скачать книгу бесплатно
– Есть, слушай. Давай перенесемся в Москву, на проспект Мира…
Письмо
Письмо пришло утром, а вчера старик сидел на кухне и смотрел в окно.
Нет, это не было стилем его жизни. Обычно он смотрел телевизор или пытался читать собрания сочинений классиков – это занятие он откладывал до пенсии, вот и пришло время. Он задремывал после пятой страницы, но при этом не огорчался.
– Куда мне торопиться, – говорил старик. – Все успею. А не успею, так и ладно.
Сегодня он смотрел в окно на трамвайную остановку – ждал приезда дочки. Она обещала привезти голубцы и борщ в трехлитровой банке.
– Куда мне столько, – ворчал он по телефону. – Выливать придется.
– Ешь его два раза в день, за пять дней управишься. Потом я куриный суп привезу.
Вот, приехала! В белом плаще, красных сапожках, ветер волосы треплет. Почему без шапки? Ноябрь на дворе, простудится, не дай бог. Звонок в дверь. Ключи есть, но всегда звонит. Хочет, чтобы больше двигался.
– Открой окно, надо проветрить квартиру.
Это она всегда говорит. Значит, старческие запахи уже появились. Открыл, слушает, как борщ из банки льется в кастрюлю.
– Разогревай в микроволновке. Две минуты. Сметана у тебя есть. Зеленого лука покроши – я привезла. За хлебом сам сходи, хоть прогуляешься.
Старик кивнул.
– Чем занимался? Опять звонка ждал?
Да, старик ждал звонка или письма. Это должно было изменить его жизнь. Так получалось, что у него все важные события начинались после телефонных звонков или писем. Поступил в Энергетический институт, когда позвонил одноклассник и сказал, что там небольшой конкурс. Работу нашел после звонка приятеля отца, который работал в НИИ, и там появилось место инженера в перспективной лаборатории. Женился он после звонков Нади. Он встречался сразу с несколькими девушками, но только она звонила ему сама. Вторая работа, дача, квартира – все это появилось как-то случайно. Он ходил на работу, водил дочку в детский сад, летом отдыхал в санаториях на море. Но однажды кто-то звонил, приходили письма – тут все и появлялось, начиналась новая жизнь. «Избегать неудач, а не гнаться за удачей» – любил он повторят цитату из Лао-Дзы.
– Ты забыл, сколько сил во все это вложила мама, – говорила ему дочка.
Он соглашался – не хотел спорить, но где-то внутри себя верил, что кто-то всесильный любит его, посылая сигналы, что пора выбирать новое, лучшее из существующего хорошего.
– Папа, никто не позвонит. Старики нужны только тем, кто знал их в молодости. Ты уж прими это и живи спокойно, следи за здоровьем. И займись хоть чем-нибудь. В твоем возрасте люди государствами руководят.
Он кивал, говорил, что все понимает, но продолжал ждать.
Письмо было в красивом плотном конверте.
– Другая жизнь, – прочитал он на адресе отправителя. – Ишь ты! Похоже это то, чего я так долго ждал.
В конверте был один листок. По краям вензелем цветочки, сверху красивый логотип в виде облака. Текст был коротким:
Дорогой Николай Сергеевич!
Мы Вам желаем здоровья, но хотим заранее позаботиться о Ваших родственниках, минимизировать их траты на Ваши похороны. Вы можете прямо сейчас оплатить Вашу кремацию и место в колумбарии. Скидка 30% в течение месяца со дня получения этого письма. Подробности по телефону…
– Ожидаемый финал. Надеюсь, что это литературный герой не отчаялся и продолжал чего-то ждать. Надо всегда ждать и надеяться. Иначе, многое теряет смысл.
– Ждут случайности, которая не такая уж случайность. Есть тренды, генетика…
– Какие тренды?
– У меня есть эссе на эту тему.
Кто хозяин твоей судьбы?
Мало кто будет спорить, что нашу жизнь определяют случайности.
От нас самих мало что зависит. Встреча с любимой, работа, путешествия – все это череда случайностей. Можно, конечно, сопротивляться, строить планы, увеличивать вероятность стать счастливым, но случай подстерегает на каждом шагу.
Вот захотел ты познакомиться с девушкой, с которой интересно поговорить. Придумал, что для этого надо пойти в курилку филфака МГУ или на выставку Ван Гога. Там ведь шансов больше, чем на танцполе дешевого клуба. Едешь ты в метро, а напротив сидит девушка и улыбается своим мыслям. Вокруг все хмурые, усталые, в себя смотрят или в телефоны. А у нее кудри, глаза озорные и улыбка. Какой тут Ван Гог! Ты выходишь не на своей станции, чтобы узнать, почему она улыбалась. А через десять лет у вас двое детей, вы разговариваете не о Ван Гоге, но это не мешает счастью.
Физиком я захотел стать после фильма «Девять дней одного года». Вернее, после того, как девчонка из соседнего подъезда сказала, что ей очень нравится эта лента. А не скажи она, не прочитал бы я гранинскую «Иду на грозу» и на радость знакомого родителей стал бы завсекцией ГУМа. Он и протекцию обещал.
Поиск работы, увлечения, путешествия – все это абсурдные случайности. Из пустых разговоров, фразы из книги, телефонного звонка, поста в соцсетях, афиши на улице, скучных мыслей в дождливый день.
И что, никто всем этим не управляет?
На пятьдесят процентов виноваты гены. Это они определяют шило в попе или любовь к дивану. Желание узнавать новое или любовь к футболу под пиво.
Но набор генов – это тоже случайность.
Но есть еще нечто большое, влияющее. Как электрическое поле. Невидимое, неосязаемее. Складывающее из миллиардов случайностей для миллиардов людей. Мы называем это прогрессом, общественным мнением, модой, популярностью… Это когда много случайностей били в одну точку, о них узнали, это засело в головах. Это как ветер. Удобнее идти, когда он в спину. Так мы и идем. Вроде как случайно, но смещаемся туда, куда дует ветер.
Дураки и гении идут против ветра. Шаг влево, вправо, но потом вперед. Если их становится много, то ветер меняет направление. Теперь он им в спину. Ну и мы потихоньку начнем разворачиваться.
Сейчас мы зависим от случайности больше, чем двести лет назад. Раньше ждали писем, визитов на следующей неделе, книг по почте… Сегодня мы мало что ждем, случайности сами приходят каждую минуту. Пост в соцсети, СМСка от незнакомца, звонок в дверь, тысячи новых людей на улицах.
Ветер перемен становится порывистым, часто меняет направление. Вроде бы незаметно. Мало ли что куда дует. Мы-то сейчас на выставку Ван Гога. Думаем, что не будет в метро девушки, которая улыбается своим мыслям.
– Да, генетика, тренды… Согласился, что это делает случайности не случайностями. Но непредвиденное остается. Лежишь на диване, и вдруг звонит телефон… Я вот почти все получил после телефонных звонков. Правда, я сам чаще звонил, чем звонили мне. Кстати, у тебя есть история о телефоне?
– Да.
Подробности по телефону
– Догадываюсь, о чем будет разговор. Все пишут, что самый громкий звук – это молчащий телефон, когда ждешь звонка.
– С телефоном всякие бывают чудеса. У меня был реальный случай, который нельзя объяснить диалектическим материализмом.
– Мистика? Такое бывает, когда не знаешь теорию вероятностей.
– Тут сложнее. Но телефон присутствует. Как-то я написал рассказ об этом. Почти не приврал. Только героев изменил. Рассказ в столе лежал, могу сейчас прочитать.
– И какое место на глобусе?
– Два места: Москва и Переславль-Залесский. Вот послушай.
Место силы
…Нет, не здесь. Еще два шага. Вот! Теперь закрыть глаза и представить себя под колоколом. Колокол наполняется энергией, я купаюсь в ней, плыву. Тяжело дышать – это правильно. Хочется только вдыхать, не отдавать ни капли чудесного, что заполняет тело. Еще немного, еще… только не перебрать. Странно, не так ли? Ты полна энергии, а хочется спать. Может, так надо?
Все, хватит!
Танька потерла разгоряченные щеки, оглянулась. Никого! Над речкой – ивы с неподвижными зелеными прядями, в небе – застывшие облака, за кустами – еле слышно гудит проспект, старая скамейка, нагретая июльским солнцем. Хорошо, что и сегодня никто её не увидел.
Со стороны смешно, наверное. Худенькая, волосы собраны в хвостик, застиранные джинсовые шорты. Она каждый день приходит к речке, долго стоит с закрытыми глазами, потом приседает и раскидывает руки, словно пытается обнять весь берег с ивами, огромные кусты и речку с серой водой. Но Танька знает, что делает. Это место ее силы – маленький пятачок между сухим пнем и умирающим кустом шиповника. Вчера место было ближе к пню, сегодня надо сделать два шага к порванному пластиковому пакету, застрявшему в зарослях осоки. Почему место не постоянно? Наверное, Танька сама виновата: за один раз забирает слишком много энергии. Не надо жадничать. Так она скоро высосет все, что дарит эта лужайка на берегу. Придется искать новое место, бродить по паркам с повернутыми вниз ладонями, пытаясь поймать тепло, идущее от земли.
Только надо уходить с истоптанных дорожек – там Танька чаще ощущает холод. Однажды в Сокольниках пошла по тропинке через газон – по ней все срезали угол – вытянула руки, и пальцы онемели. Как будто из мая перенеслась в морозный январь. Мысли сразу тяжелые, тревожные. Вспомнилась мама, год назад умершая на ее руках, внезапная полуслепота самой Таньки, когда не могла смотреть на окно, залитое солнцем. Танька тогда ушла с тропинки, села на скамейку и стала наблюдать. Прошла молодая пара, сначала смеялись, а вступили на тропинку и замолчали, даже нахмурились. Старичок с палкой, ковылял по главной аллее, а на тропинке, замер, стал грудь потирать. Тогда Танька и поверила, что может чувствовать места хорошей и плохой силы. Что бы ни говорил отец, который ничему не верит. Он даже не верит, что мама еще жива, рядом с ними, старается помочь.
Весной, когда отцу вдруг стало плохо с сердцем, к ним обоим по Скайпу пришел запрос на добавление в список контактов от Анны Михайловой. Это же мама, Анна Михайлова! Мама в последний свой год пользовалась Скайпом, чтобы говорить с сестрой из Питера – единственным «скайповским» другом. И вдруг от нее весточка, да еще в такой тяжелый момент. Отец возмутился, сказал, что это чья-то неумная шутка. Кто мог так пошутить? Никто, кроме мамы, не знал их адреса. Танькин знали ее друзья, а отец по Скайпу общался только со своими приятелями-охотниками: договаривались о местах встречи, кому что взять из продуктов, где в деревне найти дом для ночевки. Но эти приятели не знали Танькиного адреса, а ее друзья не знали адрес отца. «Глупости! – кричал тогда отец. – Значит, ты так решила пошутить!» Танька плакала, говорила, что так не шутят, она любила и продолжает любить маму и никогда бы не посмела бросить тень на ее память. «А кто тогда? – не унимался отец. – Кроме тебя некому, не с того же света она посылает сообщения!» Танька ушла к себе, хлопнув дверью и решив никогда больше не рассказывать отцу о своих находках и мыслях.
Отец после ухода мамы потускнел. Таньке одно время даже хотелось, чтобы он нашел себе женщину, пусть не жену, а так, чтобы появился смысл жизни. Ей пришло в голову привести его на место силы – ведь это так близко от дома: пройти две трамвайные остановки, потом через мост и еще десять минут вдоль речки. Но как убедить его, что вот тут, среди замусоренной полянки надо постоять, прислушиваясь к себе, ощутить прилив энергии. Отец даже слушать об этом не хотел, позвонил этой Анне Михайловой, убедился, что ответа нет, и попросил эту тему закрыть.
Может, надо найти другое место силы, более мощное? Танька знала, где искать. Как-то сосед Сережка затащил ее вечером на крышу. Тихо, город светится. Танька расставила руки, чтобы поймать тепло. Ладони ничего не поймали на юге, зато с северной стороны подул теплый влажный ветер. Нет, не обычный, такой чувствовала только она. Ветер наполнял ладони, давил на них, просачивался сквозь пальцы. «Ты чувствуешь, как хорошо там? – спросила она Сережку, показывая на огни улиц, над которыми сияла Полярная звезда. Тот кивнул и полез обниматься. Танька оттолкнула его – все испортил. Ей хотелось рассказать Сережке о лесе за Плещеевым озером, где тропинки среди мягкого мха и зарослей папоротника, где обязательно есть место необычной силы. Почему там – Танька не могла объяснить. Когда она училась в четвертом классе, отец свозил их с мамой на это озеро за грибами, Она запомнила мох, папоротники, сухие болота с клюквой, березовые перелески, где росло много грибов. Да, именно в тех лесах должно быть место силы. Огромное, никем не использованное. Оттуда, через десятки километров в Танькины ладони лилась теплота.
Как сказать об этом отцу? Он сразу заподозрит неладное. Танька – городская девочка, в лесу была только раз, избегала даже поездок к друзьям на дачу. Жизнь за пределами МКАДа казалась неинтересной, она наслаждалась московским драйвом. А когда уставала, то знала, куда пойти и найти силы, чтобы снова и снова окунаться в ежедневную суматоху, а потом без сожаления делиться энергией с теми, кого любит, кто ей дорог. Отец звал иногда на охоту, но Танька говорила, что не представляет жизни без горячего душа и утреннего эспрессо. А тут вдруг в лес, непонятно зачем. После случая со Скайпом отец насторожился, стал за ней приглядывать. Танька много раз пыталась соединиться с номером таинственной Анны Михайловой, но та была недоступна. Только через месяц соединение прошло. Танька смотрела на черный экран, пытаясь разглядеть хоть искорки, хоть тени. Надела наушники, усилила громкость, стала слушать гудение и шорохи. Ей вдруг показалось, что мамин голос сказал «доченька». «Мама, мама!» – закричала Танька. На шум пришел отец, Танька едва успела захлопнуть крышку ноутбука.
– Что случилось?
– Сердце кольнуло, – Танька не смогла придумать ничего другого. – Повернулась неудачно. Наверное, нерв защемился.
– Двигаться надо, а не сидеть, скрючившись, – проворчал отец и ушел.
Больше, как Танька ни старалась, соединиться не получалось.
– Обиделась, – решила Танька. – Подумала, что испугалась.
Вызов маминого духа с помощью иголки с ниткой тоже не получился. Все было сделано по инструкции, найденной в сети. Вечер, открытое окно, три свечи, лист ватмана с кругом, вокруг буквы и цифры. Круг разделен пополам на «да» и «нет». Иголка на нитке острием в центре круга. Танька, закрыв глаза, раскручивала иголку и ждала, когда она успокоится и покажет хотя бы «да» или «нет». «Мама, ты здесь?» – спрашивала Танька. Иголка пять раз показала «да», пять раз – «нет».
– Методы царя Гороха, – сказала Светлана, школьная подруга. – Я тебе скину программу, которая генерит четыре случайных числа. Первое – номер страницы, второе – номер строки, третье – номер слова в строке, четвертое – сколько слов надо прочитать. Бери любую книгу и сразу узнаешь ответ.
– А как я буду знать, что это мама?
– Напиши в соцсетях: «Мама, я хочу с тобой поговорить». Если у нее есть выход в Скайп, то за твоей страничкой она точно следит. Только сотри запись через пять минут, чтобы тебя сумасшедшей не считали. Да, Пушкина не бери. Он следит, когда его используют, устал уже от наших глупостей.
Танька взяла книгу Жванецкого. Первое, что подсказал программа было: «Старость без женщины».
– Это про отца, – прошептала Танька.
«По пересеченной местности», получилось вторым.
– Надо ехать в Переславль-Залесский – радостно вздохнула Танька.
«Восемь километров».
– От города? – спросила Танька саму себя.
«Животом», – пояснил Жванецкий.
– Не понимаю, – Танька отложила книгу.
– Что тут непонятного? – сказала Светлана по телефону. – Тебе где-нибудь на природе надо проползти восемь километров.
– И что тогда будет?
– Тебя простят.
– Глупости все это! Как она может знать страницы всех книг?
Потом мама начала сниться. Она сидела у кровати и смотрела на дочку. Танька просыпалась, включала свет, оглядывала стул, на спинке которого висел ее халатик, рабочее кресло у стола, потом долго лежала с открытыми глазами.
– Сереж, поехали в лес. Сделаем шашлык, погуляем, грибы поищем.
Танька поняла, что в Москве она не решит свою проблему.
– Отлично, – сказал Сергей, – я знаю отличные места на берегу Оки.
– Нет, давай на север, к Переславлю-Залесскому. Я там однажды с родителями была, хочу вспомнить детство.
Забитая до Пушкина Ярославка. Потом поток машин стал ускоряться, после Сергиева Посада шоссе стало свободным.
– Куда именно? – спросил Сергей, когда они подъезжали к Переславлю.
– Останови машину.
Танька вышла на обочину, спустилась на луг, подняла руку. Справа от шоссе ей показалось теплее. Да, именно туда, где на горизонте темнел лесок.
– Первый поворот направо, потом туда, – Танька махнула рукой.
– Ты помнишь это с детства?
– Я не помню, я чувствую.
В лес вела грунтовая дорога. Сухая, пыльная. Под колесами потрескивали сучья, машину потряхивало на ямах.
– Далеко еще? Мы уже километров десять отмахали. Тут такие ямы – боюсь машину на брюхо посадить.
– Не знаю, давай еще немного.
Вот! Запылали щеки, забилось сердце, стало трудно дышать.
– Останови, где тебе удобно. Поищем тут полянку.
Полянки не было. Зато был журчащий ручей и небольшая каменистая площадка на берегу.
– Здесь даже шезлонги поставить некуда.
