скачать книгу бесплатно
Эриха заинтересовала странная фобия пациента и он спросил:
– Он боится смеха или озлобляется? Это разные вещи.
– Уверяю вас, он никого не боится. Когда его заведут, постарайтесь отвернуться или что-то рассматривайте в бумагах. Пусть он освоится и первым пойдет на контакт.
– Трудно поверить, что мы говорим о психически здоровом человеке.
– Экспертиза признала его вменяемым, но это не мешает ему стирать ухмылку с лиц недругов побоями.
– Я уже пожалел, что приехал, – признался Эрих и замедлил шаг.
– Вам беспокоиться не за чем, просто не провоцируйте его. Вы ему нужны. Надеюсь, с вами он будет сдерживаться. А вот надзирателям, следователям и адвокатам достается вся его «безграничная любовь».
– И вам?
– Я третий адвокат за процесс. Двоих он отправил в травматологию.
– И вы не боитесь за свое здоровье?
– Либо я получу самый большой гонорар за всю карьеру, либо ему придется укрощать свои порывы. Я назначил штрафные санкции размером в миллион рублей за любое причиненное моральное или физическое неудобство, а за нанесение тяжких телесных – десять миллионов рублей.
– И он подписал такой контракт?
– А какой у него был выбор? Либо Аркадий Вайсман – опытный адвокат, знакомый с официальной и закулисной системой правосудия, либо студент-заика.
Прибывших на встречу с заключенным разместили в комнате для допроса. Эрих оценил обстановку. По центру – стол, привинченный ножками к полу; стулья, словно не из этой эпохи, а свидетели средневековой инквизиции. Как проводить сеанс в таких условиях?
Краузе невольно сравнил обстановку с финской тюрьмой, куда два года назад загремел его пациент. Гипнологу пришлось лететь в другую страну, чтобы провести заключительный сеанс, который как раз и дал ответ на мучающий пациента вопрос.
Финские власти снабдили каждую камеру предварительного заключения, рассчитанную сугубо на одного человека, телевизором, кроватью с высоким матрасом, рабочим столом, всеми душевыми принадлежностями и отдельным туалетом. Мало того, на каждые четыре камеры имелась большая гостиная-столовая, где заключенные могли пообщаться и приготовить себе еду, если не нравилась казенная. Разрешены были личные средства связи и компьютеры. Его пациент шутил, что в такой тюрьме чувствуешь себя как в санатории, первоклассные медицинские услуги, он даже зубы все вылечил.
Через открытую дверь Краузе услышал, как заключенного попросили назвать фамилию, имя и отчество, а также номер статьи.
– Рябов Борис Акимович. Сто пятая.
– По голосу могу сказать, что у него сегодня хорошее настроение, – выдал вердикт адвокат.
Судя по тяжести шагов – к ним шел гигант. Потому-то Эрих был так удивлен, когда в комнату для допросов завели рыжеволосого мужчину средней комплекции, с окладистой бородой, ростом не выше метра семидесяти. На нем были джинсы и черная футболка с изображением боксера в стойке. Руки были закованы в наручники.
Краузе старался никогда не искушать судьбу, вот и сейчас, последовав совету адвоката, разложил на столе контракт и поднял голову, только когда Рябов сел напротив и поздоровался. Несколько минут адвокат докладывал о проделанной работе. Это была их последняя встреча, и Вайсману не терпелось решить финансовый вопрос.
Пользуясь моментом, гипнолог украдкой изучал Рябова. Шрамы на лице и руках. На безымянном пальце перстень из платины с черным камнем. На шее толстая крученая цепь с крестом. Было странным видеть на заключенном в СИЗО ювелирные изделия. Взгляд подозрительный, режущий. Весь его облик источал недоверие и настороженность, будто он каждое мгновение ждал подвоха или, и того хуже, нападения. От него исходила мощная и неукротимая энергия, казалось, ему любая задача по плечу, и Эрих отметил, что проницательный Вайсман явно недооценил своего клиента. Возможно, из-за страха.
Когда адвокат закончил, Рябов спросил Эриха:
– Вы согласны со мной поработать?
– Для начала я бы хотел вас выслушать. В чем вы видите проблему? Потом оговорим условия и расценки. Насколько я понял, времени у нас мало. Через три дня вас этапируют на Урал.
Рябов фыркнул.
– Никуда меня не этапируют. Здесь я, конечно, тоже не останусь. Но вполне могу сделать так, чтобы меня не трогали, пока мы не закончим.
– Борис Акимович, вопрос решен, – вмешался адвокат.
Рябов зыркнул на него с такой злобой, что Вайсман осекся.
– Это уже вас не касается. Свою часть работы вы выполнили, – завелся Рябов. – Теперь я сам. Если у вас нет ко мне претензий, можете идти. Деньги я найду в течении двух дней. С вами свяжутся и принесут оставшуюся часть гонорара.
Вайсман собрал документы и попрощался.
Заключенный откинулся на спинку стула, но долго просидеть в такой позе не смог, наклонился корпусом к столу и спросил:
– Что вы хотите от меня услышать? Мне легче отвечать на вопросы, чем самому что-то рассказывать.
– В чем вы видите свою проблему?
– В этом! – закованными в наручники руками заключенный показал на камеру. – Закономерный итог моей жизни. Я знал, что рано или поздно попаду сюда.
– И все же, в чем ваша проблема? Конкретно.
Рябов скривился и почесал нос.
– В агрессии. Если начинаю кого бить, не могу остановиться.
– Понятно.
– Да ничего вам не понятно! – рявкнул Рябов и позвал надзирателя. Когда тот заглянул, спросил: – Все чисто?
– Да, – отозвался тот. – Но ты не расслабляйся., начальство может вернуться.
– А я когда-то был расслаблен? – проревел Рябов. Вены на шее вздулись. – Сними обручи! Что там с хатой? Нам на часик-другой.
Надзиратель снял наручники, от чего Краузе нервно сглотнул и побледнел.
Заметив, как надзиратель мнется, Рябов заверил:
– Это врач. Будет меня в гипноз вводить, чтобы мне крышу на место поставить.
– С хатой решим, – тут же отозвался надзиратель, разглядывая гипнолога. – Таксу знаешь.
– Не боись. Бабки при мне, – Рябов похлопал по карману.
Надзиратель закрыл скрипучую дверь и провернул ключ в замке. Краузе почувствовал себя в ловушке, что не укрылось от осужденного.
– Неприятное ощущение. Да?
Краузе закивал.
– Особенно для меня, – заключенный чертыхнулся и сморщился. – Я человек вольный, люблю раздолье. В замкнутом пространстве с ума схожу. Даже в своем доме не могу долго находиться, постоянно на крыльцо выхожу, то покурить, то поразмыслить. Еще пару дней такой жизни, и я начну гасить всех подряд, и тогда мне точно уже не выбраться.
– Сколько вам дали?
– Червонец. Могли и больше. У меня родственник в службе исполнения наказания. Подсуетился. Не бесплатно, конечно.
Поначалу Эрих удивился, зачем Рябов с ним откровенничает, но потом понял: поговорить ему не с кем. С сокамерниками и надзирателями он откровенничать не будет, болтливость может выйти ему боком, а Краузе связан с ним контрактными отношениями «гипнолог-пациент».
– Чтобы понять мою проблему, вам нужно посмотреть вот это.
Заключенный выудил из кармана джинсов смартфон, нашел нужный ролик, включил воспроизведение и повернул к гипнологу. Краузе понял, что это та драка, о которой рассказывал Обухов. В начале Рябов хотел просто разогнать нападавших, но по мере сопротивления так распалился, что потерял человеческий облик. Такую агрессию Эрих видел впервые. Было в этом что-то звериное.
– Инцидентов было десятки, просто попался именно на этом. Это моя удача, неизвестно скольких бы еще убил.
– Когда это началось? – Краузе достал блокнот.
Рябов тут же запротестовал.
– Никаких записей!
Только теперь Эрих понял, почему Вайсман по телефону сказал его ассистенту про запрет на съемку сеанса. Это было условие пациента.
– Хорошо, – Эрих убрал блокнот.
– Агрессию я чувствовал всегда, даже в раннем детстве. Именно поэтому я воспитывался у деда в деревне, там я себя лучше чувствовал.
– Откуда вы родом?
– Местный. Семья жила в Москве.
– А дед?
– Дед после выхода на пенсию прикупил домик на берегу Оби и забрал меня, когда я стал поколачивать старших братьев.
– Сколько вам тогда было?
– Три.
– А братьям?
– Пять и семь.
– В раннем детстве агрессия развивалась по такому же типу?
– Чего? – насторожился Рябов.
– Как мне кажется, изначально вы не имеете желания доводить свое вмешательство до нанесения тяжких телесных повреждений. Агрессия нарастает после сопротивления. Вы дважды повторили требования, чтобы мальчишек отпустили, и только после угроз и сквернословий в вашу сторону наблюдался всплеск агрессии. Это так?
– Допустим.
– А что вас больше раздражает: то что вас обозвали или неподчинение?
Рябов задумался.
– Одно неотделимо от другого.
Эриху так не казалось, на видео было видно, что Рябов обозлился именно после оскорблений, но развивать тему не стал.
– Перед тем как пойти в атаку, вы испытываете страх?
– Нет. Я никогда не испытываю страха.
– А страх потери?
Впервые заключенный смутился. Доктор явно наступил на больную мозоль.
– Это другое.
– Вы когда-нибудь проигрывали в схватке?
– Не припомню такого.
– Можете вспомнить наибольшее число противников в драке?
Рябов почесал переносицу и выдал:
– Не считал, может, человек двенадцать.
Эрих не смог скрыть своего удивления. Рябов не обладал боксерской фигурой. Его весовая категория могла легко ввести противника в заблуждение. Видео запечатлело, как он мастерски направлял толпу по своему сценарию и без особых усилий одолевал тяжеловесов.
– Вы женаты?
Рябов усмехнулся.
– Кто будет жить с таким как я? Дальше секса на одну ночь не заходит. На приисках сошелся с одной, она родила, но сразу после родов уехала к родителям и запретила приезжать.
– А с братьями вы общаетесь?
Рябов покачал головой.
– Каждая наша встреча заканчивается дракой.
– Братья тоже агрессивны?
– Не особо.
Перед принятием решения Краузе бросил на клиента затяжной оценивающий взгляд.
– Хорошо. Давайте оговорим условия для проведения гипноза. Между сеансами должно пройти не менее суток. Сеанс длится час. Таймер я включаю сразу после погружения в гипноз. В состоянии гипноза вы должны быть в горизонтальном положении. Вам должно быть удобно и комфортно. – Эрих оглядел комнату. – Как видите, здесь нет таких условий. Не могу же я вас положить на пол.
