Рассказы об Америке

Рассказы об Америке

Владимир Дараган

© Владимир Дараган, 2020

ISBN 978-5-4498-2071-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Как я учил английский

Сразу скажу: английский я учил, да не выучил. Ведь бывает, что нет у человека таких способностей. Я из таких «человеков». В Америке не так важно, что ты говоришь с акцентом. Особенно, если ты технарь или ученый. Тут все эмигранты, все понимают эти проблемы. В Нью-Йорке, в районе Брайтон Бич, можно вообще английский не учить. В других городах сложнее. Нет-нет, да и придется спросить, как пройти в библиотеку.

В школе я учил немецкий: «Айне кляйне поросяйне». Однажды моя девушка попросила сказать что-нибудь ласковое по-немецки. Я сказал, но так, что она обиделась.

В МФТИ всех заставили учить английский. Грамматике не учили, только тексты и примеры. Дескать, дети учат язык именно так. Тексты я освоил. Научные статьи читал и даже писал по-английски. Вернее, думал, что по-английски. Однажды я даже прочитал в оригинале «Прощай оружие». Но там было просто:

– Ты меня любишь?

– Да.

– Ты правда меня любишь!

– Правда.

Это я выучил и с таким багажом отправился на три месяца поработать в Америке. Там я быстро выяснил, что мой словарный запас ограничивается физикой и глаголами. В магазинах я терялся. Сметана, чеснок, петрушка, брюки… Но тут помогали жесты и природная сообразительность. Когда у меня сломался первый автомобиль, то на станции обслуживания в ход пошли еще и звуки: д-р-ррр, ш-ш-шшшш, тук-тук-тук.

Я как-то написал рассказик о первых днях пребывания в Америке. Точнее, о попытке понимать американцев. Вот краткий отрывок:

«Первый лингвистический шок я испытал в самолете, при заполнении анкеты. Оказалось, что по национальности я не русский, а «Россия», что секс у меня мужской (?! – никогда не подозревал), и что моя раса не белая, а «кавказская»!

Ну ладно, это все мелочи. Первые дни я жил в доме принимающего меня профессора. Как-то, играя с его детьми в мячик, я услышал, что его дочка, поймав мяч, крикнула: «Ай гадыт!». «Блин! – подумал я. – Это что такое?». Оказалось, это американское произношение «Ай хэв гот ит!».

– Окей, – подумал я. – Запомню.

Через неделю я переехал жить в черный район Филадельфии. Для экономии. Тут наступил полный пердимонокль. По утрам у подъезда меня встречал жизнерадостный бездельник, неизменно стрелял сигарету и вопил:

– Хэй мэн, хайдонт!

И пытался завести со мной разговор. Я притворялся глухонемым и ретировался, обдумывая, что он сказал. «Хэй мэн» – это было понятно, типа, «привет мужик». А что такое «хайдонт»?

Оказалось, это «хау ар ю дуинг» – «как дела?» И вместо ответа, что все прекрасно, он видел мое испуганное лицо и желание поскорее отсюда смыться.

В лаборатории стало легче. Там было полно иностранцев, которые через это уже прошли и дружелюбно помогали мне освоиться. Мне сразу понравилось, что американцы произносят звук «Р». Они говорят СПОРТ, а не СПООТ, как англичане. Если я об этом забывал, то меня тут же передразнивали, произнося ХАААВАД (Гарвард – по-нашему). Ну, я гарвардов не кончал, и вообще я вышневолоцкий. И говорю, как умею.

Но в отместку за звук Р они глотали звук Т в сочетании НТ. Они говорили не «принтер» а «принер». И еще акали как москвичи. Вместо Май Год (мой Бог) они говорили «май гад», что мне не нравилось.

Очередной ужас наступил, когда в лаборатории появился парень из Чикаго. Как-то я у него спросил, правильно ли я использую некую команду на компьютере.

– Ю беча! – ответил он.

Я был в полном шоке. Что это? Он меня обругал, похвалил? Это да или нет? Оказалось, что на Мидвесте свой английский язык. Тут большинство эмигрантов из Германии и Скандинавии. И они придумали много интересных слов. Ю БЕЧА означало Ю БЕТ – что-то вроде «ты угадал». Слова «Йес» на Мидвесте нет. Там «Я» – как в немецком. Если вы смотрели фильм «Фарго» – это про Мидвест. Все хохотали над первыми кадрами фильма, когда главная героиня готовила завтрак и разговаривала с мужем. Пародия на мидвестовский акцент была супер».

Однажды меня осенило. Многие проблемы возникали от того, что какие-то слова я не знал и по-русски. В таких случаях словари были бесполезными.

Но! Вот как учат слова дети? Родители показывают им стул и говорят, что это «стул».

А я чем хуже детей?

В книжном магазине я нашел прекрасную книгу: «Visual dictionary». Это самая ценная книга, которую я прочел в своей жизни (не считая курса по квантовой механике, конечно). Она состояла из сотен картинок, детали которых назывались по-английски.

Ура! Теперь можно было систематически изучать все то, что меня окружало. Для моей занудности и дотошности это было решением проблемы. Я узнавал, как называются все детали мужского галстука, кухонной раковины и набора женской косметички. Через час я все забывал, но чувство, что я в принципе могу поумнеть, было восторженным.

Да, словарь в картинках – это отличный помощник для изучения существительных. Не обязательно покупать бумажную копию такого словаря. Все есть бесплатно в Интернете. Вот пример одного из лучших сайтов: http://www.visualdictionaryonline.com

Этот сайт замечателен тем, что здесь собраны слова, которые в самом деле употребляют американцы. Так «поворотники» имеют в каталогах официальное название «turn signal lights». Но ни в одной автомастерской вы такого не услышите. Все говорят так, как указано на картинке: «turn signals».

Даже если вы знаете 100 итальянских слов, то понимать итальянцев будет сложно – они тараторят с бешеной скоростью. Так же и в Америке. Но там еще все слова сильно упрощают.

Первое время меня просто убивало, что правильные вежливые английские фразы тут произносят только дикторы телевидения. Мои попытки вежливо спросить в магазине, где находится молоко:

«Excuse me, could you tell me where I can find the milk?», вызывали у служащих поднятие бровей и напряженную работу мысли. А у меня злость на моих преподавателей английского.

Надо короче «I wonder, where is the milk?».

Но это еще полбеды. В каждой стране накатаны стандартные связки. Они быстро запоминаются, и когда мои гости из России спрашивали, сколько стоит «second hand car», то и я сначала не врубался. «Secоnd hand» – это про одежду. Про автомобиль надо говорить «used car».

Беда еще в том, что одни и те же вещи в разных штатах называют по-разному. Так газировка на севере будет POP, на западе и востоке SODA, а на юге COKE. Последнее слово имеет, конечно, отношение к COCA-COLA, но мы помним, как раньше все компьютерные жесткие диски назывались «винчестерами», а фотокопировальные машины – «ксероксами». Это по названию первых фирм производителей. Вот и южане всю газировку, даже безобидный лимонад, называют COKE или даже COLA в память о напитке, который родился в Атланте.

Произношение… Вот тут главная засада. Один американец сказал, что я научусь говорить «по-американски», если собеседник поймет, что я хотел сказать: «ladder» или «letter». В центральной Америке эти два слова произносят почти одинаково – «лэдер». Нюанс только в произношении второй буквы.

Ну и как учить этот басурманский язык? Он ведь проник во все уголки планеты и иногда является спасением, когда мы приезжаем в страну, о языке которой имеем лишь отдаленное представление.

Словари с картинками – это для существительных. Если в отеле сломался штырек в электрической вилке и надо сообщить об этом мастеру, то мы открываем словарь и находим на картинке, что это «grounding prong». Потом, конечно, забываем, ведь мы отдыхать приехали, а не английский для юных электриков учить.

А как быть с современными выражениями?

Только фильмы или специальные сайты с аудиодиалогами. Или преподаватели, если они жили в стране.

Писатель Иличевский как-то сказал, что лучший способ учить английский – это завести любовницу-американку. Но это уже высший пилотаж. Для избранных. Юным писателям это не по карману.

Страдание

– Как дела?

– Лучше не спрашивай!

Знакомый диалог?

Он из давних времен, когда слово «блин» означало нечто вкусное со сковородки, а крутыми были только яйца.

Однажды я был в гостях у американцев, куда пришли несколько русских пар. Пожилая мама хозяина знакомилась с гостями и всех спрашивала: «Как дела?» Один из русских гостей решил пошутить и сказал, что у него все плохо. Мама испугалась, пролепетала, не может ли она чем-либо помочь, потом ушла и больше к гостям не выходила.

Она прекрасно поняла юмор, но не сообразила, как ей на это реагировать. А тот русский был очень доволен собой. Он громко смеялся и всем рассказывал, как он ловко срезал тупых американцев.

В тот день я хорошо выпил, пошел к бассейну, сел на бортик и закурил, кощунственно стряхивая пепел на газон. Думал я о нас, русских. Нет, я был против дежурного американского:

– How are you?

– Thank you, I’m fine! How about you?

– Thanks, everything is OK!

И это даже если у первого собеседника вчера диагностировали четвертую степень какой-то болезни, а второго сегодня уволили с работы. Все отлично, парни! Проблем нет. А если и появятся, то я их сам решу. А сейчас давайте выпьем и будем веселиться!

И все! Пока можно жить, то надо веселиться. А о проблемах думать тогда, когда придет время их решать. А сейчас не время об этом думать и нагружать других.

Это правильно?

Вот так хорохориться, а не стараться облегчить душу на кухне за стаканом с другом.

Не знаю.

Американцы – странный народ. В морозы они ходят без шапок, в легких куртках, в любую погоду пьют воду со льдом, едят вредный фастфуд, жрут печенье с молоком, объедаются попкорном, иногда толстеют, но это их мало беспокоит. Тут даже дурнушки держатся уверенно, не думают о толстых бочках, коротких ногах, редких волосах и непропорциональных лицах.

Но зато они живут до девяноста. И дальше. И живут активно. Я знаю мужа и жену, которые в 88 катались на горных лыжах.

Водить машину в 92? Запросто! У меня сосед такой был. Сигарету в зубы, дверь машины с трудом открыл, на сиденье упал и поехал. Из глушителя синий дым, заднее крыло по земле волочится, а ему пофиг! Он в магазин за кока-колой едет.

У меня от стакана колы в животе Великая Октябрьская Социалистическая Революция, а он покупает ящик бутылок, коробку с десятью замороженными пиццами с жутким томатным соусом и всем доволен. Про пиво он тоже не забывает.

Кому страшно – смотрите в другую сторону!

Я сидел около бассейна и думал, что за проклятье лежит на нашем поколении. Почему у нас столько проблем? Почему если любовь, то она или трагическая, или просто несчастная? А если не первое и не второе, то обязательно с такими препятствиями, что хоть роман пиши. А когда все препятствия преодолены, то мы обязательно поссоримся. Чтобы новые проблемы появились.

И почему на даче лук у соседа зеленее, а клубника краснее?

И почему все начальники у нас дураки? Или сволочи.

И почему мы ищем подвоха везде и во всем?

И почему мы перестали во что-либо верить?

И почему нас окружают только враги?

И почему…

И от таких мыслей голова стала кружиться и стало мне так плохо, что я вернулся к гостям и спросил, а почему мы такие.

Мне объяснили, что страдание и постоянное решение проблем – это нормальное состояние русского человека. Иначе он начнет думать о смысле жизни, которого нет, и от этих дум он свихнется.

Мне объяснили, что счастливым бывает только секс. И то если ничего не подцепишь. А любовь – это то, что бывает до секса и после него. И ничего хорошего в этих промежутках нет. И радоваться тут нечему.

Мне объяснили, что лук у соседа кажется зеленее, потому что у меня близорукость, и еще это следствие косых вечерних солнечных лучей, навевающих грусть и тоску по ушедшему дню. И если спросить соседа, то он тоже пожалуется, что лук зеленее у меня.

Мне объяснили, что начальники дураки потому, что туда идут те, кто ничего не знает и не умеет работать. А сволочи они потому, что иначе начальником не станешь.

Мне объяснили, что мы везде ищем подвоха потому, что не знаем точно, где его надо искать. А то бы не искали, а сразу били в морду.

Мне объяснили, что мы перестали верить не во всё, а только в то, что говорят другие. Себе мы еще верим, и это единственное, что удерживает нас на этой земле.

Мне объяснили, что нас окружают враги потому, что мы всех раскусили. Другие живут так же, но в полном неведении.

И еще мне объяснили, что не надо заморачиваться этими проблемами. Так можно потерять веру в человечество и аппетит.

И вообще, мои проблемы и раздумья оттого, что я запивал водку красным итальянским вином. Это всегда приводит к внутреннему беспокойству и нежеланию веселиться, пока мы молоды.

Потом вечер кончился, и наступила ночь. И в ночи пришли совсем другие мысли. Они были возвышенны и прекрасны.

Но я их не помню.

В университете

Миф, что наука в Америке делается купленными мозгами, неправильный. Умных людей в Америке необычайно много, а работящие практически все. Ученые, приехавшие из других стран, сначала носятся со своими идеями, но потом быстро убеждаются, что их идеи устарели или давно реализованы, и им надо вкалывать, чтобы догнать американцев. Это я наблюдал многократно. Безусловно, есть исключения, но это редкие исключения.

Американцы ничего не боятся. Легко начинают сложнейшие проекты, даже если они кажутся безнадежно сложными. Университетское образование отличное. Я после МФТИ совсем не чувствовал себя корифеем. Общаясь с биофизиками, я поражался их кругозору. Сложная химия, физика, медицина, биология, математика, компьютеры, современные приборы – все это давалось им легко. Образовательная база была мощная.

Я видел, какие экзамены сдавали американские студенты и аспиранты. К моему стыду, названия некоторых наук мне приходилось узнавать в энциклопедии. Я даже не подозревал, что они существуют.

Студенты приходили к нам в лабораторию и через пару дней начинали работать на приборах стоимостью миллионы долларов. Сложность приборов – соответствующая. Начинали, просто полистав описания и поговорив с менеджером. Помню, что я неделю ходил кругами вокруг установок, вздыхал и до глубокой ночи читал толстые инструкции, боясь нажать не ту кнопку.

Эти черти и правда ничего не боятся! Технику они чувствуют на уровне подсознания. Обожают использовать готовые программные разработки. Мне проще было написать свою компьютерную программу, чем разбираться в чужой. Они же любят программировать блоками, составляя программу из готовых отлаженных кусков. Так получается быстрее и надежнее. Говорят, что это клиповое мышление. Наверное. У них получается неплохо.

Профессиональные американские программисты – просто боги. Они могут болтать с тобой и при этом вслепую печатать метры кодов. Сколько команд на разных языках они помнят наизусть – про это я стыдливо умолчу. Нет, скажу. Раз в сто больше, чем я. И каждая их программа, даже пустяковая, – конечный продукт, который может использовать другой программист. С защитой от дураков и неопытных хакеров.

Новых идей у них не меньше, чем у «гениев» из Европы и Азии. И у них есть «сквернейшая» привычка доводить все до конца. Если американцы начинают что-то исследовать, то после них пустота, как Мамай прошел. Другим там делать уже нечего. Собран весь урожай, почва заасфальтирована, продукты обработаны и уже продаются в магазинах. Любое полезное открытие – началась деловая суета. Создается компания (это стоит 25 долларов и занимает 15 минут), работа ускоряется, подключаются инвесторы, набирается штат, арендуется помещение, реклама, новые инвесторы, продукт готов. Обычно удачные стартапы покупаются гигантами, но есть и другие примеры: Фейсбук и Гугл родились в университетах и стали независимыми компаниями.

С таким стилем работы я столкнулся еще в аспирантуре. Американцы зацепились за мое маленькое открытие (опубликованное) и за пару лет развили нашу теорию, сделали обобщения, провели десятки новых экспериментов и придумали новые приложения. Нет, они ничего не украли. Они просто блестяще продолжили и закончили. Я об этом в повести «Аспирант» написал.

Правда ли, что американцы сильны в прикладной науке?

Да, правда. Связь с производством их не пугает, а радует. Так легче получать гранты, которые дают не только академические сообщества, но и частные компании. Я три года работал на деньги, полученными от швейцарской фармацевтической фирмы.

Фундаментальные исследования? Да! Тут гранты получить сложнее, но если появляется свет в окошке и пахнет красивыми результатами, то американцы могут пахать сутками, не думая о деньгах. К нам в лабораторию как-то пришел на работу врач, потеряв примерно 80% своей зарплаты. Ему просто было интересно заниматься фундаментальными проблемами.

Что плохо? Постоянная забота о получении грантов. Их легче получить за почти законченные исследования, и поэтому у ученых постоянная пахота, на считаясь с выходными и праздниками. Сотни прочитанных статей, экспериментов, расчетов. И еще нервотрепка – получат ли они деньги на следующий год? Это подстегивает, заставляет проверять и перепроверять результаты, выжимает последние силы.

Чем мы отличаемся от американцев? Наверное, мы немного глубже. Советская академическая школа, расслабленность на работе, ограниченность возможностей – все это позволяло и заставляло глубоко задумываться над проблемой. Американцы идут широким фронтом, не опасаются, что часть работы будет ненужной. Нас радовал процесс научной работы, интересные данные, красивые закономерности. Американцев радуют конечные результаты: статьи, обзоры, гранты, патенты, книги. Что лучше? Для удовольствия от работы – наш старый советский метод. Для результатов, скорости, широкого поиска новых закономерностей и практического внедрения – лучше американский.

Как ты себя чувствуешь?

После работы в голове всякие мысли.

Я не знаю, куда их девать из головы.

Короче, на светофоре я въехал в зад грузовика.

Со всей дури!

Полный мыслей.

Точнее, я въехал под грузовик.

Там я долго блуждал между колесами, карданным валом, осями и подвеской.

Потом я выехал и включил аварийку.

Мне понравился первый вопрос шофера грузовика.

Увидев меня, он спросил, как я себя чувствую.

Убедившись, что я проснулся и отличаю его грузовик от входа в винный магазин, что был поблизости, он помахал мне рукой и уехал.

На свой танк он даже не посмотрел.

Я тоже никуда смотреть не стал.

Неинтересно!

Попробовать невозможное

– Нарисуй белые круги зеленой краской.

– Но это невозможно!

– Почему? Ведь ты даже не пробовал!

– Нужна программа, способная составить аннотации к тысячам больших текстов.

– Но это пока невозможно, искусственный интеллект еще не создан!

– А за неделю справишься?

Оказывается, возможно и то и другое. Если попробовать.

Меня поражает в американцах, что у них нет слова «невозможно». Сначала я потешался над их инструкциями к приборам. Вместо слов «нажать такую-то кнопку», там рисовали палец, нажимающий эту самую кнопку. Я улыбался и вспоминал Задорнова. «Куда вам против русской смекалки! – думал я. – Вы ни за что не догадаетесь в гостинице варить сосиски в сливном бачке с помощью кипятильника! А уж если у вас кран дома сломается…»

Но однажды я пришел домой к врачу, зарабатывающему 250 тысяч в год. В момент моего прихода он занимался как раз тем, что менял кран на кухне.

– Нет времени дожидаться прихода сантехника, – объяснил он.

Профессор биофизики с помощью семилетнего сына пристроил веранду к своему дому.

Банкир объяснял мне, как работает независимая подвеска и стабилизаторы поперечной устойчивости.

Небольшим коллективом разработать шикарный электромобиль, запустить его в серию и создать по всей стране сеть зарядных станций – это невозможно. А если попробовать? Попробовали. Получилась «Тесла».

Придумать сетевой поисковик лучше, чем у фирмы Netscape? Куда уж лучше? А если попробовать? Получился Google.

Каждому человеку по компьютеру? Вы что, ребята! Сейчас компьютеры размером с письменный стол и стоят десятки тысяч долларов. А если попробовать? Получился Apple.

В 62 года создать новую сеть ресторанов быстрого питания? А не поздно ли, парень? Уже о душе думать надо, а не о ресторанах. А если попробовать? Сандерс попробовал. Получилась сеть Kentucky Fried Chicken.

– У них генетика такая, – объяснял мне друг-биолог. – В Америку ехали авантюристы, не боявшиеся начать жизнь с нуля.

– Чушь все это, – говорил другой биолог. – С авантюристами ехали их жены и дети, у которых эти гены другие. Вряд ли гены авантюризма доминантные. Иначе бы весь мир состоял из авантюристов.

– Может они съели чего? – с умным видом встревал в разговор я. – Или погоды тут такие?

Ладно, шут с ними, с американцами. А проблема невозможного и неразрешимого преследует меня всю жизнь. Пробовать страшно – ведь времени нам отпущено мало. И чем дальше, тем меньше его остается. Но вот, что я заметил. Любая неразрешимая задача оказывается почти разрешимой, если попробовать. Просто большую цель надо разбить на маленькие и доводить все до конца. Всегда оказывается, что эти промежуточные цели не менее важны, чем та, с которой ты начинал. И не имеет значения сколько тебе: 22, 62 или 82. Всегда надо пробовать!

«А не замахнуться ли нам на Вильяма, понимаете ли, нашего Шекспира?» – это я не про себя. Это так, вспомнилось старое кино. Там попробовали!

Медицина

Есть страховка – есть хорошая медицина. Нет страховки – много проблем.

Медицинская страховка на семью стоит несколько сотен в месяц. Она дешевле, если ты работаешь в большой корпорации, у которой есть коллективный договор со страховой компанией. И еще дешевле, если ты каждый год проходишь обследование.

Страховых компаний много, у каждой свои правила. Мне лень во всем этом разбираться, и я опишу в общих чертах страховку, которой мы пользуемся.

Помимо отчислений за страховку можно откладывать деньги на медицинский счет. Эти деньги выводятся из налогов. С помощью этого счета оплачиваются лекарства, очки, имплантанты… И, самое главное, оплачиваются медицинские услуги.

Страховка работает так: первые пять тысяч в год ты платишь сам или снимаешь деньги с медицинского счета. За остальное платит страховая компания. Даже если это стоило сто тысяч.

Жизнь становится немного «легче», когда ты достигаешь пенсионного возраста. Базовая страховка бесплатная, но, чтобы голова совсем не болела, нужно немного доплачивать, чтобы полностью покрывать дорогое лечение.

Имплантанты и косметические операции стоят много, их страховка почти не оплачивает. Чтобы сэкономить деньги на медицинском счете, некоторые для установки имплантантов летают в Венгрию, а подтяжки лица делают в Коста Рике.

Плохо, что за все надо платить? Да, но… В Канаде, например, есть бесплатная медицина, но канадцы, как мне рассказывали, от нее воют. К врачам большие очереди, сделать МРТ им проще в Америке, чем ждать в своей поликлинике. Но это все с чужих слов.

Врачи по домам не ходят. Температура? Прихватило сердце? Попроси кого-нибудь отвезти тебя в госпиталь или вызывай скорую. Вызов машины удовольствие дорогое, но страховка все оплачивает.

Экстренная помощь работает отлично. Приведу примеры.

За завтраком у меня разболелся зуб, а в обед самолет в Москву. Поехал в поликлинику, острая боль – принимают без очереди. Зуб удалили, насыпали в карман таблетки антибиотиков, на самолет я успел.

Знакомый ехал с женой отдыхать на север. По дороге у жены началось отслоение сетчатки глаза. Заехали в клинику кого-то городка, сетчатку приварили лазером, они поехали дальше.

На работе в университете у меня прихватило сердце. Я пошел в местную поликлинику и пожаловался на сильную боль. Мне сунули под язык таблетку нитроглицерина, уложили на каталку и через десять минут я лежал в палате интенсивной терапии. На следующий день меня пинками выгнали – оказалось, что такую реакцию дает изжога. Но «лечили» весьма оперативно.

Как и во всех странах, найти хорошего врача – проблема. Помогают рекомендации знакомых и Интернет. У каждого врача есть страничка с отзывами.

Госпитали… Иногда они выставляют астрономические счета. Как-то раз я лежал в больнице – камень вышел из желчного пузыря и застрял в поджелудочной. Боли страшные! На второй день в палату заглянул незнакомый хирург. Он помял живот и посоветовал удалить желчный пузырь. На стол прямо сейчас, операция около часа. Дескать, этот пузырь тебе все равно не нужен. Я сказал, что подумаю. За этот разговор он начислил 500 долларов. На следующее утро хирург заглянул в палату и спросил, не надумал ли я? Я сказал, что мне пузырь еще пригодится. Он кивнул и исчез. За эту «консультацию» он взял еще 200 долларов. Увидев счет, я остолбенел, но все эти проблемы стала решать страховая компания. Таких наглецов они хорошо подрезают. А камень удалили без всякой операции.