Обрыв

Но как только мы выехали из города, поступил звонок об аварии, что произошла на трассе именно в том районе. Очевидцы видели, как машину занесло, и она перевернулась в кювет. Мы прибыли одновременно с полицией, бригада скорой медицинской помощи вот-вот должна была подъехать.

Вокруг никого не было, Глеб спустился вниз, чтобы посмотреть, есть ли кто в машине, что лежала перевернутая на бок. Молил бога, чтобы там не было моей девочки. Я готов был душу отдать, чтобы только ее там не оказалось, и она была жива. Глеб молчал, что-то осматривал в машине, Кирилл общался с сотрудниками полиции, и тут на дороге метрах в двухстах от нас появились двое.

Я думал, мое сердце выскочит из груди, когда увидел Веру. Так внезапно снег закружил крупными хлопьями, я не мог разглядеть ее лица, но я точно знал, что это она. Ее вел мужчина, шедший позади, крепко держал за локоть, но она не дергалась, не просила о помощи. Я хотел было пойти навстречу, но Кирилл меня остановил и потянулся, начав медленно расстёгивать куртку, под которой была отчетливо видна кобура с оружием.

Когда они подошли ближе, она смотрела вокруг стеклянными глазами, не узнавала меня. Ровная спина, расстёгнутое пальто, бледное лицо, искусанные губы. Они подошли ближе, встали почти у самого края дороги. И тут она посмотрела на меня, в глазах вспыхнул блеск, одними губами проговорила мое имя. Сделала шаг вперед, но ее дернули обратно, отчего больно сморщилась.

– Мне нужна машина! – мужик, что удерживал ее, закричал в нашу сторону. – Мне нужна машина, иначе девчонка получит пулю!

– Э, мужик, ты чего? – это уже полицейские синхронно потянулись за своим оружием.

– Я сказал, я не шучу! Быстро все отошли и дали мне машину!

Мужик нервничал, а я видел только Верины глаза, которые смотрели в мои. В них было столько боли и сожаления.

– Давай ты отпустишь девушку и получишь машину. Вот эту, смотри,– показываю на нашу с Глебом. – Полный бак, вот ключи. Только отпусти девушку.

– Нет, мы едем вместе. Кидай мне ключи и отходи.

Парни в форме пытаются медленно обойти и приблизиться к мужчине, оружие уже направлено на него и Веру.

– Нет, мужики, не надо. Я сам, – поднимаю руки в знак того, что безоружен, делаю несколько шагов к ним. – Послушай, это плохая идея – брать заложника с собой. Отпусти ее. Возьми машину. Уезжай. Тебя никто не станет преследовать.

Он думает несколько секунд, но потом все равно кричит, чтобы все отошли и дали ему машину. Время словно замерло, Вера бледнеет еще больше, видно, что ей тяжело стоять.

– Отпусти меня, ну что ты вцепился? Ты же видишь, тебе не уйти со мной.

Полицейские о чем-то переговариваются по рации, слышно, как им отвечают, что дорога перекрыта.

– Сильно умная, да? Я один не проеду и километра, меня сразу подстрелят. Отошли все дальше! Дальше, я сказал!

Вижу, как ровно за ними, на самом краю, около искорёженного ограждения дороги, поднимается фигура Глеба. Он делает знак, чтобы его не выдали, прислоняя палец к губам. А я начинаю говорить, чтобы как-то отвлечь его.

– Тебе правда не уйти с ней. Смотри, девочка сейчас упадет в обморок, на ногах почти не стоит. Если тебе так нужен заложник, возьми меня. Давай поедем вместе. Я поведу. Только отпусти ее.

– Нет, так не пойдет. Мне нужна девчонка.

Мужик нервничает еще больше, я шепчу Вере одними губами: «Все хорошо, девочка. Все хорошо, милая». Она понимает, чуть кивает головой, но в это время отчетливо слышен звук сирен приближающейся скорой. Мужик дергается, выводит руку из-за спины Веры и направляет оружие на меня.

– Вы специально, суки, тянете время! Ну-ка, отошли все дальше!

Он размахивает пистолетом в разные стороны, Вера испуганно смотрит на меня, прижимая руки к груди. Глеб подходит совсем вплотную сзади и приставляет ствол к его виску, пытаясь оттеснить Веру в сторону.

– А теперь, мразь, прекратил орать и отпустил девушку.

Мужик замирает, но, долго не думая, прислоняет свой ствол к виску Веры.

– А если так?

Вера застывает на месте, даже, кажется, перестает дышать. Глазами, полными страха, смотрит на меня, а я снова ничего не могу сделать. Она начинает оседать на землю.

Все дальнейшее происходит за считаные доли секунды. Вера падает, мужик отталкивает ее в сторону, разворачивается к Морозову. Два громких выстрела оглушают пустую трассу. Мужик падает на землю словно куль, Глеб валится на бок, а я бегу к Вере, которая лежит без сознания.

Быстро смотрю на Глеба, к которому спешат медики. Трогаю холодные щеки, пытаюсь согреть, прижимаю крепче. Поднимаю на руки, больно простреливает спину, и трещат несросшиеся ребра. Но я этого не замечаю, ее надо срочно унести, согреть, привести в сознание.

– Вера. Вера! Очнись, девочка моя, – всматриваясь в бледное лицо.

– Егор, – она тихо говорит и открывает глаза.

– Да, родная, да, это я.

Поднимает руку, проводит тонкими пальцами по лицу, задевая разбитую скулу, сильно отросшую щетину.

– Я снова падаю в обморок, а ты носишь меня на руках. От меня одни проблемы.

– Не говори так, а то отшлепаю.

– Меня только отшлепать и не хватало,– улыбается.

– Кирилл, помоги.

Доношу Веру до машины, Кир помогает открыть дверь, сам садится за руль.

– Поехали за медиками, в больничку.

Вера ерзает на руках, пытается сеть, но я ей не даю, прижимая еще крепче.

– Посиди, пожалуйста, и не ерзай, я соскучился.

– Но я не хочу в больничку, – смотрит прямо в глаза, а у меня сердце гулко стучит от переполняющей меня нежности.

– Хочешь. Совсем бледная, да и надо узнать, что там с нашим героем.

Глава 48

Вера

– Так вас зовут Вера или Вероника?

– Вероника, но для Егора я Вера, он сам так решил. Точнее, я долгое время была под этим именем.

Наш новый общий знакомый и старый друг Морозова, Кирилл, словно между прочим задавал мне вопросы. Он привез нас в больницу вслед за бригадой, что везла Глеба.

Каждого из нас определили в отдельную палату, хотя Егор сопротивлялся и хотел постоянно быть со мной. Пришлось его успокоить и сказать, что со мной все хорошо, хотя голова периодически кружилась. Если он так и дальше будет рядом, то снова начнет носить меня на руках.

На мои вопросы Егору, что с ним случилось и почему он такой помятый, словно его били трое боксеров, ответил, что упал с лестницы. На что Кирилл закачал головой и засмеялся. Правды от него не услышу все равно.

Больница тоже оказалась непростая, как и мужчины, окружающие меня. Егора с трудом, но удалось уговорить пройти осмотр, ему поставили уколы, дали обезболивающее, а еще успокоительное, и теперь он спал в соседней палате.

Мне разрешили принять душ, выдали свежую пижаму, взяли анализы и сказали отдыхать. Но напряжение прошедших суток так и не отпускало, успокоительное принимать отказалась.

– Что с Глебом? Его можно увидеть? – Кирилл стоял у окна и смотрел на меня, склонив голову.

– С ним все хорошо, пуля прошла навылет: бедро, мягкие ткани. Кости и сухожилия не задеты. Врачи говорят, парень он здоровый, заживет как на собаке.

– Так и говорят–«как на собаке»?

– Так и говорят.

Кирилл мне нравился, он не напрягал, его внимание не настораживало. Мне не хотелось попросить его выйти или уйти самой. Жгучий брюнет лет тридцати пяти, такая слегка восточная внешность, легкая щетина, которая ему шла, темные внимательные глаза, дружелюбная улыбка.

– Что вас связывает с Глебом?

– Вместе служили.

– Но пошли дальше по разным дорожкам?

– Примерно так.

– А вы, Кирилл, ведь парень непростой? Угадала?

Кирилл отошел от окна, сел рядом на стул, скрестив руки на груди.

– А вы, Вероника, неглупая женщина, но так по-глупому попадаете в плохие истории.

– Подсказать и научить в свое время было некому,как отличить плохое от хорошего. Вы из какой-то спецслужбы? Ведь так? Так и не сказала вам спасибо за мое спасение.

– Морозову спасибо скажите.

– У нас с ним как-то с первого дня не заладилось, я, безусловно, ему очень благодарна и скажу спасибо.

– Да, Морозов не тот человек, с которым легко с первого дня знакомства. Я хотел спросить, о чем вы разговаривали с тем мужчиной, что вас взял в заложницы? Он что-то говорил, куда вас собирались везти?

– Я расспрашивала, но так толком и не поняла. Ему дали мое фото, назвали адрес и велели привезти в нужное место. Но Костян, так его называл дружок, передумал, они поспорили прямо в машине. Костян махал пистолетом, выехал на встречную полосу, ушел от столкновения, и мы полетели, но прямо в кювет. Тот, второй, его звали Антоха, погиб?

Кирилл лишь кивнул.

– Что было дальше?

– Я выбралась и убежала в лес, он меня нашел, потащил к дороге, а там уже вы. И Егор, которого я и не ожидала больше вообще увидеть в жизни.

– Что вам говорил Константин?

– Говорил, что получит за меня больше денег, что он уверен: это дядя моего мужа попросил меня доставить. Ко мне есть разговор, и еще, что я от них живой не уйду.

– Ну, это он погорячился.

– Мне стоит дальше опасаться за свою жизнь? За Егора? Он непременно в это ввяжется. Я не могу его потерять.

– Бессонов был давно в разработке, последние два года он словно озверел, но подойти близко и найти зацепки – было трудно. Когда он сорвался на другой конец страны, удивил всех. Мы ждали его, был готов захват, но, скорее всего, его свои же и отправили на тот свет. Бес слишком много знал, был очень весомой фигурой, но последнее время пошел по наркоте, сомнительные и непроверенные поставщики. Его исход при такой работе был предопределен.

Я слушала Кирилла, затаив дыхание. Оказывается, нас ждали в аэропорту, но все пошло не по плану.

– Я был очень удивлен, когда позвонил Глеб и попросил присмотреть за вами. За женой Толи Беса и так велось наблюдение, но только первые две недели, дальше была моя инициатива и просьба друга.

– Так, значит, все закончилось?

– Будем надеяться, что да.

– А как же тот человек, что хотел меня видеть? Дядя Бессонова?

– Он ушел, не думаю, что вы ему так важны, и он будет искать с вами встречи.

– Спасибо, вы меня успокоили.

– Не за что, я пойду, вам надо отдохнуть. И да, не забудьте пригласить на свадьбу.

Я от удивления приоткрыла рот, а Кирилл подмигнул и вышел из палаты. Сразу навалилась жуткая усталость. Проваливаясь в сон, я думала, что все, что приключилось – это было не со мной, это просто какой-то детектив, но я-то точно не героиня таких романов.

***

Рано утром меня разбудила медсестра, чтобы взять еще анализы, но после этого я опять заснула. В следующий раз проснулась сама, и, как только умылась и привела себя в порядок, в палату зашел доктор.

– Вероника Васильевна, как вы себя чувствуете?

Приятный немолодой мужчина что-то рассматривал в бумагах на планшете, а потом посмотрел на меня и улыбнулся.

– Хорошо. Что с Егором? К нему можно?

– Егор Ильич еще спит, думаю, будет можно, но позже.

– Вероника, вы знали, что беременны?

– Я догадывалась. Скажите, как вообще, что по анализам? Я так и не дошла до гинеколога.

– По анализам все хорошо. Чуть понижен гемоглобин и глюкоза, но надо провести осмотр.

– У вас можно его пройти прямо сейчас?

– Можно, пойдемте.

***

Я тихо открыла дверь и заглянула в палату к Егору. Было тихо, шторы задернуты. Подошла к кровати, хотела присесть, но не стала, боясь разбудить. Он лежал на спине, повернув голову, не удержалась и провела рукой по припухшей скуле, небритым щекам, задевая губы. Я так жадно всматривалась в его черты, морщинки около глаз и глубокую складку между бровей. Так хотелось его поцеловать.

Склоняюсь ближе, невесомо касаюсь губами его губ, но тут Егор тянет меня себе на грудь, целует сам. Господи, как я соскучилась по его поцелуям. Целует жадно, горячо, сминая губы, прижимая к себе сильнее.

– Я чуть не сдох без тебя, – хрипит, задирая пижамную рубашку.

– Я тоже.

Скидываю ее через голову, садясь на него сверху. Наклоняюсь, целую сама, ерзая на его бедрах.

– Я так скучала по тебе, думала, никогда не увижу.

Продолжаю целовать, Егор накрывает мою грудь рукою, сжимая до стонов чувствительный сосок. Приподнимает чуть вверх, всасывает его в рот. Возбуждение вспыхивает во мне, как спичка, подставляю для поцелуя другую грудь. Егор мнет ее, перекатывает соски между пальцев, кусает, зализывает, нежно сосет.

– Черт, Вера. Сейчас взорвусь.

Не отрываясь от груди, стягивает с меня больничные штаны. Помогаю, чуть сводя колени,он откидывает их на пол. Я совершенно обнаженная и раскрытая перед ним. Сердце колотится, его пальцы скользят по моим мокрым складочкам. Снова мой громкий стон на всю палату.

– Помоги мне, сними белье.

Дрожащими руками оттягиваю резинку на его штанах. Возбуждённый член вырывается на свободу, беру в руку, скользя по стволу, смотрю на раздутую багровую головку.

– Вера, у меня женщины не было три недели. Еще немного, и я кончу прямо в твои руки.

Ползу наверх, сажусь прямо напротив его стоящего члена, наклоняюсь вперед, опираясь руками на плечи. Хочу его чуть помучить, скольжу по члену уже своим лоном, размазывая по нему влагу. Егор жадно смотрит на мои движения, на то, как головка мелькает между припухших половых губ. Сама нахожусь в какой-то нирване, вожу бедрами, стимулирую клитор.

– Девочка, сядь на него.

Покорно подчиняюсь, чуть приподнимаю бедра, Егор направляет член, а я медленно на него опускаюсь, ловя свой первый кайф. Легкая судорога проносится по телу, стенки влагалища сжимают член.

– Черт, Вера, двигайся.

Раскачиваюсь, но Егор приподнимает свои бедра, наклоняя меня на себя, упираясь ногами в кровать, и начинает вколачиваться резкими движениями. Из легких выбивает воздух, стон разносится на всю палату, кричу, когда так неожиданно накрывает оргазм.

Тело трясёт, мышцы больно сводит, Егор держит мои бедра, кончает с хриплым рыком. Чувствую его горячую сперму, чувствую, как сама теку на нем, пока он пульсирует глубоко во мне. Падаю на грудь, вся мокрая, с последними стонами целую его губы.

– Как же я тебя люблю, ты не представляешь.

Рукой приподнимает мой подбородок. Он все еще во мне, я все еще голая на нем. И нет никакого стыда, что к нам может кто-то войти. Так должно быть всегда, только он рядом, никто другой, только он. Мой горячий мужчина с далекого севера.

– Нет, родная, не так. Это ты не представляешь, как я люблю тебя.

Улыбаюсь, упираюсь лбом в его лоб, глажу по щекам, царапая пальцы щетиной.

– Мне надо ещё кое-что тебе сказать.

– Говори, любимая.

– Я беременна.

– Я знаю.

– Но откуда?– поднимаюсь, удивленно смотрю в его глаза.

– У нас будет сын. Я видел его.

Эпилог

Егор

Разве мог я представитьгод назад, что моя жизнь изменится так кардинально? Что в мой дом войдет девушка, от которой я потеряю голову. С которой я пойму, что такое любовь. Которая утренним морозным утром посмотрит своими огромными серыми глазами прямо в душу и заберет ее навсегда. Которая станет моей верой в любовь. Моей Верой. И тот обрыв, с которого мы падали вместе, станет нашим спасением.

– Посмотри, какой он милый, когда спит.

Вера стоит у кроватки, накрывая одеялом нашего сына. Ему всего три месяца, но он уже центр нашей вселенной. Матвей родился чуть раньше срока, я безумно испугался, когда начались схватки. Мы были за городом, в особняке, Вера спокойно собралась, спустилась, села в машину, а меня трясло так, что не решился вести машину. Тамара Степановна перекрестила нас, водитель погнал в город, а я крепко сжимал Верину руку.

Самый большой страх – это потерять Веру. Теперь еще страх за сына. Думаете, сильный мужик ничего не боится? Боится, еще как. Морозов ржал, как конь, глядя на то, как трясется стакан воды в моих руках. Посмотрю я на него, когда его женщина будет рожать. Роды прошли хорошо, малыш и мама были здоровы.

– Почему милый, только когда спит?

– Потому что ночью он сущий дьяволенок, как и его папа.

Вера смотрит на меня и чуть щурит глаза. Подхожу сзади, обнимаю, целую открытую шею. На ней тонкое домашнее платье, прижимаю сильнее к себе, даю понять, как я возбужден. Вера откидывает голову мне на плечо, расслабляясь в моих руках.

Продолжаю целовать, нежно захватывая губами мочку уха. Чуть сжимаю руками налитую молоком, чувствительную грудь. Приподнимаю халатик.

– Егор, ты торопился, – она прерывисто дышит, поднимая руки, обхватывая меня за шею.

– Подождут. Морозов их развлечет, он теперь член совета директоров, пусть опыта набирается.

Разворачиваю Веру, приподнимаю за попку, сажаю на себя, целую ее пухлые губы, от которых мне так трудно оторваться. Несу в нашу спальню, аккуратно укладываю на еще не заправленную кровать. Поднимаю халатик выше, отодвигаю трусики, моя девочка уже вся влажная. Растираю ее соки, слегка надавливая на клитор.

– Чем дольше я с тобой, тем мне труднее от тебя оторваться.

Расстегиваю халат, бюстгальтер, у которого застежка спереди. Жадно всасываю сосок. Вера громко стонет, но тут же вскрикивает.

– Егор, больно.

– Извини,– тут же нежно зализываю.

– Давай уже, Егор, не мучай меня.

– Моя ненасытная девочка.

– Я твоя голодная жена. Ты два раза за ночь мучил меня, но когда твой сын наконец-то заснул, уснул и ты.

– Прости, родная.

Пред глазами охренительная картина: обнаженная Верина грудь с торчащими сосками, в глазах туман, она кусает губы, которые я только что целовал. Высвобождаю член, лишь спуская брюки, хочу ее до одури. Она разводит колени шире, приглашая меня, мнет рубашку на плечах. Вхожу медленно на всю длину. Вера стонет, подается навстречу бедрами.

Мокрая безумно, горячая, вхожу снова, но резче, целую шею. Не протяну долго. Увеличиваю темп, приподнимаю попку, чтобы войти глубже. Вера протяжно стонет, закрывает рот, чтобы не кричать и не разбудить сына.

– Кончай, милая. Не могу больше.

Сильнее сжимаю ее бедра, проникая глубже, чувствую первую судорогу, что проходит по ее телу, затем вторая и еще одна. Ее внутренние мышцы плотно обхватывают мой разбухший член, сокращаясь на нем. Кончаю сам, сжимая челюсти, утыкаюсь мокрым лбом ей в плечо. Оба тяжело дышим.

Поднимаюсь, Вера гладит меня по лицу, на пальце блестит тонкий ободок обручального кольца. Она теперь моя жена, с новым именем, фамилией и даже отчеством.

– Ты ведь знаешь, что я тебя люблю?– она так пристально смотрит мне в глаза, что начинает щемить сердце от нежности.

– Я люблю тебя сильнее. И я самый счастливый мужчина на земле. Ты сделала меня таким.

– А ты знаешь, что к нам сегодня на ужин придет Морозов с девушкой?

– Ну, наконец-то, а то прячет от нас свое сокровище столько времени. Я уж думал, она у него вымышленная.

– А еще, если мы не будем предохраняться, то у нас может родиться еще ребенок.

– Я этого и добиваюсь. Родишь мне девочку, такую же красивую, как ты?

– Обязательно.

КОНЕЦ

Читайте историю Глеба Морозова в романе "РЕЦИДИВ"