скачать книгу бесплатно
Отправила сообщение, улыбнулась. Какая же она была глупая: сопротивлялась дяде, когда он ее полгода назад отправил в секретари к этому человеку. Кричала, что никогда не будет шлюхой или проституткой, но ей понравился Тихон.
В нем есть все: сила, власть, опыт, он очень непростой и закрытый. Но на то она и женщина, которая должная найти ключик к его сердцу. А Тихон то не обращал на нее внимания, то звал. Но в любовных делах нужно быть умной, не надоедать и ждать нужного часа.
Глава 7
Арина
Бар, конечно, был закрыт для посетителей, да и из работников было три человека: официантка Виола, охранник Марат и владелец Виссарион.
Виола с Маратом лениво пили пиво, это в два часа дня, наблюдая за царящим вокруг бардаком. Он их, кажется, волновал мало, а по лицам было видно, что они, конечно, сочувствуют, но то, что сегодня внеплановый выходной, это прекрасно.
– Аринка, иди к нам, ты сегодня не бармен, иди, отметим то, что нас вчера пронесло. Или не пронесло, ты куда вчера пропала?
Виола махнула рукой, я пошла к ним, аккуратно наступая на осколки стекла и обходя сломанную мебель, думала о своей паскудной жизни и озабоченности некоторых особей. Если у мужика между ног что-то отдаленно напоминает яйца, это еще не значит, что перед тобой мужчина, это может быть просто ошибка природы.
Коба был ошибкой. В голове не укладывается, как у душевного и достойного человека родился такой сын, даже жалко Виссариона немного.
– По какому поводу банкет? – облокотилась на барную стойку, разглядываю своих коллег. – Виола, ты, как всегда, шикарна, кудри навела, это тебя так вчера впечатлили парни с автоматами, или произошло что-то романтичное?
Не собираюсь отвечать на ее вопросы, куда я делась и где была. Виола нервно улыбается, косится на Марата.
– Да не может быть! Правда, что ли? Секс? Между вами был секс?
– Тихо ты, чего орешь как ненормальная? Давай еще выйди на улицу и там ори.
Три недели, что я здесь работаю, Марат молча пыхтел и смотрел на Виолу, а та делала вид, что его не замечает, но при этом с каждым днем юбки были все короче, а вилки падали на пол чаще. И так, говорили, продолжается уже давно.
Бывший боксер с переломанным носом и балерина на пенсии, ну чем не идеальная пара?
– Да ладно, я рада за вас, ребята. Как вообще обстановка, что говорит начальство?
– Ничего, сидит в кабинете, песни поет, что-то воет на грузинском. А сейчас снова орать будут, эта паскуда – сынок его, чтоб он уже передоз получил – доведет отца до приступа.
Коба доведет кого хочешь, сама еле сдержала себя, чтоб не заехать ему в рожу, но от меня в этом деле толку мало, отдача будет больше. Коба долго улыбался в лицо, услышав мою просьбу, потом сплюнул под ноги, начал трогать мои волосы, а у меня зубы скрипели от отвращения.
– Ты ведь знаешь, что нужно сделать, да, малышка? Новые документы в обмен на твое тело, и чтоб без одолжений, а со всем пылом и жаром.
– Со всем пылом и жаром ты будешь трахать своих дружков-обезьян, вы ведь и так неразлучны, а может, между вами уже что-то есть?
Дружки все слышали, дернулись вперед, Коба остановил их, подняв руку. Делают вид, что они верные шавки, но это далеко не так, все мы кого-то используем, но чаще не замечаем, что используют нас.
– О, какая синхронность, ты им так же синхронно засаживаешь?
Вот зачем я все это говорила? Стояла бы и молчала, ведь знала, что ему от меня нужно и что он попросит взамен. Нет, Арина Витальевна, нужно было говорить гадости, словно от этого мне станет легче.
– Ты слишком разговорчивая, а твой ротик нужно использовать по назначению.
Господи, вот после этих слов блевать захотелось. Никифоров любил так говорить, когда я поливала его последними словами, собирая в красивые предложения весь свой лексикон матерной брани. Говорил именно так, не со злости, а ласково, обещая, что он именно это и сделает со мной.
Ничего не ответила, отвернулась и зашла в бар, только настроение все это тварь испортила. А у меня дома набитый жратвой холодильник, и светлое будущее стало появляться на горизонте.
– Вчера что нашли?
– Васа говорит, нет, иначе бы его тут не было. Шуму только навели да бардак устроили. Думаешь, кто донес?
– Нет дыма без огня.
Задумалась, глядя перед собой в одну точку – на разбитую бутылку “Джека Дэниэлса”, да, друг, тебе хорошо досталось. Значит, что мы имеем: наводку на бар и о том, что тут распространяют наркотики, и именно она оказывается неучтенной хозяином и благодетелем города Тихоном Ильичом.
Все старо как мир, мужики играют в свои игры, делят территорию, власть и влияние. Но он прав в том, что без его ведома ничего не должно происходить, иначе какой из него хозяин?
Но это не мое дело.
– Что хотел от тебя этот ублюдочный тип?
Виолетта наклонилась ко мне ближе, от нее пахнуло сладкими духами, в карих глазах любопытство и блеск влюбленной дурочки, сама такая была, но мой глупый поступок можно списать на молодость, а Виоле тридцать пять.
Она как-то рассказала мне свою историю, напилась тогда и все вывалила как на исповеди, заливая слезами мою единственную приличную майку. Как пахала с шестнадцати лет, зарабатывая артрит, как два аборта сделала, считая, что карьера важнее, а потом – как ее муж обобрал и бросил, все отнял и выкинул как испорченную, бесполезную куклу на помойку. А сам женился, живет счастливо, а она вот, может, не сопьется с Маратом.
– Что он мог хотеть одной извилиной?
– Девочки говорят, у него член маленький, – Виола понизила голос до интригующего шепота, скривила лицо. – Из-за этого и садист, и нервный такой.
– Да, а еще комплексы, детские обиды и душа – выгребная яма.
В пустом помещении послышался шум, крики, это из кабинета Виссариона, но воспитывать отпрыска уже поздно, я бы на его месте в горы его бы сослала баранов пасти.
– Пошел вон! И чтоб больше не появлялся! Чтоб ноги твоей не было в моем баре и твоей дряни! Ты всех нас подставляешь, как у тебя хватает совести, чтобы о тебе подумала мать! Хоть бы не пятнал ее память.
Сын ответил грубо, громко хлопнул дверью, мы повернулись, Коба пыхтел, волосы взъерошенные, пнул стул, посмотрел на меня.
– Это ты все, сучка рыжая, все ты виновата! Ты старику мозг запудрила, но ты все равно приползешь, на коленях молить будешь и о документах, и обо всем другом. А когда я узнаю, от кого ты убегаешь и прячешься, кровавыми соплями умоешься.
Многообещающее заявление, все может выйти именно так, но у Кобы скудная фантазия, у Никифорова куда интересней.
Но только не надо списывать со счетов вот таких выпендрежников, они самые опасные, потому что делают все назло и не всегда осознанно, лишь бы потешить собственное крохотное эго.
– Арин, не бойся, если что, Маратик его ушатает, правда, милый? И Васа никого не уволит, он бы сам это сделал после вчерашнего.
Маратик поднялся, расправил плечи, кивнул, молчаливая скала, хорошего Виолетта нашла себе защитника. Коба ушел, что-то долго орал, ругался, русские слова смешивались с грузинскими, это было забавно.
– Я так рада за вас, вы прям голубки.
– Арин, а ты что, правда от кого-то сбежала? Я, конечно, догадывалась, да все мы тут догадываемся, что ты девочка непростая.
– Да, от матери, она вампир у меня энергетический, гнет свою линию, все ждет, что я оправдаю ее надежды, я вот такая непутевая, не хуже Кобы, паршивая овца своего семейства. Замуж меня выдать хотела за одного упыря, вот я и сбежала, такая-сякая, почти из-под венца.
– Во дела, ну ты даешь, – Виолке понравилась моя сказка.
Отшутилась, но не говорить же им правду.
Глава 8
Арина
– Как ты?
Виссарион не ответил, тихо прикрыла дверь, подошла к столу, мужчина сидел ко мне спиной, устало опустив плечи, смотрел в окно. Как порой жестока бывает судьба: у человека есть сын, он за него волнуется, а тот не ценит.
У меня нет ни отца, ни матери, только брат – и тот далеко и уже не мой Артемка, не тот, которого я знала с детства. Также Никифоров постоянно тыкал меня как нашкодившего котенка в то, что я не ценю его заботы и покровительства.
– Васа? Не молчи. Давай ты выговоришься, и станет легче, а хочешь, принесу выпить?
Подхожу ближе, подвинув стул, сажусь, сложив руки на столе, жду, когда мне ответят. Надо от Виссариона узнать, что вообще здесь вчера было, а не от его истерички-сына.
– Это я виноват, только я. В том, какие наши дети, виноваты их родители.
– Чушь.
Не хочу рассуждать на эту тему. Все впустую, у каждого свой порог вины.
– Ты узнал, о чем я просила? Мне нужны документы, очень нужны.
Кручу статуэтку, что стоит на столе – фигурка пастушки в пышной юбке и шляпке. Да, кто-то плохо следит за своими овцами, я вот совсем сбежала из загона, хреновый у меня был пастух.
– Так что?
– От чего или кого ты бежишь, девочка?
Виссарион наконец поворачивается ко мне, заглядывает в глаза. У него морщинистое лицо, добрые глаза и темные с проседью густые волосы.
– Все мы от чего-то или кого-то бежим. Какая, в сущности, разница, главное – сделать шаг к свободе. Так что, ты поможешь мне?
Не нравятся мне такие разговоры по душам, вот не надо лезть в мою и устраивать там генеральную уборку. Никифоров считает меня неуравновешенной социапаткой, склонной к спонтанным и необдуманным поступкам.
Даже к психологу водил, милая женщина задавала миллион вопросов, что-то писала в красивом кожаном блокноте. В детском доме тоже был психолог, нам всем показывали странные картинки, совсем не слушали наши проблемы, а никто и не пытался жаловаться, а потом давались красочные заключения, что все мы живем в прекрасном мире и у нас все хорошо.
– Коба вел свою игру, я знал. Знал и ничего не делал, он так был ближе ко мне. Я старый, беспомощный глупец. Но я помогу тебе, девочка, за эти недели ты стала мне почти дочкой. Но это все не быстро, нужно будет подождать.
Мужчина засуетился, стал перебирать бумаги на столе, что-то искать, руки дрожали, на пол упало несколько листков с длинными столбцами цифр. Я видела уже нечто подобное, но не здесь, в другом месте.
– Вот он, нашел.
Виссарион взял свой телефон, надев очки, начал внимательно смотреть на экран. А у меня появилось предчувствие: не поможет он мне. Но чем бог не шутит? А со мной он любит шутить.
Знаю, что нужно использовать каждую возможность, но чем дольше я остаюсь в этом городе, тем он для меня опасней и ненадежней. Надо уезжать, лучше, конечно, на юг – там тепло, или в столицу – в этом муравейнике, где никому ни до кого нет дела, можно легко затеряться, а то и вовсе пропасть.
Можно к Нинке Улановой, моей сестренке по детскому дому, мы там все были братья и сестры, только чаще каждый сам за себя. У Нинки была мечта, она хотела свой салон красоты, на всех девочках тренировалась, лишь со мной у нее была проблема, а точнее, с моими волосами.
В отличие от меня, Уланова исполнила мечту: грамотно нашла богатого мужика, понимая, что по-другому никак, ну не кредиты же брать. Я даже знаю ее адрес, она скидывала фото – роковая брюнетка на фоне вывески «Нинель», жаль, телефон пришлось оставить в том месте, которое я много лет считала домом.
– Я пойду, буду завтра как обычно.
Не стала мешать Виссариону разговаривать, договориться так договориться. Вышла, прошла по коридору через кухню на улицу. Волосы растрепал ветер, застегнула куртку.
– Ну нет, ну пожалуйста. Коба, мне тебя хватило уже на сегодня.
И зачем я вышла именно тут?
Черный заниженный автомобиль Кобы был припаркован в стороне, музыка орала на весь проулок, двое его парней вместе с ним медленно подходили ко мне.
Надо бежать.
Я ведь не самоубийца – стоять и дальше нарываться на этих обдолбанных обезьян, а то, что они уже закинулись, это как дважды два. Но из этого тупика выхода было всего два: один перекрыт машиной, а другой – это дверь бара за моей спиной.
– А мы уже соскучились по нашей Златовласке.
– Коба, давай ее распишем на троих, у меня давно на нее стоит, особенно на этот сладкий ротик, который так и просит члена.
Один из дружков подал голос, другой заржал, Коба лишь ухмыльнулся.
– А друг на друга у вас уже не стоит?
И кто меня на этот раз за язык тянул?
Но ждать ответа не стала, резко открыв дверь, побежала по коридору бара, роняя за собой кеги из-под пива. Сзади был слышен мат, топот, шум такой, кажется, началось землетрясение.
Виола с Маратом не успели даже ничего спросить, как я пронеслась мимо них, выбежала на улицу через центральный вход и врезалась в чью-то грудь, по инерции отлетела назад, но, ухватив за куртку, мне не дали упасть.
– А я как раз тебя и ищу.
– Это наша девка.
Удивленно смотрю в лицо вчерашнего водителя Тихона Ильича, как его – Вадим?
– Твои кавалеры?
Мужчина кивает в сторону, я мотаю головой.
– Да придурки какие-то прицепились, то им прикурить дай, то отсоси, задолбали.
– Эй, отдай ее нам.
– Отдать? – Вадим смотрит на меня, хитро улыбается.
– Отдай, мне спасители не нужны, потом еще рассчитываться с вами придется, а я не люблю быть должной.
– В другой раз, тебя хочет видеть шеф.
