Полная версия:
Агентство помощники богов
К Главпочтамту мы подъехали в полной тишине. Так интересно видеть знакомые силуэты зданий в этой, другой Москве. Главпочтамт был тот же. Большое, похожее на огромный дворец с массивным парадным входом, по обе стороны которого расходятся крылья флигелей. Вдоль строгого романского фасада идут ряды полукруглых окон. Только легкая колоннада центрального входа делает его изящнее и легче.
Припарковавшись, мы всё так же молча прошли в центральный операционный зал, где царила великолепная дубовая стойка. Потолок зала венчал огромный стеклянный купол с витражными вставками. По периметру самого зала шли галереи с ажурными решетками и винтовыми лестницами, придавая ему особое очарование. Молодой служащий в серо-красной форме выдал увесистый конверт, без вопросов.
– Какие планы? – заводя авто, спросил Горыня-Горыныч. – Домой или в контору?
– Обедать, – решила подать голос.
В ресторации молча ткнула пальцем в меню на понравившееся блюдо. Вкусно. Но мне было всё равно. После обеда, сказав, что мне нужно прогуляться и проветрить голову, отправилась гулять по этому красивому и удивительному городу.
* * *После встречи с Гамаюн и её песни я знала, чем закончится история в той вероятности для Генки. То, что, я успела составить завещание на имя своей крестницы Маруськи, станет для него большой неожиданностью. А уж уголовное дело о покушении на меня, а полиция получила все документы, собранные частным детективом, и моё исчезновении так и вовсе будет сюрпризом для моего бывшего мужа. Как бы он не старался, он так и не сможет доказать свою невиновность, а показания его любовницы и вовсе утопят его. И Геннадий схлопочет двадцать лет строго режима. Моя подруга Ленка, мать той самой Маруськи, после вступления в наследство, познакомится с одним из издателей и выйдет за него замуж. У них появится двое очаровательных мальчишек, которых они назовут Богдан и Владислав. Наследством она, кстати, распорядится достойно. Сама же Маруська вырастет умницей и красавицей. Окончит с блеском школу и медицинский университет. Попадёт в одну исследовательскую группу, которая даст огромный толчок в изучении лекарства от рака. И каждый год они будут приходить на кладбище и оставлять цветы у моей могилы…
Я шла, шла, шла… и ноги меня сами привели на смотровую площадку на крыше Детского мира. Москва. Москва, да не та! Она была другая. Красивая. Яркая. Живая. Машины в пробках? Да. Кремль? Да. Красная площадь? Конечно! Памятник маршалу Жукову? Да. Парк Зарядье? Да. Сталинские высотки? Да. Москва-Сити? Тоже, да… Вот только… не совсем…
Для меня больше нет той Москвы двадцать первого века. Здесь была другая Москва. Москва, в которой переплелось всё, что возможно и невозможно. Органичное сочетание футуристических высоток, из стекла, железа и бетона, и эклектики русских теремов в белом и ажурном обрамлении наличников. Фантастически-авангардные машины, вперемешку с каретами и омнибусами[7]. А на башнях Кремля не звёзды вовсе, а солярный знак, напоминающий звезду с исходящими четырьмя лучами, крутящимися посолонь – то есть, по часовой стрелке, по ходу Солнца…
Москва, где Красную площадь не уродует мавзолей, и Жуков вроде бы на коне, да только китель похож больше на кольчугу, а сам великий маршал живёт и здравствует по сей день. Москва, где в Зарядье – терем-музей династии Словенов, а Иосиф Сталин – это величайший архитектор, а никакой не вождь страны Советов. Москва, где и вовсе нет никаких «сити», а есть новый квартал «Москва-Градъ». Москва, где всё это буйство красок и стилей, делало этот город похожим на сказочное место, где, казалось бы, архаичные традиции и культура сливались с феерией науки и техники. Где пересеклись параллельные прямые! Где невозможное – рядом.
Москва, где мужчина, похожий на богатыря из сказки, едет на вороном жеребце и гневно говорит в трубку телефона что-то об акциях и фондах. Где девушка, разодетая в стиле стимпанк[8], цитирует Высоцкого, который дожил до глубокой старости.
Москва, где, то тут, то там слышаться такие знакомые, но уже забытые имена старых богов… Помоги тебе Род… Шиш попутал… Лада уберегла…все мы к Марене уйдём… Перун не оставит… Ярило согреет… вот ведь Мокошь сплела… Велес чарами наградил…
Москва, где Чертолье, вовсе не Чертолье… да, конечно, там храм… вот только, Бога Перуна храм… хотя, это и храмом назвать нельзя. Огромный, размером с дом, черный валун. Здесь всё было другое. Люди. Мода. Стиль. Дома. Жизнь. Вера. Времена. Другие времена… новые времена, а боги, как оказалось, старые.
И вот тут-то, на этом самом месте меня словно накрыло понимание всего произошедшего. Это теперь мой мир. Да, он удивительный и очаровательный, но он чужой. Для меня чужой? Или это я для него чужая? Кто я теперь? Как мне жить? Что мне делать? Приходить в себя? Сидеть и ждать, когда наступит время? А когда оно наступит? Гамаюн очень уверено говорила о том, что я всё смогу, что всё получится. Но что я могу? Устроиться в Останкино? Стать журналистом? Ну вряд ли. Писать сценарии для ток-шоу? Не уверена, что тут это может пригодится. Да и документов у меня нет. Ну хорошо, с паспортом дядя поможет, а дальше? Идти учится заново? А жить где? Тоже у дяди? Ну это на первых порах, а дальше? Как бы мы с Гамаюн не смеялись с моих «проверенных источников», но это только в романах дамочка попадает в другой мир и тут же на неё сваливаются куча приключений и принцы или на худой конец те самые черные властелины, покорённые её умом и красотой. И она, в смысле героиня, конечно же очень крутая штучка. А я? Смогла превратить человека в чудовище. И то, случайно, в определённом месте. И всё.
Многие скажут, что мне грех жаловаться, я не одна и у меня есть поддержка. Но я не могу сидеть сложа руки. Не могу жить бедной родственницей-приживалкой в доме богатого дяди…
– Неужели не страшно? – раздался мужской голос за спиной.
– Нет, – покачала головой. – Я никогда не боялась высоты. Вы следили за мной?
– Присматривал.
– Вы так внимательно меня разглядываете. Что-то пытаетесь найти?
– Да.
– И что же?
– Вы серьёзно? – поднял бровь Горыня.
– Ну да.
– Дана, вы самая уникальная барышня в мире. Да-да. И не надо на меня так смотреть. Вам дано многое. Разве вы не понимаете?
– Мне? Многое?
– Ну конечно! Вы же, как и ваш дядя, из другого мира. А он Алмазный Король! Он открыл то, что сделало нашу страну ещё более великой!
– Но он…
– Да, он воспользовался знаниями того мира, кстати, то, что он оттуда, – поднял палец вверх Горыня, видимо показывая то самое «оттуда», – объясняет многое, но он не стал мешкать и сомневаться. Перед вами огромные возможности. У вас незашоренный взгляд. Вы видите то, что для нас обыденно, видите это под другим углом. Вам дано многое, поверьте.
– Но у меня нет ничего, кроме…
– Таланта. Вашего литературного таланта. Как я понял, из вашего рассказа вчера, вы писательница. Очень талантливая, раз вас собирались экранизировать. Что вам мешает заниматься тем же здесь? Что вам мешает писать?
– Но мне нужно где-то жить, что-то есть, что-то…
– У вас есть…
– Да-да, мой дядя, как вы выразились, Алмазный Король. Но это он, и это его деньги…
– Дана, вашему дяде, как и любому мужчине, не чужда гордыня. Но даже он понял, когда попал сюда, что ему одному не справится. И когда ему предложили помощь, он её принял. Не делайте ошибку. Не отталкивайте тех, кто вам предлагает помощь…
И я вдруг подумала, а к черту всё! Раз мироздание даёт мне второй шанс, буду использовать на полную катушку! Я буду жить другую жизнь! Новую! Лучшую! В этом удивительном и волшебном мире. В мире, где переплелось невозможное. В мире, где я могла бы стать счастливой. В мире, где я буду, обязательно буду, счастливой! Другой мир… так не похожий на тот, прежний мой мир.
Дяде понадобилось буквально пара дней, чтобы выправить мне документы. А Велена и Миля окружили меня заботой и вниманием, но так аккуратно, ненавязчиво, и втянули в подготовку свадьбы моей двоюродной сестры[9]. Время понеслось, кружа меня, словно на крыльях, в этом цветном хороводе…
* * *Глава 4
Три месяца спустя.
Багряно-золотистый ковер листьев тихо шелестел под ногами. В прозрачной лазури небосвода разбрызгивал медовые лучи яркий диск осеннего солнца. Так быстро пролетело лето, не дав до конца испить всю его радость, а осень уж хозяйничает во всю. И осеннее солнце становится редким гостем. Всё чаще начинают плакать серые небеса, и тяжелые свинцовые тучи стараются спрятать от нас его радость. Но когда упрямые лучики пробиваются через плотную завесу, озаряя и расцвечивая рисунок пасмурного дня, вспыхивает ярким костром осенняя разноцветная листва.
– Обожаю это волшебное время с его буйством красок, – радостно улыбнулась Велена. – Ну что? Чайку? У меня есть примерно час.
– Хорошая идея, – вернула улыбку.
– Я знаю прекрасную чайную.
– Здорово. Идём.
– Ну что? Как настроение?
– Великолепное, – улыбнулась в ответ. – У меня сегодня удачный день. Удалось прикупить отличный экземпляр. Раньше я на такое и надеяться не могла. Это невероятно.
– Твой оптимизм заразителен словно вирус, – весело рассмеялась Велена. – Ты не перестаёшь меня удивлять.
– Вы просто привыкли. Вы не замечаете все эти чудеса. А мне все тут нравится. Безумно. Вот что ты видишь? – обвела рукой пространство.
– Ну-у-у… Я вижу сквер, фонтан, гуляющих людей, пекарню.
– Вот! А я вижу великолепное и гармоничное сочетание уютного дворика с частичкой японского сада, в окружении славянских теремов, и домов в колониальном стиле. Я вижу пекарню, из которой разносится невероятный аромат карамели и ванили. Везде пар, шестерёнки, электричество, на рельсах паровые трамваи, а рядом с ними конные экипажи вперемешку с машинами, в небе дирижабли и самолёты. Казалось бы, мир урбанизации – на улицах хозяйничают гремящие и воняющие монстры. Везде должен преследовать запах горячего железа, машинного масла, гари и дыма, но нет! Этого нет! Зато есть чары! О-о-о-! Эти невероятные чары! Не знаю, как я жила без них! А мимо всего этого прогуливаются чопорные матроны и джентльмены, очаровывая тонко выделанной кожей, сюртуками, оборками, металлическими заклёпками, перчатками с обрезанными пальцами и цилиндрами! Это же волшебно!
– Дара, ты удивительна! У тебя поразительное воображение! Твой взгляд на мир восхищает. Вот ты сказала, и да, я вижу, это не просто сквер. Это самый красивый сквер нашего города! – весело расхохоталась Велена.
– Позволю себе с вами согласиться, Веленочка, – раздался рядом мужской голос. – Сегодня этот сквер необычайно красив. Столько лет прогуливаюсь тут, почти каждый день, но такой красоты раньше не замечал.
– Мефодий Карлович! Какая встреча! – обрадовалась незнакомцу Велена. – Здравствуй, мой дорогой!
– Здравствуйте-здравствуйте, – улыбнулся мужчина, приподнимая в приветствии цилиндр.
– Мефодий Карлович, мы собирались выпить чаю, присоединитесь к нам?
– С удовольствием. А вы пока представите меня этой молодой особе, так вдохновлённо описавшей этот сквер.
– Даночка, познакомься, это Мефодий Карлович Рихман, – кивнула на мужчину Велена.
– Очень приятно, – улыбнулась я. – Богдана Владиславовна Гордеева. Можно просто Дана.
– Рад, очень рад. Барышни? – Мужчина встал между мной и Веленой и чуть развёл локти в стороны, предлагая опереться на его руки.
Мы с Веленой тут же воспользовались предложением. Путь до чайной прошел в обсуждении погоды.
Чайная, была действительно прекрасна. Наша троица разместилась у огромного окна с видом на всё тот же сквер.
– Ну, поведайте мне, Дана, как вы развиваете свой дар? – расправляя на коленях салфетку, спросил Мефодий Карлович.
– А с чего вы взяли что у меня есть дар? – полюбопытствовала я.
– А с того, Даночка, что у нашего Мефодия Карловича, просто уникальный дар Видящего, – разливая чай ответила Велена. – Благодаря ему, наша академия получила массу талантливейших учеников.
– Согласна, – я сделала глоток чая. – Действительно, уникальный и редкий дар.
– Спасибо, барышня, – кивнул мужчина на комплимент. – И всё же, как вы развиваете свой?
– А Даночка у нас писательница, только вот скрывает это, – невинно улыбаясь, ответила Велена. – Вы наверняка слышали имена Лада Гордая и Даная Видная?
– О! Так это вы! Ваши фельетоны и ваш роман – это что-то! Мы с супругой каждый день начинаем с журнала с рассказами от Лады Гордой! И как вам это в голову приходит?
– Ну, как-то само… – смутилась я. – Это вокруг…
– Вы в курсе, что благодаря вам появился уникальный вид развлечения?
– М-м-м… ну я не думала, что это вызовет такой эффект, – сделала ещё один глоток.
Да-да. И в этом мире появилась автор Лада Гордая. Свалилась я с лестницы вообще-то, как бы это не звучало, удачно. На плече болталась сумка с планшетом, и он, слава всем Богам, остался цел, и на моё счастье, зарядник в тот день, три месяца назад, я захвалила тоже. Как же я была удивлена, когда мой планшет заработал в этом мире. Сеть он, конечно, не поймал, но все данные, фотографии близких и родных, все свои произведения и наработки, я смогла с него перетащить. Смартфон тоже не подвёл.
Это было странно, видеть в таком волшебном мире такие обычные для меня вещи, как Интернет и всевозможная электроника. Чуть другая, конечно, но вполне узнаваемая. Мессенджеры тоже были, а вот чего тут не было, так это привычных блогов, каналов и журналов. Вот тут-то я и поняла, как начну осуществлять свой замысел.
Первый канал в одном популярном мессенджере, называющимся тут Свиток[10], с фельетонами от Лады Гордой появился буквально через две недели после моего появления в этом мире. Путь к известности был прост. Веерная рассылка с ссылкой на мой канал. Какое счастье, что на Руси ещё есть вера в сообщения с ссылками. Как говорится, на следующий день я проснулась знаменитой. Ну вернее не я, а Лада Гордая. Под этим псевдонимом я была известна как автор юмористических историй и рассказов. А вот Даная Видная стала сенсацией у любителей фэнтези. В этом мире сохранилась та самая мировая классическая литература, признанная и в моём старом мире, конечно же, с поправкой на эту реальность, Даная Видная в этом мире писала, можно сказать, став родоначальницей жанра, романы в стиле «альтернативная история». Мои книги, написанные ещё на той Земле, с правками, естественно, произвели настоящий фурор.
– Дана, я весьма рад, что ваш уникальный дар приносит столько радости людям. Вы нашли просто гениальный выход. Но с вашим даром вы способны на большее! Вам нужно…
– Нет, – перебила я Мефодия Карловича и строго посмотрела ему в глаза.
– Оу… Вы?..
– Да.
– Но как же?..
– Нет.
– Но Боги дают…
– Вот именно.
– Простите, – почтительно склонил голову Мефодий Карлович.
– А просветите несведущих? – Велена с любопытством переводила взгляд с меня на Мефодия Карловича.
– Простите меня, Веленочка, я затронул весьма личную и щекотливую тему и не в праве распространятся. Не переживайте, всё хорошо. Я был невежлив, приношу свои извинения ещё раз.
– Хм… ну что ж, хорошо, – кивнула Велена.
– Дана, я с уважением отношусь к вашему решению. И я, конечно же, сохраню вашу тайну. Но позвольте дать вам, пусть и не прошенный, совет. Ваш дар растёт, вы неосознанно заставляете людей видеть красоту. Вы вся светились, словно звёздочка на чернильном небосводе, когда рассказывали Веленочке о том, как видите самый обычный сквер. Ваши фельетоны и романы, даже читаемые с чарофона[11], погружают людей в состояние радости. Они дарят тепло. Издавайтесь на бумаге. Сами. Без издательства. Я уверен, ваши книги, особенно с вашим автографом, будут нести гораздо больше отрады и праздника в души людей, – горячо закончил свой совет мужчина.
– Спасибо. Я не думала об этом.
– А вы не думайте. Вы издавайтесь. Поверьте, вы произведете небывалый фурор. Ваш дар многим может помочь.
– А я согласна с Мефодием Карловичем, тебе нужно издаваться! – воодушевилась Велена. – Я знаю, как это устроить.
– И всё же, как вы это делаете? Поделитесь секретом, Дана? – ловким движением закинул в рот засахаренный миндаль Мефодий Карлович.
– Понимаете, это происходит повсеместно. Вот вчера в трамвае ехала, а там куча народа, румяные школьники, которым разрешили погулять после уроков, и они заигрались дотемна. Напомаженные дамочки в долгополых пальто и на шпильках, спешащие в театр. Громкие подростки, вездесущие пенсионерки с сумками, работяги, устало дремлющие, привалившись к стеклу. И тут двери трамвая открылись, на площадку вспорхнула шикарная девица, похожая на актрису. У нее гладкие блестящие волосы, собранные в хвост, короткая курточка в перьях, юбочка вся в воланах и рюшах. И громким неприятным голосом, какой почему-то часто бывает у таких красавиц, обратилась к трамвайной публике:
– Скажите, пожалуйста! Я до больницы доеду?
– Выглядишь вполне здоровой! Должна доехать… – весело откликнулся пьяненький мужичок у окна. Ну мы все посмеялись, барышня, кстати, тоже. Едем дальше.
Заходят двое молодых мужчин. И диалог у них состоялся такой:
– Ну и что там со вчерашним свиданием? – спросил первый.
– Сходил, – вздохнул второй.
– Ну и как?
– Да как-как? Никак!
– В смысле?
– Ну она такая вся нежная, у неё там атаки панические… Ну она вся такая хрупкая, загадочная. Такая мечта поэта, понимаешь.
– Ну и что? – удивился второй.
– А я из деревни, Сань! – громким шепотом сказал второй. – Из деревни! А у нас там из болезней только похмелье и бодливый соседский козёл по кличке Коська.
– М-да-а-а… – высказался всё тот же подвыпивший мужичок у окна. – Встретились два разных мира.
* * *Стоя в тени раскидистого каштана, я любовался её улыбкой и сияющими глазами, её изысканностью и грацией, её удивительной красотой. Она была словно огонёк. Яркая и живая. Всегда открытая, дарящая тепло всем вокруг. Она верит, что этот мир самый лучший. Верит только в хорошее и прекрасное. Она верит исключительно в то, что делает этот мир светлее. И это притягивало к ней людей хлеще магнита. Она очаровывала, вдохновляла, пленяла, притягивала и завораживала. Кто-то скажет, что это так действует её дар. Но я знал – это не так.
Мы не виделись с того самого разговора.
Сначала даже и не понял, почему перед сном в памяти начал всплывать её образ. Раз за разом. Ночь за ночью. И однажды не выдержал. Сначала просто нашел её фото. Не помогло. Хотелось большего. Хотелось видеть её каждый день. Хотелось слышать её голос. Любоваться игрой солнечных лучей в серебристых волосах. Видеть эти сияющие глаза. И задорную улыбку.
Первый раз даже не понял, как оказался под её окнами. На следующий день опять оказался под её окнами. Так продолжалось неделю. Когда не получалось увидеть её, внутри поднимало голову глухое раздражение. Я запрещал себе думать о ней, видеть её. Пытался забыться. Выдержки хватило ненадолго, к концу третьего дня опять стоял под её окнами. В какой-то момент и этого стало мало. Раздражение стало постоянным спутником. С каждым разом становилось хуже. Мелькнула мысль об одержимости… Легче становилось только когда видел её. Пока этого хватало. Надолго ли?..
* * *Глава 5
– Боги, Даночка! – утирал выступившие от смеха слёзы Мефодий Карлович. – Бодливый козёл Коська… Ну что, вот прям так и было?
– Да-да, всё из жизни, – обвела рукой пространство. – Всё вокруг нас.
– Согласна, вокруг, – подхихикивала Велена. – Но это же ещё надо заметить!
– Мало заметить! – поднял палец вверх Мефодий Карлович. – Нужно ещё подать правильно. А это дар!
– Простите, – раздался робкий голос рядом. – А расскажите ещё что ни будь, пожалуйста.
Обернувшись, увидела, что практически весь персонал чайной сгрудился за соседним столом. А все остальные посетители развернулись в нашу сторону и внимательно прислушивались к нашей болтовне.
– М-м-м… простите… я не… – стушевалась я. – Но это как-то…
– Пожалуйста… просим… не откажите… – понеслось со всех сторон.
– М-м-м… может про это?.. Да. Однажды драма про маргиналов, мадригалов и гамадрилов, разыгралась с участием вполне себе солидной сударыни, звали её Галина Патрикеевна. Так вот, одна из участниц этой истории Лена тогда на заводе трудилась, и ей в нагрузку выдали контроль над отделом сбыта. И заходит как-то к Леночке Галина Патрикеевна, работавшая как раз в этом отделе… и кокетливо-доверительно сообщает:
– Ой, я тут Иван-Иванычу, ну заказчику, комплимент сделала, а он такой задумчивый ушёл… наверное стесняется.
Леночка вяло интересуется содержанием комплимента и узнаёт, что Галина выдала "Иван-Иваныч, вы редкий маргинал!" Ну тут бы, конечно, многие призадумались… И Леночка решила уточнить:
– Галина, а вы не пробовали поискать значение слова «маргинал»?
Галина уходит… через непродолжительное время возвращается красная как помидор… И с претензией начинает:
– Я просто оговорилась, я ему уже позвонила и извинилась! Я сказала, что ошиблась, а хотела сказать: «Вы редкий мадригал[12]!»
Леночка, тихо сползая с кресла от еле сдерживаемого хохота, спросила:
– Да что же в его облике навело вас на мысль о воспевании красот? Ну ладно, не звоните больше, спасибо, что не гамадрил!
Галина идёт пятнами и обиженно, со слезой в голосе, шепчет:
– Думаете, я совсем лоха[13]! Я знаю, кто такой гамадрил! Гамадрил – это военный такой! Даже фильм был – «Гамадрилы, вперёд!»
И тут Лена не выдержала, и совсем сомлела… Когда же Лена смогла прийти в себя, Галина выдала:
– Вспомнила! Вспомнила слово! Оригинал! Я хотела сказать, что он оригинал!
Весь зал чайной взорвался хохотом и аплодисментами.
– Гамадрилы… гамадрилы… вперёд… – рыдал от смеха Мефодий Карлович.
Велена и вовсе говорить не могла, уронив голову на руки, тихо всхлипывала от смеха.
* * *Звонок телефона, то есть чарофона, отвлёк от монитора. Хоспадибожемой! Когда же я перестану путаться в словах. Так и «спалиться» не долго. Вот не даром говорят – язык мой, враг мой.
– Приветствую, – раздался в динамике женский голос.
– Привет.
– Опять не спишь?
– Да нет, это я рано проснулась. Такое чудесное утро.
– А-а-а-а… ну конечно, четыре утра, время действительно чудесное, – хмыкнули в ответ.
– Прогуляемся?
– Давай. Через час на нашем месте?
– Отлично. Через час…
* * *В ушах шумело. Сердце билось как сумасшедшее. Рваное дыхание вырывалось из груди толчками. Пот заливал глаза.
– Фу-у-у-у… хех… хех… – пыталась отдышаться я, уперевшись в колени ладонями. – Я… фух… да что ж такое?..
– Давай-давай. Не расслабляемся. Ещё обратно бежать.
– Ты меня уморишь, когда ни будь.
– Не-е-е… не уморю. Не успею.
– И куда ты там смотришь? – обернулась я.
– Ну, мне кажется там тело.
– Тебе не кажется.
– Надо звонить в Охранку, – глядя на изломанное, словно старая кукла, тело, произнесла Маша.
– Уже… – достала чарофон. – Ты такая спокойная.
– Ну ты тоже не бьёшься в истерике.
– Ну, меня профессия обязывает. Я же не сразу юморески писать начала. Криминальная журналистика – три года.
– Ого!
– Ага.
Охранка прибыла буквально через несколько минут. Действовали ребята быстро и профессионально.
– Барышни, вы уж простите, но сейчас вам придётся проехать с нами для дачи показаний. Я понимаю… – замялся пристав. – Вам нужно бы домой, переодеться и всё такое…
– Не стоит переживать, – успокоила я – Надеюсь это быстро?
– Ну что вы, конечно быстро, барышни. Мы только всё запишем, – замотал головой пристав. – Полчаса, не больше.
* * *– Итак, ещё раз, вы, Богдана Владиславовна, вместе с госпожой Анненковой были на пробежке в парке, так?
– Да. Всё верно, – кивнула головой.
– А вы каждое утро бегаете в том парке?
– Нет. Мы встречаемся пару раз в неделю.
– А почему именно в этом парке? Рядом с вашим домом не нашлось подходящего?
– Нет. Возле моего дома парк есть. И возле дома Марии Сергеевны тоже есть.
– Тогда чем обусловлен выбор этого парка?
– Мы познакомились с Марией Сергеевной в этом парке.
– И как давно?
– Около двух месяцев назад.
– Поведаете обстоятельства вашего знакомства, пожалуйста.
– А какое это имеет отношение к сегодняшнему происшествию?
– Мы собираем информацию. Хотелось бы видеть всю картину.
– Господин следователь, – мило улыбнулась я, – у вас ещё есть вопросы, касающиеся именно этого происшествия?
