Царство Давида

Склонив голову на бок, я спокойно ответил:

– Значит, я откажусь от фамилии.

Регина театрально рассмеялась.

– Ты шутишь, – сквозь смех заявила она.

Я свернул на подъездную дорожку, ведущую к фабрике. В темноте это старое индустриальное здание выглядело жутковато. Достойнейшее место для прожженного дьявола.

Остановившись, я повернулся к Регине и с полной серьезностью в голосе заявил:

– Не шучу.

Убедившись, что насмешка пропала с ее губ, а во взгляде появилось непонимание, я продолжил:

– Эта фамилия привносит в жизнь каждого хаос и боль. – я искренне верил в то, что говорил, и Регина, уловив это, взяла меня за руку. – Во мне есть эта дрянная кровь, и я привык к хаосу и боли. Но я не хочу, чтобы из-за меня страдали другие.

Долгие минуты мы молчали, держась за руки и пронзая друг друга внимательными взглядами. Меня разрывало от желания увидеть в глазах Регины сомнение, которое помогло бы ей уйти от меня и спастись. Сам я отказаться от нее не мог. Она стала пронзительным лучом света в моем царстве тьмы, и я физически не мог ее прогнать.

– Даже если ты лишишься имени, Давид, – спокойно, словно нараспев, начала она. – Ты не перестанешь быть Пожарским. Ты сам все знаешь. История твоего рода, его боли и страхи – они в тебе. – Регина протянула ладонь и погладила мою щеку большим пальцем. Носа коснулся ставший любимым аромат дымной розы. – Ты живешь в ненависти к своему наследию.

– Я не могу иначе, – я повернул лицо и прижался губами к пальчикам девушки.

– Не живи прошлым, которое уже не изменить, но и не отказывайся от него, Давид. Пользуйся силой, которая тебе дана. Даже если она темная, – на губах Регины мелькнула хитрая улыбка.

– Я превращусь в деда, если перестану бороться, – я попытался отстраниться, но теплые ладони угрожающе сжались на щеках. Удивленный, я продолжил слушать Регину.

– Ты не понял. Твой дед слился с тьмой. Твой отец потерялся в ней. А ты, – ее лицо приблизилось, и я приоткрыл рот, ожидая поцелуя, но вместо него моих губ коснулся горячий шепот. – Ты можешь подчинить тьму себе и царствовать над ней, Давид.

– Не могу отказать, когда просит сама царица, – ухмыльнувшись, я все же сократил жалкие миллиметры между нами и увлек юную агитаторшу в долгий поцелуй.

Ее ладони скользнули на мою шею, мгновенно пробуждая дикое желание раскрыть за спиной несуществующие крылья. Я чувствовал себя горгульей, долгие годы каменным изваянием украшавшей именитую семью, и только сейчас, рядом с Региной, вдохновляющей меня на необдуманные, но такие желанные поступки, я стал освобождаться от камня. От оков, наложенных ожиданиями. Она пробудила во мне жажду жить и следовать за тем, чего хочет мое сердце.

Изучая друг друга руками и сплетаясь языками, мы могли бы надолго застрять в машине, если бы вдалеке не мелькнуло пятно, отбрасываемое фонарем.

– Охранник, – объяснил я, когда Регина замерла, не зная, что делать.

– Прячемся? – ее светловолосая макушка уже направилась вниз, но я ухватил девушку за плечо.

– Зачем? Это же мой завод, – Регина обернулась и, увидев на моих губах коварную улыбку, понимающе кивнула. – Идем, я покажу, чего стоит мое имя.

Мы вышли из машины, держась за руки. Как только лужа света попала на мое лицо, я поднял руку и, улыбаясь, крикнул:

– Это я, Давид!

Фонарь мигнул два раза и отстал от моей фигуры. Стоило нам пройти еще шагов десять, как нас встретил один из охранников, имени которого я не помнил.

– Давид Александрович, – поприветствовал он, крепко пожав мою руку. – Опять решили поработать ночью?

Охранник всячески старался не обращать внимания на Регину, но его глаза то и дело возвращались к ее красивому лицу. Не желая застревать в пустых разговорах, я объяснил мужчине, что мне и моей спутнице действительно нужно воплотить пару внезапных идей в новый дизайн украшений. Увлеченно кивая, охранник отпустил нас, и мы отправились на завод.

– Он очень старался не улыбаться, – заметила Регина, когда мы поднимались по лестнице в полумраке.

– Он думает, мы приехали заняться сексом, – смеясь, признался я, следуя впереди девушки и удерживая ее за руку.

Она остановилась, и мне тоже пришлось остановиться.

– Что такое? – спросил я, обернувшись. Лицо в форме сердечка бледнело в скудном освещении, и я не мог считать ответа по темным глазам Регины.

– Часто ты приезжаешь сюда, чтобы заняться сексом? – с вызовом кинула она.

Ревность. Эта жгучая блондинка с красными ногтями и смазанной по губам помадой всерьез ревнует меня. Она думает, я могу относиться к ней, как к любой другой женщине. Подумать только, я стоял перед ней на коленях, а она пытается уличить меня в несерьезности намерений.

– Я никогда не приезжал на завод с женщиной, – едва сдерживая улыбку, заверил я. – Я бываю здесь только по работе и когда вызывает дед. Но вот мой брат тот еще ловелас.

Кажется, взгляд Регины смягчился.

– Ты должен сказать ему, что это мерзко, – не скрывая отвращения, ответила она. – Менять женщин как перчатки.

Я закатил глаза, радуясь, что в темноте она этого не увидит, и снова потянул ее вверх по лестнице.

– Кир делает это назло. Я уверен, однажды он встретит ту самую и будет для нее самым преданным мужчиной, – внутри откликнулась гордость. Я правда верил в Кира и знал, что однажды из него выйдет толк. Не такой, какого ждут от Пожарского, но тем не менее. Киру есть что предложить миру.

– Кажется, ты любишь брата, – от ревности не осталось и следа. Мы с Региной миновали площадку, с которой к своим рабочим местам проходят мастера, и поднялись наверх – туда, где располагался кабинет моего деда.

Я вывел Регину на балкончик перед кабинетом, с которого открывался вид на весь первый этаж, разделенный на секции и заставленный оборудованием.

– Мы с Киром выросли, полагаясь лишь друг на друга, – на полном серьезе ответил я, наблюдая за тем, как Регина осматривает завод с искренним восхищением. – Однажды я вас познакомлю.

Подумав о Кире, я скривил лицо от досады. Он должен был приехать в ближайшем будущем, но он не знал, как стремительно развиваются события в моей жизни. Буду ли я в Москве, когда прилетит Кир? Буду ли все еще носить фамилию Пожарский или дед прилюдно лишит меня этого права? Я ничего не знал. Впервые в жизни я ничего не планировал. И это воспламеняло кровь в моих жилах. Я и не предполагал, что неподчинение может приносить столько удовольствия.

– О чем ты думаешь? – я встал позади Регины. Ее ягодицы приятно уперлись в мой пах. Мои руки оплели ее талию. Девушка держалась за перила и, слегка склонив голову на бок, кинула на меня заинтересованный взгляд.

– Я думаю о твоем предке Иване Пожарском, – призналась она, невинно прикусив губу и вызвав у меня этим движением невольное желание раздвинуть ее губы пальцем. Стереть остатки красной помады. Ощутить на пальце остроту ее зубов и нежность языка. А потом притянуть к себе и…

– Ладно, моя очередь ревновать, – усмехнулся я, услышав имя своего прародителя.

Регина рассмеялась и аккуратно ткнула меня локтем в бок.

– Я думаю, что твои предки не достигли бы всего этого, – она обвела взглядом обширную территорию завода, – Если бы не хотели любви. И чего-то больше.

– Пожарским не дается любовь, – напомнил я, и Регина глянула на меня с упреком, как бы предупреждая, чтобы я больше ее не перебивал.

– Что, если в тот день, когда Иван и весь его род был проклят, ему был дан выбор: любовь или слава? И он выбрал славу. Как и каждый, кто следовал после него, – предположение девушки было наивным, но я улыбнулся, не желая ее обидеть.

– Если верить легенде, Иван получил славу как раз для того, чтобы с ее помощью добиться любви, – поправил я.

– Может, это была проверка? – не отставала Регина. – Может, то черное сердце из музея просто ждет, когда же хоть один Пожарский сделает выбор в пользу любви? Но вам проще верить, что любовь не для вас, и продолжать работать над славой.

Регина повернулась и, опершись спиной о перила, положила руки на мои плечи. Наши взгляды встретились. В ее искрящихся глазах я видел, что она хотела верить в свою версию. Она хотела верить, что, если я сбегу вместе с ней, отказавшись от своего наследия, то у нас будет будущее.

А я хотел верить ей и потому готов был совершить побег.

– Зачем мы здесь, Давид? – шепнула Регина, осматривая мое лицо так, будто ждала, что я выдам ей старинную тайну.

– Мне нужен дневник моего деда. Только он знает, что случилось с моей матерью, а все, что знает дед – знает и его дневник.

Обменявшись решительными взглядами, мы прошли к двери. Я отпер дверь своим ключом и впустил Регину. Оказавшись в кабинете, я включил маленький настольный светильник на столе, и темная комната осветилась тусклым свечением, кажущимся зеленым из-за сукна, покрывавшего темное дерево.

За спиной щелкнул замок. Вздрогнув, я обернулся и увидел, как Регина запирает нас на ключ изнутри.

– Что ты делаешь? – я приподнял бровь, с любопытством наблюдая, как царица плавно движется ко мне через кабинет, в котором и зародился мой внутренний монстр, воющий и рвущийся наружу каждый раз, когда я здесь оказывался.

Я присел на стол, слегка отодвинув светильник. Регина вклинилась ко мне между ног и, не сводя с меня светящихся изумрудных глаз, шепнула:

– Я хочу снять твое проклятье, Давид. Прямо сейчас.

Она склонилась вперед. Ее пальчик щелкнул кнопку, и свет погас, погрузив нас во тьму. Но тьма – настоящая тьма – уже тянула свои липкие лапы, намереваясь выбраться. Регина не знала, как близко было мое проклятье и как рискованно с ее стороны было запираться со мной в этом кабинете.