скачать книгу бесплатно
«Думаю, нет».
– Сразу за тем кряжем, – сказал Бателиос, показывая на тропу, ведущую к крутому подъему вдалеке.
Я посмотрел туда, куда он махнул рукой. Вероятнее всего, еще около мили.
– Мне нужно помочиться, – сказал я, с трудом поднимаясь. – И еще кое-что.
– Кое-что? – переспросил Турнам. – Ты имеешь в виду – нагадить?
Я кивнул.
Быстрые, как хлысты, ленты обмотались вокруг моих рук.
– Что ж, можешь и подождать. Путь займет не больше получаса.
Я стал корчиться в теневых путах.
– Тогда эти полчаса вы будете чуять что-то очень неприятное.
– Прекрати! – сказал Турнам, вздрагивая в ответ на мое ерзанье и вихляние.
«Он вымотался, – понял я. – Значит, сейчас идеальное время, чтобы испытать мой план, и в то же время обман становится намного, намного опаснее».
– Просто дайте мне две минуты, – умолял я. – Я умираю.
– Я тебе покажу – умираю, – проворчал Турнам, но расслабил, наконец, путы.
Черные ленты отпустили меня, но сперва подняли на фут в воздух, чтобы бесцеремонно уронить на землю.
Я встал и демонстративно огляделся по сторонам. Справа от нас по гористой местности тянулся редкий вечнозеленый лес. Слева был край утеса еще более крутого, чем тот, с которого я упал несколько дней назад. Я двинулся к деревьям – и сделал всего два шага, прежде чем одна из лент Турнама схватила меня за запястье.
– Туда, – сказал он, поворачивая меня кругом и показывая на край утеса. – Там мы сможем за тобой приглядывать.
Я всеми силами постарался выглядеть раздраженным и смущенным. На самом деле я не чувствовал ни смущения, ни раздражения. Я ни на миг не надеялся, что мне позволят забрести в лес. Поэтому неторопливо пошел на край утеса и постоял там мгновение, глядя вниз с обрыва добрых две тысячи футов высотой.
– Ну? Ты собираешься приниматься за дело? – спросил Турнам.
– Он в самом деле мертв?
– Что?
– Мой друг. По-твоему, он в самом деле мертв? Только лихорадка заставила меня думать, будто я скользнул в Тени и разговаривал с ним? Или это могло случиться на самом деле? Может, я действительно скользнул в Тени.
Послышались тяжелые шаги Бателиоса, и вскоре он схватил меня за плечи.
– Даже не думай прыгнуть снова, мой друг. Боюсь, Турнам не сможет спасти тебя во второй раз. Известие о том, что существует военный отряд джен-теп, цель которого – увидеть всех нас мертвыми, отнюдь не улучшило его и без того неприятный характер.
– Но ты ему нравишься? Я имею в виду – вы друзья?
– Полагаю, что так.
– Хорошо.
Я упал, используя свой вес, чтобы вырваться из хватки Бателиоса. Он инстинктивно попытался схватить меня снова, но теперь я был под ним, и его большие руки поймали только воздух. Монах уже потерял равновесие, а я в придачу воткнул плечо глубоко ему в живот. Воздух вырвался из его легких, он согнулся, стоя надо мной. Я схватил его за пальто сзади и изо всех сил оттолкнулся ногами от каменистой земли.
Бателиос был гораздо тяжелее меня, но Фериус научила меня паре трюков, связанных с рычагом, – особенно тому, как швырнуть через плечо человека больше себя самого.
Все это заняло меньше двух секунд и случилось слишком быстро, чтобы Турнам успел среагировать. К тому времени Бателиос уже летел через край утеса. Мгновенного недоумения, мелькнувшего на его лице, хватило для того, чтобы заставить даже изгоя почувствовать себя виноватым.
«Извини, друг. Ради нас обоих надеюсь, что Турнам любит тебя больше, чем ненавидит меня».
Глава 12
Рывок
Фериус говорила, что никого не надо убивать, если есть альтернатива, а альтернатива есть всегда.
Но у Фериус нет Черной Тени, и, хотя аргоси явно раздражает людей достаточно, чтобы они сделались одержимыми мыслями об убийстве, редко кто-нибудь действительно пытался ее убить. Кроме того, сумасшедшие монахи с Черной Тенью не брали ее в плен, чтобы скормить своим демонам.
Поэтому я приготовился отнестись к приближающейся кончине Бателиоса, как к непосредственному результату того, что он взял меня в плен. И все-таки искренне надеялся, что Турнам его спасет. По сути, я рассчитывал на это.
– Бателиос! – закричал Турнам и побежал к обрыву.
С видом отчаянной сосредоточенности он нахмурил брови, и метки Черной Тени на его руках сплелись в ленты, которые метнулись вниз с утеса и обмотались вокруг лодыжек большого монаха. Турнам застонал от напряжения, покачиваясь и опасно наклонившись над краем. Я схватил его и оттащил назад примерно на фут, пока он не восстановил равновесие. В конце концов, я не чудовище. Пока.
Я заглянул за край. Бателиос пролетел добрых двести футов, прежде чем его поймали ленты Турнама, но ослабленные завитки с трудом удерживали его, не давая упасть, в пропасть. Бритоголовый монах схватился за непрочные выбоины в камне и начал карабкаться вверх; ленты его поддерживали.
Я похлопал Турнама по плечу.
– Похоже, там, внизу, скользко. Лучше держи его покрепче.
Взгляд, который он на меня бросил, мог бы заморозить солнце в небе.
– Ах ты, чертов ублюдок. Ты хочешь, чтобы я его спас. Тогда мы оба станем слишком слабы и не сможем за тобой гнаться.
Я побежал обратно и набил свой рюкзак теми немногими припасами, какие сумел найти.
– Сожалею об этом, но зря вы заставили меня бросить моего делового партнера.
– Белкокота? Проклятого белкокота? Ради какого-то грязного грызуна ты собираешься стать врагом Эбенового аббатства?
Я вскинул рюкзак на плечо.
– Знаешь что, друг? Большая часть мира уже настойчиво пытается меня убить. И они бы завершили свою работу, если бы не этот грызун. – Я двинулся прочь, уходя от обрыва. – Подумаешь, приобрел еще нескольких врагов!
Турнам продолжал вопить. Я почти уверен, что он убил бы меня на месте, если бы не использовал силы на поддержание Бателиоса. Не могу сказать, что вошел в лес легким шагом, но, по крайней мере, я был свободен.
Пройдет немало времени, прежде чем мои похитители смогут начать меня искать.
Вот это, друзья, мы и называем – рывок.
* * *
Следующий час я провел, топая между заснеженными деревьями. Примерно через каждую дюжину ярдов я останавливался, возвращался и оставлял ложный след, ведущий в самых разных направлениях. Я видел, Фериус так поступала, когда мы сбегали в местах хоть и незаснеженных, но имевших достаточно общего с этим местом, чтобы я решил, что здесь должна сработать та же тактика. В конце концов я подумал, что пора двинуться к моей настоящей цели.
Вопреки всем трудностям я ухитрился провернуть приличный обман и сделать хороший рывок. Пришло время увертки.
Я чувствовал, что могу побиться об заклад: как только Турнам втащит Бателиоса на утес, они даже не попытаются меня преследовать. Вместо этого они отправятся в аббатство за подмогой. Хотя я понятия не имел, сколько человек живет в Эбеновом аббатстве, вряд ли кто-то построил монастырь на вершине горы для того только, чтобы поселить там пару монахов. Поэтому вскоре ущелья будут полны братьями с Черной Тенью, жаждущими выследить меня прежде, чем я отыщу обратную дорогу к Золотому Проходу.
Долго же им придется искать.
Несмотря на свою внешность (и, полагаю, историю), я не совсем идиот. Я никоим образом не мог бы перегнать компанию сумасшедших монахов – тем более что они знали, куда я направляюсь. Поскольку им скорее всего были известны тропы, ведущие вниз с горы, а мне неизвестны, мне следовало направиться туда, куда они меньше всего ожидали: в само аббатство.
Как только куча монахов уберется оттуда, чтобы охотиться за мной, я прокрадусь внутрь, стащу достаточно припасов для путешествия, а потом отправлюсь за своими преследователями, держась на безопасном расстоянии.
Поскольку подножье горы явно больше его вершины, чем ниже мы будем спускаться, тем больше будет мест, где я смогу прятаться, пока не удастся смыться. Рано или поздно я где-нибудь куплю или украду лошадь, а потом вернусь к Золотому Проходу.
Враги не только не смогут меня схватить, они укажут мне путь с этой проклятой предками горы и снабдят меня припасами для путешествия.
Видите? Вот почему третью часть успешного побега называют уверткой.
Глава 13
Увертка
Однажды я спросил Фериус, есть ли вообще четвертый этап плана побега. Она ответила, затянувшись своей курительной соломинкой и выдохнув дым через нос:
– Три этапа – это очень много для любого правильного побега, малыш. Если выяснится, что тебе нужен четвертый, значит, ты в беде.
Как только я бросил первый взгляд на Эбеновое аббатство, у меня не осталось никаких сомнений, что потребуется четвертый этап.
Я ожидал увидеть на вершине горы беспорядочное скопище бревенчатых хижин, лачуг или чего-либо похожего. Вместо этого, покачиваясь на верхушке самого высокого и крепкого дерева, какое я смог найти на краю леса, я из своего ненадежного наблюдательного пункта увидел такое, что у меня захватило дух. Семь сверкающих обсидиановых башен вздымались больше чем на сотню футов над навесной стеной, которая сама была пятнадцати футов в высоту и описывала вокруг аббатства круг не меньше мили длиной. Ониксовые дорожки пересекали три отдельных двора и соединяли между собой достаточно двух- и трехэтажных зданий, чтобы в них поместились жители целой деревни. Снаружи, перед воротами, тянулась языком змея-дорога из блестящего черного камня, приглашая войти.
Как кто-то сумел воздвигнуть втайне такое колоссальное сооружение? Где они добыли столько черного камня? Кто втащил его на самый верх горы и как они снабжали себя достаточным количеством зерна, мяса, стройматериалов и других припасов?
Я слез с дерева – это оказалось труднее, чем на него забраться – и, едва переведя дух, возобновил свой болезненно медленный путь к аббатству. Мне повезло, что лес был достаточно густым, чтобы укрыть меня, пока я огибал стену. Фериус говорит, что замки похожи на лошадей: величавые спереди, но куда менее привлекательные сзади. Потому что любое большое замкнутое пространство, полное людей, производит множество отходов (примерно как задница лошади), и отходы надо куда-то девать. Как ни прискорбно, это «куда-то», как правило, лучший путь проникнуть внутрь замка или выбраться из него.
Я был вознагражден за часовое изучение аббатства тем, что обнаружил удивительно хорошо построенный канализационный тоннель: он выходил на склон утеса, не сильно отличающегося от того, где я посадил на мель Турнама и Бателиоса. Я запихал свои пожитки в заснеженный кустарник и начал спускаться с двенадцатифутовой скалы без помощи веревки, в результате неуклюже приземлившись у края тоннеля. Отсюда я начал очень неприятное путешествие в темноту.
Оказалось, что испражнения святых людей пахнут не лучше – а возможно, чуть похуже – испражнений непосвященных. Но в конце концов я прошел под навесной стеной аббатства и очутился в паутине менее отвратительных тоннелей, которые связывали разные башни и здания с канализацией. Я шагал по тоннелям, время от времени глядя сквозь решетки вверх, в кладовые, кухни и две библиотеки. Только добравшись до решетки, которая, должно быть, находилась недалеко от центра аббатства, я увидел людей.
Вообще-то я не столько увидел их, сколько заметил лужи крови, льющиеся сквозь решетку передо мной. И тогда до меня донеслись вопли.
Подошвы сапог и сандалий отчаянно топали над моей головой. Мужчины и женщины бежали, выкрикивая слова, которые я не узнавал. Здесь как раз хватало света, чтобы я разглядел еще одну решетку шагах в пятнадцати справа, в тоннеле поменьше. К решетке вела железная лестница.
Я побежал туда и взобрался наверх. Решетка оказалась на петлях, и, хотя здравомыслящие люди обычно бегут в противоположном направлении от таких вещей, извращенное любопытство заставило меня пожелать выяснить, что стало причиной всего этого хаоса.
Толкнув металлическую решетку вверх настолько, чтобы высунуть голову, я увидел дюжину мужчин и женщин в черных рясах. Метки их Черной Тени извивались лентами, обматываясь вокруг членов твари настолько громадной и ужасной с виду, что я не смог оторвать от нее глаз.
На голове создания были рога, но не один и не два, как на старых масках медеков, с помощью которых запугивали мой народ, а целых шесть. С отвратительной симметрией из торса торчали шесть членов: четыре руки и две ноги. Громадная грудь вздымалась, как кузнечные меха, а огромные челюсти рвали плоть умирающего человека, который, несмотря на явно смертельные ранения, силился вырваться. Судя по минимум дюжине убитых, громоздящихся позади создания, я сомневался, что он в этом преуспеет.
Мой народ верит, что Черная Тень – это канал, с помощью которого демоны однажды появятся в нашем мире и используют силу зараженных ими магов, чтобы обрушить на всех нас несказанные ужасы. Фериус считает это не более чем народными сказками и суевериями.
Оказалось, что Фериус ни черта не знает.
Глава 14
Четвертый этап
Мои познания в области борьбы с демоническими силами до сих пор ограничивались тремя источниками: теориями джен-теп о природе кросс-планарных сущностей, народными сказками приграничья, которыми делились пьяницы в тавернах, желая, чтобы вы наполнили их кружку, и моей природной способностью к дедуктивным рассуждениям. Все три источника велели мне бежать со всех ног.
Я не сомневался, что это умозаключение имеет под собой твердую почву: я не имел никакого отношения к народу в аббатстве (возможно, за исключением Турнама и Бателиоса, которые вряд ли меня любили). Кроме того, весь мой план основывался на том, чтобы хаос и смятение помогли мне сбежать. Даже я должен был признать, что чудовищный шестипалый демон, пожирающий всех, кто попался ему на глаза, был более эффективным для отвлечения внимания, чем сталкивание парня с утеса.
Я повернулся, чтобы пойти обратно по тоннелям под навесной стеной, прочь от рева демона, воплей умирающих и тех, кому вскоре предстояло умереть, полный решимости к ним не присоединиться. Только тут я услышал еще один звук и остановился, как вкопанный. Плач ребенка.
«Кто, к дьяволу, привел малыша в такое место?»
Я сделал шаг назад, посмотрел сквозь решетку и увидел бледную тощую ножку. Там стоял мальчик лет пяти-шести, его ноги дрожали так, что решетка поскрипывала на петлях. Но он не бежал, просто продолжал неудержимо трястись. Я понял, почему он медлит, поскольку много раз испытывал такое сам. Мальчик оцепенел от страха.
– Беги, малыш! – закричал я.
Он не ответил. Ну, во всяком случае, не ответил словами.
Приторно-едкий запах коснулся моих ноздрей, прежде чем струйка мочи побежала по ноге мальчишки, а после – сквозь решетку. Он обмочился. Я отпрыгнул и закричал во все горло:
– Не стой там! Беги!
– О нет! – простонал мальчик. – О нет!
Нельзя было с ходу понять, что вызвало эти слова: страх неминуемой смерти или стыд из-за потери контроля над мочевым пузырем. Мне приходилось ощущать это на себе, и я не мог припомнить, какое чувство было сильнее.
– Мальчик! – позвал я снова, на сей раз подражая четкому, повелительному голосу моего отца, которым тот всегда говорил со мной, чтобы заставить действовать мое тело, если не мой разум. – Ты повернешься и побежишь с этого двора. Сейчас же!
То ли он меня не слышал, то ли я говорил недостаточно угрожающе, потому что он продолжал стоять, и моча струилась по его ноге. Вопли и крики во дворе становились громче, что означало: монахи проигрывают и мне пора уходить.
Почему же я не бегу со всех ног?
Проклятье. Проклятье. Проклятье.
Я начал подниматься по лестнице. Проклятая надоедливая Фериус Перфекс! Иногда приходится играть теми картами, которые тебе выпали, малыш, – даже сквозь шум представил я ее назидательный голос. – Единственное, что надо решить – как разыграть те карты.
Решетка запиралась на засов снаружи. К счастью, последние несколько месяцев не были для меня временем частых пиров, поэтому мои предплечья оказались настолько тощими, что пролезли между прутьями. Я отодвинул засов и начал толкать решетку. Мальчик все еще стоял на ней, но он был маленьким и достаточно легким, чтобы просто упасть с нее. Я вскарабкался наверх, оказался по пояс снаружи, пытаясь не смотреть на бойню и не слушать вопли, и схватил мальчишку. Он завопил и, конечно, лягнул меня.
– Все будет в порядке, – пообещал я. – Я вытащу тебя отсюда!
Он вцепился в пол, пытаясь не дать мне затащить себя в канализацию. Я испугался, что он сломает пальцы.
– Отпусти! – заорал я. – Я пытаюсь тебе помочь!
