Дюймовочка и Великан

Убрал ружье, начал трогать руками, поворачивая кучу к себе, и, увидев длинные светлые волосы, а потом девичье бледное лицо, в первую секунду испугался, что она уже мертва. Не хватало ему таких подснежников, а вместе с ними кучи народу, полиции и криминалистов.

Приложил два пальца к шее, пульс был, снова перекинул ружье через плечо, сунул Гоголя в карман тулупа, взял девушку на руки и широкими шагами быстро понес ее к дому. Непонятно было, откуда она взялась и что делала в лесу ночью?

Ноша была легкой, по дороге с ее ног спали большого размера валенки, голова запрокинулась, волосы цеплялись за ветки, а на душе Хабарова нарастала тревога. Зайдя в дом, не разуваясь, прошел до кровати, уложил ее, бросая свои вещи и тулуп на пол, начал раздевать и осматривать свою лесную находку.

Под мужской дубленкой пряталась стройная, худенькая и невысокая девушка в блестящем коротком платье и рваных капроновых колготках. Через плечо перекинута сумочка, Егор решил, что проверит ее потом, и начал раздевать девушку. От переохлаждения в лесу можно было замерзнуть за пару часов, нужно было ее срочно согреть, а для этого раздеть.

– Так откуда ты взялась, Дюймовочка?

Платье и колготки пришлось порвать, они, как и белье, были сырые, все скинул на пол, начал растирать руки и ступни. Кинулся к камину, накидал в него больше дров, начал раздеваться сам, зная лишь один способ быстро согреть девушку.

Лег рядом, прижимая ее к себе, укрыл теплым одеялом, но начал дрожать сам. Мозг понял, что рядом обнаженная красивая женщина, таких он не видел почти год, да никаких не видел, не трогал и даже не лежал рядом. Член начал наливаться возбуждением, прикосновения к нежной коже будоражили.

Егор решил отвлечься, начал смотреть на задернутые плотные шторы, зря не открыл окно, в доме был полумрак, лишь огонь из камина освещал помещение, придавая совсем ненужной романтики. Но это не отвлекало, начал разглядывать девушку, убирая волосы.

Светлая кожа, темные аккуратные брови, пушистые ресницы подрагивали, красивый контур пухлых губ, тихое, ровное дыхание. Светлые волосы, от них вкусно пахло – цветами и свежестью. Чем больше Хабаров смотрел на свою лесную находку, тем больше возбуждался. Молодая кровь начинала закипать в венах, член стоял уже колом, головка разбухла, яйца отяжелели. Мелькнула совсем идиотская мысль передернуть по-быстрому, облегчиться, но мужчина тут же ее прогнал.

Он был высокоорганизованным человеком с высшим медицинским образованием и знал, как успокоить эмоции, а не поддаваться первобытным инстинктам. Но сейчас никакие установки не работали.

Закрыл глаза, сжал челюсти, прижимая девушку к себе плотнее, чувствуя изгибы тела, погладил спину, накрыл упругую попку, тихо простонал. На лбу выступила испарина, стало невыносимо жарко, но нужно было терпеть.

Интересно, сколько вообще можно жить без секса, подвергая себя добровольным лишениям? Но Хабаров вроде как не лишал, просто решил, что поживет один, подумает, с редкой связью с внешним миром и соблазнамине до них было. А вот сейчас накрыло, да так, что не отпускает.

Девушка была красивой, как куколка, именно к таким Егор всегда питал слабость. У нее наверняка голубые глаза, как весеннее небо, а еще вкусные и мягкие губы на ощупь, и стонет она так протяжно, и царапается, как дикая маленькая кошечка, во время оргазма.

– Вот же дьявол, – прохрипел Хабаров, заскрипел зубами.

Сердце забилось чаще, когда девушка повернулась, уткнулась ему в шею, ее горячее дыхание обожгло кожу, задела бедром член. Она спала, значит, согрелась и все с ней хорошо, это главное. Егор попытался расслабиться, начал прокручивать в памяти ход проведенных операций, его действия, вспоминая все в мельчайших деталях и подробностях, это часто успокаивало.

Не заметил, как сам провалился в сон, и снилось чистое порно, а не какая-то там сложная нейрохирургическая операция. В порно принимала участие Дюймовочка. Она стояла раком на медвежьей шкуре, опустившись на нее грудью, Егор был сзади, входил в нее глубоко, трахал жестко, натягивая на себя по самые яйца, реально чувствуя, какая она внутри горячая и влажная.

Сколько прошло времени, было непонятно, но проснулся Хабаров от того, что девушка начала шевелиться. Открыл глаза, она была очень близко, смотрела испуганно, упиралась в грудь ладонями. Егор нахмурился, откинул одеяло, взял ее за подбородок, начал еще раз осматривать, трогать плечи, руки. В первую очередь он был медик, а уже потом озабоченный маньяк.

– Вы кто… вы кто такой? Не надо… не надо меня трогать!

– Лежи тихо и не шевелись. Все целое? Ничего не болит?

– А вы доктор?

– Нет, я злой Великан и по выходным спасаю Дюймовочек.

Мужчина продолжал бесцеремонно ощупывать девушку, Лиза, прикрывая грудь, испуганно смотрела в его суровое лицо. Борода придавала ему еще более зловещий вид.

Где она? И как так вышло, что она лежит голая с незнакомым мужчиной неизвестно где? Последнее, что помнила Елизавета, это как бежала через лес, оглядывалась, падая, царапая руки, а позади разгорался пожар. Она спалила баню Семенихина, наверняка перед этим убив его бюстом Гоголя.

А потом бежала, не разбирая дороги, по лесу неизвестно куда, опасаясь погони. А потом… потом помнит смутно. Устала, выбилась из сил, было то жарко, то холодно, а еще темно и ужасно страшно. Зря она не ходила на кружок по спортивному ориентированию и не училась разжигать огонь из подручных средств.

Прислонилась к дереву, села, сжалась в комок, пытаясь согреться, и, кажется, заснула. Было так хорошо, так тепло и сладко, тело было в невесомости, потом стало жарко, а когда открыла глаза, первое, что увидела, был лохматый бородатый мужчина.

– Точно ничего не болит?

– Нет, только голова немного. А кто вы такой?

– Я же говорю, Великан, спасающий в лесу зверей и Дюймовочек.

Выдержка дала трещину, рывок, рука на затылке, а рот мужчины накрывает губы девушки, он начинает жадно целовать.

Глава 8

Хабарова выворачивало наизнанку от возбуждения и желания.

Воздержание давало о себе знать, мозг не соображал, инстинкты вылезли наружу, показывая себя во всей красе. Целует эту девчонку как в последний или как в первый раз.

Жадно. Голодно. Кусая и посасывая губы. При этом лаская ладонями тело, стягивая трусики, которые он все-таки решил оставить на своей лесной утренней находке, чтобы не сорваться.

Но не помогло.

Хрипит, целует уже шею, прикусывая кожу, нагло ломая сопротивление. Коленями раздвигает ноги девушки, устраивается между них. Касается пальцами раскрытой промежности, ласкает, чувствуя влагу. Размазывает ее пальцами по раскрытым половым губам, сходит с ума, теряя голову от желания взять ее прямо сейчас.

Дико. Страстно. Подобно зверю, потеряв свой человеческий облик.

Еще ниже, облизывает сосок, втягивает его, сосет. То же самое проделывает со второй грудью. Сто процентов останутся следы, но это последнее, о чем Хабаров может сейчас думать.

Елизавета сама не понимает, что происходит, но так нагло и беспардонно с ней еще никто не обращался. Она не встречала таких мужчин, которые обладали подобной яркой сексуальностью и опасной энергетикой.

А эта энергетика была сокрушительной.

Пара фраз, касания, поцелуй, напор – и все, Елизавета уже сдалась. Потекла, раздвинула ноги, устроилась удобнее, как мартовская кошка, встретившая первого попавшегося кошака в подворотне.

А как же гордость? Как же девичья честь? Как же тупое правило: на первом свидании не давать? К черту правила. Туда же честь и гордость. Она будет разбираться с этой компанией потом.

Великан, имени которого она так и не узнала, крушил всё своей наглостью и напором. Царапал кожу бородой, сдавливал пальцами, кусал, облизывал, а Ветрова, чудом избежав акта насилия в особняке Семенихина – видимо, находясь в стрессе, иначе происходящее назвать было нельзя, – позволяла здоровяку делать с собой что угодно.

Лиза уже сама отвечает на поцелуи, скользит ладонями по коже мужчины, чувствуя, как он напряжен, как играют мышцы. Стонет, разводит колени шире, так откровенно ее там не трогал никто.

Становится жарко, по вискам Егора стекает пот, член торчит колом, головка задевает бедра. Надо бы найти презерватив, где-то они были у него, но не факт, что срок годности не истек. Или нет, он остановится, он успеет, он сможет.

– Черт… черт…

Одно резкое движение, толчок, Егор заполняет девушку полностью, громко выдыхает, сдавливая до боли одной рукой талию, другой упираясь в кровать, чтоб не раздавить своей массой эту Дюймовочку.

Толчок, второй, третий.

Лиза стонет так громко и сладко, что закладывает уши, или это кровь шумит? Входит глубоко, замирает, снова целует, голодный и одержимый. Вот что значит долго воздерживаться. Так можно и умом тронуться, если не получать разрядки, организм не дурак, нельзя ограничивать то, что заложено природой.

Хабаров не хочет торопиться, делает еще несколько толчков, но выходит, спускаясь, не давая девушке опомниться. Целует уже там, между ног, так же горячо, у самого член пульсирует, но он хочет ее попробовать. Лиза кусает губы, выгибает спину от неожиданности и удовольствия, которое накрыло огромной волной.

И так ее там никто не целовал. Были некие жалкие попытки бывшего парня, того самого, что Ветрова увела у Галки Ерохиной. Но те попытки Коли Кирьянова вызвали лишь смех и неловкость, а сейчас Лиза так близка к своему настоящему оргазму, внутри все пульсировало и сжималось.

– А-а-а… боже… боже… да-а-а… а-а-а… о… да-а-а-а…

Лиза кончает, срываясь на крик, оттягивая волосы мужчины, так сладко и сокрушительно, словно озабоченная нимфоманка, на губах этого Великана, чуть не теряя сознание.

Хабаров готов был слить прямо на простыню, это было чертовски охуительно, девушка была прекрасна в своем неприкрытом удовольствии. Кончила на его языке, сладкая, гладкая, горячая. Целует внутреннюю сторону бедра, впиваясь пальцами в бедра, не давая свести ноги, трется бородой.

Движение, Егор переворачивает девушку, слизывая с губ влагу. Встает на кровать коленями, прислоняет ее спиной к своей груди, накрывая грудь ладонями, сжимая соски, насаживая на член, двигаясь, врезаясь в еще пульсирующее от оргазма влагалище девушки.

Несколько минут, чтобы не кончить, Егору дались нелегко, но он смаковал этот момент, ласкал женское тело. Дразнил клитор, накрыв промежность, девушке это нравилось, он чувствовал это по стонам.

Лиза потерялась в ощущениях, голова шла кругом, по спине бежал пот. Еще немного, и ее накроет второй оргазм, внутри все пульсирует. Она сама падает вперед, упираясь руками в кровать, прогибая спину, принимая глубоко огромный член.

Шлепок, второй, по телу идет вибрация, она толкает через грань. Лиза кричит, сжимается, волна оргазма накрывает снова. Хабаров следует за ней, кончает, сжав до скрипа зубы, запрокинув голову, но успевает вынуть член, перехватив его, изливаясь спермой на попку девушки.

Спермы много, она на его ладонях, снова скользит по промежности, девушка дрожит, стонет. За год это лучшее, что с ним случилось, сердце не унимается, он тяжело дышит, опускаясь на кровать боком. Прижимая девушку к себе, накрывая грудь ладонью, кусает плечо, втягивая носом аромат кожи.

Молчат. Лиза, закрыв глаза, приходит в себя, расслабляется. Все-таки хорошо, что этот Великан ее нашел. Не совсем хорошо, что она отдалась, но это все можно списать на страсть.

– Я слышу, как ты думаешь, – тихий голос, Хабаров летает в облаках.

– И о чем же?

– О том, что все мужики козлы.

– Угадал.

Лиза улыбается, ее переворачивают, теперь они лежат лицом к лицу, очень близко, Хабаров разглядывает девушку, словно не делал этого. У нее красивые глаза.

– Девочка с глазами из самого синего льда.

Фраза из песни «Сплинов» вырвалась сама собой.

– Что?

– Тебя как зовут, Дюймовочка?

– Не поздно для знакомства?

Лиза кусает губы, сейчас Великан не такой суровый, как был, карие глаза, глубокая морщина между бровей. Ему чуть за тридцать, не больше.

– Хорошо, после третьего раза скажешь, а пока будешь Дюймовочкой.

Хабаров полез целоваться, начиная снова возбуждаться.

– Хорошо, я Лиза.

– И что ты, Лиза, делала в лесу?

– В лесу?

– Да, в лесу с Гоголем.

– Мы гуляли.

– Гуляли?

– Да, знаешь, я люблю природу и Гоголя. Что в этом такого?

Не зная почему, но Ветрова не хотела говорить правду, что ее похитили, что она сбежала и подожгла баню. А еще наверняка ее ищут, и в город возвращаться нельзя. Если рассказать обо всем, то нужно не забыть упомянуть, как она бюстом Гоголя зарядила в голову Семенихину.

– Значит, литературой увлекаешься?

– Да, есть немного. А ты всех сразу трахаешь?

– Нет, через одну. Вчера нашел белку в лесу, отпустил, не стал ее соблазнять.

Лиза улыбнулась, Великан не выпускал ее из объятий, был возбужден, она чувствовала его эрегированный член. Мужчина действительно был огромным, а девушка рядом казалась, как он и назвал ее,Дюймовочкой.

– Я Егор.

– Прия…

Лизе не дали ничего сказать, вновь начались поцелуи, Хабарову сейчас было все равно, откуда эта Лиза взялась и почему гуляла в лесу в такой странной компании. Он разберется с этим потом, не сейчас.

Внутренний зверь вновь чувствовал голод, он не насытился, он хотел еще. Девушка с глазами из самого синего льда, как пелось в песне любимой группы, притягивала. Егор хотел еще слышать ее крики, стоны и чувствовать оргазм.

Глава 9

Егор тихо поднялся, еще раз посмотрел на девушку. Она лежала на животе, спала, лишь немного прикрыв ягодицы одеялом. Поза очень красивая, хоть фотографируй, а потом любуйся, но Хабаров не стал. После жаркого и страстного секса курить хотелось жутко, но бросил это дело десять лет назад.

Нужно было охладиться, накинул на голое тело тулуп, сунул ноги в обрезанные валенки, вышел на крыльцо. День клонился к вечеру, нужно было что-то приготовить поесть, в животе урчало, а на душе было неспокойно.

Почти год прошел, как Хабаров пытался привести свои мысли в гармонию и принять то, что случилось в его жизни. Вроде бы у него это получалось, он дышал свежим воздухом, очищал мозг и сознание от мусора, занимался физическим трудом, нечасто связывался с внешним миром, скорее этот мир стремился нарушить его уединение.

И вот вам нате. Получите странную находку в утреннем лесу.

Блондинка с глазами из самого синего льда, как пелось в одной из песен его любимой рок-группы, оказалась горячей штучкой. Молодой, слишком молодой, на его взгляд, но, черт его подери, такой откровенной, раскрепощенной.

Она откликалась на каждую ласку, стонала, просила еще, кончала на его пальцах, члене, терлась киской, грудью. У любого могла поехать крыша от такого откровения, тем более у тридцатичетырехлетнего мужика после года воздержания.

– Да твою же мать, – Егор распахнул тулуп, посмотрел вниз, член напрягся, накатило возбуждение, и легкий холод на улице не помогал его остудить.

Нужно было срочно чем-то себя занять, пока Дюймовочка спит. Почему-то именно этот сказочный образ возник у него при виде блондинки. Она была миниатюрной, хрупкой, практически невесомой. Удивительный подснежник Хабаров нашел в лесу, но говорить, как и почему она там появилась, подснежник не спешил.

Девушка с глазами из самого синего льда что-то скрывала и не хотела рассказывать. Гоголь еще этот, а еще безразмерные валенки и мужская недешевая дубленка. Она от кого-то убегала? Ее кто-то преследовал? Какая жаба так могла достать Дюймовочку?

За размышлениями Хабаров прошел в баню, затопил печь, проверил воду. Вышел, взял топор, большое полено, поставил на чурку, взмахнул, ударил, разлетелись щепки. Удовлетворенно посмотрел на дело своих рук, почесал бороду, физический труд немного отвлекал от пошлых мыслей.

Спустя пятнадцать минут стало жарко, примерно так же, как было жарко, когда Дюймовочка-Лиза плавно двигалась, насаживаясь на его член, а Хабаров сжимал ее бедра, как сейчас рукоять топора. Скинул тулуп, продолжил свое занятие уже без него, слыша вместо ударов девичьи стоны и крик.

Ветрова открыла глаза сразу, как захлопнулась дверь и Великан вышел из дома. Девушка не спала, была некая слабость после самого бурного секса в ее жизни, даже казалось, что она немного задремала. Но как только услышала шорох и мужчина поднялся с кровати, притворилась спящей, дабы избежать вопросов, что она делала в лесу и почему с ней был Гоголь.

Вопрос пугал сам по себе. Они с Гоголем убили человека. А это уже статья, это срок и сломанная жизнь. Но вместо того, чтобы идти с повинной, каяться, лить слезы и говорить: «Невиноватая я, он сам пришел», Ветрова трахается в лесу с лесником, снимая стресс. Трахалась так, что перед глазами сверкали искры, а мышцы приятно ныли от боли.

А кем это Великан мог быть, как не лесникам? Может, егерь? Пусть так, но именно под стрессом она отдалась, а потом еще и еще, а это значит, что стресс был очень-очень серьезным. С этой версией своего грехопадения Лиза даже спорить не стала.

Когда мужчина ушел, осторожно поднялась, взяла с края кровати чужую футболку, прикрыла грудь, огляделась по сторонам. Дом представлял собой одно большое пространство, разделенное на зоны.

Кухня с круглым обеденным столом; диван, камин, кресло-качалка, большая полка с книгами – это, видимо, была гостиная. Торшер в ретростиле, старинный комод, большая кровать, два окна с тяжелыми шторами. Все в дереве, все в стиле шале, с темными балками на потолке, а еще с чучелами диких животных, которые Лиза сразу не заметила.

– Ни хрена себе, – прошептала, рассматривая бедных зверушек.

Лиса, волк, кабан, олень, лось. В сравнении с этим «зоопарком» в доме Семенихина было совсем скучно, не считая портрета хозяина и его пикантного подарка. А если этот Великан, имени которого Ветрова не знает, тоже психически ненормальный?

Но не поздновато ли сейчас думать об этом, когда она уже расслабилась и раздвинула ноги? А папа всегда им с Настей говорил, чтобы они сначала думали, а потом делали.

Все время, пока Лиза рассматривала чучела и сокрушалась о судьбе зверушек, представляя рядом с ними свою голову, с улицы раздавался стук. Подошла к окну, отодвинула штору и открыла рот.

Великан рубил дрова.

Голый.

Совсем голый, лишь в обуви.

От него шел пар, а кожа под лучами заходящего солнца блестела. Он точно ненормальный. Больной. Извращенец.

Но до чего он был хорош.

Лиза прикусила до боли губу и крепче сжала бедра.

Огромный, сексуальный, дикий зверь. Вот с кем она могла его сравнить. Он словно был высечен из куска камня, ничего лишнего, идеал, совершенство. Ноги широко расставлены, плоский живот, кубики пресса, косые мышцы, темная растительность в паху, ее дорожка уходит на живот, немного на груди, под мышками.

Все как и должно быть у настоящего мужика, волосы там, где они растут от природы, сила, мощь, напор и наглость. А еще несколько татуировок на руках и бедрах, которые добавляли бунтарского духа и придавали еще больше привлекательности. Неудивительно, что Ветрова так с лету сдалась, любая бы не устояла. Может, он байкер?

Мужчина выпрямился, поднял голову к небу, потом красиво воткнул топор в чурку и взглянул на окна дома. Лиза резко отпрянула, обо что-то запнулась, упала, больно ударившись плечом.

– Черт, мм…

Но тут же замолчала, увидев под кроватью странное. Потянулась, рука нащупала что-то твердое, достала и снова удивилась. Это было ружье, самое настоящее, такое Лиза видела у папы в сейфе, спрятанном в подвале дома, который всегда был под замком. Только ей строго запрещалось даже подходить к нему, не то что попросить подержать и пострелять.

Встала, погладила длинный ствол, прижала приклад к плечу, положила палец на спусковой крючок. Прицелилась, как это делают охотники, в голову кабана под потолком, не услышала, как открылась входная дверь.

Все-таки голая красивая девушка с ружьем в руках – зрелище сексуальное. Сексуальное и опасное. Хабаров загляделся – распущенные светлые волосы, высокая грудь, соски торчат, стройные ноги, упругая попка.

– Медленно положи оружие на кровать.

– Что?

Лиза резко повернулась, направляя ствол на мужчину, не понимая, что делать этого категорически нельзя. Хабаров упал на пол, адреналин подскочил в крови. Вот же сучка маленькая, так и убить может.

– Не размахивай стволом, дура!

– А вот за дуру я могу и пальнуть!

– Извини, извини, не дура. Дюймовочка, давай не глупи, убери ствол в сторону, да, вот так, отдай мне, умница.

Лиза улыбнулась, мужчина был уже рядом, забрал запретную игрушку, «умница» ей понравилась больше «дуры».

– Где ты его нашла?

– Под кроватью.

– А что там делала?

– Упала.

Лиза быстро подобрала футболку, прикрылась.

– В лесу тоже упала и Гоголя потеряла?

– Угадал.

– Пойдем в баню, затопил уже, потом ужин приготовишь.

– Я?

– Ты женщина, значит, ты готовишь.

– А ты мужик, значит, только голым рубишь дрова.

– Понравилось? – Егор улыбнулся, даже когда Дюймовочка злилась, она была сексуальна.

– Нет.

– Хорошо, пусть будет так. Пойдем, жрать охота. А потом расскажешь, на какую лесную дискотеку ходила в блестящем коротком платье.

– В берлоге у медведя.

– Не было такой вчера у него, жрать Миша ушел, после спячки голодный. Я буду таким же, если ты не сдвинешься с места.

Хабаров спрятал ружье в дальний шкаф, вопросительно посмотрел на Лизу, девушка уже надела его футболку и подошла к двери:

– И как я пойду? Босиком по снегу?

– Уговорила, иди сюда.

Лиза не ожидала, что ее подхватят на руки и куда-то понесут.

Глава 10

До чего же он наглый.

Наглый, дерзкий, а еще сексуальный.

Так думала Ветрова остатками своего раскаленного в парной мозга, наблюдая за обнаженным Великаном, который, откинувшись на стену, сидел, прикрыв глаза, широко расставив колени.

Грудная клетка медленно поднималась, мужчина дышал ровно, а Лиза могла разглядеть его татуировки. Черная ретушь, часы, ангел с крыльями, сквозь тучи пробиваются лучи солнца. Это на правой руке до чуть выше локтя, а на левой большой черный жирный крест. На левом бедре лик ангела с опущенными крыльями, он плакал, склонив голову словно в молитве.

– Все рассмотрела? – Егор открыл глаза.

Лиза вздрогнула, прикусила губу, отвернулась, прижав колени к груди. Было жарко, но терпимо. Нужно было зарядить телефон или попросить Великана дать ей позвонить. Отец, наверное, уже в розыск подал и морги обзванивает, а она ничего так устроилась, с голым мужиком в бане.

Сразу вспомнились другие голые мужики – Сема и Валера, горящая баня и Семенихин без сознания. На душе стало неспокойно, даже гадко. Больше всего пугали последствия совершенного, и именно страх останавливал от возвращения в город.

Хабарову и тут нравилось то, что он видел. Хотя он не любил девушек с загадками, слишком сложно это было для него, да и вообще отношения – это точно не его стихия. Было уже, и не раз, пробовал, знает, завязал.

Но эта белокурая загадка – с глазами из самого синего льда, гладкой кожей, вся такая без изъяна – была ой какой соблазнительной. Егор впервые почувствовал себя озабоченным маньяком. И имя у нее красивое – Лиза, Елизавета, и вся она такая сладкая.

Стал возбуждаться, член и без того не опадал, но губы пересохли, облизнул, вспыхнуло острое желание не только взять ее, но и снова попробовать на вкус вместо завтрака.

– Лиза.

– Да? —Девушка обернулась, посмотрела вопросительно, а Егор лишь проверил, настоящее это ее имя или врет. Настоящее – откликнулась сразу.

– Я Егор.

– Точно? А я уже решила, что нет у тебя имени, что ты просто лесной житель. Леший.

– Можно и так, называй как хочешь.

Хабаров зачерпнул из таза, где запаривался веник, воды, выплеснул на каменку, пошел пар, Лиза ойкнула, опустив голову к коленям, закрывая себя. Но ее тут же потянули наверх, раздвинули ноги, усадили на колени и начали целовать.

Это было что-то с чем-то. Горячий, обжигающий пар по коже и поцелуй, лишающий воздуха. Лиза простонала, крепче прижалась к мужчине. Чтобы оттолкнуть Великана Егора, и мысли такой не было. А надо было поговорить, может быть, даже рассказать всю правду, попросить помощи.

Но нет, не сейчас, так решило сознание, так решил молодой организм, наконец понявший, что значит секс и как правильно надо им заниматься.

Егор сжимал ребра девушки до хруста, сердце вырывалось из груди, повел ладонью вниз, накрыл ягодицы, прошелся пальцами по влажной промежности. Гладкая, скользкая, манящая. Хабаров не припомнит, когда он так последний раз занимался безудержным сексом, не контролируя себя.

Это все можно было списать на воздержание, на чистый свежий воздух, на буйство гормонов и весну, что ворвалась после промозглой зимы в его жизнь. Егор даже не хотел анализировать, пусть Дюймовочка молчит, пусть шутит, да хоть стреляет голая по стенам дома, он хотел ее здесь, сейчас, немедленно.