Зверь

Слышу тихие хлопки в ладоши, которые нарастают по громкости. Приподнимаю голову и замираю. Чудищ никуда не ушел, просто стал для всех очевидным. Мамочки, это не моя фантазия…

Гости с ужасом делают шаг назад. Кто-то начинает кричать, мужчины выходят вперед, но явно не понимают, как сражаться. Саливан отскакивает от меня в сторону и прячется за тумбой. Вот тебе и муженек, за ним точно как за каменной стеной.

Ощущаю в голове смешок.

– Дамы и господа, – по теплице проходит потусторонний голос, он звучит нигде и везде сразу. – Мне очень жаль прерывать столь красивое действо, но раз уж вы спросили, я обязан ответить.

Все косятся на монстра. Монстр сует руки в карманы брюк и как бы неловко пожимает плечами.

– Я против этого брака.

– Что?! – со всех сторон проносится тихий возглас.

– Эта девочка уже моя.

Мертвая тишина. Даже музыка остановилась, бабочки разлетелись. Вижу, как братья поворачиваются ко мне. Чувствую, как все взгляды в теплице направляются на меня. Если бы взгляды умели наносить физический вред, то меня бы разорвали на части.

– П-прос-стите! – Голос Саливана. – Я не понял! – Сали уже оправился от первого шока и вылез из-за тумбы.

Чудище решил промолчать. Мне показалось, что говорить с нами ему дается тяжело.

– Я прошу вас объяснить! – Это уже мой отец. Он вышел вперед, храбрясь, но я-то вижу, ему до чертиков страшно.

Гость нервно размял шею и выпрямил спину. Затем медленно повернулся к моему отцу. Кажется, все это время он старался быть менее пугающим, более дружелюбным. Вот это да…

Чудовище ничего не успел сказать. Раздался крик. Нечеловеческий вопль пронзил пространство так резко, что я схватилась за голову и присела на корточки. Гончие!

Глава 4

Если бы меня спросили, как избежать апокалипсиса, я бы сказала, чтить традиции. Наши предки годами подчинялись традициям, следовали правилам, всерьез относились к суевериям – думаю, что не просто так. Годами ничего не происходило, время шло своим чередом, монстры выходили из низин только ночью. Я же за две недели смогла потревожить обычаи предков и наслать на свою семью гибель.

Уверена, что все началось еще тогда, когда я впустила в дом ночного гостя. Сосед увидел и хотел помочь, но его сожрали гончие. Второй раз я нарушила традиции, когда вспомнила про сестру. Третий раз, когда коснулась платья. И четвертый – когда решила, что свадебные договоренности можно нарушить. Если бы кто-то спросил, кто виноват во всех сегодняшних бедах, я бы первая кинула в себя тухлый помидор. Если бы я могла изменить свое прошлое, то смогла бы не открыть тогда ставни?

Треснули стекла теплицы. Мороз наполнил легкие. Я почувствовала тот самый холод, который растет изнутри, тот, что испытывала всю неделю. Если это была интуиция, то я ее проигнорировала.

Я сидела на полу и сжимала голову руками. Видела, как братья несутся ко мне сквозь дождь из стекла. Я почти не дышала. Одна из гончих набросилась на бабку Саливана, та даже не успела вскрикнуть. Запах железа ударил в нос. По теплице расползлись звуки чавканья, хруста костей и хлюпанья крови. Я отчетливо видела, как черная испещренная язвами гончая раздирает мясо старухи. Гончие похожи на собак, но с неестественно вывернутыми длинными лапами и широкой мощной челюстью. У них зубы растут в два ряда, слюни текут от вечного голода, на боках кровь запеклась, кожа ободрана, ошметки плоти свисают. В таком состоянии не выжить…

Отец схватил мать и побежал в сторону входа в беседку. Я поднимаю чуть выше голову, чтобы найти глазами Череп. Он застыл в безмолвии и уставился на царящую вокруг вакханалию.

Братья уже приблизились ко мне и подхватили под руки. Еще мгновение – и мы выбрались из разрушенной теплицы. Еще несколько минут – и добрались до дома Саливана Слима. Меня пронесли через сени и горницу в большой темный зал. Видимо, у гончих были другие планы, иначе как объяснить то, что они не рванули за нами. Меня бил озноб, руки сковало холодом, тело застыло, словно налитое свинцом.

Гейл усадил меня на диван и присел рядом. Гору остался стоять. Повисло тягостное молчание. Сколько мы так сидели? минуту? пять минут? двадцать?

– Снежинка, – ласково, по-семейному заговорил Гейл, так он называл меня в детстве, когда хотел защитить, – мать с отцом справятся.

Точно, там же остались родители! Пытаюсь вскочить, но тело не слушается. Брат тяжелой рукой придавливает меня к дивану. Как же все-таки хорошо, что я отправила младших в город.

Раздался тихий голос Саливана, я вздрогнула. Забывшись в ужасе, я и не заметила, что все это время он стоял рядом. Здесь же оказалась и его мать. В руках мать Слима держала серебряный поднос с тремя чашками, из которых шел ароматный пар. Сали взял чашечку и, прихрамывая, поднес мне.

– Душечка моя, вот это приключение, – заискивающе начал он. – Понятия не имею, как такое могло случиться! – голос помещика слегка звенел. – Теплица была под охранной магией, как все наши дома. Во всем виноват тот черт. Он всех нас пытался обдурить!

Гору задумался и склонил голову набок.

– А как… гончие днем вышли?

Резонный вопрос.

– Я думаю, что причина в демоне, – прозвучал грубый и такой же скрипучий голос матери Саливана. – Вероятно, это он наслал на нас тварей.

– Не понял. Вы считаете, что он вожак стаи? – нахмурился Гейл. В деревне ходили слухи, что у стаи гончих должен быть вожак, который их контролирует и решает, когда выходить на охоту.

Я попробовала припомнить нашу первую встречу с чудищем. В прошлый раз, я уверена, когда он вошел в мое окно, гончие за ним гнались. Или мне показалось?

– Сейчас нам нужно успокоиться, – резко прервал нас Сали. – Пейте чай, он с ромашкой, умиротворяет и наполняет силами, нам это сейчас жизненно необходимо.

Помещик взял чашки с подноса и протянул Гейлу и Гору.

– Кстати-с, – продолжил Саливан, – мне очень жаль, что так случилось, но я напомню, что фактически наш брачный обряд завершен и потому Ария моя законная супруга. Ари, будь как дома. Тебе что-нибудь нужно?

Я тихонько ойкнула. Законная, как же! Законной я стану только летом, а сейчас я номинальная, бесправная – впрочем, как и всегда. Разочарованно вздохнула и отпила напиток из чашки. Тонкий аромат чая успокоил мои мысли, чабрец теплом обнял меня изнутри, ромашка напомнила о лете, а полынь вернула в реальность. Кто добавляет в чай полынь? Гадость-то какая. Я поставила чашку на маленький кофейный столик возле дивана.

В комнате запахло ладаном – это мать Саливана принялась зажигать свечи. И правильно, очень уж мрачная комната, неуютная. Кстати, мать Слим, в отличие от сына, довольно сухая и стройная. Черное вельветовое платье обтягивает ее тело, как чехол, отчего та выглядит еще строже, чем мне показалось на первый взгляд. В свете свечей женщина смотрится пугающе. А ведь никто из них не обронил и слова о почившей уже старухе. Традиции? Знают ли они вообще, что там в теплице лежит неподвижно изорванное тело их родственницы? Или им все равно?

Братья тихо пили чай и прислушивались к звукам за стенами. Аномальная тишина: ни криков, ни хруста, ни топота. Гейл поставил пустую чашку на столик и резко поднялся.

– Не могу тут сидеть, я должен помочь отцу с матерью. Гору, ты отвечаешь за сестру.

Гору кивнул и в один шаг приблизился к дивану, сел рядом. Сали тихо вздохнул, в то время как его мать уже подошла к нам. Мне показалось, что я не совсем отдаю себе отчет в том, что вокруг происходит. В комнате стало светлее. Свечи окружили меня. Я попыталась сфокусировать взгляд, но чем больше старалась, тем сильнее начинали плыть огни. Перевела глаза на брата, он быстро прошел через зал и скрылся в темноте дома. Мать Сали медленно отправилась за ним. Мне стало дурно. Гору пошатнулся. Я заметила, что что-то не так, только когда брат тяжело лег мне на плечо. Что-то громко свалилось в темноте.

***

Сали тихо проковылял к креслу напротив дивана и уселся в него. Закинул ногу на ногу, поставил локоть на подлокотник и подпер голову ладонью. Его лицо обрело уставший вид. Под глазами залегли мешки. Он тяжело потер глаза. Мать вернулась в комнату спустя несколько минут. На диване лежала девушка в белом и ее брат. Они не двигались, почти не дышали.

– Он лежит на полу возле двери. Я была уверена, что ему удастся выйти чисто на силе воли, – проскрипела мать.

– Да… Думаешь, почему они хорошо справляются в лесу? Там, где люди думают головой, эти действуют по инерции.

Мать подошла к девушке и коснулась ее запястья.

– Из-за ее братьев пришлось смешать дозу снотворного вдвое больше. Как бы не скончалась.

Помещик вздохнул.

– Ты потратил много энергии, сын. Уверен, что тебе это так нужно?

– Нужно.

В комнату ввалились крошечные алые существа. С виду они были похожи на малышей с большими головами, толстыми животами и кожаными крылышками за спиной. Бесы. У бесов не было глаз, только огромный вытянутый в клюв. Зубастые малыши ростом тридцать – сорок сантиметров кувырком бежали, перекатывались. Сали поднялся с кресла и рукой показал на девушку.

Малыши защебетали, заулыбались и захихикали. Волна из семи бесов пронеслась по комнате и, подхватив девушку на ручки, потащила ее за помещиком.

– Ее в мою спальню. Братьев в подвал.

Бесы снова захихикали и, громко цокая, побежали по деревянному полу.

Саливан Слим никогда не был храбрым или особенно сильным. Он боялся гончих и не любил ходить в лес. Его магия не была выдающейся: он не умел сращивать кости, восстанавливать дома или вызывать дождь. Но Сали умел другое. Он медленно поковылял в сторону выхода из избы. Возраст уже не тот по ухабам бегать – потянул лодыжку.

Бесы разделились. Одни уже семенили вверх по лестнице, таща, как мешок с картошкой, девушку. Другие встали в круг около высокого и крупного мужчины, растянувшегося у двери. Бесята почесывали свои лысые головешки и что-то щебетали друг другу.

Помещик перешагнул ногу Гейла и вышел в сени. Закутавшись потеплее в шубу, так же не спеша, он пересек двор и приблизился к теплице. Здесь будто ничего не случилось: окна целые, растения на месте, сквозь прозрачное стекло видно, как порхают бабочки у самого потолка. Сали постучал сапогами о каменную кладку, стряхивая невидимый снег, и вошел внутрь. Он огляделся, прислушался – тихо. Прошел вглубь и нашел на земле родителей Горга. Начертив невидимый круг, Саливан подошел ближе. Из углов теплицы высыпали бесята.

– А их в темный лес, – холодно процедил Саливан Слим.

Бесы подпрыгнули и ринулись исполнять приказ хозяина.

Глава 5. Зверь

Он не любил говорить с людьми. Он вообще людей не любил, и нелюдей тоже. Если так подумать, уже сотни лет ему ничего не нравилось. Он наблюдал за миром под солнцами. На юге демоны дерутся за клок земли с джиннами. Орки охотятся за драконьей шкурой. Эльфы и люди заселили города так, что и яблоку негде упасть, а магия стала превыше жизни. На Севере то тут, то там раскинулись небольшие деревушки с выжившими народами. Под землей гномы трудятся в поте лица: строят города, тоннели, добывают самоцветы и железо. Морозные големы забрали себе горы и никого туда не пускают, и уже с полвека как в лесах поселились магические выродки. Только в Срединных землях спокойно: жители борются за власть и придумывают все новые и изощренные способы контроля.

На берегу черного озера сидит мужчина. У озера нет дна. Вода отражает серое холодное небо. Мужчина сидит на тяжелом широком бревне и легонько касается носком ботинка глади воды. Исходит рябь. Он одет в черное. Костюм выглядит неестественно: он был создан для человека, но сейчас только подчеркивает искаженную природу хозяина. Ткань поглощает свет и словно сливается с окружением. Вместо головы у мужчины череп животного с небольшими гладкими рогами. Он сидит словно тень, едва дышит, почти не двигается.

Сквозь озеро Череп наблюдает за миром солнц. Уже много лет он не покидал свое убежище.

Убежищем он называл пространство между миром солнц и миром демонов. Это место состоит из бесконечного леса, где деревья тянутся высоко в небо и теряются среди облаков. Здесь нет всевидящих солнц. Листья шепчутся на ветру, создавая новые заклинания. Внутри леса, как в колыбели, разлилось озеро. Его поверхность, как зеркало, отражает бесконечное небо. Вода искрится мягким светом, отражая звезды даже днем. Убежище – это оплот спокойствия и равновесия, дом для тех, кто решил забыться.