Собака и лисица

Различным стадиям агрессивности среди собак отвечают соответствующие формы поведения, в том числе определенные движения тела, вздыбливание шерсти, выражение морды, положение хвоста.

На основе наблюдений за поведением собак в сообществе Лоренц вывел понятие подчиненности. Сигнал подчинения часто применяется собаками, когда они находятся вместе, и потому он легко различим. Так, если животное готово продемонстрировать свою подчиненность, пусть даже после жаркой схватки, оно отворачивает голову и подставляет взявшему верх сопернику самые уязвимые места (затылок и шейную вену). Это сдерживает агрессивность победителя, который может довольствоваться лишь чисто символическим укусом. Правда, недавно толкование Лоренца было опровергнуто Шенкелем, который дает иную трактовку, рассматривая подобное поведение как инверсию ролей. И все же повернутая в сторону от соперника голова и попытка избежать прямого взгляда – все это часто является проявлением подчиненности у животного.

Когда собака сталкивается с явной агрессивностью, видя, например, что противник приближается медленным уверенным шагом и с высоко поднятым хвостом, она может при желании тут же выразить свою подчиненность, которую Шенкель называет «активной подчиненностью». В ее поведении явно заметны все признаки зависимости: круп слегка опущен, хвост поджат, уши оттянуты назад и плотно прилегают к голове. Всем своим видом подчеркивая зависимое положение, собака касается мордой носа противника, начинает часто его облизывать или нежно прижимается к нему, не прилагая при этом никакой физической силы. Иногда она поднимает переднюю лапу, чтобы коснуться ею спины противника, или же поочередно отрывает от земли то одну, то другую переднюю лапу. Одновременно она машет хвостом вправо и влево или бьет им себя по задним лапам. Затем наступает черед так называемой пассивной подчиненности, когда собака, оказавшаяся в зависимом положении, ложится чуть на бок и на спину, чтобы дать обнюхать свой живот одержавшему верх противнику. И в этом случае ее уши плотно прижаты к голове, а хвост зажат между ног. Между активной и пассивной подчиненностью можно наблюдать и некоторые переходные стадии. Например, поверженная собака вся изгибается, чуть ли не касаясь шеей земли, и лишь морда слегка приподнята вверх в попытке лизнуть победителя, который иногда рычит и берет морду поверженного в свою пасть.

Интересно отметить, что собака использует те же сигналы подчинения, когда хочет выразить преданность своему хозяину.

Вполне очевидно происхождение двух основных форм проявления подчиненности. Как это часто случается с другими сигналами, и здесь речь идет о повадках, напоминающих поведение щенят, в котором можно отметить интересные черты эволюции основного значения сигналов. Так, при активном подчинении собака явно повторяет поведение щенка, вынуждающего родителей отрыгнуть часть пищи; в момент пассивной подчиненности также наблюдаются черты поведения щенка, который послушно подставляет свой живот матери, чтобы та обнюхала его и промассажировала заднюю часть туловища. В обоих случаях поведение щенка первоначально направлено к тому, чтобы вызвать к себе родительскую нежность и заботу. Но в нем заключен и вторичный сигнал, суть которого в сдерживании агрессивности взрослых.

В ходе эволюции поведения этот вторичный сигнал обрел наибольшее значение, в то время как исходный сигнал утратил свою первоначальную роль.

Будучи лисицей, запечатленной на собаку, Кочис в некотором смысле тоже превратился в собаку, являя собой прекрасный пример подчиненности как в щенячьем возрасте, так в конце концов и во взрослом состоянии. И как мы могли видеть, именно в ходе игр у него проявилось и окончательно утвердилось положение зависимости. Если у собак во время игр постоянно происходит чередование ролей от альфы до омеги, то у Кочиса, рожденного лисицей, роль всегда была одна: он упорно оставался в положении низшего, даже и тогда, когда стал взрослым. Его зависимое положение постоянно ставилось ему на вид другими собаками из привычного для лисенка окружения. Так, два пинчера – кобель черного окраса и старая сука с коричневой подпалиной – то и дело проявляли свое превосходство, поочередно делая садки на него. И хотя это поведение из арсенала чисто сексуальных сигналов утратило в этих ситуациях свой первоначальный смысл, по моему глубокому убеждению именно оно в значительной степени способствовало тому, что Кочис потерпел с Блюе полное фиаско.

Как правило, Кочис спокойно реагировал на такие проявления превосходства, оставаясь стоять на месте с опущенными ушами. В иных случаях, когда собаки предпринимали попытки взобраться на него, он растягивался на земле, попискивая и виляя хвостом. Но не всегда такая потешная форма проявления подчиненности сдерживала агрессивность наседающих собак, и тогда покусанный лисенок убегал и прятался в укромном месте. Не раз можно было видеть, как черный пинчер мочился на поверженного лисенка, как бы подчеркивая тем самым, что он – всего лишь предмет, которым можно обладать, и потому оставлял на нем свою пахучую метку.

Итак, те различия, которые особенно наглядно выявились во время щенячьих игр между собакой и лисицей, способствовали закреплению в лисенке положения подчиненности за одним лишь исключением, которое стало правилом. Однако то, о чем я хочу рассказать, к сожалению, не имело ничего общего с половым поведением и потому не могло способствовать успеху нашего эксперимента.

Лисенок неизменно проявлял свой строптивый нрав во время кормежки. Такие взрывы непокорности можно было искусственно вызывать и изучать. В этом случае лисица ведет себя иначе, нежели собака. Собаки (а особенно – волки) наиболее приспособлены к жизни в сообществе, что проявляется и во время их кормежки, когда налицо все признаки альтруизма, а именно: отрыгивание пищи для тех, кто не участвовал в охоте. Лисица же ведет себя более эгоистично. В связи с этим привожу выдержку из дневника Барилли.

Кочис ведет себя весьма курьезно (а может быть, вполне нормально для его вида) во время приема пищи. Если Блюе преспокойно подходит к миске и ест, не обращая никакого внимания на присутствие других собак, то лисенок набрасывается на пищу, стараясь ухватить кусок побольше, и, чуть ли не давясь, бежит с полной пастью в угол и там поедает свою долю. Покончив с одной порцией, он тут же бежит за другой. Вся эта беготня сопровождается визгом, рычанием и злобным решительным отталкиванием в сторону любого возможного соперника. Кочис вел себя подобным образом по отношению ко всем собакам из своего окружения, хотя в другое время они доминировали над ним. Действительно, такое поведение вполне естественно и характерно для лисиц. Об этом еще в 1965 году писал Пауль Лейхаузен, определивший эту черту в поведении лисиц как «относительное превосходство». Относительное, разумеется, для того, кому удается завладеть куском пищи. Стоит дать корм одновременно нескольким лисицам, как доминирующее положение моментально занимает та из них, которая первой овладеет добычей – независимо от иерархических отношений в данной группе. Это странное явление представляет собой прямую противоположность тому, как поедают свой корм куры. Среди этих домашних птиц иерархические отношения очень стабильны, и поэтому содержимое кормушки склевывается поочередно каждой курицей, а сам порядок клевания доподлинно воспроизводит – от альфы до омеги – существующие отношения зависимости в стае. И такое положение мы можем рассматривать как вполне нормальное, ибо высокой степени организации жизни в сообществе соответствуют и определенные привилегии при кормежке.

Будучи лисицей, Кочис имел сильный козырь, которым мог бы прекрасно воспользоваться, чтобы занять доминирующее положение в сообществе. Но он пользовался им только при борьбе за пищу, не прибегая к нему, к сожалению, в момент возникновения полового влечения. Итак, произведенный эксперимент позволил нам увидеть многое. Нетрудно понять и причину неудачи Кочиса: лисица, как животное преимущественно моногамное, не сталкивается с серьезными проблемами брачных поединков. В естественных условиях обитания на каждую самку приходится свой самец. Возможно, что для этого вида животных (которые не отличаются склонностью к жизни в сообществе) особенно важно проявить превосходство в добывании и овладении пищей. Поэтому в эволюции лисицы главным моментом была борьба за пищу, отчего и возникло странное явление относительного превосходства. Если же по-иному взглянуть на это явление, то не исключено, что борьба за овладение пищей представляет собой единственный способ проявления агрессивности у лисиц. Так что нам придется хотя бы на время подвергнуть сомнению и проверке кажущиеся непреложными законы иерархического подчинения.

Хотелось бы сделать еще одно замечание. Дело в том, что в естественных условиях отношения превосходства и подчиненности устанавливаются среди лисят во время детских игр. Но верно и то, что воспоминание о таких отношениях полностью перечеркивается, когда лисицы становятся взрослыми и начинают вести одиночный образ жизни. Возможно, что, принудив Кочиса к жизни в сообществе и чрезмерно продлив период детских игр, мы тем самым закрепили в нем положение подчиненной особи. Что же касается Блюе, то, не будучи гиеной, она не поддалась на обман и не подпустила к себе самца, занимавшего по отношению к ней зависимое положение. В этом смысле собака оказалась настоящим «консерватором», как, впрочем, и ее прародитель волк. Б.Е. Гинзбург, посвятивший немало времени изучению волков на Аляске, не раз наблюдал, как волчица (в силу ранее установившихся взаимоотношений) могла отдавать предпочтение самцу, который занимал в стае не ахти какое положение. Но и в этом случае необходимо, чтобы самец проявлял превосходство хотя бы по отношению к данной волчице. Известно, что, когда волки еще молоды, между ними устанавливаются отношения взаимной симпатии, которые в большинстве случаев становятся определяющими даже вопреки тому, что можно было бы назвать иерархическим правом первого выбора. Кстати, уже упоминавшийся Ф. Бич наблюдал нечто подобное и во время своего эксперимента с собаками породы бигл. Но совершенно очевидно, что случай с Кочисом и Блюе не попадает в эту категорию – хотя, вне всякого сомнения, между ними установились отношения глубокой симпатии благодаря взаимному запечатлению, а также, что наиболее важно, в силу того, что они росли вместе.

Кадры, показывающие «относительное превосходство» Кочиса, только что изловившего мышь. Видно как к нему подходит Блюе, но лисенок решительно защищает свою добычу.

Итак, подойдя к финалу истории, чем же можно объяснить провал нашего эксперимента?

Ответ можно было бы сформулировать так (в качестве возможного примера привожу здесь строки из чернового варианта концовки): «Когда вновь и вновь задумываешься над проведенным экспериментом, его идея не кажется столь уж нелепой. Ведь срабатывала же она в других ситуациях, да и половое влечение можно легко закрепить с помощью импринтинга. Как бы там ни было, но сама мысль, что в результате такого спаривания могло бы родиться какое-нибудь животное, не столь уж плоха. Каких только гибридов не приходилось видеть! Я помню странных гибридов тигра и льва, утки и гуся, павлина и индюка. А однажды даже видел престранное существо, полученное в результате скрещивания курицы с перепелом. Разве нельзя было бы с таким же успехом заполучить помет премилых «личисок»?

Возможно, самое лучшее – это сделать вид, что эксперимент удался на славу, и напоследок написать: «Эксперимент на взаимное запечатление между собакой и лисицей оказался весьма поучительным. Нам удалось установить, что в результате действия импринтинга межвидовое распознание может стать неэффективным, благодаря чему между лисицей и собакой устанавливаются отношения, способные привести к спариванию. Но две специфические особенности, свойственные потенциальным супругам, сдержали дальнейшее развитие событий, которые должны были бы завершиться совокуплением. Первая особенность порождена взаимными играми, последствия которых закрепили зависимое положение у лисицы, выращенной в сообществе с собаками в неестественных для нее домашних условиях; вторая особенность состоит в том, что собака не пожелала подпустить к себе самца, оказавшегося в зависимом по отношению к ней положении в момент спаривания. Неоднократно вызываемые в лисенке проявления превосходства ни к чему не привели, ибо они имели место только в борьбе за пищу».

Может быть, такая концовка более подходит? Во всяком случае, если наши наблюдения были верны, то причина неудачи представляется нам достаточно ясной. Но мы и сами получили кое-что от занятий с Кочисом и Блюе. Нам теперь не дает покоя одна прелюбопытнейшая идея: что было бы, если бы Кочис был собакой, а Блюе – лисицей? Словом, если бы самец оказался собакой, а самка – лисицей? Может быть, тогда эксперимент удался бы, то есть сработал бы импринтинг, помогли бы детские игры, да и положение в сообществе сыграло бы свою роль?

Может быть.

Глава восьмая

Положение на сегодняшний день

Vulpesvulpes (лисица): Бедняга Кочис умер. Внезапно. От воспаления легких.

Canisfamiliaris (собака): Блюе остается собакой, как ей и положено.

Homosapiens (человек): я тоже, как мне и положено, остаюсь человеком (а возможно, продолжаю играть в слова?).

ДАНИЛО МАЙНАРДИ родился в 1933 году в Милане, получил образование в Пармском университете, где в настоящее время заведует кафедрой общей биологии. Его научные работы посвящены вопросам биологической эволюции. В 1975 году в Парме состоялась XIV Международная этологическая конференция, на которой Майнарди был председателем.

ДАНИЛО МАЙНАРДИ – автор восьмидесяти научных публикаций и таких книг, как «Выбор полового партнера» (1968), «Поведение животных» (1971, в соавторстве с Маризой Майнарди), «Культурное животное» (1974), «Рассказы о природе» (1975).

Примечания

1

Гуго ван Лавик. Соло. – М.: Мир, 1977.

2

От латинского abovo– с самого начала, буквально – «от яйца». – Прим. перев.

3

Ономастика – раздел лексикологии исследующий собственные имена. – Прим. ред.

4

О шимпанзе, которых американские ученые Гарднеры и Р. Футс обучают языку глухонемых, см. книгу Ю. Линдена «Обезьяны, человек и язык», готовящуюся к выходу в 1981 году в издательстве «Мир». – Прим. ред.

5

Я сказал «внешне», поскольку считаю, что если животное стремится приобрести определенные жизненные навыки, то это побуждение может быть, по-видимому, удовлетворено пусть не явным, но вполне ощутимым поощрением. С таким примером мы столкнемся ниже, когда затронем вопрос об импринтинге у собак.

6

Пико делла Мирандола, Джованни (1463—1494) – итальянский мыслитель и гуманист эпохи Возрождения, автор «900 тезисов», «Речи о достоинстве человека», «О Бытии и Едином», один из основателей Платоновской академии во Флоренции, оказавший значительное влияние на последующую натурфилософию. – Прим. перев.

7

Я еще пользуюсь этим старым термином, но в ходе работы над книгой мне придется обратиться к более современным представлениям о поведении животных, которое непосредственно обусловлено генетическими факторами.

8

Когда книга была уже готова к печати, я узнал о самом последнем случае: в джунглях Бурунди был обнаружен и выловлен выросший среди обезьян ребенок.

9

Не могу не вспомнить еще одну прекрасную книгу интереснейший и полный драматизма дневник доктора Итара, который не только описал первый и наиболее известный случай «дикого юноши» Виктора де Лавейрона, но и предпринял смелую попытку его перевоспитания (Итар Ж. Дикий юноша. – Парма: Риччи, 1970).

10

О том, к особям какого пола те или иные животные причисляют человека, можно говорить лишь в плане догадок и предположении – Прим. ред.

11

Тигры определенно не моногамные животные – Прим. ред.

12

Едва ли можно связывать своеобразие социальной организации у орангутанов с отсутствием хищников на островах. Во-первых, Зондские острова не лишены крупных хищников (в частности, здесь обитает тигр), а во-вторых, такой, как у орангутанов, тип организации существует и у гиббонов, населяющих материковые районы юго-восточной Азии, где крупные хищники вполне обычны. – Прим. ред.

13

Синг Янгкуо, китаец по национальности, всю жизнь работал в США. Он является крайним приверженцем концепции эпигенеза, по которой особенности поведения животных формируются в основном за счет обучения и индивидуального опыта. Наследственным факторам в этой концепции отводится минимальная роль. – Прим. ред.

14

Этот случай для орнитолога выглядит неправдоподобным – тем более, что он не подтвержден ссылкой на проверенные научные источники. – Прим. ред.

15

Дикая лошадь Пржевальского еще существует в небольшом числе в Гоби, Монголии и в смежных районах западного Китая. – Прим. ред.

16

Лоренц К. Предисловие к книге «The Wild Canids» под редакцией М.В. Фокса. – Нью-Йорк: Ван Ностранд Рейнхольд, 1975.

17

В итальянском языке термин speciazione появился вопреки законам словообразования. – Прим. перев.

18

В действительности же я повторил открытие, сделанное за много лет до меня американским генетиком М.Р. Ирвингом из Университета штата Висконсин.

19

Fiennes R., Fiennes A. The natural history of the dog. – London: Wiedenfeld and Nicolson, 1968.

20

Clement H. Essay d’hybridation entre une chienne et un renard. – C. R. Seanc. Soc. Biol., 89: 1300—1301, 1923. – Krizenecky J. Bastardierung, Tierheilk, Tierz, 2: 115—138, 1926.

21

Vallisnieri A. Opera Omnia, – II, 161, 1730.

22

Симпатричные виды – виды, области распространения которых налегают одна на другую. Такие виды очень редко вступают в гибридизацию, поскольку в ходе совместной эволюции у них формируются различные биологические барьеры, препятствующие скрещиванию. – Прим. ред.

23

Enciclopedia del Cane. – Milano: Rizzoli Editore, 1970.