Роса пустыни 4. Бемидбар. Комментарии к недельным главам Торы

Есть комментаторы, которые стих 12:5 «И сошел Б-г в столпе облачном…» читают как указание на появление второго облака, которое отошло (ушло, исчезло) в конце разговора и уход которого не был сигналом к движению стана. Но наличие двух облаков в одном и том же месте представляется нам весьма странным для Единого Тв-рца (хотя для Него нет ничего невозможного). Мы читаем этот стих как «И явно проявил Свое присутствие в Облаке», в единственном стоящем над Мишканом. Можно было бы продолжить и сказать в конце разговора, что Тв-рец прекратил (скрыл) Свое явное присутствие в Облаке, в месте Его беседы. Но стих 12:10 «Вээана́н сар мэа́ль ао́эль…» («И отошло Облако от шатра») указывает именно на перемещение облака.

4.3.8

Сигналом к началу движения являлось трубление в трубы («хацецро́т», см. 10:5), причем трубить должны «сыны Аарона, коэны» (стих 10:8). Не описан отдельно сигнал к упаковке Мишкана и подготовке стана к движению. Но невозможно допустить, что сигналом к сборке стана для движения (важное и необходимо одновременное действие, занимающее не так уж мало времени) являлось движение Облака, воспринимаемое каждым человеком отдельно, то есть субъективно. Это привело бы к разладу при любом подъеме Облака. Значит, необходимо признать, что был, но не описан в явной форме централизованный сигнал к сворачиванию стана – скорее всего, иная мелодия трубления.

Значит, за отсутствие такого сигнала при заболевании Мирьям (то есть за бунт) несут ответственность либо лично Моше, либо трубачи-коэны, которых было всего два – Итамар и Элазар.

4.3.9

Вызывают удивление ощущение неверия Тв-рцу со стороны Моше в эпизоде с кормлением народа мясом (стихи 11:21, 22) и необходимость объяснять Моше, что возможности Тв-рца в созданном Им материальном мире неограниченны (стих 11:23). Этот эпизод можно объяснить не неверием Моше в возможности Тв-рца (особенно после фразы самого Моше: «… или всех рыб морских собрать для них…» (стих 11:22) – понятно, что ВСЕХ рыб будет достаточно, с большим избытком) – неверие Моше Тв-рцу может просто не рассматриваться как возможный путь предположений. Эти фразы можно объяснить неверием Моше в возможность удовлетворить желание, вызванное самим желанием желать, желанием самой возможности удовлетворить вожделение – это вопрос психологический, а не материальный и вполне может быть не удовлетворен посыланием мяса – удовлетворив одно желание, народ сразу выдвинет другое. Такую потребность можно удовлетворять (или лечить) на психологическом (если не на психиатрическом) уровне, а не на материальном. И Моше вопрошает Тв-рца, будет ли Он вмешиваться именно в образ мышления недовольных. Понятно, что у Тв-рца нет ограничений и в этой области, но прямое и открытое вмешательство в образ мышления может вступать в противоречие со свободой выбора человека и поэтому нежелательно именно самому Тв-рцу. Тогда Моше и спрашивает: как будем выходить из этого положения? Тв-рец выбрал выход, кажущийся весьма жестоким для нашего мира: сначала вроде бы удовлетворил желание «вожделевших» и тут же отправил их всех в могилы, показав неприятие Им и наказуемость неоправданных, материалистичных вожделений (и включив запрет на вожделения в состав Десяти Заповедей). Он не стал «лечить» «вожделевших», по сути заявив о заведомой неэффективности лечения вожделений (и других зависимостей), он дал пример остальным, чтобы боялись входить в подобные состояния.

Кроме этого, здесь приведено подтверждение тезиса, что Тв-рец помогает человеку идти по выбранному этим человеком пути, но эта помощь может оказаться весьма дорогой – счет будет предъявлен даже за успешное, при помощи Тв-рца, движение по неправильной (с точки зрения того же Тв-рца) дороге. Поэтому человек должен выбирать маршрут своего движения с тщательной оглядкой на соответствие выбранного маршрута движения желаниям и ожиданиям Тв-рца.

4.3.10

В стихах 10:11, 12 указано, что Облако явного присутствия Тв-рца поднялось в пустыне Синайской и указало место следующей стоянки в пустыне Пара́н. В недельной главе «Масъэ́й» стоянка Кивро́т Аттава́ следует сразу за стоянкой в пустыне Синайской. РАШИ объясняет, что стоянка Кивро́т Аттава́ находится в пустыне Пара́н, а РАМБАН объясняет, что Тавъэра́ (стих 11:3) – это не отдельная не упомянутая в недельной главе «Масъэ́й» стоянка, а часть стана на стоянке Кивро́т Аттава́. Кроме этого, в стихе 10:33 указано на трехдневный путь между этими стоянками.

Тогда может быть задан вопрос о разборке Мишкана утром и сборке ближе к вечеру: при трудоемкости первой и особенно второй работы возникает большое сомнение в возможности выполнить эти работы между двумя ежедневными жертвами «тами́д» (в пределах светового дня, особенно короткого зимнего дня) – между утренней и вечерней обязательными жертвами всесожжения – и о возможной длине дневного пути при необходимости разборки и сборки Мишкана в пределах одного дня (комментаторы полагают, что дневной путь стана не превышал одну парсу – 4,0 – 4,5 километра). Мы полагаем, что разборка, погрузка, разгрузка и обратная сборка Мишкана вообще не могли выполняться в один день (без прямого участия чуда). Вторым вопросом являются обязательное ежедневное двухразовое жертвоприношение в те дни (утра и вечера этих дней) и другая необходимая и постоянная храмовая работа, когда Мишка́н был в разобранном и погруженном походном состоянии (можно предположить, что иные типы жертв в такие дни не приносились).

Третьим вопросом является необходимое время нахождения на жертвеннике жертвы «тами́д» для того, чтобы эта жертва была засчитана (а возложение частей жертвы на огонь жертвенника и нахождение их на огне определенное время являются необходимой частью процесса жертвоприношения).

Часть обязательных работ не могла осуществляться в походе в полном объеме под крышей здания Мишкана. Это касается не только жертв «тами́д» (приносимых во дворе Мишкана), но и возжигания Меноры, воскурения «кто́рет» на внутреннем Золотом Жертвеннике. Неясно, как транспортировались хлеба предложения (возможно, прямо на золотом столе, упакованном вместе с хлебами для похода).

Легко предположить, что передвижения стана не осуществлялись в субботу и прекращались за достаточное время для субботы, чтобы Мишка́н можно было собрать.

И все же постоянная храмовая работа в походе оставляет вопросы, хотя бы в свете круглосуточного горения некоторых плошек Меноры. Предположить отмену обязательных ежедневных жертв и других видов постоянной храмовой работы во время пути нам заметно труднее, чем предположить принесение этих жертв в походной обстановке на легко распаковываемом и обратно упаковываемом внешнем жертвеннике, предположить факельный перенос огня (имеющего вначале небесное происхождение, хотя перенос огня как отдельной сущности, отдельного вида материи нас уводит либо к Аристотелю, а от него – к Эмпедоклу, либо вообще в идолопоклонство. Кроме этого, долгое, в течение целого дня, горение факела требует отдельных технических решений, а ценность переносимого на факеле Небесного огня требует соответствующего резервирования на случай непредусмотренного угасания факела), воскурение «кто́рет» и вечернее зажигание до утра Меноры под открытым небом без требующего огромного времени возведения здания Мишкана. В этом случае Арон hаКодеш оставался упакованным и в силу этого невидимым для простых евреев и даже левитов, а открытое стояние Золотого Жертвенника и горящей Меноры, очевидно, требует предположить наличие плотного, непрозрачного тканевого высокого забора для ограждения места, играющего в походе роль здания Мишкана (остается вопрос о взгляде внутрь этой территории с окружающих относительно высоких гор. При этом роль ограды храмового двора, очевидно, выполнял временный, организованный только на ночь стан левитов. Хотя воскурение «кто́рет» на Золотом Жертвеннике и горящую Менору при собранном Мишкане простой народ мог видеть через откинутую занавесь входа в помещение Мишкана, то есть это ви́дение не было в принципе запрещенным, в отличие от Ковчега Завета).

Для некоторого объяснения имеющихся противоречий гипотетически постулируем наличие кратковременного даже по отношению к Мишкану переносного Храма в упрощенном составе, используемого исключительно для ночей между дневными переходами от стоянки к стоянке до сборки «постоянного» Мишкана на очередной стоянке.

Такой краткосрочный Храм должен был состоять из временного «большого» жертвенника, например размером 2 амы на 2 амы (ама́ – мера длины, равная около 0,5 метра (от 48 до 56 сантиметров, по разным мнениям), то есть жертвенник мог иметь размер 1,0 метра × 1,0 метра) или 3 амы на 3 амы (1,5 метра × 1,5 метра), высотой в 3 тефаха (те́фах – мера длины, равная около 8 сантиметров; в одной аме содержится 6 тефахов), то есть жертвенник мог иметь высоту 24 сантиметра. Конструкция такого жертвенника могла состоять из четырех плит меди размером 2 амы на 3 тефаха (и толщиной в пару сантиметров, 1 э́цба (в иврите это слово («палец») – мужского рода), составляющий 1/4 тефаха), со скреплением в углах и образующих квадрат, засыпаемый местной землей. А зданием Храма мог служить шатер, в котором от вечера до утра размещались легко и быстро распаковываемые и упаковываемые Золотой Жертвенник и Менора́. В него также мог быть внесен распаковываемый или нераспаковываемый Стол Хлебов Предложения. Ковчег Завета должен быть располагаться на ночь в соседнем закрытом шатре в распакованном или нераспакованном состоянии (чтобы не ночевать под открытым небом).

Такой кратковременный храм имел бы время установки и разборки, составляющее считаные десятки минут, и мог успешно решать задачи утреннего и вечернего воскурения «кто́рет» и принесения утренней и вечерней обязательной ежедневной жертвы с ее оставлением на костре жертвенника на всю ночь, а также ночного хранения Ковчега Завета не под открытым небом. Вопроса организации одноразовой ночевки в пустыне огромного стана евреев с массой маленьких детей (ночлег, питание, вода, канализация) мы не обсуждаем.

4.3.11

В стихе 11:4 сброд (иврит: асафсу́ф) захотел мяса. В стихе 11:31 Тв-рец прислал перепелов. Известно, что до разрушения Второго Храма птица считалась «парве», то есть не мясной, но, естественно, и не молочной пищей, а являлась пищей нейтральной. РАШИ и РАМБАН относятся к перепелам в этом эпизоде как к мясу. Остался вопрос: почему все-таки Тв-рец не пригнал к стану евреев стадо кошерных мясных животных, например ланей?

Один из возможных ответов указывает на две причины «странного» решения Тв-рца.

Во-первых, дело скорее всего происходило после начала функционирования переносного Храма – Мишкана. Значит, уже было озвучено требование есть мясо только через принесение мирной жертвы, зарезание животного в пищу было запрещено без того, чтобы принести его в качестве мирной жертвы в Мишкане, причем почти все мясо такой жертвы передается хозяину жертвы для устроения пира. Имеется жесткое временное ограничение, в течение которого можно эту жертву кушать. Тв-рец явно не хотел принимать мирную (добровольную) жертву от этой компании, понимая, что ни добровольности, ни демонстрации преданности Тв-рцу в этой жертве не было бы. Объявить эти многочисленные жертвы некошерными (например, через пигу́ль (посторонние мысли) коэнов во время принесения жертвы в Мишкане, делающий жертву несостоявшейся) и тем самым запретить есть мясо зарезанных животных – такое выглядело бы некрасивым: Сам дал мясо и Сам же запретил его есть. С другой стороны, Он не хотел, чтобы сброд вожделевших, по сути выступивший против Тв-рца, пренебрег запретом есть мясо животных, не оформив это мясо в качестве мирной жертвы, или запретом есть мясо непринятой жертвы.

В-вторых, если бы Тв-рец допустил принесение неискренних мирных жертв, то, так как смертный приговор от руки Небес уже был вынесен этому сброду вожделевших до «выдачи» им мяса, пришлось бы их ликвидировать при поедании мяса мирной жертвы (заповеданная трапеза, иврит: сеуда́т мицва́) или близко после этого. Тогда в народе могла возникнуть мысль об опасности трапез с мирными жертвами. Такие мысли народа явно не входили в планы Тв-рца.

Поэтому компромиссом было прислать птиц в качестве мяса, которое сброд действительно считал мясом (по-видимому, в Египте птица считалась мясом, а сброд, в соответствии с комментарием РАШИ, в своей массе не был коренными евреями, а состоял из свежих, от горы Синай, ге́ров и поэтому легко принял птицу в качестве мяса). Птица для ее употребления в пищу требовала шхиту (шхита́ – еврейский способ зарезания птиц и скота, практически не приводящий к страданиям зарезаемого животного из-за быстрой потери им сознания, и вследствие этого мясо является более здоровым, так как не несет следов предсмертного страдания зарезанного животного), но не требовала ее оформления в виде мирной жертвы и не требовала зарезания птицы именно в Мишка́не.

В итоге можно предположить, что предоставление сброду птицы «в должности» мяса было одноразовым и птица у евреев после этого эпизода еще многие века после этого не считалась мясом.

4.3.12

Еще о сброде – асафсуфе. Обычно считается, что этот сброд – э́рев рав, неевреи, примкнувшие к евреям при Исходе и не полностью воспринимающие происходящее. Они вышли с евреями под влиянием минутного восторга от проявленной силы Тв-рца, но не очень готовы и не очень могут принять на себя весь еврейский груз Заповедей и тяжесть служения не очень понятному неевреям Тв-рцу.

Здесь могут быть четыре линии комментирования.

Первый подход. События происходят после Синайского откровения, и э́рев рав при Откровении присутствовали. Их гиюр при прямом раскрытии Тв-рца сомнений не вызывает: в этих условиях невозможно не устремиться к Тв-рцу всеми силами души и не пренебречь материальным миром. При гиюре душа гера заменяется на еврейскую (или проявляется изначальная принадлежность души к еврейскому народу), и запрещено напоминать геру о его прошлом, связывать его не самые лучшие послегиюровые (еврейские!) поступки (если таковые будут замечены) с его же догиюровым прошлым. А здесь комментаторы вводят эти запрещенные связи. Значит, по этой линии комментирования логично предположить, что вопрос материальной жизни не всегда полностью поглощается духовной высотой. Это естественно, Тв-рец требует именно нормальной материальной жизни, производительного труда и ОДНОВРЕМЕННО – высокого служения Себе. Значит, требование мяса – достаточно законное. И идея, что ман принимал любой вкус по желанию обедающего, несколько обедняет ситуацию: все-таки лучше чувствовать вкус пищи, анализируемый мозгом, напрямую, когда сигнал приходит от вкусовых рецепторов во рту в зоны мозга, анализирующие вкус и передающие полученную картину в сознание человека, чем создавать в мозгу (в сознании) вкус и его же чувствовать в конце концов в том же сознании. Да и прихоти сброда слишком быстро привели к плачу сынов Израиля (стих 11:4), значит, потребность ощущать реальный вкус во рту была присуща и евреям, только не от них пошла первичная инициатива требовать мяса. То есть такая потребность была достаточно всеобщей, и вина сброда (кроме формы изложения – «Сброд… начал проявлять прихоти…») была не столь уж большой. Бунта не было, народ плакал «… по семействам своим, каждый у входа шатра своего…» (стих 11:10). Но гнев Тв-рца «… сильно возгорелся…» (там же). Почему? По-видимому, Тв-рец требует от евреев четкого разделения минимальных потребностей для личного потребления (ман в достаточном количестве, что-то типа тюбиков с питанием для космонавтов) с одной стороны и элементов материального достатка выше минимума с другой стороны. Он говорит евреям, что если есть достаточный минимум, можно хотеть бо́льшего, можно просить добавки, но это не должно быть поводом плача, мешающего исполнению главной задачи в жизни. Осталось определить, что для каждого является достаточным минимумом, и это весьма непросто, хотя тесно связано с духовным уровнем того или иного человека.

Вторая линия комментирования. События происходят до Синайского откровения. Тогда все просто. И э́рев рав еще не «огиюрился», и евреи еще не поднялись на высшую ступень знакомства с Тв-рцом. И гнев Тв-рца мог быть вызван идеей о том, что евреи еще не дошли до цели, до своей обещанной им Страны, а в походе обходятся минимумом. А гневаться на прихоти неевреев – не совсем корректно.

Третья линия комментирования. События происходят после Синайского откровения, но до разведки. Сброд в этом эпизоде – это та часть э́рев рав, которая представлена народами, пришедшими в стан после Откровения, не «огиюренными» во время Откровения (хотя следует заметить, что вряд ли их было много и вряд ли бы они столь быстро обнаглели, что стали бы предъявлять прихоти). Они пришли на все готовое, прослышав про чудеса, Тв-рца не знают, служить Ему не собираются и несогласны ждать исполнения собственных желаний. А гнев Тв-рца направлен на евреев, которые, слабо восприняв смысл Откровения, так легко пошли за желаниями сброда и быстро вспомнили рыбу и овощи Египта (стих 11:5). Кстати, евреи хотят мяса (стих 11:4), а в их «сладких» воспоминаниях о кормежке в Египте именно мясо отсутствует.

Четвертая линия комментирования. События происходят после Синайского откровения и после разведки. Э́рев рав – это те же народы из третьей линии комментирования. Но евреи – уже другие, они опозорились тяжелым грехом отказа от входа в Страну, да еще после греха Золотого Тельца. И тогда гнев Тв-рца – на то, что сильно виноватые еще и требуют выше необходимого минимума.

4.3.13

Рассмотрим порядок движения стана между стоянками. Не будем сразу отметать версию о движении стана несколькими (двумя, тремя) параллельными колоннами или версию о движении стана в форме стана стоящего.

Порядок движения описан Торой дважды. Первый раз – в недельной главе «Бемидбар» при описании расположения стана (начиная со стиха 2:1). Причем все время описывается СТОЯНИЕ в стане колен евреев, и только в стихе 2:17 вдруг появляется слово «и двинется», из которого следует, что описывается движение, а не только стояние, а значит, колонна движения по своему узору будет напоминать стан на стоянке.

И второй раз – в описании начала движения стана в нашей недельной главе (начиная со стиха 10:14). В этих описаниях, как и часто при повторении в Торе одного и того же описания, встречаются отличия.

Построение стихов в нашей главе (например, 10:14—16) может указывать на параллельное (ну, может быть, с небольшим выдвижением вперед) движение всех трех колен восточной части стана: Йеhуды, Иссахара и Звулуна. Интересно, что написано: «И двинулось знамя стана сынов Иеhуды впереди…» (а само колено на стоянке расположено в середине тройки колен этой стороны стана), а про начало движения остальных знамен этой стороны стана не написано, только упомянуты руководители колен. Затем начинали двигаться шатер и сыны Гершона и Мрари (западное и северное семейства левитов), а в недельной главе «Бемидбар» движение всех семейств левитов (стан левитов с шатром) описаны одним блоком после начала движения восточной и южной сторон стана. Затем начала двигаться южная сторона стана: Реувен, Шимон, Гад (также, возможно одновременно, выдвижение среднего колена Реувена не описано; при описании того, что двинулось знамя сынов Реувена, опущено слово «впереди»). Далее двинулось семейство Кеата (южное семейство левитов), затем – западная сторона стана (колена Эфраима, Менаше и Биньямина), причем они должны были несколько сместиться к югу, чтобы обогнуть еще стоящую северную сторону стана (колена Дана, Ашера и Нафтали), и, по-видимому, начинали движение последними, так как в стихе 10:25 есть слова «замыкающее все станы». И именно это выражение открывает свободу фантазии в «построении» колонны движения стана в целом. То есть можно предположить, что движение шло по три колена в ряд (широкая полоса) и стороны юга и севера должны были перестраиваться, чтобы из расположения в стане, параллельного движению, стать тремя коленами в ширину колонны. Можно всех вытянуть в колонну шириной в одно колено (будет трудность объяснить, как колено Реувена обгоняет более восточное на стоянке колено Шимона и колено Дана обгоняет колено Нафтали), можно восточную и западную стороны стана двинуть полосой в ширину трех колен, а южную и северную стороны отправить в путь колонной шириной в одно колено.

При организации движения колонной по форме стана логичнее было бы замыкать стан коленами восточной стороны, а южную и северную стороны двинуть одновременно со всем коленом левитов. Такое построение движения в форме стоящего стана сильно бы облегчило управление началом движения и остановками колонны и резко сократило бы время на организацию стана на новом месте стоянки. Да и Ковчег с остальными инструментами Мишкана, носимыми семейством Кеата, был бы хорошо защищен от бокового нападения врагов. РАШИ в комментарии на стих 2:9 недельной главы «Бемидбар» пишет, что стан как стоял, так и шел, а в комментарии на стих 10:21 нашей недельной главы приводит несколько иное мнение. Причем он пишет об опережении (чтобы возвести Мишкан) семействами Гершона и Мрари семейства Кеата со святыми предметами на движение колен двух сторон стана (Йеhуды и Реувена, но Тора в стихах 10:17—21 между этими семействами размещает только колена южной стороны стана – колена Реувена).

Место нахождения коэнов в колонне движения вообще не упомянуто.

4.3.14

Большую трудность у мудрецов вызывало положение Ковчега Завета во время движения стана по пустыне, указанное в стихе 10:33. С одной стороны, Ковчег должен был находиться примерно в середине колонны, с другой – шел впереди колонны, да еще, в некоторых пониманиях этого стиха, на три дня пути впереди колонны.

Но построение фразы в оригинале (на иврите) в стихе 10:33 одинаково и для всего стана, и для Ковчега, что дает основание предположить, что Ковчег не отделялся от стана и шел синхронно со станом (но впереди стана). Формулировка комментария РАШИ на этот стих согласна с таким мнением. РАШИ в комментарии на этот стих пишет, что это был не основной (золотой) Ковчег из Святая Святых Мишкана (Золотой Ковчег был тщательно укутан и закрыт от взглядов и шел в середине колонны, хотя при движении его в укутанном виде все могли наблюдать), а ковчег войны, который, по нашему мнению, был близкой копией Ковчега Завета, но мог переноситься в открытом виде и не только коэнами. Трудно с этим не согласиться, так как облако, указывающее путь сынам Израиля, должно было бы на чем-то фокусироваться, быть с чем-то связанным (кстати, здесь РАШИ подтверждает идею минимум двух ковчегов). Но далее в этом же комментарии РАШИ пишет, что в идущем впереди ковчеге войны были разбитые первые Скрижали. А вот с этим утверждением РАШИ нам трудно согласиться.

Во-первых, первые Скрижали обладали большей святостью, чем вторые, так как были полностью произведением Тв-рца. И нельзя было подвергать их опасности, размещая впереди стана или при соответствующей необходимости выносить на поле боя с риском потерять их.

Во-вторых, явно не описано действие открывания ковчегов и перекладывания Скрижалей из Ковчега в Ковчег при начале движения стана и при его размещении на очередную стоянку, а в Святая Святых был только один Ковчег (золотой), а первые Скрижали не могли храниться ни в каком другом месте кроме Святая Святых. А заглядывание в вернувшийся от древних палестинцев Ковчег в Бейт Шемеше дорого обошлось заглянувшим – они тут же умерли. Неясно, был это Золотой Ковчег или ковчег войны (это мы обсуждаем в другой части нашего комментария) – скорее всего, ковчег войны и пустой, так как золотой нельзя было видеть и не умереть, а жители Бейт-Шемеша не только видели ковчег, но и заглянули в него – по главе 6 книги Шмуэль I. И потом его везли на повозке (а не несли на руках) явно в открытом виде, хотя и прикосновение к Ковчегу войны того, кто не был на это уполномочен, каралось смертью – умер Уза – по главе 6 книги Шмуэль II.

Поэтому мы полагаем, что шедший впереди стана ковчег войны был пустым и изначально не были заданы правила его переноски/перевозки.

Этот ковчег (или Ковчег) шел, «… чтобы высмотреть для них [для еврейского народа] (место) покоя» – стих 10:33. Место покоя – это не место очередной стоянки. Место покоя – это Страна, как мы узнаем из стиха 132:14 Псалмов Давида и из стиха 12:9 недельной главы «Реэ» книги Дварим (еще одна ссылка на такой покой есть и стихе 95:11 Псалмов Давида). Но ведь очередной переход был только до очередной стоянки. Значит, Тора в этом месте пришла научить нас важнейшему взгляду: мы, делая наш любой малый шаг к близкой, местной и частной цели, должны всю жизнь идти к большой, глобальной цели нашей жизни, всегда осознавать эту цель, ясно видеть ее, стремиться к ней, но при этом разделить длинный путь на не очень большие переходы, делать остановки для отдыха, не забывая, что очередная стоянка, достижение очередной цели – это еще не достижение глобальной цели. Правда, указание на то, что ковчег шел впереди на три дня пути, осталось необъясненным – для большинства переходов до «покоя» оставались еще многие долгие годы.