Я хочу узнать тебя. Часть 1

Встреча была назначена в кафе. Я случайно села не на тот автобус и уехала в другую сторону. Пришлось вызывать такси, чтобы прийти вовремя. Был час-пик, поэтому я потратила баснословную сумму.

Когда я выходила из машины, то наступила в глубокую лужу. Вода залилась мне в сапоги, и колготки мгновенно промокли. ЧЕ-Е-ЕРТ!!! Почему водитель такой идиот?! Я отдала ему кучу денег, а он даже не заметил, в каком месте меня высаживал! А ведь на улице было еще светло!

Я всё-таки опоздала на десять минут, но Лёши еще не было. Он мне ничего не написал, так что я решила пока заказать кофе и согреться. Колготки отвратительно хлюпали. Я попыталась справиться с поникшим настроением и настроиться на свидание. Волнение сжимало внутренности и холодило пальцы. Я перебирала в голове темы, на которые могу побеседовать с Лёшей. А, может быть, он окажется болтливым, и мне не придется часто открывать рот и в панике придумывать, о чем бы спросить?

Прошло еще пятнадцать минут. К тому времени я уже выпила кофе и написала Лёше. Во мне начало расти негодование. Я бежала к нему на всех порах, потратила кучу денег на такси, намочила ноги, а он даже не соизволил оповестить меня о своем опоздании?! С другой стороны, с ним могло что-то случиться, поэтому нужно было дождаться его ответа и уже тогда делать выводы.

Лёша так и не прочитал мое сообщение, но зато явился спустя пять минут.

Я не стала подниматься из-за стола, чтобы поприветствовать его. Он заметил меня и улыбнулся. Выглядел Лёша довольно неплохо: ухоженный, среднего роста, в хорошей одежде, симпатичный, подтянутый. Его темно-серые глаза весело блестели, а уголки губ приподнимались в задорной улыбке, какая обычно бывает у авантюрных парней, любивших ввязываться в веселые приключения. На фотографиях он казался мне хуже. Если бы я не злилась, то, наверное, обрадовалась бы, что такой презентабельный парень позвал меня на свидание.

– Привет. Ты уже пришла? А я думал, что приеду пораньше, – как ни в чем не бывало сказал он, снимая черное пальто, на котором не было ни одной соринки. До меня донесся чересчур сильный аромат дорогого одеколона. Я поморщилась, привыкая к этому запаху.

– Вообще-то ты опоздал на полчаса, – сухо бросила я, скрестив руки на груди. Желание быть милой и вежливой растворялось с каждой минутой, потраченной впустую.

– Правда? – он растерянно посмотрел на наручные часы. – А во сколько мы с тобой договорились встретиться? – он присел напротив меня и придвинул к себе меню. – Так проголодался!

– В четырнадцать ноль-ноль, – сухо ответила я.

Официант подошел к нашему столу и забрал мою пустую кружку. Лёша подозвал его к себе и продиктовал заказ.

– Ой, а я почему-то подумал, что в четырнадцать тридцать. Извини, – он обворожительно улыбнулся и сложил руки в молящем жесте.

Я сдержанно кивнула. В его глазах и голосе не было искренности, что мне совсем понравилось, но я решила пока закрыть на это глаза.

Лёша достал телефон и принялся что-то активно в нем печатать.

– Извини, нужно решить одно дело. Пару минуток.

В итоге пару минуток растянулись еще на полчаса. Периодически он задавал мне какие-то вопросы, но не слушал ответы и увлеченно пялился в свой айфон. Тем не менее, Алексей успел съесть суп и салат и с нетерпением поглядывал на нашего официанта, который вот-вот должен был принести ему свиные рёбрышки с медом.

Я считала до десяти по кругу, глубоко дышала животом и рвала салфетки под столом, чтобы справиться с охватившим меня раздражением, перетекающим в злость.

Зачем звать девушку на свидание, если у тебя есть другие более важные дела? Неужели он не понимает, как это невежливо? Видимо, да, раз воспринимает эту ситуацию как само собой разумеющееся. Но если человек ведет себя так на первом свидании с незнакомой девушкой, что же он тогда вытворяет в отношениях?

Мое терпение лопнуло.

– Надеюсь, ты переписываешься с девушкой, которая заменит меня? – грубо бросила я, поднимаясь из-за стола.

Алексей растерянно поднял на меня глаза.

Я подошла к вешалке и рывком сняла с нее свое пальто. Пальто Алексея, навешенное сверху, упало на пол. Я даже не удосужилась поднять его и мысленно потопталась на нем. Алексей недоуменно изогнул брови.

– Друг расстался с девушкой. Я его поддерживаю, – сказал он с натянутой улыбкой.

– А расстался он с ней, наверное, потому что постоянно переписывался с тобой и не уделял ей внимания? – я язвительно усмехнулась.

Алексей встал, поднял свое пальто и с брезгливым видом отряхнул его от прилипшего песка.

– Э-э-м, нет, там сложная история. Ты уже уходишь? – он выглядел удивленным.

– Ну да, – я завязала пояс, – не буду тебе мешать общаться с другом.

– Ты мне не мешаешь, – он пожал плечами и вернул пальто на вешалку.

Он дебил что ли?! Я надеялась, что из-за моих действий в нем проснется совесть. А он даже не догадывался, почему я злилась! Я скрипнула зубами.

– Просто как-то немного странно. Мы, вроде бы, толком не пообщались, а ты ни с того ни с сего психуешь и уходишь. – Алексей спрятал руки в карманах.

«Ни с того ни с сего», «психуешь» – ОН ЭТО СЕРЬЕЗНО?! У меня не было слов от такого идиотизма.

– Да ты всё это время таращился в свой телефон! – процедила я, едва сдерживая себя от крика. Мои плечи тряслись, но я старалась держать себя в руках и не устраивать сцену в общественном месте.

– Я же предупредил, что отвлекусь на пару минуток, – улыбка пропала с его лица. Теперь он смотрел на меня с негодованием.

– На пару минуток?! Да ты пропал на полчаса! И сильно опоздал, к тому же!

– За опоздание я извинился. Со всеми ведь бывает. У тебя день что ли не задался? – спокойным голосом, с нотками снисходительности произнес он, чем сильнее взбесил меня.

Я поражалась тому, как можно быть настолько некритичным к себе и не понимать, насколько некрасиво ты поступаешь по отношению к другим людям! В психологии такое поведение называется «газлайтинг» – когда человек пытается внушить тебе, что с тобой что-то не так.

– Кстати, а ты ведь заказывала кофе? Ты за него уже расплатилась? Все-таки это было до того, как я пришел, и мы даже не поговорили… – Алексей вопросительно посмотрел на меня.

Сердце быстро забилось от переполнившей его злости. Хотелось сорвать с вешалки дурацкое пальто Алексея, швырнуть его обратно на пол, истоптать, а потом взять с соседнего столика розовый молочный коктейль и плеснуть Алексею в лицо. И зачем я вообще покупала платье?! Ради этого идиота?! Потратила впустую несколько часов и истрепала свои нервы!

Я достала кошелек, вытащила двести рублей и шумно положила их на стол, гневно процедив:

– Сдачу можешь оставить себе!

– Будут чаевые официанту, – криво усмехнулся Алексей.

Я до сих пор не могла поверить в существование таких тупых людей. Как только друзья и близкие терпят его? Наверное, они такие же сосредоточенные на себе себялюбы!

– Когда мы еще встретимся? – скучающим голосом поинтересовался он, чем окончательно добил меня.

Еще чуть-чуть, и мне точно придется перевернуть в этом кафе все столы и стулья, чтобы выплеснуть всю скопившуюся во мне злость!

– НИКОГДА! – Я как можно сильнее впилась ногтями в ладони, подавляя болью бушующие во мне эмоции.

– Почему? – Алексей нахмурился.

Он еще смел удивляться!

– А вот сам подумай почему! Я потратила много денег на такси, чтобы успеть на нашу встречу, и просидела тут час, беседуя сама с собой!

Некоторые люди начали оборачиваться на меня. Один парень наклонился над девушкой и со смехом прошептал ей что-то на ухо, глядя в мою сторону. Мои плечи заболели от скопившегося в них напряжения, а спина вспотела и чесалась. Алексей говорил очень тихо, а вот я уже порядочно повысила тон, и наверняка мои слова можно было неплохо расслышать на расстоянии трех метров.

– Знаешь, ты слишком капризная для толстушки, – Алексей презрительно поморщился. Я застыла, уставившись на него округленными глазами. – Дам тебе добрый совет. Но ты не обижайся, ведь я о тебе забочусь. Если у тебя неудачная внешность, хотя бы веди себя мило, чтобы с тобой было приятно общаться. Иначе ты никогда не найдешь себе нормального парня. – Он уселся обратно за стол и закинул ногу на ногу, показав мне свой затылок.

Всё внутри меня похолодело, а в груди поселилось тяжелое, гадкое чувство. Мне показалось, что теперь все посетители кафе презрительно смотрели на меня, хотя, наверняка, это была игра моего воображения.

– Раз, как ты утверждаешь, у меня «неудачная внешность», зачем ты тогда позвал меня на свидание? – я постаралась не выдавать своих эмоций, но всё же под конец мой голос предательски дрогнул.

Алексей тяжело вздохнул.

– Честно тебе сказать? – он обернулся и вопросительно посмотрел на меня.

Я никак не реагировала, поэтому он продолжил:

– Обычно такие девушки, как ты, легко дают, – Алексей пожал плечами. – Только ты не рассказывай об этом своим подружкам-толстушкам, а то нам, парням, придется прилагать больше усилий, чтобы заманить девушку в постель, – Алексей рассмеялся, видимо, посчитав свою унизительную шутку очень забавной.

Перед моими глазами поплыло, а в горле встал ком. Я прикусила нижнюю губу и выбежала из кафе. Слезы тут же брызнули из глаз. Я поймала обеспокоенный взгляд прохожего и тут же ускорила шаг.

Нужно поскорее добраться до дома и вдоволь наплакаться наедине с самой собой.

Сердце разрывалось от обиды и жалости к себе, а горло болело от сдерживаемых рыданий. Я раскрыла ладони и обнаружила на них выемки от ногтей. Пока я удивленно рассматривала их, меня чуть не сбила машина. Водитель гневно просигналил, высунул голову из окна и заорал:

– СМОТРИ КУДА ПРЕШЬ, КОРОВА!!!

У меня даже не было сил огрызнуться в ответ. Я села в первое попавшееся такси и за еще большую цену, чем час назад, доехала до дома. В дороге я яростно натирала руки антисептиком. Маленькие трещинки на руках щипали, и это противное ощущение отвлекало.

Когда я оказалась в квартире, ярость полилась из меня неудержимым потоком. Тортик ел на кухне, поэтому я позволила себе схватить подушку и швырнуть ее в стену со всей силы. Я кидала ее до тех пор, пока не поняла, что это не приносит мне облегчения. Кроме того, на подушке разошелся шов и из него высунулся пух. Я прикрыла дверь и начала топать ногами и гневно рычать. Постепенно рычание перетекло в плач. Я кусала губы, била кулаками матрас своей кровати, швыряла лежащую на нем одежду и ловила языком слезы.

Потом я стянула колготки и платье и встала в коридоре перед зеркалом. В нем я могла видеть себя в полный рост. На меня смотрела девушка с заплаканными красными глазами, круглыми щеками, свисающим животом, усеянным страшными шрамами и растяжками, и некрасивой большой грудью, смотрящейся в лифчике еще более громоздкой и уродливой. Я сжала руку в кулак и поднесла его к зеркалу, но вовремя остановила. Очень хотелось разбить его, позволить осколкам впиться в кожу и заглушить разрывающую изнутри боль, но тогда Рина испугается за меня. Какая из меня старшая сестра после этого?

Я ударила себя ладонью по щеке. А потом снова и снова. Кожа покраснела, но кровь очень быстро отливала от лица. Тогда я стала вкладывать в удары больше силы. Меня разрывало садистское желание наказать себя за то, что я такая, какая есть. Я вспомнила, почему на самом деле не ходила на свидания так долго.

Я – ничтожество. Шлеп. Я не заслуживаю любви и бережного отношения. Шлеп. Всё, чего я достойна – это самовлюбленные придурки, замышляющие обтереть об меня ноги и выбросить, как испортившуюся после первого использования половую тряпку. Шлеп. Во мне нет ничего ценного. Шлеп. Единственная польза от меня – зарабатывать деньги и обеспечивать нас с Риной съемной квартирой. Шлеп. Никто и никогда, кроме Рины, не сможет полюбить такую, как я. Шлеп. Может быть, и Рина отвернулась бы от меня, если бы узнала то, что происходило в прошлом. Шлеп. Даже родная мать возненавидела меня, когда я ей во всем призналась. Шлеп. Разве мама будет спокойно смотреть, как кто-то издевается над ее ребенком? Только если ребенок сам заслужил такого отношения. Я ничтожная, жалкая обертка выцветшего фантика, недостойная жизни. Шлеп. Шлеп. Шлеп. Шлеп. Шлеп. От самоубийства меня сдерживает только моя сестра, которая не переживет эту потерю. Шлеп. Шлеп. Шлеп.

Глаза высохли, а внутри поселилась пустота, увеличивающаяся с каждой секундой. Она засасывала в себя все попадающиеся на пути эмоции, превращая меня в безжизненный сосуд. Я схватила в комнате ножницы и поднесла их к руке. Холодное лезвие коснулось кожи. Рука затряслась, а мышцы заболели. Я представила, как впиваюсь острием в вену и режу ее. Всплывшее в голове лицо Рины останавливало меня от отчаянного поступка.

Дура. Дура. Дура. Тупая дура. Почему ты не можешь просто умереть и избавить всех от своего никчемного присутствия?

Я все-таки легонько провела лезвием по коже. Мне понравилось это занятие. Я продолжила двигать ножницами, оставляя на руке белые полосы. Если Рина заметит их, скажу, что это Тортик поцарапал меня во время игры, и она ничего не заподозрит.

Из одной царапины всё-таки вытекла тонкая струйка крови. Я почувствовала небольшое удовлетворение. Заслужила.

Неожиданно послышался звонок в дверь. Я подпрыгнула на месте. Ножницы выпали из руки и с гулким стуком приземлились на пол. Звонок повторился. А вдруг это Рина вернулась? Я, дрожа всем телом, напялила на себя платье, подхватила ножницы и выскочила в коридор. Сердце бешено забилось, а в теле появилась неожиданная слабость. Дзынь-дзынь-дзынь. Кто-то настойчиво пытался привлечь мое внимание.

Я открыла дверь трясущейся рукой. На пороге стоял Миша. Я вылупила глаза и приоткрыла рот.

Глава 6

Миша

Сначала я не придавал значения стуку с четвертого этажа. Почему-то мне пришла в голову мысль, что Яна бегает за котом. Но после того, как до меня стал доноситься жалобный плач, я насторожился. Вскоре грохот стих и плач тоже. Можно было расслабиться и махнуть рукой, но тревожное предчувствие скрутило мой желудок и не давало сосредоточиться на приготовлении ужина. Я выключил макароны и решил проверить девчонок.

Дверь открыла Яна. Она выглядела очень испуганной. Я скользнул по ней взглядом и заметил в ее руках ножницы. Мои глаза инстинктивно метнулись к предплечью. На внутренней стороне я заметил длинные белые царапины. Из одной выделялась кровь, которая немного подсохла с краев. Я тут же вошел в квартиру и попытался забрать у Яны ножницы, но она отступила на шаг назад и спрятала руку за спину.

– ОТДАЙ НОЖНИЦЫ! – строго потребовал я, стараясь сохранить самообладание. Вид «расклеившейся» Яны немало удивил меня. Я никогда не видел ее в таком состоянии. Сердце болезненно сжалось.

– Закрой дверь, – она привстала на цыпочки и беспокойно заглянула за мое плечо.

– СНАЧАЛА ОТДАЙ НОЖНИЦЫ, – я настойчиво протянул ей руку. – Иначе я переполошу весь подъезд.

Моя угроза подействовала на Яну. Она разжала пальцы. Ножницы ударились об пол. Я тут же поднял их и закрыл дверь, заперев ее на щеколду. Яна растерянно прижала руки к груди.

– Что случилось? – Я спрятал ножницы в карман.

Яна покачала головой.

– Всё в порядке, – ответила она дрожащим голосом.

– Ты резала руки? – прямо спросил я, схватив ее за запястье и потянув его на себя.

Яна попыталась вырваться, но я держал ее крепко и смотрел прямо в глаза. Ее взгляд метался где-то за моей спиной.

– Не говори Рине, – она шмыгнула носом и жалобно поджала губы.

– Почему?

– Она будет беспокоиться.

– Правильно. Пусть беспокоится. Это ненормально, что ты пытаешься себя убить.

Яна вздрогнула от моих слов.

– Я не пыталась, – пролепетала она. – Так, легонько побаловалась. – Страх плескался в ее расширившихся глазах, а колени так тряслись, что казалось, будто Яна может рухнуть на пол в любую секунду. Я напрягся всем телом, готовый в любой момент подхватить ее.

– И часто ты так «балуешься»? – я с нажимом произнес последнее слово и ослабил хватку. На запястье Яны остался красный след от моей руки. Вина сдавила мое горло. Я так хотел привести Яну в чувство, что перестал контролировать свою силу.

– Нет. Редко, – буркнула Яна, опустив голову. – Не скажешь же? – она с надеждой посмотрела на меня и прикусила нижнюю губу.

– Не скажу, если объяснишь мне причину, – я скрестил руки на груди и распрямил плечи, демонстрируя воинственный настрой. Это не та ситуация, где стоит быть тактичным и не вмешиваться не в свое дело. Если пустить ее на самотек, всё может закончиться печально. А если бы я не пришел, Яна ограничилась бы «баловством» или нет?

Яна сгорбила спину, сцепила пальцы и начала нервно постукивать ими. Я молча ждал, когда она начнет говорить, но Яна упрямо молчала. Я заметил, что ее лицо побледнело. Она была похожа на опавший промокший листок, колышущийся под порывами ледяного ветра.

Я решительно прошел к ней в комнату и осмотрелся. Яна направилась за мной следом и остановилась за моей спиной. Ее теплое дыхание касалось моих лопаток. Я поднял с кровати пушистый плед и укутал в него Яну. Она недоуменно захлопала глазами и обхватила его пальцами.

– У вас есть чай? – твердым голосом спросил я.

– Да, – Яна озадаченно кивнула.

Я прошел на кухню, поставил воду кипятиться и открыл навесной шкаф, чтобы найти чай. На глаза попалось сразу три упаковки. Я выбрал черный чай с корицей и апельсином, высыпал заварку в прозрачный чайник и развернулся к вставшей в дверях Яне. Она выглядела очень хрупкой и трогательной с заплаканным лицом в коконе кофейного пледа. Хотелось обнять ее и погладить по голове, как младшую сестренку, расстроившуюся из-за порвавшегося плюшевого мишки.

– Ну что, рассказывай, – потребовал я, когда мы вернулись в комнату с чашками горячего чая.

Яна какое-то время отпиралась, а потом тихо произнесла:

– Неудачное свидание.

Я нахмурился.

– Ты рассталась с парнем?

– Нет, первый раз его увидела, – она опустила голову.

– И из-за какого-то первого встречного урода нужно было резать себе руки?

Что-то тут нечисто. Случайный человек не может вызвать такой сильный приступ самоагрессии. Он лишь подталкивает то, что уже просится наружу.

– Я толстая, – буркнула Яна так тихо, что я еле-еле расслышал ее слова. Она прикоснулась губами к кружке и поморщилась.

– Ты не толстая, а пухленькая. У тебя женственная фигура. – Я поменял наши кружки, потому что в моей чай был холоднее.

Яна нахмурилась и сухо бросила:

– Очень смешно.

– Разве я смеюсь? – я придвинул стул поближе к кровати, на которой сидела Яна. Она промолчала. – Яна, у всех людей разная комплекция и нет какой-то идеальной фигуры. Человеку идет быть таким, какой он есть. Это его сущность и преимущество.

– Тебе легко говорить, – голубые глаза сверкнули обидой. Из-за слез и света от люстры они блестели и напоминали море, переливающееся под игрой солнечных лучей. – Вас мужчин не оценивают по внешности. А женщин выбирают в первую очередь «глазами». Никто не захочет узнавать нас ближе, если мы не вышли лицом и телом. – Она сделала глоток чая и поджала губы.

Как хорошо, что у меня уже были заготовлены аргументы на такой случай. Моя сестра Дашка тоже где-то наслушалась этого бреда и стабильно раз в неделю жалуется на свое якобы некрасивое лицо и толстые ляжки.

– Да всех людей выбирают глазами. Только у каждого человека свои критерии выбора. А тебе вот самой хочется быть с теми людьми, которые считают некрасивым пухленькое тело?

Яна поморщилась на последних двух словах. Я же не видел в них ничего плохого. Да, Яна полненькая, но вес добавляет ей нежности и пикантности. Таких девушек хочется обнимать, гладить их мягкие руки, живот и ноги. Они очень уютные и милые.

– Так считают все, – угрюмо отрезала Яна.

– Значит, у тебя плохой вкус на парней. – Я тоже решил попить чая. Он оказался довольно вкусным. Корица осталась на языке, а апельсин отдавал небольшой горчинкой.

– Тебе-то какое дело? – Яна поставила чашку на пол и скрестила руки на груди. Плед скатился с ее плеч.

Не на того напала. Я не поведусь на ее грубости. У меня уже есть опыт общения с такими людьми. Они огрызаются, делают вид, что им всё равно, но на самом деле глубоко внутри переживают и пытаются самостоятельно решить свои проблемы. Конечно же, без помощи других у них это не получается. Трудности нужно доставать наружу и проживать. Только тогда они истлеют, останутся в прошлом и перестанут отравлять настоящее.

– Либо это будет мое дело, либо Рины. Тебе решать, – беспринципно отрезал я. Даже не стану с ней спорить.

Яна изумленно распахнула глаза и поджала губы. Я вопросительно выгнул брови и закинул ногу на ногу. Ее упрямству не сломить мое стойкое терпение.

В комнату прошел Тортик. Какое же у него все-таки забавное прозвище! Мне казалось, что Яна может дать ему какую-то мрачную кличку. Например, Клык или Черепушка. Она всегда ходит в черном, так что такие варианты подошли бы ей. Выбор милой клички еще раз подтверждает, насколько внутренний мир Яны отличается от тех качеств, которые она активно демонстрирует окружающим.

Тортик целенаправленно подошел к своей хозяйке и начал тереться об ее ноги. Сначала она сердито смотрела на меня, а потом заметила его и протянула к нему руки. Еще вчера я заметил, как этот мохнатый клубок меняет Яну. Рядом с ним она становится очень ласковой и доброй. Яна усадила Тортика к себе на колени и заулыбалась. Он замурчал, вскарабкался по ее груди, забрался на плечи, как воротник, и уткнулся носом Яне в щеку.

Плечи Яны затряслись, а через несколько секунд из глаз полились слезы. Она спрятала лицо в маленьком пушистом тельце и начала всхлипывать.

Поначалу я растерялся, а потом пересел к ней на кровать, накинул ей на плечи плед и обнял ее.

– Т-ты ч-чего? – сквозь всхлипы спросила она, оторвав лицо от Тортика. Он тут же перепрыгнул мне на голову, а потом спустился на пол по спине и устроился у ног Яны.

– Обнимаю тебя, – спокойно ответил я. – Поплачь спокойно.

– Н-не б-буду, – прошептала она, уперевшись ладонями мне в грудь. В моих больших руках она казалась очень маленькой и беззащитной. Мое сердце переполнилось теплом, грустью и уверенностью. Я твердо решил, что с этого момента буду приглядывать за ней, раз она не хочет сознаваться во всем своей сестре. Вряд ли у нее есть тот, кто может поддержать ее. Иначе она обратилась бы к этому человеку, а не причиняла бы себе вред.

– Давай ты поплачешь, а потом я сделаю вид, будто этого не происходило? – я даже не думал отпускать ее. Пусть привыкает проявлять свои эмоции перед другим человеком.

– Но я-то не забуду эту ситуацию, – плаксиво возразила она, перестав сопротивляться. Ее макушка находилась на уровне моих плеч.

– Если ты не хочешь, чтобы Рина обо всем узнала, придется поработать со своей памятью, – усмехнулся я.

– Какой ты манипулятор, оказывается, – беззлобно отозвалась Яна. Она уткнулась головой в свои руки, которые по-прежнему лежали на моей груди.

Я улыбнулся.

Мы просидели так неизвестно сколько времени. Яна тихо плакала, шмыгала носом и периодически вытирала глаза, а я поправлял съезжающий с ее плеч плед и тихонько поглаживал Яну по спине. Тортик скакал возле нас, а потом нашел комок бумаги и принялся гонять его по комнате.

– Никому не рассказывай об этом, – пробормотала Яна, немного успокоившись. Она выпрямилась, надежнее укуталась в плед и исподлобья посмотрела на меня. С покрасневшего носа стекала влага, ресницы склеились из-за слезинок, волосы прилипли к щекам и лбу и залезли в рот. Я осторожно заправил их за уши и внимательно оглядел получившийся результат. Яна удивленно приоткрыла рот. Я и сам поразился своей смелости. Просто мне хотелось как-то позаботиться о ней и показать, что она не одна в своем горе и может положиться на другого человека.

– А вот возьму и расскажу, если ты еще раз вытворишь что-то подобное. Нет ничего ценнее твоей жизни. В конце концов подумай о Рине и о родителях.

Яна как-то горько усмехнулась. Понятно, значит, у нее непростые отношения с близкими. В принципе, можно было догадаться. Суицидальное поведение появляется не от хорошей жизни.

Все-таки, как в одной и той же семье могли родиться близняшки с абсолютно разными взглядами на жизнь?

Яна подняла с пола кружку. Скорее всего, чай уже давно остыл. Я предложил разогреть его в микроволновке, но она покачала головой и выпила его почти залпом.

– Э-эм, спасибо тебе… вроде как, – Яна спешно вытерла губы рукой. – Можешь идти по своим делам. – Она прижала пустую кружку к животу.

– Я дождусь Рину, а потом уйду.

Яна изумленно уставилась на меня.

– А если она вернется только завтра?

– Значит, выйду на ночное дежурство, – усмехнулся я и беззаботно положил локти на кровать.

– Чего? – Яна насупилась. – А если я голая по квартире хожу?! – привычные возмущенные нотки вернулись в ее тон.