скачать книгу бесплатно
В этом нет сомнений [104] .
Ответ же неизвестен. Это место, где жила сайгу, называлось Такэ-но мия – Бамбуковый дворец.
37
Один из братьев правителя Идзумо [105] получил разрешение прибыть во дворец, и другой, которому разрешения не было дано, сложил:
Каку сакэру
Хана мо косо арэ
Вага тамэ-ни
Онадзи хару то я
Ифу бэкарикэру
Бывают же цветы,
Что так пышно цветут.
А вот про меня
«Такая же весна»
Разве можно сказать?
38
Дочь [106] пятого сына прежнего императора [107] , звавшаяся Итидзё-но кими, служила в доме Кёгоку-но миясундокоро, Госпожи из Восточных покоев. Что-то неладное приключилось, она оставила дворец и впоследствии, будучи супругой правителя страны Юки, сложила:
Тамасака-ни
Тофу хито араба
Вата-но хара
Нагэкихо-ни агэтэ
Ину то котахэё
Если изредка
Кто-нибудь спросит [обо мне],
По равнине моря
Стонущий парус подняв,
Удалилась она – так ответь [108] .
39
Когда дочь Морофути [109] , правителя Исэ, выдали замуж за тюдзё Тадаакира [110] , Укё-но ками решил жениться на бывшей там юной девушке и обменялся с нею клятвами, а наутро, сложив стихи, послал ей:
Сирацую-но
Оку-во мацу ма-но
Асагахо ва
Мидзу дзо наканака
Арубэкарикэру.
ээ
Чтоб белая роса
Пала – ждущий
Вьюнок «утренний лик»…
Лучше б его я не видел,
Тогда, верно, было б мне легче [111] .
40
Принцессу Кацура навещал принц Сикибугё-но мия, а в доме принцессы служившая девушка нашла, что этот принц очень хорош собой, и влюбилась в него, однако он и не знал ничего об этом. И вот как-то любуясь полетом светлячков, он повелел девушке: «Поймай-ка!» Тогда она, поймав светляка, завернула его в рукав своего кадзами, показала принцу и так сказала:
Цуцумэдомо
Какурэну моно ва
Нацу муси но
Ми-ёри амарэру
Омохи нарикэру
Хоть и завернешь,
Но не скроешь,
Заметнее, чем тельце
Летнего насекомого,
Моя любовь [112] .
41
В доме Минамото-дайнагона часто бывала Тосико [113] . Случалось даже, что она устраивалась в покоях и жила там. И вот как-то в скучный день этот дайнагон, Тосико, ее дочь Аяцуко, старшая из детей, как и мать, по характеру весьма примечательная, и еще Ёфуко, жившая в доме дайнагона, обладавшая прекрасным вкусом и тоже очень своеобразная, – собрались все четверо вместе, рассказывали друг-другу множество историй – о непрочности связей мужчин и женщин, о бренности всего мирского говорили, и дайнагон сложил:
Ихицуцумо
Ё ва хаканаки-во
Катами-ни ва
Аварэ то икадэ
Кими-ни миэмаси.
Вот беседуем мы,
А жизнь так быстротечна.
Чтобы облик мой
Приятен был вам,
Как бы мне хотелось! [114]
Так он прочел, и все они, ничего не отвечая, громко зарыдали. До чего же странные это были люди! [115] .
42
Монах Эсю [116] как-то лечил одну даму, и начали о них говорить в свете всякое, тогда он сложил:
Сато ва ифу
Яма-ни ва савагу
Сиракумо-но
Сора-ни хаканаки
Ми-то я наринаму
В селеньях говорят,
И в горах шумят.
Лучше уж мне, верно,
Стать белым облаком,
Тающим в небе —
таково было его стихотворение.
Еще он послал в дом этой женщине:
Асаборакэ
Вага ми ва нива-но
Симо нагара
Нани-во танэ нитэ
Кокоро охикэму
Подобен я инею,
Что на рассвете
Ложится во дворе.
Из какого же семечка
Растет любовь моя? [117]
43
Этот добродетельный монах перед кельей, где он поселился, велел возвести ограду. И вот, слыша шум снимаемых стружек, он:
Магаки суру
Хида-но такуми-но
Тацукиото но
Ана касигамаси
Надзо я ё-но нака.
Подобно стуку топора
Плотника из Хида [118] ,
Ладящего изгородь,
Ах, как шумен и суетен,
Зачем таков этот мир? —
