В доме у обрыва

– Не торопись. Думаю, тебе и так есть, кого защищать, – улыбнулся Кай.

– А вам некого?

Кай задумался, не ответив.

– Давай я попрошу принести тебе поесть. Ты наверняка голодный.

Кай сделал звонок, подняв трубку телефона, и попросил принести завтрак, стакан молока и чашку кофе.

– А Риан кто?

– Он мой заместитель.

– Вы вместе ходите на войну?

– Вместе, – улыбнулся он такой формулировке. Чем-чем, но «хождением на войну» он бы никогда не назвал свою службу.

– А у вас еще есть фотографии?

– Есть.

– Покажите? – спросил Ланис, от нетерпения навалившись на стол. Кай не мог сопротивляться этим умоляющим глазам и сдался без боя.

– Кажется, где-то здесь был альбом… – парень встал из-за стола, пройдя к одному из стеллажей.

В кабинет внесли завтрак, и через минуту Ланис уже ел черничный пирог, запивая его молоком. Кай поблагодарил слугу и попросил оставить их, продолжая искать спрятавшийся за ненужностью альбом.

– Вот он, – парень вырвал из тисков других книг свою находку и положил его перед мальчиком.

Ланис отставил завтрак и открыл первую страницу.

К его удивлению, в альбоме хранилось совсем мало фотографий. Каждое воспоминание продолжало жить на пленке, и попало туда по чистой случайности, поймав в объектив человека. Еще больше Ланиса удивило то, что почти на всех фотографиях был либо Кай, либо Риан, либо они вместе. История начиналась с юности обоих солдат, когда они только заступили на службу.

Вот Кай стоит с вещевым мешком на плече. Его поймали в объектив сзади, видимо, окликнув – волосы Кая развевались от резкого поворота. Наверняка это был Риан, судя по счастливой и такой открытой улыбке Кая. Его смех говорил о радости и предвкушении будущих лет на службе. Улыбка новой жизни. Такую улыбку можно увидеть только раз, у только что повзрослевших детей, которые вырвались из-под опеки родителей и думающих, что они готовы начать собственную жизнь. Впереди Кая тянулась очередь других будущих солдат, пришедших записаться в ряды армии.

А вот Кай разбирает вещи в просто обставленной комнате для двоих. Вокруг валяются пока еще не нашедшие себе места вещи: раскрытые чемоданы, еще пустой, не обжитый никем рабочий стол и выключенная лампа. Кай что-то доставал из чемодана, но его, очевидно, рассмешили, потому как он оторвался от дел, чтобы посмотреть на виновника смеха. Ланис сразу понял, кто взял под контроль камеру.

И вот Риан. Молодой, не такой накаченный, чуть ниже ростом, но уже тогда было видно, что он мощнее других новобранцев. Риана поймали в объектив, а он даже не догадывался об этом: парень спал на животе, и его рука упала на пол. Он был явно утомлен, но можно было увидеть, как даже во сне были напряжены мышцы счастья. Даже во сне он не мог расслабиться, так парень был возбужден от новой атмосферы.

Вот они где-то на реке. Военная летняя форма второгодников. Кай намочил волосы холодной водой, пытаясь охладиться, и капли падали на футболку. Он снова смеялся.

А вот Кай что-то сосредоточенно изучает, нависнув над учебником в библиотеке. Рядом тетрадь, ручка, и еще несколько раскрытых учебников. Он даже не заметил друга.

Риан учится стрелять и, судя по его серьезному, спокойному и поглощенному обучением лицу, у него неплохо получается. Его поймали точно мимоходом, проходя сбоку, чтобы не отвлекать от процесса.

Наконец, оба друга, обнимают друг друга, закинув руки на плечи, и смотрят на объектив. Похоже на какой-то военный поход.

Вот Риан в какой-то большой палатке сидит на стуле и широко улыбается появившейся неловкой и неуверенной, но чистой улыбкой. Видимо, он не знал, можно ли ему улыбнуться. Смотрит не на камеру, а прямо на Кая, стоящего позади. На брови пластырь, плечо перебинтовано. Он кажется уставшим и явно пытается это скрыть.

Вот Кай, спит за столом в палатке, положив голову прямо на книгу, уснув при свете свечи.

Кай общается с лошадью, гладя животное по гриве.

Риана награждают медалью за достижения на войне.

Кая награждают почетной медалью, повысив в звании. Чрезмерно серьезное лицо казалось таким чужим, но нельзя было отрицать важности момента.

Риан сидит за столом, привалившись спиной к стене. На столе дымится кружка с чем-то. Глаза закрыты, ладонь греется о кружку. Теперь лицо его казалось окаменевшим.

Кай заснул в постели с книгой. Над головой горит ночник.

Риан за завтраком рассказывает какую-то очень смешную историю и активно машет руками.

Кай стоит на балконе, оперевшись руками о перила и смотрит с улыбкой дальше солнца. Ветер легко перебирает волосы.

Каю даже не нужно было ничего пояснять. Ланис и без того оживил все снимки, с интересом рассматривая их. Поэтому он просто наблюдал за ребенком, чувствуя непривычное смущение.

Ланис поднял глаза на Кая, вернувшись в реальность. Теперь Кай выглядел совсем другим. Да, была схожесть с тем Каем, но он был совершенно другим человеком. Теперь он не спал за книгами.

– Хочешь домой? – спросил Кай, поняв грустное выражение лица медиума.

Тот кивнул, все еще держа кончик страницы альбома не уверенный, хочет ли расстаться с этой историей и попадет ли она еще в руки. Это была только половина снимков. На них часто был изображен Кай, но причина, по которой он держал их, заключалась в том, кто сделал снимки.

– Я всегда думал, зачем нужны фотографии. Кажется, я все помню и без них. Зачем тогда они вообще нужны? – спросил Кай в пустоту с неловкой улыбкой.

– Наверное, это то, что вы хотели бы защищать. Они говорят, что то, что с вами произошло – правда. И вы никогда не перепутаете эти воспоминания с чужими. Калис говорит, что душа любит обманывать нас, чтобы защитить.

Кай посмотрел на медиума, и в глазах родилось замешательство.

– Какой интересный у тебя опекун, – подпер руками голову парень, показывая интерес. – Расскажешь о нем побольше?

Ланис нерешительно поерзал на стуле, стушевавшись под пристальным взглядом.

Глава 6

Мил и Нил создавали защитное поле вокруг Тэя, пытаясь заключить его в сферу. Калис наблюдал за каждым движением, готовый, в случае чего, прекратить тренировку. Близнецы были более сосредоточенными на этот раз, у них получалось все лучше.

Наконец под Тэем разлилась непривычная глазу полупрозрачная сфера, и, точно вода начала подниматься вверх, омывая невидимый шар, в котором стоял юноша. Сфера сомкнулась высоко над головой Тэя, будто притянутая магнитом.

– Держите, – приказал Калис близнецам. – Тэй, теперь сосредоточься на шаре, почувствуй каждый сантиметр пространства, в котором ты закрыт и используй свои силы.

Медиум закрыл глаза, вслушиваясь в пространство. Тихо, ни звука. Как в космосе или так ему казалось. Тэй всегда думал, что в месте, где обитают предки, обязательно будет оглушающая тишина. Медиум приподнял руки, подставив ладони небу, и над головой посыпался снег. Он начала падать медленно, опуская на дно сферы и не тая.

Близнецы удивленно смотрели на медиума, но Тэй был далеко отсюда. Он наслаждался прохладой, по которой так скучал. Он словно вернулся домой – в края белоснежного снега, свободно бегущего ветра и негреющего солнца, такого редкого на севере и такого долгожданного. Чем больше он вспоминал, чем больше ощущал тоску и грусть, тем сильнее выпадал снег.

Но неожиданно замерзшие хлопья сменили настроение. Их становилось все больше, они падали все быстрее. Внутри сферы началась небольшая метель, снег сам закручивал себя вокруг Тэя, бегая по спиралям вверх и вниз. Она пыталась порвать одежду на медиуме, снести его, показывая свой характер. Тэй не выдержал и зарыл лицо руки, пряча себя от острых льдинок, впивающихся в кожу. Снег хлестал его, пытаясь опустить на колени, будто недовольный тем, что его призвали, злясь на отсутствие свободы и пространства. Медиум покачнулся, сделав шаг назад.

– Хватит, – прервал рукой Калис, и близнецы сразу же уничтожили сферу, и вместе с ней на землю рухнул Тэй.

Калис подбежал к медиуму, помогая ему подняться.

– Что это было? – спросил Калис.

– Я не знаю, – честно признался Тэй, чувствуя слабость облегчения и усталость.

– Разве это не твоих рук дело? – не понимал медиум.

– Нет, – говорить было нелегко, безумно хотелось спать.

– Впервые вижу не слабого медиума, пытающегося найти больше сил для способностей, а сильного медиума, не способного подчинить себе свою же силу, – признался Калис. Они поднялись, и когда Калис убедился, что Тэй сам может стоять, перестал поддерживать его.

Тэй с волнением посмотрел на парня. За эти дни он уже успел проникнуться к нему таким же чувством послушания, как и другие медиумы. Если Калис о чем-то думает, значит, что-то важное беспокоит его. В такие моменты он смотрел впереди себя и никого не замечал.