скачать книгу бесплатно
Альред вытер с губ блевотину.
– Раз, два, три, – медленно посчитал Хим. – Отстыковываю.
Капсула капитанской рубки ударилась о край корзины и завертелась. Летала рвота атомогенетика, летали кровь и мозги матроса, летало тело самого матроса, угрожая в любой миг убить еще одного члена экипажа. Неестественно шаталась голова инженера, подсказывая, что вряд ли он снова очнется. Смибдорт, Хим и Альред сидели с ногами на креслах, засунув голову между колен и закрыв затылок ладонями – они ждали удара.
Хотя мастер уже несколько минут пытался спасти экипаж.
Одного матроса-швартовщика через прореху выкинуло в океан, другого разрезала пополам спружинившая во время разлома конструкция. Куски тела разлетелись, заливая все вокруг густой черной кровью. Еще двое пытались найти среди трепыхающихся складок и неверного света налобных фонарей с люминесцентными кристаллами люк в корзину, в панике не понимая, что от удара об воду их ждет неминуемая смерть, и лучше затаиться среди мягких и плавучих газовых мешков. Эта ясная мысль пришла как озарение им обоим одновременно, и они кое-как, помогая друг другу, цепляясь за куски оболочки, проползли в носовую часть.
Корзина летела без вращения. После отстыковки реактора и капитанской капсулы, вес сильно уменьшился, и даже рваная оболочка с мешками и зарывшимися среди них двумя матросами неплохо доигрывала свою последнюю драматическую роль – гигантского полураскрытого парашюта.
Люди, находившиеся в медотсеке – бесполезны. Шокированные, вжавшиеся в кровати и кресла – тоже. Но были и те, кто так сильно хотел жить, что это могло сработать. Они готовы были рискнуть. Ремонтная бригада. В гигантских спасательных жилетах поверх ковмариловых доспехов, они выглядели как карикатуры на младенцев, которых одела неопытная мать на прогулку в первый зимний день. Смибдорт думал. Смибдорт… внушал.
– Рухнем в океан, и рваный баллон может нас перевернуть! – возбужденно проговорил первый ремонтник.
– Если не отстегнем, всем ипцед, – согласился второй.
– Да-да, я тоже об этом только что подумал! – сказал третий, обычно самый медлительный, и оттого радостный, что поспел за товарищами. – Надо уже начинать срезать и отстегивать.
– В баллоне могли остаться живые швартовщики, – напомнил первый.
– Оставим пару строп в носовой части корзины, дадим им шанс.
– Но если начнет тянуть на дно…
– Ясное дело.
Словно альпинисты на особо опасном участке, ремонтники перецепляли карабины страховочных поясов через каждые несколько шагов. Двое с ножами-резаками из орденского металла вышли на правую внешнюю палубу дирижабля, третий, с атомным ножом, собирался резать стропы на левой.
Темно-синие, почти черные воды приближались не так медленно, как хотелось бы. Волны накатывали друг на друга, схлестывались в невообразимом поединке, появлялись водовороты и клинья, а белая пена, словно кровь океана, брызгала во все стороны.
Атомный нож работал как надо, резал прочные стропы почти без напряжения. По сравнению с главным реактором, реакции внутри ножа были комариным писком на фоне грохота тысячи копыт несущегося табуна лошадей. Но Альред «услышал» его, почувствовал, как пристальный взгляд из далекого окна. Ядерный мир жив, и атомогенетик, падая с огромной высоты, с зажатой меж коленами головой, без знания, останется ли он жив в ближайшие минуты и секунды, расплылся в счастливой улыбке впервые за несколько лет.
За миг до падения двое ремонтников срубили последнюю стропу с задней части корзины и распластались на палубе, третий лежал в носовой части и напряженно ждал. Еще никогда, даже когда приходилось чинить судна во время боя, он не чувствовал такого груза ответственности. Он мог погубить всех: и швартовщиков, и экипаж в корзине, а мог и спасти. Он молился, чтобы не пришлось выбирать.
– Скорее, скорее на корзину! – завопил швартовщик, только почувствовал удар об воду.
На всякий случай он поволочил за собой газовый мешок. Второй матрос приземлился не столь удачно, но в сознании остался. Они должны были спастись.
У Смибдорта потекла кровь из десен, но он так же, как и Альред – улыбнулся. Только ощущение, что он сделал чуть больше, чем мог и должен, еще способно было принести мастеру хотя бы призрак радости.
Через три с половиной секунды после слова Хима: «Отстыковываю», высокая волна приняла их на свой гребень, затем окунула под воду, лизнула и отпустила.
– Легко отделались, – прогромыхал Хим.
– Не они, – кивнув на бездыханного инженера, рядом с которым лежало тело матроса, сказал Смибдорт. – Отстегиваться не рекомендую.
– Надо было еще кого-то позвать в рубку, – то ли спросил, то ли осудил атомогенетик.
– В корзине много жратвы, – вздохнул капитан, – а у нас только пайки да вода, которую надо шаз знает как экономить.
– Они обречены, – как всегда пессимистично заявил Альред. Спасибо, что не улыбнулся.
– Нет, если сможем вызвать помощь. До ближайшей базы километров триста, даже на корабле за нами могут прийти в течение полусуток.
– Я бы на их месте сделал бы вид, что не получал сигнала, – сказал Альред.
– Который надо еще послать, антенна тоже не работает, – проворчал Хим, затем сощурившись по очереди посмотрел на мастера и атомогенетика. – И мы не скажем, что «Незримому» конец.
– Капитан Хим, раз вы уверены, что это диверсия, – начал Смидборт, – не разумнее предупредить об этом Хор тысячи голосов? И не наш ли это долг?
– Я считаю, что будет лучше, если я им это расскажу при личной встрече. Альред, приказываю вам вместе с мастером починить антенну и отправить призыв о помощи. И так, чтобы Орден тоже его мог услышать.
– Слушаюсь, – сказал атомогенетик, отстегнулся и на корточках, хватаясь руками за рычаги, сиденья и край стола перебрался на кресло рядом с панелью управления внешней антенной. – Как меня мутит. Я потому и не пошел в моряки…
Смибдорт тоже хотел отстегнуться и перебраться к Альреду, но инстинкт остановил пальцы на защелке. В этот момент капсулу, несмотря на тяжелый пол, трижды провернуло вокруг своей оси. Хим выронил сигару и она сильно обожгла мастеру щеку, Альреда снова вырвало. Со своим гигантским ростом мастер точно сплющил бы себе макушку.
– Ветер стихает, – разрядил обстановку капитан, – кажется, эта шазова волна дала толчок прочь от центра шторма. Надеюсь, повезет и экипажу.
– Мы истратили всё свое везение, – сказал Альред, пытаясь сделать передачу.
– Такого не может быть, – отрезал Смибдорт.
Атомная антенна не работала, точнее, не работал микрореактор. Ядерное топливо, нестабильные атомы просто не реагировали на энергию возбуждения, на бомбардировку частицами, на катализаторы. Будто отключилась сама возможность деления ядер, словно кто-то сломал «природу».
– На корзине кто-то использовал атомный нож, – сказал Альред, – значит, реакции возможны.
Альред начал покачиваться в такт волнам, Смибдорт взял его за плечи и постарался поймать такт, глядя в глаза и одновременно качая из стороны в сторону глазными яблоками. Хим отвернулся, он ничего не мог с собой поделать, все эти махинации выглядели для него как ритуалы умалишенных.
Частицы трепыхались внутри ядер, готовые испуститься, но чем-то сдерживаемые. Словно молодые разгоряченные псы, которым жестокий хозяин приказал «сидеть!» И нет сил противиться, хотя, что может быть проще, сорваться и сбежать? Альред, превратившийся в сгусток энергии с множеством щупалец, шевелил каждое ядро, словно пытался вытрясти монетку, не разбив детскую копилку. Несколько раз это удалось, но реакция не превращалась в цепную, а затухала. И он начал бить всеми щупальцами, сеять хаос, с которого все и начинается в природе. А сам – уменьшался.
Смибдорт почувствовал толчок и оказался в макромире – Альред выбросил его из транса, рассек невидимую энергетическую пуповину, а сам остался в глубоком сне.
Штаны атомогенетика намокли, глаза закатились, полностью превратившись в белки с сетью ярко-красных прожилок, затем, как при сильном отравлении, его начало рвать кровью и желчью. Даже мастер Смибдорт не мог до конца понять процессы, происходящие в организме атомогенетика, эту чудовищную и иррациональную связь биологического макромира с микромиром ядерным. Альред восстанавливал природные свойства веществ в маленьком пространстве ценой собственного умерщвления. И не позволил помочь.
Реактор антенны заработал.
Колебания тысяч корпускул понесли призыв о помощи на экстренных частотах Хора тысячи голосов и Ордена святых ищеек. Приспешники Властителя, по уверениям инженеров-шифровальщиков, должны были принять передачу как свод недешифрируемых помех.
Редкое хлюпающее дыхание атомогенетика прекратилось.
– Альред! – яростным, полным боли голоса проорал капитан. Он успел привязаться к этому унылому, невероятно надежному сослуживцу. Даже как-то раз подарил ему коробку сигар.
Но атомогенетик оставался мертв. Впервые уверенность подвела Альреда: голос Хима его не разбудил.
Глава 2
Снова пустячное дело. Повысили до светлого детектива, а дело все равно – как для младшего. Ипцед как обидно.
Би?я пробиралась по выработанной шахте, закрыв фонарь колпачком, чтобы не спугнуть заказ. В один глаз она вставила инфракрасную линзу, другой защитила кристаллом-увеличителем, от которого в этой шазовой тьме не было никакого проку.
Рельсы для вагонеток почти скрылись под намытой землей вперемешку со шлаком, ползали омерзительные белесые черви, ставшие тут полноправными хозяевами, когда люди выработали все серебро.
До недавнего времени.
Исполнителям, особенно сведетам и младетам, редко называли истинных заказчиков, но для «ускорения расследования» Бия выведала довольно много скользких подробностей. Работа такая. Ей небезосновательно казалось, что и у ее родного Ордена святых ищеек есть свои виды на происходящее в шахте. Заказчик, частный внеправительственный клиент (где они живут такие, кстати?), четко дал понять: приоритетная задача – найти новую лабораторию и уничтожить, побочная – схватить концы ниточек, которые могут привести к другой подпольной группировке, если они работают как сеть. Епископ Ордена Арторий, старик с живым умом, бывший на ранг выше ее куратора – святого ищейки Орти, взял ее за плечо и попросил собрать как можно больше технических сведений о разработках в (откуда он знает?) ковмариловом боксе, хорошенько разглядеть приборы рядом с ним.
Почувствовался ветерок, где-то был еще один ход наружу, а может просто вентиляция. Бия поправила черные волосы с широкой седой прядью, уложенные в жидкое каре. «Зачем я их трогаю? Не на свидание иду», – привычно одернула себя девушка. Быть ищейкой почти низшего ранга – дело одинокое, тем более, она сама отказалась от напарника. Не любила за кого-то переживать, не любила делить с кем-то лавры, и не любила, когда кто-то мешает, советует, болтает. Захочется поговорить – это можно сделать и самой с собой, некоторые называют это «думать».
Смачно чавкнул раздавленный ботинком червяк, наверное, самый большой во всей шахте. Бия с отвращением вытерла подошву о чуть выступающий рельс. Она так сильно боялась микробов, но в каком дерьме ей постоянно приходилось возиться! Ничего не скажешь, выбрала романтичную работку по душе.
Развилка. Впереди и в боковом туннеле рельсы были чистыми. Сразу видно, по ним недавно что-то возили, а шахта заброшена эдак с десяток лет из-за нерентабельности. Владелец и так спустил все заработанные денежки, расширяя и расширяя туннели в поисках новых жил с драгоценными металлами, но так и не выиграл в природную лотерею. Бия перепроверила, никаких сделок по аренде или продаже шахты не было, так что налицо еще одно преступление. Правда, из-за обычного проникновения на частную территорию святых ищеек из Ордена не вызывают.
Бия повернула в новый туннель. В целом обстановка не поменялась: камень, рельсы, черви, только стало уже. Она принюхалась, словно пес. Пахло человеческим жильем, едой и тем, во что она потом превращается. Порядочно обосновались. И сколько их там? Дело из простого резко превратилось в опасное. Присутствие людей всегда все осложняет.
Бия могла передать дело более опытному куратору, святому ищейке, никто бы ее не осудил, но так повышения не добьешься. А сидеть в сведетах даже год не хотелось. Она метила ни больше ни меньше как в епископы Ордена. «Если меня сейчас не прикончат».
Туннель резко вильнул и исчез, раздавшись в огромную пещеру. Там, наверху, была глубокая ночь, около трех, здесь же кипела работа. Ага, часть плана (застать лагерь безлюдным или хотя бы спящим) провалилась.
Миниатюрная Бия вжалась в стену и расстегнула кобуру. Новая разработка Ордена – химический парализатор. Раньше надо было подойти вплотную, чтобы кинуть дротик, теперь игольчатый шарик летел к цели сам, только пневмобаллончики меняй. Бия тренировалась несколько недель, оттачивая стрельбу лежа, стоя, сидя, на бегу, с инфракрасной и увеличительными линзами в глазах. Она не любила ошибаться, испытывая от каждого недочета безумную фрустрацию.
Бия начала водить глазами по огромной пещере, выхватывая важные фрагменты, чтобы постепенно сложить их в общий пазл.
Двое лежали в палатках, ворочались, не спали, третий жарил мясо (извращенец, в три-то утра!), в дальнем углу около бокса из ковмариловых пластин, как и обещал епископ Арторий, стояли скамья и длинный металлический стол, поблескивающий стеклами вмонтированных приборов и целой россыпью стальных рычагов. Не надо быть атомогенетиком, чтобы догадаться, женщина и двое мужчин, сидя на скамье, проводят нелегальные ядерные исследования.
Бия вздрогнула, но не издала ни звука, когда внутри бокса что-то неслабо бахнуло. Тройка людей за столом захлопала в ладоши и начала друг друга поздравлять и хвалить.
– Даже все живы остались! – визгливо заметила ученая и заливисто рассмеялась.
«Это ненадолго», – мрачно подумала светлый детектив, собираясь застать их врасплох, пока они заняты бахвальством друг перед другом. Оружия Бия не разглядела даже с увеличителем.
Вдохнув поглубже, Бия шагнула обратно в туннель. Стоп. Мясо. Успех. Ночь. Может, они пропустят по стаканчику-другому? У Бии у самой была маленькая традиция: после каждого задания – выпить. Много или мало, пива или вина, одной или в компании – по настроению, но – выпить. И выкурить сигариллу.
Ей дали на задание неделю, шел второй день, ничего, если она немного подождет. Тормозить Бия не любила, но спешка – еще большее зло. Бия легла на живот и немного проползла, цепко просматривая каждый метр пещеры. Шесть человек, и ни шаза непонятно на кого они работают.
Из грота напротив вышел худой и невысокий мужчина в очках, судя по зеленоватому оттенку лица и места, откуда он вышел, ему нездоровилось. Или «празднует» он весьма давно и несдержанно. Хотя из мужчин только он был гладко выбрит.
– А вот и наш руководитель, – засмеялся мужик около нагревателя, на котором шкварчали жирные куски мяса. – Может вам палатку туда переставить?
– Приготовь мне что-нибудь полегче, – приказал он повару, совершенно игнорируя насмешки, – суп какой-нибудь.
Семь, и все молодые. Закончили сложнейшую учебу, попробовали применить свои таланты и знания, но оказались никому не нужны, и вот, здравствуй, подполье. Уже и в Орден, начинавшийся как бизнес и прибежище для изгоев, брали не всех. Да и не все хотели, слишком много тайн и правил.
– Может лучше пивка? – спросил повар.
– Еще одно слово и пойдешь туда, – сказал Главный и согнутым указательным пальцем показал на ковмариловый бокс. – Нам бы не помешал эксперимент с людьми.
– Получилось! – Визгливая, как ее сразу обозвала Бия, подбежала к руководителю и обняла его.
– Я слышал, – улыбнулся он и без энтузиазма ответил на объятие. Просто дотронулся ладонями до спины. – Какая мощность?
– Чуть выше, чем договаривались.
– Не уверен, что даже в ковмариловых доспехах можно такое пережить, а у террористов они редко бывают.
«Так, хорошо, себя они террористами не считают. Информации много не бывает. А у мертвых и парализованных с этим не очень».
Слежка, ожидание, ничегонеделание – вот половина жизни ищеек среднего и низшего ранга. Бия, снова скрывшись в темноте, села, прислонилась к прохладному камню и вставила усилитель уха.
Ядерную энергию обуздали двести лет назад, мир расцвел, появились ядерные корабли, дирижабли, население стало увеличиваться и перемешиваться. Век назад и Орден святых ищеек, и Властитель, и Хор тысячи голосов пытались превратить ее в оружие, но, потерпев неудачу, в первый и последний раз заключили сделку, условия которой соблюдали неукоснительно: никаких исследований, никаких испытаний, никакого финансирования, никакого, шаз возьми, ядерного оружия. Кроме атомных ножей и импульсников. Но они работали как микрореакторы и были полностью управляемы, как трехколесник. И вот сейчас Бия слышала, как что-то взорвалось. А ковмариловый бокс, сам по себе стоящий сотню тысяч рундов, подтверждал: взрыв с радиацией.
Шикнуло, чпокнуло, зашипело, звякнуло – звуки незатейливой алкогольной радости. «Ну пусть отпразднуют, в последний раз», – великодушно разрешила Бия.
Прошло три часа.
Визгливая уже напилась и несла полную околесицу, а то, что Главный оставался трезв, явно их не сближало. Зато повар, судя по голосу непьяный, подсел к ней вплотную и постоянно шутил. «Так или иначе, кто-то ее сегодня трахнет».
– Всем спать, – съев целую кастрюлю супа и окончательно заскучав, приказал руководитель. – Повторим эксперимент и получим деньги. Я уже сообщил, что в течение суток все будет готово.
«Как они умело, даже выпив, обходят имя заказчика», – мысленно посетовала Бия.
Появилась соблазнительная возможность взять заказчика, хотя такого задания в Ордене ей не давали. Приедет кто-то важный, с вооруженной охраной. Бия не питала иллюзий: выбрав такой план она останется в серебряной шахте навсегда. Здесь их и так семь, хотя предполагалось, что разработки уже закончены, людей нет, просто следы не подчищены и шахту оставили уже не как лабораторию, а место будущего производства. В этот раз скорость и энтузиазм поставили ее в опасное положение. Орти как чувствовал, яростно уговаривая взять напарника. А может, предполагал такой расклад.
Трехметровый столб с кристаллом-фонарем, который стоял около стола, закрыли затемняющим колпаком. Бия снова вставила инфракрасную линзу и вошла в пещеру, держа в левой руке парализатор. Она не испытывала к этим людям даже неприязни, но знала, что при необходимости пойдет до конца.
В дальней палатке повар трудился над Визгливой, которая как по волшебству стала тихой, и лишь томно постанывала. Главный сидел на длинной скамье перед ядерным передатчиком спиной к светлому детективу и печатал сообщение. Бия подошла почти вплотную и выстрелила в поясницу.
Мужчина конвульсивно дернулся назад, зацепился ногами за стол перекрутился и упал на лицо. Очки разбились и острый осколок вошел в глаз со звуком лопнувшего пузырька. Парализованный обычно моментально терял возможность говорить, но боль была настолько сильной, что ученый утробно вскрикнул. Словно конь заржал с закрытой пастью. Наверняка все подумали, что это кончил повар.
– Твою мать, – не сдержалась Бия.
Кровь быстро заливала пол, Главный делал последние вдохи. Когда защищаешься, когда тебя хотят схватить или уничтожить, убийство дается легче, срабатывают инстинкты, но сейчас Бии потребовалось время, чтобы восстановить ясность ума: такого чудовищного поступка она не совершала никогда.
В большой палатке спали четверо, вонь стояла неимоверная. Четыре выстрела – пусть выспятся получше. У одного изо рта пошла обильная пена, он задыхался, пучил глаза, и не мог пошевелиться: яд с алкоголем дали страшную аллергическую реакцию. «Да что за шаз!» – теперь подумала Бия и поспешила выскочить из палатки.
Повар даже не полностью ее раздел. Красный бюстгальтер закрывал грудь, смятое в гармошку платье осталось на животе, Визгливая лежала прикрыв глаза и периодически постанывала, точно совпадая с ритмом проникновения. На крыше палатки висел фонарь и светил слишком ярко для столь интимного дела. Что ж, кому-то нравится смотреть, кому-то заниматься, а повару и то и другое.
Бия дважды выстрелила в повара, в ягодицу и под лопатку. Тот с удивлением повернулся, подумав, что под землю залетели шершни. Яд на него не подействовал.
– Дерьмо, – прошипела Бия, врубила на полную мощность надствольный фонарь и попятилась из палатки. Она начала вытаскивать кинжал. Ей нравилось любоваться кинжалом из лучшей орденской стали, пользоваться – нет.
Голый мужчина буквально выпрыгнул с колен и ударил Бию кулаком в лицо, в глазах потемнело, боль пронзила скулу и подбородок. Небольшой рост сыграл в этот раз против нее, хорошо зубы держала крепко сцепленными, а то вывих челюсти был бы обеспечен.
Визгливая моментально, как огромная змея, выползла из палатки и бросилась прочь, к туннелю, даже не помышляя помочь любовнику.
«Куда, сучка?!»
Бия совладала с собой, на нетвердых ногах отбежала от палатки и выставила перед собой кинжал. Бросив взгляд в сторону, она, не целясь, нажала на рычаг спуска. Черный шарик с иголками ударил в белую ляжку, ноги по-детски заплелись, и Визгливая грудью шлепнулась на каменный пол. «Как же у нее будут болеть сиськи, когда очухается».
