимого преследователя.

– Вот это встреча, сказал я себе! Вот это везение! – воскликнул дон Дульери, сияя от счастья. – Теперь я знаю, где ваше больное место! Теперь я могу нанести тот удар, о котором давно мечтаю! Правда, вы меня несколько удивили тем, как легко удалось прибрать к рукам вашу несокрушимую банду. Конечно, каждый из вас стоит более двадцати моих боевиков, но ведь самое главное-то не в этом? Трудно без своей ведьмочки-то, а? И не надо дёргаться! Вижу, что трудно! И как это её угораздило здесь окаменеть? Наверное, никто из вас этого не знает. И я не знаю. И не хочу знать! Зато я точно знаю, как сделать так, что она уже не станет такой, как прежде – живой, тёплой, сочной, золотистой, что твой апельсин! А средство совсем простое, проще не бывает. И сейчас вы всё своими глазами увидите, для того я вас сюда и притащил! Барбарус! Начинай!

При этих словах высокий человек, стоящий поодаль, скинул серый плащ и широкополую шляпу, и оказался с головы до ног одетым в шикарные воронёные доспехи, покрытые искусной золотой насечкой. На голову себе он водрузил шлем-морион, и сразу стал похож на изображение конкистадора на старинной гравюре. В руках у него появилась здоровенная кувалда из тех, что не по силам поднять обычному человеку. Вооружённые до зубов гангстеры, невольно отшатнулись, когда на его бесстрастном лице с непонятными нечеловеческими зрачками в виде горизонтальных полосок, вдруг проступила, сквозь чёрную бороду, жуткая улыбка! А он, не обращая ни на кого внимание, подошёл к барельефу и, взяв кувалду наизготовку, вопросительно взглянул на Дульери. Тот сделал театральный полупоклон и отступил на шаг, изобразив, двумя ладонями, приглашающий жест в сторону барельефа.

Барбарус перехватил рукоятку кувалды поудобнее и коротко размахнувшись, нанёс по мрамору первый удар! Осколки брызнули в разные стороны, но грохот удара поглотил жуткий душераздирающий вой, который издал Драгис, запрокинув голову кверху! От этого воя бравые гангстеры шарахнулись, словно стадо овец, присел от неожиданности сам дон Дульери и даже вздрогнул непоколебимый Барбарус! Ведьма, которая держала Драгиса, напряглась, и ещё сильнее и глубже вкрутила ему в спину свои лучи. Было видно, что ей стоит немалых усилий удерживать этого гиганта, мускулы которого так и ходили под белой кожей!

В это время Барбарус нанёс второй удар! Всё здание небоскрёба отозвалось гулким – "Бо-омм", а по мрамору снизу вверх поползла и стала быстро расширяться змеистая трещина похожая на молнию. По лицу и рукам главной ведьмы заструился обильный пот. Она вытаращила глаза и в напряжении закусила губу. Было видно, что она едва справляется, и тогда, та ведьма, что держала Быка, обеспокоенно взглянула на свою начальницу и, отставив влево одну руку, присоединила часть своей силы к её лучам. Вот тогда-то всё и случилось!

– М-м-мууу! – раздался над спящим городом боевой клич, от которого стаи птиц, и так разбуженные драконьим воем, заметались между домов с жалобными криками!

Быкович распрямился внезапно, как лук стенобитного арбалета, сбросил свою широченную кепку, оборвал последний колдовской луч, и не поднимая головы, ринулся на врага! Удар могучих рогов пришёлся в кирасу, обернувшегося на шум Барбаруса! Чёрное бычье тело, с поднятым на рога бронированным конкистадором, мелькнуло в воздухе и исчезло в темноте за парапетом площадки!

В тот же миг случилось несколько происшествий: все три ведьмы разом опустили руки, вежливо поклонились и растаяли в ночном мраке, будто смешавшись с клочковатыми облаками; Драгис и Фигольчик переглянулись, ещё не веря в своё освобождение, зато Дульери всё сразу понял и, уронив свою сигару, вжался в испуге в стену под барельефом.

– Стреляйте в них! – заорал он не своим голосом, обращаясь к оторопевшим гангстерам. – Стреляйте, чего вы ждёте, идиоты! Стреляйте!

Но в это время внутри "Пирамиды", что-то глухо заворчало, заскребло, послышался звук рвущейся материи, но он был до того силён, как будто кто-то рвал на куски не ткань, а камни и скалы! Пол под ногами внезапно дрогнул, и люди попадали, оглашая пространство испуганными криками.

Вдруг, трещина на барельефе расширилась, и изнутри за её края схватились руки… Но какие руки! Они были золотого цвета, и каждая из них могла бы взять взрослого человека, как карандаш. Длинные пальцы были увенчаны великолепными перламутровыми когтями, под которыми крошился мрамор, а трещина всё расширялась и расширялась, подаваясь усилиям существа, стремящегося выбраться наружу!

Вот, эта трещина стала с человеческий торс, вот, она расширилась настолько, что в неё мог бы проскочить упитанный жеребец, вместе с всадником, а вот, уже и небольшой автомобиль проехал бы, не задев боками рваные мраморные края!

В этот момент из тёмного провала трещины показалась голова. Из двадцати глоток вырвался дружный вопль, и шквал огня из всех калибров обрушился на эту великолепную драконью голову золотисто-электрового цвета! Рука с длинными когтями прикрыла глаза, а когда стрельба закончилась, спокойно вернулась на место. Пара серых глаз с удивлением обвела немую сцену на смотровой площадке и остановилась на стоящем, на коленях Драгисе, потрясённом не меньше остальных. В этих глазах засветилось сначала узнавание, затем удивление, потом понимание и наконец, такой гнев, что даже Драгису стало не по себе!

И тут золотые челюсти раскрылись, обнажая бриллиантовые клыки. Никто из гангстеров не сумел понять, что происходит, когда из пасти золотой драконессы ударил конус серебристо-белого пламени с голубоватой каймой, похожий на клинок огня для сварки из газосварочного аппарата!

Никто не успел поднять руки или хотя бы вскрикнуть. Люди исчезали в этом пламени, не оставляя после себя даже пепла, и только лужицы расплавленного металла, бывшего недавно оружием, медленно темнели на каменном полу площадки! Прошло всего несколько секунд, и в живых осталось лишь три человека – изумлённые до невозможности Фигольчик с Драгисом и поскуливающий от страха комок, вжимающийся в стену, бывший только что доном Дульери.

Драгис встал с колен, и, подойдя к трещине, протянул руку. Накрывшая его ладонь, золотая рука могла бы сомкнуться на его талии, но она всё равно приняла помощь, оперлась на поданную руку, и золотистая драконесса легко спрыгнула на площадку, бесцеремонно перешагнув через Дульери.

– Это ты?! – прошептал Драгис в величайшем изумлении, оглядывая свою подругу безумными глазами. – Ты…

– Не ожидал? – спросила Анджелика, ласково потершись об него щекой. – Ну как? Не нравлюсь?

Он не ответил, лишь обалдело обшаривал её глазами, недоумённо всматриваясь в руки человеческой формы и две пары великолепных крыльев за спиной. Сердце Анджелики быстро забилось в тревоге! Ей вдруг показалось, что возлюбленный её не узнаёт, что он смотрит отчуждённо и даже неприязненно!

(Что же это? Я для него – монстр! Всё пропало! Он не захочет или не сможет любить меня такую!)

Но тут Драся порывисто обнял её и его руки почти сомкнулись на могучей шее драконессы.

– Как долго тебя не было! – только и смог сказать он и замер, негромко всхлипывая.

–Ан?

Фиг стоял у парапета, не решаясь подойти, и глядел на обнявшуюся парочку снизу вверх, совершенно круглыми глазами. Он тоже не мог поверить, что видит Анджелику воочию, но было ясно, что он её узнал. Девушка, молча, протянула к нему руку, под которой он невольно пригнулся, толи от страха, толи от тяжести, и привлекла его к себе и прижала, как любимого котёнка.

– А где Бык? – спросила она, наконец дрожащим голосом.

– Там! – ответил, враз помрачневший Фиг, указывая куда-то вниз за парапет.

– Надо найти его! – вдруг сказал Драся, отрываясь от возлюбленной. – Он должен быть жив! Быкович – крепкий, его так просто не уложишь!

– Здорово, братец!

Драгис недоумённо обернулся и увидел в проломе, через который в этот мир проникла Анджелика, ещё одну драконью голову только не золотисто-электровую, а изумрудно-зелёного цвета и с большими круглыми очками на носу.

– Мегги? Сестрёнка?!

Драконесса выбралась из пролома и встала рядом с Анджеликой. Девушки были почти одного роста, но Анджелика казалась несколько крупнее подруги, может быть потому, что дополнительная пара крыльев придавала ей видимость объёма, а может быть, всё дело было в руках, которых у Мегги от природы не было.

Зелёная драконесса расправила свои крылья, по-видимому, затёкшие от вынужденного бездействия, и тут с её плеча, не слишком изящно, шлёпнулся, какой-то розовый комок, который тут же попытался встать на дрожащие лапки, но упал вторично.

– Профессор Прыск?! – вскричали сразу три голоса.

Это, похоже, придало сил старому крысу. Он уселся на каменном полу и водрузил на нос круглые очки, точную копию тех, что были у Мегги.

– Так, кто тут у нас? Драся? Здравствуйте, Драся! Принцесса столько нового о вас рассказывала!.. Но в каком виде я вас имею счастье лицезреть? Мне говорили, но я не верил… точнее верил, но одно дело услышать, а другое увидеть собственными глазами. Что ж, неплохо! По крайней мере, снаружи вы человек совершенный, и это не мимикрия. Нда, что ещё скажут ваши родители, когда увидят такое? Лично я не рискнул бы при этом присутствовать! А ещё тут кто есть? Фиг? Дуля? Вот так встреча! Не видел вас со времени позднего Возрождения этой цивилизации, разгильдяи вы этакие! Не было у меня более злостных прогульщиков среди студентов, чем вы! Загулять на несколько столетий! Ну, ладно, это потом. Так что здесь происходит? Кто-нибудь объяснит мне это, хотя бы в общих чертах? Начнём с вас, Драся! Будьте так любезны, объясните мне…

– Прошу меня простить, господин профессор! – прервал его Драся. – Я охотно отвечу на все ваши вопросы, но несколько позже. Там внизу лежит наш товарищ, которому срочно нужна помощь, и я вынужден спуститься к нему. Я мигом! Следите за этим типом!

Последняя фраза была адресована Анджелике и Мегги, а касалась Дульери, угрюмо стоявшего у стены. Ничего не добавляя к сказанному, Драся перемахнул через парапет, а вслед за ним, охая и что-то бормоча себе под нос, последовал Фиг, только по железной лесенке. Когда Фиг спустился, Драся уже склонился над Быком, с которого почти совсем слетела человеческая одежда. Сам Бык тоже стремительно терял человеческие формы, и без того на нём плохо державшиеся. Фиг приложил ухо к его круто вздымавшемуся боку и радостно заулыбался, показывая что-то Драсе жестами. Друзья захлопотали над пострадавшим товарищем, и не обратили внимание на то, как из тени скульптуры, украшавшей угол этой площадки выступила какая-то фигура.

Стальные доспехи Барбаруса не мешали ему двигаться совершенно бесшумно. Не торопясь, он выпрямился во весь рост, затем снова наклонился, и, достав из груды сложенных рядом вещей длинный форкетт, с негромким стуком, установил его на площадке вертикально. Также, не торопясь, он уложил на развилку форкетта, отобранную у Быковича пушку, и взглянул через примитивный прицел на двух друзей суетящихся над лежащим третьим.

– Ишххушение! – пробормотал Барбарус себе под нос. – Хаххое ишххушение! Но, нетт!

Он неохотно перевёл прицел на что-то находящееся выше и поднёс к запальному отверстию тлеющий фитиль.

Глава 21. Последнее проклятие

Где-то внизу, за гранью рваных серых облаков и чёрного тумана, на влажной мостовой зашевелилась груда драного окровавленного тряпья. Из мешанины, в которой не сразу можно было разобрать, что это такое, поднялась дрожащая рука с растопыренными пальцами и протянулась в сторону скрытого тучами небоскрёба.

– Чтоб вас там, г-га-ады! – раздался еле слышный голос и рука безжизненно упала.

Глава 22. По тому же месту

"Пирамида" вздрогнула! Мраморная облицовка уже основательно повреждённая, во многих местах пошла новыми трещинами. Послышался звон осыпающихся в своих рамах стёкол, но друзья не заметили ничего этого. Все звуки для них заглушил крик Анджелики, раздавшийся сверху, и, вскинув головы, они увидели, как взметнулось и упало на верхней площадке её золотистое тело.

Никто не издал ни звука. Вопль замер на губах у Драгиса, но тут Фигольчик хлопнул его по обнажённому плечу.

– Иди к ней! – сказал он тоном, не терпящим возражений. – Здесь я разберусь сам!

Этого капитан Барбарус никак не ожидал. Он думал сразиться с противником равным по силе, нанеся ему предварительно удар в самое больное место! Ему было интересно, как поведёт себя непобедимый Драгис при виде поверженной подруги? Придёт ли в ярость или сойдёт с ума от горя, а может, будет, как всегда, биться хладнокровно и мощно, с талантом и фантазией? Но теперь к нему вместо Драгиса приближался этот коротышка, родственник Дульери, и приближался с таким видом, как будто не сомневался в исходе схватки!

Драгис, между тем, взлетел по узкой железной лесенке на верхнюю площадку и исчез за парапетом. От неожиданности Барбарус опустил пушку и заморгал глазами.

Фигольчик не остановился ни на секунду, и, подойдя к конкистадору вплотную, сразу нанёс удар ногой по штоку форкетта! Длинный шток подскочил вверх и с силой врезался в пах бронированного капитана, как раз в то место, где броня не бывает ни тяжела, ни крепка! Барбарус рухнул на колени, выронив пушку и форкетт. На его физиономии было написано крайнее удивление, глаза вылезли из орбит, а губы судорожно хватали воздух.

– За Быка! – констатировал Фигольчик, затем подобрал пушку, неторопясь осмотрел её и, размахнувшись, съездил бронзовым стволом точно между выпученных глаз Барбаруса!

Раздался глухой удар и хруст ломающейся переносицы. Грубое деревянное ложе пушки переломилось пополам, а металлический ствол со звоном покатился по каменным плитам. Стальной капитан опрокинулся навзничь и остался лежать неподвижно.

– За нас с Драгисом! – спокойно заявил Фигольчик, затем склонился над лежащим воякой, схватил его за грудки и резко посадил.

– А вот это, за неё! – выкрикнул Фигольчик в лицо своему врагу, придерживая его одной рукой за стальной воротник, а другую сжатую в кулак, занося для удара!

Возможно, этот удар безоружной рукой и прикончил бы Барбаруса на месте, но вдруг туманный воздух рядом разошёлся, как-бы разорванный изнутри, и в образовавшуюся дыру просунулась сначала одна белая и пухлая женская рука потом другая. Одна из этих рук сбила шлем с головы Барбаруса, а другая схватила его за волосы и потянула на себя! Вероятно, тяжесть оказалась не по силам для обладательницы белых рук, так как оглушённый душегуб не двинулся с места. Тогда на помощь двум пухлым рукам пришли ещё две пары тонких белых рук, и тело капитана подалось, тяжело и медленно! Фигольчик понял, что сейчас произойдёт и обеими руками вцепился в воротник кирасы! Капитан захрипел, застонал, и вдруг сопротивление с его стороны резко ослабло! Не удержавшись на ногах, Фигольчик шлёпнулся на спину и в тот же миг был засыпан пустыми доспехами! Сбросив с себя груду металлических деталей, он вскочил, но увидел лишь только, как в разрезе туманного воздуха, за которым виднелся непроницаемый мрак, мелькнули ноги капитана одетые в белые кальсоны и с двумя раздвоенными копытами вместо ступней!

– Ни му-му себе! – послышался голос над ухом Фига, и тот, обернувшись, увидел Быка, стоящего на всех четырёх копытах и улыбавшегося во все пятьдесят зубов!

Фиг бросился на шею друга, но тут же отстранился и с тревогой взглянул вверх.

– Надо посмотреть, что там! – воскликнул он и двинулся к лесенке.

– Эх, придётся тебе пойти без меня! – вздохнул Бык и с тоской поглядел на узенькую железную лестницу, а потом на свои мощные копыта.

– Хорошо! Жди здесь! – крикнул на ходу Фиг и вскарабкался по лесенке с быстротой обезьяны.

............................................................................................................

Анджелика лежала на боку и тихо плакала. Драся держал на коленях её голову, а по телу девушки, по полу, по парапету и, вообще, по чему попало, бегал профессор Прыск, высматривал, рассчитывал и постоянно, что-то пищал, то про себя, то вслух. Мегги стояла к этой сцене спиной, и очень злобно глядела на трясущегося от страха Дулю, а между её передних зубов трепетал язычок ярко-алого пламени. Фиг, предполагая самое страшное, подскочил к распростёртой на полу девушке, но остановился, не увидев ни зияющей раны, ни капли крови.

– Ну почему опять по тому же месту?! – пожаловалась Фигу Анджелика, слегка приподняв голову.

И тут Фиг заметил у неё на груди тёмное круглое пятно, напоминающее синяк. Но это был явно не синяк, а скорее копоть от порохового нагара!

– Пробить драконью броню, когда она укреплена золотом и алмазной пудрой, весьма непросто! – заявил профессор Прыск, остановившись и тяжело дыша. – Наша девочка отделалась лёгким испугом и болезненным, но безопасным тычком! Гораздо хуже, вот это!

Профессор указал на нечто висящее на шнурке, надетом на золотистую шею новоявленной драконессы. Это был какой-то тёмный шар, в котором Фиг с удивлением узнал пушечное ядро! Шар был в пороховой копоти и ещё тёплый, а болтался он на ушке, которого не могло быть у ядра, и ушко это похоже было из кости или рога.

– Вошёл почти на всю длину и не лезет обратно! – вскричал Прыск в каком-то восторженном возбуждении.

– Кто куда вошёл? – не понял Фиг и взял ядро в руки.

– Обломок рога Рогеллы Бодакулы вошёл в чугунное ядро, будто оно из воска и застрял там! Теперь у нашей красавицы есть эксклюзивный кулон, а мы лишились средства для возвращения!

– Ага! – радостно заорал Дульери, но тут же испугано замолк под пристальным взглядом Мегги, язычок пламени у которой, стал заметно больше.

– Подожди, подпалить мы его ещё успеем! – сказала Анджелика, приподымаясь. – Сдаётся мне, у вас есть то, что нам нужно, не так ли, ваше Преосвященство?

– Не понимаю, о чём вы говорите! – надулся в ответ Дульери. – У меня сейчас вообще ничего нет, а называть меня старым титулом, который вы к тому же и отобрали, по меньшей мере, не этично и не гуманно!

– Я знаю один гуманный способ! – встряла в разговор Мегги, и язычок пламени исходящий у неё из пасти коснулся шляпы поверженного дона.

– Подожди! – снова осадила подругу Анджелика. – Я имею в виду, ваше мафиозное преосвященство, что вам наверняка известен путь отсюда и сюда, да и вообще куда угодно, не так ли?

– Я не понима…

Золотистая рука с перламутровыми когтями взяла Дульери за шкирку и вздёрнула его вверх почти на трёхметровую высоту.

– Слушай ты, колобок! – из-за бриллиантовых клыков на мгновение показался голубоватый огненный конус, но Анджелика сделала над собой усилие и продолжила:

– В последний раз я тебя видела улетающим в глубины волшебного зеркала. Ты скрылся в недрах истории и, похоже, смог повернуть её…

– Да! И сделал её такой, какую ты изучала в школе! Более того, ввиду причинно-следственной связи, тебя самой не могло бы быть на этом свете, не вмешайся я тогда в ход истории! Моё вмешательство вызвало ряд событий приведших к передвижению народов, а это, как минимум означает новые перекрёстные браки и появление людей, которых без того не могло бы быть!

Над площадкой, на короткое время, повисло молчание.

– Хорошо, – сказала, наконец, Анджелика. – Я потом выражу вам свою благодарность. А теперь я хочу знать, каким образом вы, свалившись мешком на голову гёзам, попали в итоге сюда и стали мафиозным доном?

– Это длинная история.

– Ничего. Мы как раз никуда не торопимся, – заявила неодраконесса, и все окружающие, правда, не совсем уверенно, закивали головами. – А для того, чтобы эта история и впрямь надолго не затянулась, я намерена сделать вот это!

При этих словах её рука переместилась за парапет, и дон Дульери задрыгал ногами над пропастью. К тому же теперь его за воротник удерживал только один золотистый палец с перламутровым когтем. Где-то рядом охнул Фиг, и даже Драгис проглотил слюну, но его взгляд, устремлённый на подругу, был полон неподдельного восхищения.

– Хорошо! Хорошо! Я расскажу всё! – заорал, Дуля и тут у его накрахмаленной манишки отлетела одна пуговица.

– Начинайте, почтенный дон, начинайте! – ядовито-медовым голосом пропела Анджелика. – И поверьте, что размахнуться и швырнуть вас туда, – она указала пальцем свободной руки на проплывающие внизу тучи, – мешает мне не человеколюбие и не желание добиться правды от такого мерзавца, как вы, и даже не необходимость получить возможность вернуться с друзьями туда, где нас ждут, а…

Она не закончила, но лишь бросила короткий взгляд через плечо. Дульери, которого больше всего занимал сейчас треск материи его воротника, покряхтел немного и начал:

Глава 23. Конец «Пирамиды»

Рассказ о необыкновенных приключениях дона Дульери бывшего Великого Инквизитора, изложенный им самим в подвешенном состоянии на верхней площадке небоскрёба "Пирамида"