скачать книгу бесплатно
– Сожалею, но я не подумала, что вам нужен другой стул. Я оставляю это место для горничной. Она намного ниже вас.
– Конечно, ничего страшного. – он нелюбезно потер колени. – Кстати, ваша сестра просила сказать вам, что любит вас. А, нет, извините, она хотела извиниться, что испортила вам праздник.
– А, это, – Мария уверенно крутила кисть в зеленой баночке, – она считает, что испортила мне… Боже мой, какой она все еще ребенок!
– Вы поругались? Извините мое любопытство.
– Нет. Мы не ссорились ни разу в жизни. Понятия не имею, с чего она решила, что испортила мне что-то. Я ни разу в жизни на нее не обижалась. Ссора – это если обижаются оба.
Она улыбнулась его страху. Аппель хотел и боялся приблизиться к краю.
– Вы так боитесь высоты?
– Нет… конечно, есть риск упасть.
– Вовсе нет. Я стояла на краю множество раз.
– Сколько?
– Хм, не меньше 27, мне кажется. – Она иронично рассмеялась. – Как можете заметить, я по-прежнему жива.
– Вам нравится смотреть вниз? Почему?
– Возможно, меня привлекает близость смерти?..
На иронию ее Аппель улыбнулся. Он не понимал, что чувствовать к этой молодой женщине, что невинно, случайными изменениями в лице, играет с ним. Отчасти она была ему приятна (уже потому, что не была Катериной). Вместе с тем Мария втайне вызывала у него странное беспокойство, природу которого он был не в силах объяснить себе самому. Нерешительно он отвернулся от нее и опустил глаза в землю – там трава наползала на камень.
– Катерина показалась мне немного обиженной… – начал он осторожно. – Немного… скажем так, не на своем месте.
– А, это. – Голос Марии за его спиной был спокойным. – Ей нужно привыкнуть. Она же пережила столько несчастий!
– Вы собираетесь поселить ее у себя?
– Нет, естественно, она хорошо чувствует себя с Альбертом. Но город отвратителен в теплое время. Не понимаю, почему у нас так пыльно. Помню, в моем детстве легче было дышать. Возможно, дело в некачественных автомобилях? Их развелось невероятное количество! Ужасные машины, которые сделаны из ужасных материалов, наверняка на производстве не соблюдаются правила безопасности. Вы скажете: в нашей стране все делается в наилучшем виде! Но я уверяю вас, у нас тоже умеют делать дешево и отвратительно. Уверена, станет хуже, скоро прибудут французы, и они ничего не умеют. Моя нынешняя горничная работает у меня только потому, что мне нужно улучшать французский. Но прежнюю я рассчитала, потому что за один месяц она умудрилась разбить сахарницу и потерять вилку. Я не понимаю, как она заработала неплохую рекомендацию?
– Значит, Катерина хорошо живет с Альбертом?
Аппель чувствовал: Мария только изображает, что рисует, но более занята рассматриванием его спины. Закрыв глаза, он закончил 4 шага (он правильно посчитал!). В 12 см и 6 мм от левой ноги была пропасть.
– Осторожнее! У вас не закружится голова?..
– Вы правы, что хотите остаться: тут замечательно.
– У вас закрыты глаза?
– Нет. Я смотрю в небо…
– О, я в восторге! Вы смогли справиться со страхом!
– Конечно, мне очень жаль, что с вашей сестрой случилось…
– Вы все же пришли говорить о Кате, – с озабоченным смешком перебила она. – Скажите честно: что вам от нее нужно?
– Меня беспокоит ее состояние. Вы знаете, какие хорошие отношения у меня… с Альбертом. И его состояние зависит от состояния вашей сестры. Мне жаль это констатировать, конечно… Поэтому мой интерес связан с заботой о моем ближайшем друге.
Мария усмехнулась – он хорошо слышал.
– Боюсь, не нам решать, как Альберту жить с ней. На месте Альберта я показала бы Катю хорошему врачу, но он считает, что…
– Но вы ее сестра, вы имеете право решать… вместо него.
Он слушал, как ловко кисть ее скользит вниз и вверх, вниз и вверх, оставляя тонкие полосы. Правая нога (ровно 13 см от края) слегка дрожала – от колена к голени.
– Мсье Аппель! Мсье Аппель!
По траве бежала женщина. В недоумении, что зовут именно его, он повернулся. На мгновение показалось, что он потеряет равновесие и свалится вниз, но Аппель успел развести руки в стороны и остался на ногах. Мария застыла в ужасе с грязной кистью у плеча. Черно-белая горничная добежала до них и теперь встала, тяжело дыша и протягивая Аппелю листок и ручку.
– Я говорила вам быть осторожнее!.. Боже мой! Зачем нужно бороться со страхом, если это может стоить жизни?
Он не слушал ворчание Марии. Знакомый черный герб на бумаге заслонял собой все.
– Вы, конечно, уверены, что это мне?
– Простите, мсье Аппель.
Он отступил от пропасти на 58 см. Его немного трясло. Горничная боялась пошевелить протянутой рукой.
– Вы должны расписаться… что вы получили. Это обязательно, мсье Аппель.
После колебания он забрал у нее листок и, приложив его к запястью, расписался у головы имперского орла (12 см). Ниже было написано: «"Единая Империя" поздравляет вас с успешным призывом».
– Что это?
Голос у нее внезапно сел. Ей захотелось прочистить горло, но было как-то неловко. Апрель сгорбился, уменьшился разом, легкая неуверенность сменилась откровенным страхом. Показалось, что сейчас он потеряет сознание. Но Аппель сглотнул – она заметила, как шевельнулось у него в горле – и медленно убрал письмо в карман. Лицо его было румяно от ветра, а руки – вот они, эти руки, неестественно побелели.
– Конечно, ничего серьезного… – И Аппель заулыбался. Зубы его – она тоже заметила – были слишком белы. Неужели и зубам его было страшно?
– Значит, вас призывают…
Он опустил глаза и повторно сглотнул.
– Это фронт? Прямо на фронт?
– Я не знаю, конечно… Наверное, фронт. В любом случае, это не штаб.
– Вы… столько лет работали на партию… Неужели «Empire Today» за вас не заступится?
– О, я всю жизнь писал ужасные статьи, вы, конечно же, правы. Но… это мой шанс!
Боже, отчего мужчины не замечают, как нелепы они в попытках скрыть свои чувства?
Несколько раз – с перерывом – он улыбался, а после, поняв, что ее не обманешь, уставился в небо. Она давила в себе желание закричать: «Мне жаль, мне очень жаль, очень-очень, так жаль!». Но ей было неловко.
– Война – это…
– Что? – спросила она.
– Война – это страшно, конечно, – со странным оптимизмом заговорил Аппель. – Но должен же кто-то воевать… наш великий путь… нужно уметь собой жертвовать! Как вы считаете?
– Я, право, не знаю.
– У вас нет своего мнения?
– Я только женщина, – с усмешкой ответила она и взялась за ближайшую кисть. – А вы хотите, чтобы я высказывалась о политике и войне?
Аппель открыл рот, чтобы ей возразить – что за потребность у мужчин вечно спорить? – но тут слева пронзительно завизжали. Было похоже, что некто женского пола наткнулся в кустах на змею. Впрочем, поблизости змей не было, Мария не встречала тут ни одной. И все же она встала – пришлось отодвинуть картину – и зашагала в сторону протяжного визга. Но тот, кто кричал в ужасе, уже замолчал. Мария в нерешительности остановилась.
– Наверное, это маньяк, – весело сказал Аппель. Ему было приятно, что не он один нынче страдает.
– Не мелите чушь. Тут маньяки не водятся.
– Откуда вам знать?
– Оттуда, что я тут живу, – категорично сказала Мария, – поэтому мне лучше знать, водятся тут маньяки или нет.
– А, конечно, тогда это вражеский диверсант. Сейчас он будет прятаться, а ночью придет к нам и убьет нас во сне.
– Перестанете вы болтать чушь или нет?..
Заплакала женщина. Она бежала, спотыкаясь от слез и постанывая от боли в ногах. Мгновением позже из-за поворота показалась знакомая горничная – она неслась, путаясь в длинной юбке и распустив волосы, как пиратский флаг.
– Мадам Мария! Мадам Мария! Там, там…
Мария стояла, выпрямившись в недоумении. Горничная не приблизилась к ней, а встала в десяти метрах, как в страхе, что ее могут ударить.
– В чем дело?
– Мадемуазель Катерина бросилась с моста!
Она, казалось, не расслышала. В ней ничего не изменилось. Лишь полминуты спустя – в молчании – она интенсивно заморгала глазами. Пасмурный свет – отчего стало пасмурно? – ослеплял ее.
– Я… что-то я… – Она прикоснулась ко лбу.
– Мадам Мария! Пожалуйста! Честное слово, я ничего не могла, я не успела…
– Вы уверены? – резко перебил ее Аппель. – С чего вы это взяли?
– Простите, мсье Аппель. Клянусь, я не успела помочь. Я не успела, я бы очень хотела… Умоляю, простите!
И горничная отвратительно зарыдала. Марии захотелось на нее закричать. Вой, со слезами, со слюной изо рта, действовал ей на нервы сильнее сирены воздушной тревоги. Она, должно быть, попыталась воскликнуть: «Хватит плакать! Я ненавижу ваш голос!» – но ее уже уносило – налево, направо, налево, и вниз, вниз, в бесконечный низ, который бесконечный, потому что низ и…
Человек больно хлопнул ее по губам. Она от боли закашлялась.
– Просыпайтесь, эй! Не время спать!
Отчего мужчины настолько…
– Вставайте, вставайте! Хватит орать! Ты хочешь, чтобы я тебе залепил, что ли?
Женщина захлебнулась воем и замолчала.
– Так, так – суетливо приговаривал Аппель. – Сейчас… Ты успокоилась? Рассказывай, что там стряслось!
– Это все… мне снится… Нет, нет, это чушь! Все хорошо…
– Не спите! Не спите!
Она склонилась к дрожащему плечу Аппеля. Оба были в траве. Рукой она могла достать пустоту. Низ, из которого ее достал Аппель, свистел и пронзительно каркал.
– Я, я… – Опять этот отвратительный голос! – Я… шла. Клянусь вам, я просто шла. Я решила пройти мимо моста. Не знаю, мне захотелось пройти мимо… этого моста… я не знаю, клянусь вам! И… там… стояла мадемуазель, госпожа… она стояла и я ничего, ничего не заметила. Она просто стояла… Я почти прошла мимо. И… я… шла и потом посмотрела направо. На мост. Я… Я заметила, что она шевельнулась. И я поворачиваюсь, и я… я вижу, как она наклоняется, а потом как-то… слишком низко наклоняется. А потом ее нет! Я, я… я сначала подумала, что мне показалось. Но я не могла… я не стала приближаться. Но она стояла там, я клянусь вам! А потом она исчезла! Она перегнулась… клянусь вам, я не знаю…
– Как она выглядела? – перебил ее Аппель.
– Я, я, я… не знаю…
– Да как ты можешь не знать, если она была перед тобой?
– Я… клянусь вам, я не знаю, не помню! Умоляю, простите…
– Перестань выть! Так, так…
У Аппеля были сильные руки – он легко поставил ее на ноги. Ее сильно тошнило, голова кружилась, пришлось схватиться рукой за мольберт, чтобы устоять. Мысли не слушались. В глазах была пустота.
– Так, Мария, без паники! Конечно, это ошибка. Эта сумасшедшая, ты посмотри! Мы во всем разберемся. Отведи ее в дом! Хорошо? Вы можете идти?
– Я никуда… не пойду, – прошептала она.
– Конечно, пойдете. Скоро обед. Скоро приезжает Софи. Забыл вам сказать. Уверен, с Катериной все хорошо. Я схожу на мост и посмотрю. Может быть, она потеряла сознание и лежит на мосту. Ты не пошла по мосту?
– Простите меня, я была…
– Вот, она не смотрела на мосту! Это ее безумные фантазии! А если вашей сестре нужна помощь, я, конечно… Мария? Мария?.. Женщины! Почему с вами сложно?
– Обнимите… меня.
Он скромно откашлялся и, поняв, что лучше не отказывать, приобнял ее за плечи и похлопал по спине. Впервые Аппель обнимался с живой куклой.
Готический мост – сизый, с вкраплениями темно-синего и бежевого. Аппель слышал, что сделан он был из песчаника. Скалы были притягательны и страшны и в этом месте намного страшнее пропасти – Аппель помнил, что высота тут составляет 40 метров (или же это высота моста?). Но сам мост, несмотря на мрачность, страха не вызывал – только 76 с половиной метров в длину. Он не ошибался и в подсчете пролетов – тут появлялось магическое число 7, которое Аппелю с детства нравилось. Скалы же по бокам были неизмеримы. Возможно, они тоже имели цифру 7 (70 метров? 700?), но Аппель переживал, что не может узнать точно.
