скачать книгу бесплатно
На следующий день почти вся группа пошла смотреть обряд – свадьбу. Свадьба была достаточно современной и никаких особых специфических элементов, кроме торга свидетелей с женихом на пороге дома, не показала.
Студентки в тени растущего в палисаднике раскидистого клёна с диктофонами, ручками и блокнотами наизготовку стояли в первом ряду зрителей у крашеного синего забора.
Гости сидели за столами в доме и иногда выходили на улицу. Во время этих антрактов в пиршестве молодёжь отправлялась в сад, где довольно уныло и скучновато танцевала под современную попсу.
При появлении же на улице старшего поколения и звуках гармошки зрители оживились. Начались пляска и пение частушек.
Вышедшие на улицу женщины и пара примкнувших к ним мужчин встали в круг и принялись притопывать и поводить руками под гармошку.
Студенты добросовестно включили диктофоны, в толпе раздался одобрительный гул.
– Нюшк! Вас по радио передавать будут, – смотри, чё не ляпни!
– Не волнуйся, – ответила краснощёкая, претенциозно и модно одетая Нюшка и запела вполне нейтральную частушку.
Студенты пооткрывали блокноты и начали фиксировать услышанное.
Действо оказалось красочным, необычным и интересным. Тонкими, высокими, подчас пронзительными голосами женщины, прекратив на время исполнения плясать, пели частушки. Пропев каждая свой небольшой текст, они принимались активно притоптывать и стучать каблуками. Мужчины, поскольку среди пляшущих их было мало, пели реже.
Иногда кто-то в избытке чувств выдавал просто резкое и залихватское: «И-и-и!»
Некоторые частушки пели дуэтом, какие-то были обращены к подруге, какие-то – к зрителям, какие-то – просто в пространство. И сами частушки были разными. Некоторые вызывали лёгкую улыбку, некоторые – откровенный хохот зрителей. Какие-то подхватывали все плясавшие; какие-то, словно дежурный вариант, когда ничего больше на ум никому не приходит, с назойливостью повторялись.
Особенно привлекла внимание Дины и Лины женщина, с нейтральным видом приплясывавшая в кругу. Ей было лет 35, она была одета в лёгкий летний костюм зеленовато-пастельных тонов. Несмотря на небольшую полноту, выглядела она настоящей красавицей: высокая и статная, со светло-русыми волосами, уложенными в каре, с красивыми, спокойными и плавными движениями, с правильными и очень привлекательными чертами лица.
Красавица совершенно не соответствовала канонам красоты поколения Дины и Лины. Но в этих приближающихся к рубенсовским формах было столько неуловимой грации, движения её отличались такой пронзительной лёгкостью, что казалось, что она парит, как пушинка. Она странным образом выделялась на общем фоне. Это была действительно настоящая красавица.
– Смотри, какая! – восторженно прошептала худосочная остроносенькая Дина страшненькой мышке Лине.
– Ага, – отозвалась та. – Ну, очень красивая. Прямо из Некрасова – взгляд царицы!
Дина с Линой смотрели на неё, как заворожённые.
Красавица не пела, а просто двигалась в такт музыке с несколько отстранённым выражением лица.
– Ой, девочки, что ж вы стоите, вам же записывать неудобно! – услышали Дина и Лина знакомый заботливый голос Анны Петровны. – Я вам сейчас скамеечку организую.
– Сашк! – позвала она. – Сбегай домой, скамеечку принеси!
– Ну как, нравится? – обратилась она к студенткам.
– Да, очень, – быстро залопотали те.
Вскоре девушек усадили на принесённую скамейку, а там началась и вторая серия.
На сей раз женский круг пляшущих пополнился большим количеством мужчин.
Дина и Лина, невольно выбрав себе кумира, смотрели только на неизвестную красавицу. Они даже не ожидали, что та будет петь. Достаточно было и того, что она просто находилась среди пляшущих. Но неожиданно красавица вдруг запела. Голос у неё тоже был красивый и сильный. Спела она следующее: «Меня мамка ища: „Где моя дурища?“ А я с милым на лугу кувыркаюся в стогу».
Эффект был неожиданным, такого интеллигентные барышни от красавицы не ожидали. Но частушки такого рода – с говором – особенно ценились.
– Как фрикативное «г» писать? – несколько разочарованно спросила Дина у обалдевшей Лины.
– Пиши как нормальное. Всё равно они все здесь так говорят, – отмахнулась Лина и принялась слушать дальше.
Девушки задокументировали и фольклор, и говор, приготовившись к дальнейшему. Но красавица на этот раз больше ничего не спела.
Во время третьего выхода она выдала: «Ты не жми меня к забору, не мотай туды-сюды. Я давно тебе сказала: „Вот поженимся – тады!“»
– Класс! – отстранённо прошептала Лина. – «Тады!»
– Застрелиться! – отозвалась ей в ответ Дина.
Пляшущие набирали обороты, становясь более выразительными и выдавая всё более интересные, эмоциональные и ярко окрашенные частушки.
Вскоре мимо круга к калитке прошёл хозяин дома. Красавица вдруг остановилась перед ним и запела: «Ой ты, Миша дорогой!» Последующий текст поверг мужчину в полный шок. Он покраснел, замахал руками и быстренько ретировался.
Пляска продолжалась. И когда хозяин дома, переговорив с кем-то на улице беззлобным матом, возвращался назад, красавица опять остановила его и пропела то же самое. Красный как рак хозяин быстренько убежал в дом и больше на улице не появлялся.
А красавицу просто прорвало. Она пела и плясала. Но стоило ей открыть рот, как оттуда вырывался такой поток нецензурщины и непотребностей, что становилось откровенно неловко за женщину от такого вопиющего (в прямом смысле этого слова) несоответствия формы и содержания.
– Н-да, – прошептала Дина, – как же это записать-то?
– Пиши, как есть, потом отфильтруем или подредактируем. Или лучше не пиши. Такое не исправишь! – отозвалась Лина.
Иногда красавица обращалась к кому-нибудь из пляшущих или проходящих мимо мужчин всё с тем же текстом, варьируя только имена: «Ой ты, Саша дорогой!» Несчастные мужественно останавливались, выслушивали оскорбительные слова и старались побыстрее уйти.
– Как-то её заклинило, – прокомментировала Лина.
– Да просто пьяная. А так и не скажешь! – задумчиво и оценивающе глядя на даму, прошептала Дина.
«Ой ты, Слава дорогой!» – был прерван их диалог. И очередная жертва попала в лапы хищницы.
Если в начале пляски Дине и Лине очень хотелось услышать, как поёт таинственная красавица, то теперь им становилось страшно от того, что она откроет рот и выдаст очередную порцию непередаваемых гадостей.
– Это чья ж такая? – послышалось в толпе зрителей.
– Да это Наташка из Свистовки, – ответили посвящённые.
– А-а-а, – протянул кто-то понимающе, – да у них там все такие!
Свадьба отшумела, отплясала и закончилась ещё засветло. Гости разошлись или разъехались по домам – пора было кормить скотину, загонять и доить коров, поливать огороды.
Студенты же обрели очередную партию фольклора и отправились купаться на пруд.
А август в литературном оазисе по-прежнему благоухал флоксами.
___________________________
* Однажды (англ.).
ДИЕТА
Красивая Маша-резвушка
сидела с морковкой в руке.
Н. А. Некрасов
Анфиса была начинающей актрисой, молодой и невостребованной. То есть потенциал у неё, конечно, имелся. Но, к её великому сожалению, мог выплеснуться всего лишь в роль лисички в детском дневном спектакле и гувернантки, время от времени подающей чай, во взрослом.
В таком незавидном положении девушка провела год после окончания театрального училища. Она, конечно, проходила всевозможные кинокастинги. Но всё время как-то безрезультатно, если не считать пары-тройки незначительных эпизодов в сериалах и рекламе.
Это несчастье продолжалось, как ей казалось, нестерпимо долго. Пока она не была замечена молодым кинорежиссёром, пришедшим с ребёнком на дневной спектакль.
Анфиса, надо сказать, играя главную героиню лисичку, выкладывалась по полной, и роль ей хорошо удалась.
Она очень проникновенно изображала рыжее и пушистое существо, отличалась особой грациозностью движений, умом и проницательностью, делая карьеру сценическому мужу Котофею Ивановичу. Словом, была сама прелесть и вызывала большие симпатии зрителей к своему персонажу.
Лисичка пленила отца-режиссёра, и вскоре после эпохального просмотра спектакля Анфису позвали на кастинг.
Всё сложилось очень благополучно. То ли дочке режиссёра понравилась красавица-лисичка, то ли Анфиса так понравилась режиссёру, что её в конечном итоге утвердили на главную роль в фильме.
Радости её не было предела.
Правда, была одна небольшая и незначительная заминка: ей надо было похудеть на десять килограммов.
А Анфиса, к несчастью, имела склонность к полноте.
И время от времени сбрасывала килограмма по три-четыре, незаметно набирая их затем снова.
Её нельзя было назвать толстой. Но она была на верном пути к тому, что именуют «аппетитной булочкой».
К задаче сброса лишних килограммов она отнеслась вполне серьёзно. Ей дали конкретный срок: месяц.
Этот месяц, к счастью, совпадал у неё с отпуском. Поэтому простор для всевозможных фантазий открывался полный.
Анфиса составила подробный и детальный план, содержавший в себе такие пункты как посещение тренажёрного зала, бассейна, бани, передвижения по городу пешком и основательные полусадистские диетические приёмы с массой ограничений и голодными днями.
– Жорик, – очень решительно предупредила она своего бойфренда, – в твои обязанности входит строго следить за мной.
– С удовольствием, – покладисто отозвался добродушный Жорик.
– Если я вдруг попрошу тебя вечером или в любое другое время суток сделать мне даже самый маленький бутербродик, поджарить тостик или, на худой конец, принести листик салата, ничего не делай!
– А что? И салат нельзя? – спросил Жорик. – Ты смотри, не переусердствуй!
– Ты ничего не понимаешь. Нельзя! Всю еду я должна готовить себе сама и съедать этот листик салата или веточку петрушки в строго определённое время и обязательно на кухне.
– Ладно. Как скажешь! – отозвался на всё готовый ради неё Жорик.
– Дай мне слово, – потребовала Анфиса.
– Какое?
– Как бы я ни умоляла тебя даже о самом маленьком и тоненьком кусочке сыра, фисташке или огурчике – ничего не давай. Даже если я буду кричать и ругаться.
– Главное, не бей, – отшутился Жорик.
– И ничего при мне не ешь!
– Ну это уж слишком! Как это я могу не есть? На диету ты садишься, а не я.
– Очень просто. Закрылся на кухне, поел, после всё убрал. И смотри, чтобы я этого не видела и не чувствовала никаких запахов.
– Я тебе… этот… намордник куплю!
– Что-что?
– Ну, повязку медицинскую. Очень удобно: и запахи не улавливаешь, и рот закрыт.
Анфиса оскорблённо поджала губы и промолчала. Она вообще не любила ни Жорика, ни его глупые шутки.
Полгода назад Жорик пришёл на смену бросившему её Артуру, расставание с которым было для Анфисы большой драмой. Жорик же, имея завидный нордически-спокойный характер, играл самобытную роль громоотвода. А именно: содержал молодую талантливую амбициозную и подающую большие надежды актрису, нежно любил её, создавал простор для творчества и морально поддерживал.
Анфису в нём чисто теоретически устраивало всё, но, как говаривал её педагог по мастерству, душа у неё к Жорику не лежала.
И эта «нележавшая душа» порождала массу капризов, понуканий и недовольства. Одним словом, Анфиса была с Жориком настоящей стервой.
Она героически продержалась на диете две недели. Её стоические усилия оказались весьма плодотворными.
– Минус пять килограммов, – констатировала она, встав утром с постели и по традиции взгромоздившись нагишом на весы.
– Ну, прекрасно! Молодец! – сказал Жорик и загадочно добавил. – Ты заслужила маленький сюрприз.
Анфиса поморщилась от слова «заслужила», тем более из уст Жорика. Но сам факт получения таинственного и, судя по всему, приятного подарка пробудил в ней любопытство.
– Какой? – спросила она.
– Мы едем с тобой на недельку в Чехию. Будем отдыхать.
Анфиса замерла. В Чехии она уже была. Её больше устроила бы тёплая, к примеру сказать, Испания. Или любое другое место, где можно было бы искупаться.
– Нет! Ну ты соображаешь, что делаешь? – сказала она недовольно.
– А что предосудительного я делаю? – недоумённо поинтересовался толстокожий Жорик, не замечая её раздражения.
– Что он делает! – всплеснула она руками. – Я тут из последних сил худею. Сбрасываю килограмм за килограммом. А он тащит меня куда-то, где неизвестно, чем питаются.
