Академия «505». Циклы Ремали. Часть 1

– Что-то не так?

Мой голос прозвучал дружелюбно, однако глаза незнакомца сразу же вспыхнули. Видимо, он относился к типу людей, принимающих мягкость за слабость. Самая большая ошибка, которую только можно допустить.

Он подошел ко мне и встал напротив, злобно усмехнувшись.

– Показать, где выход из академии, или сам разберешься?

– Показать, где окажется твой член, если ты сейчас же не отойдешь от моего брата? – прошипела Ксивер, пытаясь втиснуться между нами.

Рейвен схватила ее за руку и дернула назад.

– Ох, так ты тоже Зальцри, – усмехнулся парень, скользя по ее фигуре ленивым взглядом. – Тебя можно ненадолго оставить. Неплохие формы, острый язычок, привлекательная внешность…

Он протянул руку и коснулся золотых цепочек, которые Ксивер постоянно вешала на талию.

– Ты мне даже нравишься, синеволосая.

– Убери от нее руку, иначе я ее сломаю.

Он снова перевел взгляд на меня, и в его глазах отразилась нескрываемая угроза. За спиной парня появились еще двое.

Я бегло оглядел их, обдумывая дальнейшие действия. Двоих завалить точно смогу, но вот третий – тот, что справа… Даже с моим крепким телосложением и ростом в почти шесть с половиной футов1 справиться с тремя накаченными парнями будет непросто.

Если в драку полезу я, то полезет и Ксивер. Но драка – это последнее, что нам нужно в первый учебный день.

– Так значит, Альтинг всё же допустил вас до обучения? Не думал, что правители будут настолько беспечны. Чего же они от вас хотят? – развязно произнес парень, постукивая пальцем по подбородку. – Может, решили послать сюда, чтобы ваши жизни оборвались без их вмешательства? Сами подумайте, убить вас значит вызвать волну интереса. А если по Исландии разойдется новость, что Альтинг дал вам шанс, а вы сдохли на инициации, никто и вопроса не задаст.

Как же он любит звук своего голоса.

– Если твое тело отыщут в одном из сугробов, вопроса тоже никто не задаст, – промурлыкала Ксивер.

Я устало вздохнул.

– Послушай, мы оказались здесь не по своему желанию. Нам не нужно ни место в Альтинге, ни…

– Такой, как ты, может даже не думать об Альтинге, – прошипел он.

– Успокойся, Эш!

Я посмотрел в сторону, откуда послышался женский голос. Там стояла первокурсница, с которой пару часов назад я обсуждал инициацию.

Что ж, хоть кто-то здесь адекватный.

Девушка выправила из-под гидрокостюма черные волосы, заплетенные в десяток косичек, и улыбнулась мне.

– Они не переживут посвящение, Ашер. Поэтому не стоит тратить на них свое время.

Хорошо. Зато теперь я знаю, что здесь никому нельзя доверять.

– Конечно, не переживут. Мне просто было любопытно посмотреть на них перед их смертью. – Ашер обнажил зубы в волчьем оскале. – Встретимся под водой, Зальцри, – бросил напоследок, и его шайка удалилась вслед за ним.

И это всё? Никакой драки?

Когда первокурсники перестали на нас глазеть, Рейвен облегченно выдохнула.

– Почему они так на вас реагируют? Они ведь не знают…

– Видимо, уже знают. Или недалеки от правды, – прервал я, стягивая толстовку. – В таком месте ложь раскрывается спустя пару часов. Глупо было надеяться на другую реакцию. Мы для них – отражение всего, что произошло с миром четыре года назад.

Глупо было надеяться, что хотя бы тут мы будем жить спокойно – не перебегать с места на место, не бояться быть обнаруженными, не спать на одной кровати вдвоем, а иногда и втроем, не делить хлебные крошки за ужином. Видимо, нам с Ксивер с рождения предначертано страдать за подвиги родителей.

За подвиги Карателей, выпустивших в мир тьму.

***

– На выполнение задания вам дается час! – объясняла директор Каллисто, пока мы оглядывали длинный застекленный мост, который тянулся от одного выступа в утесе к другому. Под мостом бурлили темные воды Единого океана. – Вас опустят на дно в этих кубах. Выбраться из них получится только в том случае, если вы пробудите свою силу.

– А нельзя было рассказать это раньше, когда мы были внутри корпуса? – пробормотала Кси, кутаясь в мою толстовку, которую я заставил ее надеть поверх гидрокостюма.

Я прижал ее к своему боку, продолжая разглядывать стеклянный мост.

Мы с Кси пройдем испытание в первой десятке. Не знаю, хорошо это или плохо, но нам в любом случае не удастся избежать этой участи. Мы должны будем пройти по мосту к своим кубам, прикрепленным к стеклянным стенам перехода. Зайти в замкнутое пространство, схватиться за ручки, чтобы не расшибить голову при падении в океан. А затем найти выход с помощью силы, дарованной нам Ремали.

– Как вы знаете, только сильнейшие ремалийцы открывают в себе силу сокрушения или созидания, – подхватил директора профессор Торренс.

Мне он не пришелся по душе с первого взгляда. Перед инструктажем он облапал, как мне показалось, первокурсников двадцать. И парни тоже входили в это число. Торренс носил слишком узкие штаны, постоянно отбрасывал с пальто невидимую пыль и поправлял широкополую шляпу. По морщинам на его лице я мог с уверенностью сказать, что профессору за сорок.

Торренс, торжественно взмахнув руками, продолжил:

– Сокрушители уничтожают. Сокрушители истребляют. Они могут превратить любой материальный предмет в пыль, в то время как созидатели способны создать из этой пыли всё, что пожелают. Большая часть первокурсников становится равновесами. Они черпают силу сокрушения и созидания, не давая одной из двух плеяд нарушить баланс сил. Равновесы не обладают собственной магией: они беспомощны, если рядом нет сокрушителя или созидателя. Поэтому мы дали каждому из вас перенаправляющий браслет, который распределит силу, если вы окажетесь равновесом.

Мы с Кси посмотрели на свои браслеты. Они были сделаны из стального материала, который, в отличие от металла, проводил силу Ремали из-за присутствия в химическом составе неметаллического углерода. Браслеты крепились на запястье и пальцах. Там, где располагались суставы, легко сгибались.

Тем не менее, со стороны браслеты казались обычным украшением. С трудом верилось, что в них хранится такая сила.

– Как выбраться из куба, вы должны понять сами. – Директор Каллисто медленно оглядела первогодок, остановившись на нас с Ксивер. Да уж, как же иначе. – Вы можете призвать силу и проломить стекло, хотя удавалось это не многим, потому что оно запечатано магией созидателей. Вы можете создать внутри куба что-то, что поможет вам выбраться – например, ключ. Либо вы можете притянуть силу ремалийцев, – она указала на противоположную сторону моста, где стояли старшекурсники, – и использовать ее в своих целях. Вы должны почувствовать внутри себя силу и довериться ей. Если вы не поймете, в какое русло ее направить, она испепелит вас.

– Воодушевляет, – прошептала Рейвен.

Кто-то из первокурсников выкрикнул:

– А что делать тем, кто не умеет плавать? Температура воды ведь ниже нуля! Даже если мы выберемся из куба, нам нужно как-то добраться до берега!

Директор Каллисто вгляделась в девушку, которая задала вопрос, не моргая и словно не дыша. Жестокий ветер обдувал ее загрубевшие от холода щеки, а снег белоснежным покрывалом оседал на накинутый капюшон.

– Здоровый мир, который Альтинг создал после падения Карателей, начинается с Исландии. – Ее холодный голос был отражением завывающего ветра. – Если вы хотите стать теми, кто будет стоять на защите мирного населения, то должны жить по Кодексу нового порядка. Называйте Исландию как хотите: страной, одним из пятидесяти пяти кластеров, возникших после прихода Альтинга, или отдельным островным государством. Но вы либо отдадите жизнь за Исландию, либо Исландия заберет эту жизнь сама. Поэтому будьте готовы к тому, что холод станет вашим лучшим другом на протяжении следующих четырех лет.

Рейвен тяжело сглотнула.

Решив не задавать вопросов и скорее начать испытание, первые десять первокурсников последовали за директором и профессором к стеклянному мосту. Остальные, почти две сотни, направились к административному корпусу.

Рейвен должна была пройти посвящение после нас. Надеюсь, я смогу увидеть, какая способность в ней пробудится.

Если не умру под толщей ледяной воды, раскинувшейся под ногами.

– Эй. – Я схватил Ксивер за руку, когда мы прошли половину прохода и отстали от остальных. – Возьми.

Расстегнув свою старую кофту, которую откопал на дне рюкзака и надел перед инициацией, я достал из внутреннего кармана пистолет.

Кси выпучила глаза и, переведя взгляд с оружия на меня, прошипела:

– Крэй, ты реально с ума сошел? Если они найдут у нас огнестрел, мы точно закончим, как наши родители!

– Я не хочу, чтобы моя единственная сестра погибла, только выбравшись на свободу. Пожалуйста, Кси, – умоляюще прошептал я.

Ксивер понимала: если она не согласится, я насильно затолкаю этот пистолет ей под кофту.

Она пристально смотрела на меня, принимая решение. Я знал, что она видела в моих глазах. Всю ту боль, пережитую нами за год разлуки.

Моя сестра чувствовала то же самое.

Эта боль ощущалась так, словно нам оторвали одну из рук, а затем заново пришили обычными нитками.

– Пожалуйста, Черничка.

И я увидел, как она сдается.

– Хорошо, – вздохнула Кси, пряча пистолет под толстовку. – А если они заставят меня снять ее?

– Им плевать. Они даже не проверяют наличие в кубе посторонних предметов. Если поймешь, что сила не пробуждается, попробуй выстрелить по стеклу. – Мы догнали толпу, и я заметил свое имя около куба под номером 6. – Там один патрон. Подумай, что лучше с ним сделать.

Ксивер остановилась около девятого куба – они располагались не по порядку – и повернула ко мне голову.

– А ты? Что будешь делать ты? – спросила, прикусив нижнюю губу.

Я заметил, как подрагивают ее ладони. Протянув к ней руку, зацепился мизинцем за ее мизинец и ободряюще улыбнулся.

– Я справлюсь, Черничка. Давай покажем всем, что мы – не наши родители. И разнеси эту клетку до основания. Они не посмеют удержать тебя в еще одной.

Ксивер сжала мой мизинец, после чего повернулась к кубу.

– Все готовы? – раздался в проходе голос профессора Торренса.

Никто не ответил. Даже стоящая справа от меня девушка, которая сказала в той аудитории, что мы с Ксивер провалим инициацию, заметно напряглась.

– Тогда начинаем!

Стеклянные двери, ведущие к десяти стеклянным кубам, стали разъезжаться. Мы с Ксивер одновременно ступили внутрь. Я закашлялся, когда меня окутало белоснежное облако то ли пара, то ли дыма. Легкие словно сжали в тиски, когда я посмотрел вниз и увидел темную глубину океана. Глыбы льда дрейфовали на пенящихся волнах, тени поднимались с самого дна и тянули свои костлявые руки к нам – живым людям, которых так же легко убить, как переломить тонкую ветвь дерева.

Наверное. Я уже не помню, какими были на ощупь ветви деревьев.

За спиной со щелчком закрылись двери.

Я прижался лбом к холодному стеклу и прикрыл глаза.

Вдох.

Выдох.

Вдох.

Выдох.

Вдох.

Досчитал до десяти, сжимая и разжимая кулаки.

Затем схватился за два поручня, чуть согнул ноги, чтобы успеть сгруппироваться во время столкновения с водой, и…

…услышал чьи-то крики.

– Крэй! Крэйтон!

Я в ужасе повернул голову к Ксивер.

Она металась по кубу, пытаясь разбить кулаками стекло. До безумия испуганный взгляд бегал от одной стены к другой, будто она искала лазейку, через которую смогла бы выбраться на свободу.

– Я не могу, Крэй! Я…

Паника поднялась к горлу, а сердце на мгновение перестало биться. Я увидел, как она впилась ногтями в предплечья и во весь голос закричала. Ее хриплый, надрывный голос и округлившиеся синие глаза навсегда отпечатались в моей памяти.

Безысходность. Отчаяние. Страх.

Эти три понятия представляла бы собой богиня, покровительствующая нам с Ксивер вместо Триединой Гекаты. Никакой Девы, никакой Матери, никакой Старицы. Цикл нашей жизни состоял только из безысходности, отчаяния и страха.

– Ксивер, держись за поручни! Не отпускай их!

Я резко развернулся к выходу и стал бить кулаком по стене.

К черту испытание! К черту посвящение! Ксивер не сможет находиться под водой больше нескольких минут. У нее снова началась паническая атака.

Я надеялся, что место, в котором мы были узниками последний год, не сломает ее окончательно. Я пытался не думать о том, что в тех стенах у нее появится еще больше страхов. Что она перестанет смеяться и начнет смотреть на мир так, будто он – ее главный враг.

То место сделало из нас заложников собственных страхов. А сейчас, после минутной передышки и надежды на то, что мы, наконец, обрели свободу, она вновь заточена в четырех стенах.

Я со всей силы ударил по стеклу, размазывая по ней кровь.

Откройся. Пожалуйста, откройся!

Перед тем как кубы рванули к океану, я повернул голову влево и увидел девушку с косичками. Она лукаво улыбнулась, помахав мне рукой.

Секунды падения пронеслись как в тумане.

Крепко сцепив зубы, я успел ухватиться за один поручень и уперся ногами в стеклянный пол. Затем глубоко вдохнул, приготовившись уйти под воду – даже несмотря на то, что меня окружали стены. В эти секунды разум отключился, и на его место пришел инстинкт самосохранения.

А затем меня так сильно отбросило к потолку, что показалось, будто в теле сломались все кости.

Куб начал уходить на дно, как спущенный с корабля якорь. Стремительно и быстро, словно весил целую тонну. Я прикрыл глаза, когда тело перестало биться из одной стороны в другую, и стал молиться, чтобы Ксивер не пострадала.

Шум в ушах резко сменился поглощающей тишиной. Голову сразу же сдавило от давления, из-за чего пришлось сжать виски и крепко зажмуриться.

Казалось, прямо сейчас куб разлетится на мелкие осколки, и я захлебнусь ледяной водой. Но он продолжал и продолжал погружаться, словно я уходил на дно не океана, а собственного сердца, переставшего пропускать внутрь свет.

Спустя пару минут куб достиг дна.

Я сделал глубокий вдох, досчитал до пяти и выдохнул.

Затем еще раз.

И еще раз.

Открыв глаза, увидел лишь темноту. Я вытянул руку, но не заметил даже ее очертаний.

Дерьмо.

Сделав пару мелких шагов, словно боялся оступиться или наткнуться на нечто ужасное, нащупал вмиг обледеневшую стенку и вздрогнул.

Успокойся и пойми, что можешь сделать. Выберись отсюда, чтобы найти Ксивер и Рейвен живыми и здоровыми. Помоги сначала им, а потом можешь отдать свою никчемную жизнь в лапы смерти. Потому что у тебя ничего нет. У тебя не осталось ничего, кроме них.

У тебя не осталось ничего.

Ни-че-го.

Я тихо зарычал, отталкиваясь от стены и прогоняя голоса. Постоянно шепчущиеся в голове голоса, которые заставляли меня погружаться в самые темные уголки души, когда я всеми силами цеплялся за остатки чего-то светлого.

Первые пятнадцать минут я ничего не мог сделать.

Стенки куба не поддавались ни ударам рук, ни ударам ног. Я разбил костяшки, оставив на стекле алые следы, хотя в такой темноте не мог их разглядеть. В ушах стоял шум. От погружения на такую глубину в голову ударила кровь – казалось, словно меня заживо похоронили.

Я не переставал глубоко дышать, и только мысль о том, что благодаря силе созидателей воздух в кубе закончится как минимум через час, мне удалось не упасть на пол, сжавшись в клубок.

Спустя двадцать минут после погружения сбоку засветилась яркая точка.

Я сильнее прислонился к стене, надеясь увидеть за ней Ксивер. Если она справилась так быстро без помощи пистолета, значит в ней действительно проснулась сила ремалийцев. Неважно, выберусь ли я отсюда. Главное, чтобы Ксивер была жива.

Но огонек подсветил лицо незнакомой девушки, а не моей сестры. Она зачарованно смотрела на то, как пламя в ее руке разрастается, а темнота на секунду отступает. Девушка приложила руку к стеклянной стене – и та, я мог в этом поклясться, стала медленно плавиться.

Интересно, это ее сила или сила одного из разрушителей, что стоят на другой стороне моста?

Как только она отплыла от прожженного куба, я постарался сосредоточиться на внутренних ощущениях. Но от этого стало только хуже. Ненужные мысли проникали в голову и сводили с ума, голоса нашептывали, что мы вновь с ними наедине.

Дни, проведенные среди тех облезших, заплесневелых стен, снова возникли перед внутренним взором. Затхлый воздух, холодная вода и железная кровать с единственным колючим одеялом, которое не согревало, а только создавало иллюзию тепла.

И снова нашептывающие голоса.

Только они и я. Как было и будет всегда.

Я зарычал и вновь ударил кулаком по стеклу.

Ничего. Ни единой трещины.

– Думай.

Внезапно по спине пробежала дрожь.

Я услышал трескучий звук. Он шел откуда-то из глубины, раздавался одновременно со всех сторон. Леденящий душу, но до боли знакомый.

Этот звук мы с Ксивер слышали в тот момент, когда на Рейкьявик впервые было совершено нападение.

Такой звук издавали триады.

– Черт…

Как Альтинг мог допустить, чтобы на испытании присутствовали триады? Как Альтинг мог допустить, чтобы помимо смертельной опасности студентов поджидал рой теневых существ, способный уничтожить всю академию?

Ксивер. Нужно скорее выбираться, чтобы помочь Ксивер.

Звук становился всё ближе, заставляя меня сильнее вжиматься в стену, будто я мог пройти сквозь нее. Я почувствовал, как с губ сорвалось облачко пара, а руки стали подрагивать от страха. Но не за себя. За сестру, чья жизнь всегда будет моим приоритетом.

А затем по стеклу кто-то постучал.

Три раза.

Тук.

Тук.

Тук.

И я кожей ощутил, как триада проникла в куб сквозь стекло. Как ее тени остановились напротив, пристально рассматривая меня. Существо было бестелесным, созданным из ночи Исландии – таким, как и в прошлый раз, когда я чуть не потерял Ксивер и Рейвен.

Холод океана и триады пробирали до самых костей. Ужас от происходящего клубился глубоко в сердце, заставляя меня сломаться. Заставляя развалиться на куски и закричать.

Я почувствовал, как теневая рука схватила меня за шею. Вторая же потянулась к браслету, который начал жечь кожу. Шесть рук триады опутали меня со всех сторон – вцепились в спину, ребра, грудь, волосы. Прижавшись к стене, я со всей силы ударил бестелесную тварь ногой, начал брыкаться, отталкивать ее.

Но триада словно ничего не чувствовала.

Изо рта вырвался хрип, когда она переместила вторую руку на мою шею и сжала так, что кислород перестал поступать в легкие. Я распахнул глаза и вцепился в ее ладони, но пальцы наткнулись лишь на собственную шею, окутанную тенями.

Я не хотел умирать. Я хотел пожить еще немного даже в таком гнилом мире, как наш. Только понял это слишком поздно.

Я отчаянно хватал губами клочки воздуха, думая лишь об одном:

Вот бы еще хоть раз увидеть сочно-зеленую траву.

А затем триада начала вгонять в меня тени.

Боль была настолько сильной, что я не смог сдержаться и закричал. С надрывом, во всё горло, продолжая отбиваться, но чувствуя лишь опутывающую сердце тьму. Меня словно рвали на куски, сжигали заживо и вытягивали душу. Она питалась мной – моими страхами, слабостями, мыслями.

Я бил по стеклу, пока ее тени сжимали меня всё сильнее.

А сердце билось всё медленнее…

Медленнее…

Медленнее…

Медленнее…

И тут я почувствовал.

Я почувствовал нить, которая связывала меня с Ксивер. Я почувствовал, как она медленно тянется от ее руки к моей, преодолевая рой теневых триад и стекло наших кубов. Я почувствовал, как ее сила медленно расцветает, освещает черноту океана, соединяется с моей и…

…взрывается.

Наши силы взорвались, а стекло разбилось на мелкие осколки.

Триада яростно завопила и тут же отпустила меня. Я успел сделать глубокий вдох, когда нас накрыла толща воды. Осколки стали впиваться в открытые участки тела. Ударная волна отбросила меня на пару метров, но я нашел силы открыть глаза и оглядеться.

Глубина до сих пор светилась от силы. Я заметил барахтающееся тело сестры на том месте, где располагался ее куб. Вокруг нас была кровь. Много крови, сливающейся с водами океана. И тени – десятки бестелесных триад, которых разорвало от выброса энергии.

Я быстро доплыл до Ксивер и, подхватив ее за талию, стал подниматься наверх. Легкие горели от жажды сделать вдох и насытиться кислородом. Глаза жгло, а рука с браслетом так сильно болела, будто ее насквозь проткнули десятками ножей.

Мы выплыли на поверхность, и я глубоко вдохнул.

– Ксивер! Ксивер, ты в порядке? Посмотри на меня!

Она пыталась отдышаться, оглядываясь по сторонам и стуча зубами от холода или испуга. Я слишком грубо обхватил ее побледневшие щеки и заглянул в распахнутые синие глаза.

– Они мертвы, – прохрипела она, дрожа и цепляясь за мои руки. – Они мертвы, Крэй. Мы убили их!

– Это были триады, Кси! Они послали на задание триад, – повторил я чуть мягче, успокаиваясь и начиная плыть в сторону берега. – Мы живы, Кси. Мы живы…

Она ненадолго замолчала, пока я старался не смотреть в воду, окрасившуюся в алый.

– Я про людей, Крэйтон.

Глава 3

Изменился ли мир после того, как меня заперли в этой палате? Или после событий трехлетней давности изменений больше не последует? Я бы хотела снова пробежать по мягкой траве и попробовать чернику. Я бы хотела танцевать под дождем, а не захлебываться кровью.

Личный дневник Ксивер Зальцри, 2053 год, Круачейн

– Психиатрическая больница Круачейн, – протянула директор Каллисто, переводя взгляд с меня на Крэйтона. – Как долго?

– Триста сорок один день, – ответила я.

Она устало вздохнула и сняла очки. Положив их на массивный деревянный стол, директор откинулась на спинку кресла и стала читать наши выписки.

– Пограничное и обсессивно-компульсивное расстройства личности. Причем у обоих. Как так вышло?

– Мы…

– Нас положили в больницу только из-за того, что сделали наши родители, – перебила я Крэйтона, состроив незаинтересованное выражение лица. – Разве это не понятно? Они – создатели тех тварей, что вы натравили на нас на испытании. Альтинг наблюдал за нами и держал под своим боком. Вы знали, что Круачейн располагается напротив дома правительства пятьдесят пятого кластера? Удивительно!

– Кси…

– Я спокойна, Крэй! Просто не хочу, чтобы по академии расползся слух, что днем я прилежная ученица, а ночью трахаюсь со всеми подряд, потому что у меня не одна личность, а десять.

Директор бросила на меня прищуренный взгляд.

– Извиняюсь за выражение, – пробормотала я, но только из-за того, что увидела в глазах Крэйтона нотку разочарования. – Но факт остается фактом. Я могу и днем потраха…

– Ксивер, – прорычал он низким голосом.

– Я молчу.

Язык был моим злейшим врагом, я и так об этом знала. Но ничего не могла с собой поделать, когда речь заходила о Круачейне.

Это место стало моим личным адом, в котором я пробыла триста сорок один день. Триста сорок один день в камере, где тебя окружают лишь стены и запах, который источает твое же тело.

Тем более я не могла молчать после того, как пару минут назад мы с Крэйтоном обрекли на смерть часть ни в чем неповинных студентов.

Директор Каллисто отложила на край стола наши документы и подперла подбородок кулаком.

– Я вас понимаю, мисс Зальцри. – Ее белесые глаза с интересом изучали мое лицо. Я знала, что она видит во мне мою умершую мать. – И понимаю мотивы Альтинга. Что бы вы сделали, будь на их месте? Отпустили бы детей Карателей, разрешив им разгуливать по Исландии, словно ничего не произошло? Словно они не могут последовать за своими родителями и устроить второе Падение?

Я фыркнула.

– На месте Альтинга я бы просто нас убила.

Директор засмеялась.

Она действительно запрокинула голову на спинку кожаного кресла и начала смеяться. Я воспользовалась возможностью и стала пристально ее рассматривать, как она делала со мной пару секунд назад.

Директор Каллисто являлась отражением Исландии – такая же холодная, как окутывающие мир снега. Кристальные глаза, практически белые едва заметные волосы и голубые вены, проступающие на бледной шее. Она была единственным светлым пятном в затемненном кабинете, который освещали два торшера по обе стороны от стола.

Но светлой была только ее внешность: я чувствовала, что сердце директора, управляющего такой академией, не может стремиться к чему-то доброму.

Я незаметно покосилась на Крэйтона. Тот молча наблюдал за женщиной, сложив руки на груди.