Заговор врагов

Были еще несколько авиационных происшествий, вызывающих подозрения. Первое после формирования оппозиции произошла катастрофа АНТ-9 под Наро-Фоминском. Погибло трое высокопоставленных военных – зам. штаба РККА В. Триандафиллов, глава управления механизации и моторизации К. Калиновский и сотрудник штаба РККА М. Аркадьев. Все списали на случай, полетели в нелетную погоду на малой высоте и задели дерево.

Была ли случайностью гибель сразу двух важных людей для обороноспособности СССР, крупнейшего на тот момент военного теоретика РККА и теоретика бронетанковых войск? Смерть Триандафиллова помогла освободить место для других, уже вредительских теоретиков, таких как Михаил Тухачевский.

Еще одна катастрофа произошла под Подольском 5 сентября 1933 года, там погибла группа руководителей авиации: начальник глававиапрома и зам. наркома тяжпрома В. Баранов и его супруга, нач. главупра А. Гольцман, его заместитель А. Петров, директор авиазавода №22 С. Горбунов и член Президиума Госплана В. Зарзар. Снова одна и та же картина – плохие погодные условия и самолет, за штурвалом которого сидел опытный пилот И. Дорфман задел радиоантену, потерял управляемость и развалился.94

До сих пор эта катастрофа считается "трагической случайностью", однако фамилии погибших не говорят о случайности. Много вопросов, как самолет мог лететь так низко и задеть антенну, которая могла висеть на высоте 20 метров, не более? Если был туман, почему пилот не взял курс выше?

Погибший глава авиапрома Баранов покровительствовал конкуренту Туполева честному коммунисту С. Ильюшину. Его смерть на многое повлияла. Когда Баранов погиб многие его планы по укреплению авиапромышленности были сорваны, сам Туполев вспоминал:

«Трудно было, очень трудно. Помню, мы с М. М. Кагановичем приехали на один из больших комбинатов, создававшихся еще при Петре Ионовиче. Больше половины строительства было законсервировано.

Петр Ионович задумал создать этот комбинат из ряда заводов: авиационного, моторного, агрегатного и завода каких-то деталей. После гибели Петра Ионовича строительство большинства из них не было начато.»95

Заменивший Баранова Михаил Каганович не только был дилетантом в авиапромышленности, и близко примыкал к группам право-троцкистов. В отличие от своего брата Лазаря он не был сторонником Сталина.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ПО СЛЕДУ ЗАГОВОРЩИКОВ

Сокрытие убийц Кирова

Убийство Кирова стало тем самым событием, которое показало Сталину, что единство партии, казалось достигнутое к съезду победителей, было надуманным. Вождь был уверен, что за убийством Кирова стоит оппозиционная группа и он даже догадывался какая. Сталин на деле знал очень мало, он видел айсберг, но не весь, а лишь его макушку. Он все еще доверял следователям НКВД и доверял главному партийному следователю Николаю Ежову.

Для следователей НКВД и Ежова, было важно не найти убийц, а скрыть их следы. Но защитить всех заговорщиков все равно не получилось бы, Сталин не принял бы версию "убийцы одиночки" или "теракта белогвардейцев", слишком много фактов говорило о внутренней работе. Поэтому ягодинские следователи с одной стороны, и Ежов с другой должны были предоставить Сталину фамилии реальных виновников убийства Кирова, но при этом защитить право-троцкистский блок от разоблачения. Реальные виновники, которых они могли разоблачить, это те, кто примыкали к заговорщикам, но были в целом бесполезны для них и на них было проще всего переложить всю ответственность за произошедшее.

Таковыми были близкие к ним зиновьевцы-каменевцы. Сами Г. Зиновьев и Л. Каменев знали о блоке право-троцкистов, примыкали к ним и не желали принимать на себя удар, чтобы защитить основную массу заговорщиков от разоблачения. Тем не менее они были под ударом и следствию пришлось найти стрелочников, чтобы вывести лично их из-под удара.

В начале следствия Агранов и два других следователя каждый день допрашивали Николаева или скорее давили на него, чтобы тот не выдал ничего лишнего. У Агранова созрела мысль, как отвести удар от право-троцкисткого блока: свалить ответственность за убийство на иностранные спецслужбы. Поэтому 5 декабря он начал раскручивать иностранный след, для этого были основания. Николаев оказывается посещал консульства Латвии и Германии, получал оттуда какие-то деньги, имел их телефоны. Позже Николаев сказал на допросе, что он предлагал германскому консулу услуги информатора.96

Были ли реально иностранный след в деле Кирова? Вряд ли, хотя индивидуальный террор использовался нацистами как средство устранения неугодных фигур, но у них нет веского мотива для убийства Кирова. Скорее всего организаторы убийства Кирова и прикрывавшие их следователи заранее выбрали такого "убийцу" Кирова, человека с сомнительными заграничными связями, чтобы потом можно было увести следствие по ложному пути.

Сталин вскорости решил послать помощь следователям. Вернувшись из Ленинграда после краткого обзора дела Кирова Сталин вскоре принял решение командировать туда Ежова и первого секретаря ВЛКСМ Н. Косарева, который потом тоже примкнул к заговору. 8 декабря Сталин сказал Ежову и Косареву перед отъездом: «Ищите убийц среди зиновьевцев.»97

9 декабря Ежов и Косарев прибыли в Ленинград, но сразу же следователи НКВД стали оттирать главу ВЛКСМ от проведения следствия, его не допускали до допросов и материалов дела. Ежов вовсе не желал подробно вникать в курс дела, несмотря на протесты Косарева. Ежов полностью принимал все доводы следователей. Главное, что сделали следовательская группа Агранова, это смазала дело так, что Зиновьев и Каменев были прямо "непричастны" к убийству. Им лишь грозила политическая ответственность. 98

Косарев пробыл в Ленинграде до 14 декабря, Ежов до 17-го. За это время было еще много моментов указывающих на сговор и укрывательство. Самое важное то, что в деле всплыл факт того, что руководство Ленинграда было за правых. Один из фигурантов следствия хозработник Г. Федоров рассказал об этом и назвал фамилии правых: Чудов, Кодацкий, Смородин, Алексеев, Комаров и ряд других лиц. Это собственно и был руководящих состав Ленобласти и города. Они регулярно проводили собрания на квартире Комарова, где обсуждали как бороться с Кировым и Сталиным. Разговоры доходили до прямого устранения Кирова. 99

Не было никакой надежды, что эта информация дойдет до Сталина. Допрашивавший Федорова следователь Леонид Черток сам был право-троцкистом, как и главный следователь Агранов. Они могли не отсылать стенограмму допроса Сталину или отослать, но удалить ту часть, где Федоров рассказывает о правых руководителях Ленинграда. Узнай бы Сталин это тогда, он вскрыл бы весь заговор еще в 1934 году.

Ежов находясь в Ленинграде установил тесный контакт с правящими та правыми, дружеские отношения с М. Чудовым. Они много выпивали вместе, к ним присоединялись чекисты Агранов, Миронов и новый глава УНКВД Заковский. Ежов и Чудов не раз вели разговоры наедине, о чем неизвестно.100 В то же время Ежов установил дружеские отношения с самим Аграновым, которого называл просто "Яня". Ежов стал собутыльником и Леонида Заковского, которого называл просто "Леней". Наконец Ежов установил приятельские отношения самим наркомом Ягодой. Он со всеми умел дружить.101

16 декабря Зиновьев и Каменев были арестованы и этапированы из Москвы в Ленингад. 28 декабря Зиновьев пишет письмо в ЦК ВКП (б), где согласился взять на себя лишь политическую ответственность, но он попытался воспользоваться возможностью предоставленную ему следователями и свалить ответственность на зарубежную страну:

«В обвинительном акте я читаю, что убийцы были связаны с одним из консулов, давали ему сведения, брали у него деньги, говорили с ним о связи с Троцким, готовились бежать за границу и там служить интервентам. Некоторыми из них, вероятно, прямо руководила рука опытного агента русской или заграничной белогвардейщины. Возможно, что часть из них продавалась за деньги. Но факт, что негодяи, дошедшие до этого, когда-то были связаны с «ленинградской оппозицией» и со мной лично. Факт, что они и сейчас ссылаются на платформу зиновьевско-троцкистского блока. Из этого вытекает, что политическая ответственность за случившееся ложится на бывшую «зиновьевскую» антипартийную группу и, стало быть, прежде всего на меня.»102

Ему поверили, ведь наверняка за него и его сообщников замолвили словечко Агранов, Ягода и Ежов. 16 января 1935 г. Зиновьев, Каменев и еще 17 человек были осуждены за антисоветскую деятельность, затем начались чистки против всех зиновьевских элементов в Ленинграде, выслано было около 700 человек за пределы европейской части страны.

18 января Сталин пишет письмо «Уроки событий, связанных с злодейским убийством тов. Кирова», там вся ответственность ложится на группы зиновьевцев. 103 В письме почти ничего нет о троцкистах и тем более ничего о правых. Следователям удалось скрыть существование право-троцкиситского блока. Сталин еще ничего об них не знал, но уже вскоре он начал подозревать, что есть нечто большее, чем группа зиновьевцев.

План военного переворота

Секретарь ЦИК СССР Авель Енукидзе был одним из самых главных политических интриганов и организатором большого заговора. Он мог непосредственно обеспечивать доступ в Кремль, завербовав коменданта Кремля Петерсона. Они могли пригодиться для осуществления "дворцового переворота", как это называли сами заговорщики. Енукидзе был крайне опасен, он входил в ближний круг Сталина.

К тому времени ставка на восстание кулаков провалилась, Бухарин говорил об этом так:

«В 1933—1934 годах кулачество было уже разгромлено, повстанческое движение перестало быть реальной возможностью и поэтому в центре правой организации снова наступил период, когда ориентация на контрреволюционный заговорщический переворот сделалась центральной идеей.

Таким образом, от "дворцового переворота", комбинации переворота с массовыми восстаниями и ориентация на массовые восстания и соответствующая практика дела перешли к голому контрреволюционному заговорщичеству и в центре стали идеи государственного переворота, осуществляемого путем вооруженного заговора.

Сила заговора – это силы Енукидзе плюс Ягода, их организация в Кремле и НКВД, причем Енукидзе в то время удалось завербовать, насколько мне помнится, бывшего коменданта Кремля Петерсона, который, кстати сказать, был в свое время комендантом поезда Троцкого.»104

Петерсон был комендантом цитадели власти, командиром советских преторианцев – выходивших военной школы ВЦИК, которая имела восемь полноценных рот. С 1930 года Енукидзе развернул вербовочную работу в гарнизоне, получая от ОГПУ материалы о тех служащих, которые сомневаются в правильности генерального курса Сталина. Енукидзе удалось в 1932 г. завербовать Петерсона, а затем и нач. школы ВЦИК комкора Б. Горбачева. Енукидзе снабжал Петерсона секретными материалами об не лояльных военнослужащих гарнизона. Комендант теперь знал к кому можно подойти с разговором об перевороте. Так он завербовал минимум пятерых офицеров гарнизона. Вербовочная работа велась и в школе ВЦИК, был завербован ее новый глава Егоров.105

Созрел первый план переворота, который чем-то напоминал восстание декабристов, войска ВЦИК должны были быть использованы втемную, якобы для "защиты" Сталина, а на деле для его свержения. Детали прорабатывались, лидер правых М. Томский предлагал провести арест Сталина, Орджоникидзе, Воршилова, Кагановича, Молотова на рабочем месте или ночью в их квартирах. Перед этим планировалось создать информационную блокаду Кремля, разорвать телефонную связь с Москвой и страной. Это необходимо было сделать изнутри, так как в Кремле была своя автоматическая станция. Другой план предусматривал обрыв проводов связи. 106

Главное было обезглавить разом все сталинское руководство. Обычно Сталин и его соратники собирались в его кремлевском кабинете. Тут опять были сложности, заседания происходили днем, там было много народу, людей с оружием, которые могли бы оказать сопротивление. Это не считая охрану Сталина и его соратников. Поэтому наиболее перспективный план заключался именно в ночном выступлении и аресте спящих лидеров партии и правительства. Проблемы мог доставить арест Сталина, его охраняли лучше других.

Главное было найти людей, для этой операции нужно было минимум 25 человек, но Петерсон завербовал внутри комендатуры лишь 15. В крайнем случае предусматривалось привлечение сил московского гарнизона во главе с А. Корком, также завербованным Енукидзе. 107 Сначала реализацию плана назначили на лето 1933 г., а затем перенесли на осень и как часто бывает в таких делах заговорщики, так и не решились на осуществление этих планов. Одно дело разговаривать, интриговать, вербовать, предавать, совсем уж другое идти н прямой переворот. Неуверенность в собственных силах и трусость сыграли против них.

Порванная нить заговора

Зимой 1934 года Сталин резко потерял доверие к Авелю Енукидзе, до сих пор нет ответа почему он усомнился в нем, но логично предположить, что Сталин получил компрометирущую информацию об секретаре ЦИК. 29 декабря 1934 года В "Правде" появилась статья, изобличавшая Енукидзе в искажении своей революционной биографии. 108 Потом эта тема затихла, но в январе 1935 г. началась проверка в Кремле, которую провело НКВД, это также известно, как дело "Клубок". После убийства Кирова было решено проверить охрану Кремля и выяснилось, что в Кремле обслуживающий персонал мог ругать Сталина. Казалось бы, "пустяки", но на деле это Ягода все повернул так, чтобы выгородить Енукидзе и других заговорщиков в Кремле. Ягода хотел все провалы переложить на гражданских служащих и уборщиц. 109 В чем был их прокол так и остается загадкой. Ягода рассуждал так:

«С самого начала мне было понятно, что тут где-то прорвалась нить заговора Енукидзе в Кремле, что, если основательно потянуть за оборванный конец, вытянешь Енукидзе, а за ним и всех нас – участников заговора. Так или иначе, но Енукидзе я считал в связи с этим проваленным, если не совсем, то частично.

Поэтому было бы неосторожным с моей стороны продолжать свои встречи с Енукидзе именно в этот период, когда шло следствие по делу "Клубок". Поэтому я прекратил бывать у Енукидзе, как и он (по тем же соображениям) перестал звонить и приглашать меня. Но Енукидзе, должно быть, не очень в меня верил и опасался, что я могу его окончательно провалить. »110

В это время Ягода решил, что он может просто воспользоваться сложившейся ситуацией, решив две проблемы разом – сделать вид, что очищает Кремль от ненадежных и взять гарнизон под свой контроль. Он давно хотел ввести свои порядки в Кремле. Сначала он прекратил выгораживать Енукидзе и тот 3 марта был сослан на работу в Закавказье и обвинен в потере бдительности. В Кремле прошла чистка.

Давно имея свой компромат на коменданта Кремля, попросил Петерсона присылать ему свои сводки о неблагонадежных элементах в Кремле и эти материалы он представил Сталину, как собранные его агентурой. Ягода далее сообщил Сталину другую достоверную информацию, что Петерсон прослушивает телефонные разговоры в Кремле, у него были для этого возможности, кабинет коменданта был рядом с телефонной станцией Кремля. 111 Сталин принял меры и в апреле 1935 года Петерсон был снят с поста коменданта Кремля. Чуть позже начался переход Кремля под контроль НКВД.

Сталин все же не верил, что это конец оппозиции и все больше видел причастность к делу Кирова троцкистов. 3 апреля 1935 г. в постановлении Политбюро «Об аппарате ЦИК СССР и тов. Енукидзе» прямо указывалось, что в заговоре против руководства страны принимали участие зиновьевцы с троцкистами, а также агентами иностранных государств. В документе говорится об наличии четырех заговорщических групп: в кремлевской библиотеке, комендатуре, у военных, и троцкистской молодежи. В деле прямо всплыла фамилия Розенфельд, как подстрекателей заговора. Розенфельд, настоящая фамилия Каменева и в данном случае речь шла о брате Николае и его жене Нине. У них даже был план убийства Сталина путем проникновения на его квартиру под видом библиотекарей. Но Сталин дома их не принимал.

Одна из четырех групп были троцкистами в РККА: сотрудники разведупра Чернявский и Беннет, инжнер ЦАГИ Новожилов, два слушателя военной академии и еще несколько других фигур. Было установлено, что Чернявский прямо контактировал с троцкистами и получал от них деньги. Все эти факты были изложены Н. Ежовым на пленуме ЦК 6 июня 1937 г. На пленуме присутствовал Енукидзе, еще числившийся в составе руководящего органа партии.

В ходе чистки оказалось, что Кремль кишел троцкистами, зиновьевцами, из 107 сотрудников секретариата ЦК 98 оказались троцкистами и зиновьевцами.

Ежов уже отказался защищать провалившегося Енукидзе, он прямо заявил на его счет:

«Знал ли о таком состоянии аппарата ЦИК СССР тов. Енукидзе? Несомненно, знал. Его не однажды сотрудники Кремля, коммунисты, об этом предупреждали. Однако он неизменно игнорировал все сигналы и заявления о засоренности, подозрительном поведении и даже об антисоветских настроениях и выступлениях отдельных сотрудников аппарата, расценивая все это как склоку. »112

Далее на пленуме остальные выступавшие делегаты также осудили Енукидзе. Когда ему дали слово, Ягода перебил его, заявив, что он говорил ему о неблагонадежных людях. Оправдываясь Енукидзе говорил, что он проверял людей, не верил всем доносам, не всегда объективно подходил к делу. Он признавал ошибки, но не злой умысел, старался смазать все. Затем снова выступали делегаты, критиковали его в мягкой форме, но затем слово взял Ягода, который произнес жесткую речь, заявив сразу, что Енукидзе вне партии. Ягода сказал:

«Я напомню Енукидзе целый ряд фактов, которые показывают, что уже в 1928 году шел процесс его перерождения и притупления бдительности в отношении врага. Если провести нить от этих фактов 1928 года к событиям 1935 года, то нужно сказать, что Енукидзе не только способствовал врагу, но что он объективно был также соучастником контрреволюционных террористов. Другого вывода сделать нельзя, ибо злейший враг под покровительством именно Енукидзе чувствовал себя в Кремле, как дома.»113

Енукидзе на пленуме избивал его главный сообщник по антисоветскому заговору Г. Ягода. Избивал без опасения, что тот выдаст его соучастие в заговоре. Потому что во-первых, тогда бы неизбежно вскрылся бы факт существования право-троцкиского блока, его личное соучастие в убийстве Кирова, во вторых Енукидзе знал, что Ягода в любом случае будет его единственным шансом уцелеть, он мог избивать его на пленуме, чтобы показать, как он "борется" с врагами народа, но на деле после он будет его защищать. На пленуме выступали и другие заговорщики – Косиор и Кабаков, Енукидзе знал, что они в составе заговора и не выдал их. Он был исключен из партии и отправлен в Харьков работать руководителем автомобильного треста. После этого в течении полугода охота на заговорщиков частично приостановилась, возобновившись в начале 1936 года.

Вскрытие группы троцкистов в армии

Командир 8-й мехбригады в КВО комдив Дмитрий Шмидт был таким явным троцкистом, который выступал на стороне "демона" революции в 1920-е и даже в присутствии Карла Радека угрожал отрезать уши Сталину. 114 Об отрезании ушей он давно уже не думал, но не оставлял намерений избавиться от Сталина. В 1935 году он был завербован в право-троцкистский блок командующим войсками Киевского военного округа Якиром, который сразу же сообщил, что Примаков, Путна, Халепский, Уборевич. Кроме того, ему сказали, что ряд военных, включая главу штата КВО Бутырского были в составе группы. В ответ Шмидт рассказал Якиру, что давно был вовлечен в одну троцкистскую ячейку, прямо не примыкавшую к огромному заговорщическому блоку.

Якир принял информацию, после чего Шмидту дали задание вредить, срывая боевую подготовку в армии, технику бронетанковых войск. Он в частности устанавливал дефектные моторы и не оснащал танки средствами связи. Во время учений на стрельбищах он ставил танки так, что они получали повреждения, которые дорого было исправлять или вообще танк приходил в полностью негодное состояние. Далее перед ним поставили задачу готовить его соединения для совершения переворота. Но был уже 1936 год, Сталин уже не сидел на месте.

Наличие заговорщических групп в органах власти означало необходимость проверок армии, явные троцкисты были давно хорошо известны. Вождь не был мстительным человеком, но наверняка он запомнил, как ему угрожали отрезать уши. Теперь он знал, что зиновьевцы и троцкисты группируются против него. Перед главой НКВД опять стояли две задачи: указания Сталина на раскрытие заговорщиков и указания самих заговорщиков защитить их блок от раскрытия. Поэтому Ягоде надо было провести следствие так, чтобы защитить основную часть заговора от раскрытия.

В этой ситуации надо было кого-то принести в жертву, Ягода решил и навсегда покончить с "головной болью" – Зиновьевым и Каменевым. 5 июля он пишет Сталину, что Троцкий, Зиновьев и Каменев прямо ответственны за убийство Кирова. Он ссылался на показания давно раскрытых троцкистов: Е. Дрейцера, С. Мрачковского, Э. Гольцмана и Н. Маторина. Все их показания были отосланы Сталину.116

В тот же день 5 июля 1936 года комдива Шмидта взяли под арест в Киеве и этапировали в столицу, вскоре ему предъявили обвинение в участии заговора зиновцьевцев-троцкистов. На первом допросе 9 июля 1936 г. он все отрицал, когда его пытались связать с другими явными троцкистами в армии – Ефимом Дрейцером и Осипом Охотниковым. Дрейцер с апреля содержался под стражей, дал показания что был, в зиновьевском центре. Охотников был известен ранее тем, что в 7 ноября 1927 года напал на Сталина с кулаками, на Мавзолее. Его арестовали и судили за участие в заговоре троцкистов еще в 1932 г. 117

На допросах Шмидт ничего не рассказал и это устраивало следователей, которые хотели сузить круг фигурантов дела, до явных троцкистов, защитив скрытых. 15 августа 1936 года был арестован комдив дивизии в ХВО Михаил Зюк. На этом следствие не планировалось ограничить. Верхушка право-троцкисткого блока могла быть относительно спокойна за свою судьбу, ведь Ягода никогда не допустил бы их разоблачения, он долгие годы прибирал грязь за ними, прибрал бы и сейчас.

Кремль под контролем НКВД. План переворота

С октября 1935 года войска НКВД заняли Кремль, комендант Кремля подчинялся директивам наркома НКВД, большая часть вооруженных людей в Кремле были чекистами, хотя конечно же многие были честными людьми. Ягода распорядился установить слежку за членами руководства страны, прослушку их телефонных переговоров, он хотел знать все и об каждом. Для этого использовались силы Оперода НКВД, которые хорошо делали свою работу.

Особую важность Ягода видел в роли Карла Паукера, начальнике охраны руководства страны. Однако он не мог завербовать самих телохранителей членов Политбюро, нач. охраны Сталина Власик был предан своему долгу. Поэтому задачей Паукера было завербовать побольше людей для успеха плана. Уполномоченный НКВД СССР при СНК РСФСР Г. Прокофьев рассказывал:

«Роль Паукера, по словам Ягоды, в перевороте особо ответственна, так как именно он должен был отобрать людей у себя в аппарате и в охране и воспитать их в духе личной преданности Ягоде и беспрекословного выполнения его приказов. Это проделывалось под различными предлогами. Например, вдруг Ягода предлагал воспитывать и подбирать людей то в духе мушкетеров Дюма, то в духе участников ордена иезуитов и проч. Это дело он поручал, кроме Паукера и Воловичу.

Практически во время переворота Паукер должен был произвести с отобранными людьми арест всех членов ПБ и правительства во главе со Сталиным. Это он должен был сделать после того, как выходы Кремля будут заняты войсками НКВД. Ягода использовал Оперод очень тонко и осторожно, как разведку за тем, что делают члены ПБ, члены правительства, лично Сталин. »118

Планы переворота, однако постоянно буксовали из-за растущего давления Сталина, который все больше подозревал, что за группой зиновьевцев есть нечто большее. Кроме того, Ягода стоял на той позиции, что надо ждать помощи извне, когда Германия и Япония бы напали на СССР. Сам плетя паутину он действовал очень конспиративно, редко с кем обсуждал такие дела.

В итоге Ягода сумел наладить тотальный шпионаж за руководством страны, ему каждый день докладывали о том, что делают лидеры страны: куда идут или ездят, с кем встречаются, о чем говорят и т.д. Кроме этого в окружение членов Политбюро проникли информаторы НКВД. В кабинете Ягоды установил специальный аппарат для прослушки телефонных разговоров членов Политбюро. Ягода считал, что надо знать все о тех, кого собираешься свергать.

Встреча в Мерано

Пока Ягода разворачивал дело против провалившихся зиновьевцев-троцкистов, Николай Ежов уехал в отпуск, в столицу Австрии Вену. Поездка была под предлогом "лечения", хотя на деле Ежов был здоров, фальшивый диагноз о "болезни" был нужен для того, чтобы выбраться из страны и свободно встретится со своими германскими начальниками. Ежов спросил своего связного д-ра Нордена, что ему делать и тот порекомендовал ему поехать в Мерано, это курорт в итальянских Альпах. Норден сказал, что он там встретит своего начальника разведки, которому они все подчинены. 44