НЕмаяковский. Стихи

Данила Дунаев

НЕмаяковский. Стихи

© Данила Дунаев, текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

* * *

Посвящается А. Д. Д.

Предисловие

В эпилоге «Тёплого безразличия» я описал, как нумеролог Елена семнадцать лет назад предсказала мне, что после сорока я начну писать.

Тогда я ни слова не сказал ей о том, что пишу уже давно и примерно с семи лет сочинял захватывающие, как мне казалось, истории, а с двенадцати – писал небольшие стихотворные эпиграммы на своих одноклассников, которые меня иногда просили прочитать на утренниках. К Елене мы ещё вернёмся.

В первом институте (МАИ) на фоне сценариев для КВН и самодеятельных постановок я стал всё чаще писать стихи, вдохновляясь влюблённостью то в девушек, то в психологию. Но по-настоящему серьёзно моя страсть к стихосложению раскрылась после Театрального Института имени Б. В. Щукина, когда я сначала вынужденно, а потом самостоятельно увлёкся классической русской и зарубежной литературой.

Но нет, вы бы не увидели меня постоянно сидящим с книгой. Моё внимание широко и хаотично поглощало тексты на манер героя из фильма «Газонокосильщик», который после проведённых над ним генетических экспериментов превратился из дебила в живой компьютер и получил возможность понимать песню целиком по первым трём её секундам, а книги читать «по диагонали», просто разглядывая несколько случайно открытых страниц.

Театральный институт откупорил мою нервную систему, ибо главным инструментом обучения там был стресс. Приходилось делать много всего очень быстро и на пике эмоций. Это открыло во мне суперспособность, которая потом стала проклятием для меня на долгие годы.

Мои гипервнимательность и гиперактивность, знаете ли, – то ещё развлечение. Для своего усмирения они требуют тотальной сосредоточенности на чём-то или на ком- то. Цитируя себя самого, скажу, что к настоящему моменту я просто научился «водить» этот «автомобиль», попутно изучая его устройство.

И главным моим помощником в этом самоисследовании стала моя любимая лень. Потому что лень является обратной стороной активной деятельности, а моя гиперактивность, как оказалось, требовала от меня гиперлени.

Дорогу осилит идущий, путь осилит мыслящий, а истину – только ленивый.

Долгие годы мне было лень писать книги, которые казались мне, как сказал однажды о философии Виктор Пелевин, «анфиладами лингвистических тупиков», и мне хотелось выражать мысль как-то быстрее и более ёмко. Я торопился. До ударившей меня наковальней фразы Димы Нагиева «я научился ждать» были ещё годы и годы. Каждый раз, когда мне нужно было записать что-то в ёмкой, математической, имеющей в себе глубокий эмоциональный заряд форме, я писал стихи.

Со временем у меня появился чёткий ценз, точно ли я выразил мысль в стихах. Это были слёзы. Если я не расплакался над завершённым стихотворением, значит, оно не закончено. Потому что слёзы, как и смех, – это «смерть мысли». Когда ты совершенно точно понял, что прочитал или услышал.

Сами по себе слёзы радости и горя – это реакция мозга на узнавание или завершение чего-то. Это невротический импульс глубокого удовлетворения от взаимопонимания или осознания какого-то факта. Мы смеёмся над анекдотом, потому что узнали себя в нём с неожиданной стороны и рады согласиться с такой трактовкой нашей жизни.

– Доктор, мне так плохо. Я хочу умереть. Посоветуйте мне что-нибудь.

– Ну что вы, голубчик, не надо так. В нашем городе выступает всемирно известный клоун Бальяччи. Он абсолютный гений. Сходите на его шоу, и вам станет легче.

– Но, доктор, я и есть Бальяччи.

Так же и со слезами. Если вы плачете, значит, вы что-то поняли. Значит, очередной истории пришёл либо абсолютный и бесповоротный конец, либо вы истинно его жаждете. И тогда слёзы высвобождают грусть. Потому что, когда мы смеёмся, мы хотим ещё один анекдот. Но когда мы плачем, мы уже ничего не хотим.

Счастье взрывается, радость вибрирует, и только грусть оставляет всё таким, какое оно есть.

Эта книга пропитана моими слезами. И счастливыми, и горькими. И я даже представить себе не мог, как тяжело будет собирать мозаику моих прозрений в портрет моей жизни, выраженный в строгой лингвистически-математической форме стихосложения. Это оказалось намного труднее, чем писать и править обычный текст. Потому что стихи требуют огромной концентрации ритма и смысла в небольшом количестве слов.

Сев за свои дневники и перелопатив двадцать с лишним лет жизни за считанные дни, я впервые за долгое время буквально физически ощутил, что такое «квадратная голова». Перечитывать, систематизировать, редактировать и дописывать до необходимой структурной кондиции всю прожитую жизнь оказалось делом мучительным. Я как будто вставлял себе в голову информационные чипы из разных периодов жизни и проживал большие отрезки времени за минуты, как это было показано в серии «Проветренный мозг Морти» культового мультсериала «Рик и Морти».

И дело тут даже не в стихах, а в тех событиях, той реальности, том мне, которые были вложены в итоговые тексты. Наброски, этюды и хаотичные записи предстали передо мной тяжеленными картинами Босха: записи извивались смыслами, как диковинные существа; воспоминания били меня то током, то розгами; приходящие выводы титаническими БелАЗами вываливали на меня своё содержимое. Клянусь, я думал, что мне будет легко прогуляться по волнам моей памяти, а это оказалась «Долгая прогулка» Стивена Кинга.

Но не пугайтесь. Я собрал для вас самое главное, самое отборное, самое целебное. Запаситесь цветными стикерами, чтобы потом возвращаться в мою смысловую аптеку. Только помните, что в ней лежат не лекарства, а рецепты.

Как и обещал, в финале этого вступления я возвращаюсь к Елене, у пророчества которой есть две стороны – бытовая и мистическая.

Бытовая сторона заключается в том, что я всегда был поэтом и писателем, и Елена, раскинув карты, всего лишь наблюдала за тем, как я, хмурясь над значениями картинок, пытался витиевато и поэтично их расшифровывать.

Будучи, судя по всему и в первую очередь, хорошим психологом, она увидела потенциал ещё зелёного и неоперившегося меня, а дальше в ход пошла социальная статистика, которая утверждает, что мужчины переживают кризис среднего возраста в среднем с тридцати пяти до сорока пяти лет. Елена просто взяла усреднённый возраст и подставила к нему напрашивавшееся уже тогда занятие.

Мистика же заключается в том, что чтобы дать такой долгоиграющий прогноз, не достаточно быть просто психологом. Соответственно, Елена смогла грамотно прочитать значения цифр, связанных со мной, и выдать весьма точное заключение о моём будущем.

Для большинства людей цифры остаются рабами ценников в магазине и номеров кредитных карт. Но только не для Пифагора, который в своё время организовал тоталитарную секту, поклонявшуюся именно Цифре, утверждая, что «Бог есть Число». Поэтому дело тут далеко не только в Елене и её увлечении нумерологией.

Всё далее написанное в этой книге написано когда-то мной мне же. Каждая буква в каждый момент. Кому бы я ни посвящал стихотворение, оно всегда было о том, что я должен буду рано или поздно понять сам. Эту книгу можно сравнить со знаменитым монологом «Идущего к реке», с той лишь разницей, что мой монолог растянулся на два с лишним десятилетия.

Долгое время, перечитывая свои стихи и переслушивая свои песни, я удивлялся, откуда я знал своё будущее. Половина того, что вы прочитаете, написано десять-пятнадцать-двадцать лет назад, и меня до сих пор берёт оторопь от точности того, как когда-то мной были описаны периодически приходившие ко мне же потом инсайты.

В принципе это тоже объяснимо в бытовом ключе, так как, написав когда-то что-то, я могу бессознательно следовать написанному, не особо стремясь развиваться.

Но тут возникает вопрос – откуда у двадцатилетнего парня брались формулировки сорокалетнего мужчины? Почему сорокалетний я теперь восторгаюсь мышлением меня-сопляка? И как ко мне пришли универсальные для моей отдельно взятой жизни формулы уже в тот период, когда я ещё толком не отличал желания от потребностей, а любовь от секса?

Эйнштейн сказал: «Бог не играет в кости». Его теория относительности свела с ума весь мир глубиной, изяществом и строгостью математического языка. Именно она стала предвестником открытия квантового мира и мира мультивселенной, в которых сомнению подверглось вообще всё, что люди знали благодаря классической ньютоновской физике. И именно теория относительности впервые указала на то, что время в нашем мире является вполне конкретным измерением. Оно никуда не течёт, а существует как особенность нашего восприятия, привязанная к пространству, и в каждый момент имеет конкретные координаты в виде нарезки кадров, которые наше сознание видит как квазиреалистичное кино. Нет никакого прошлого и будущего, а есть одно сплошное настоящее, через которое наше сознание движется, как иголка по виниловой пластинке.

Хотя, простите, это же пластинка движется под иголкой, да? Но только не с точки зрения иголки.

Таким образом, в этот самый момент, когда вы читаете этот текст, Александр Македонский со своей армадой входит в Индию, мои мама и папа наслаждаются первым годом знакомства, а я подписываю кому-то из вас свою только что вышедшую вторую научно-популярную книгу о превратностях существования коллективного и частного бессознательного, которое мы наследуем от родителей и с которым нашему сознанию необходимо выстроить доверительные взаимоотношения.

Всё уже произошло, мои дорогие. Кино уже снято. И его показывают раз за разом в специально отведённом для него кинозале. Ницше называл это «вечным возвращением», и в этой нашей вселенной всё и всегда будет только так, как оно происходит здесь. Есть и другие «фильмы», но наша отдельная вселенная дышит, взрываясь и коллапсируя, моноколесо её Сансары делает оборот за оборотом, и всё повторяется, повторяется, повторяется, а каждый из нас раз за разом играет свою роль, твердя то самое «я так и знал(а)».

Научный мир уже давно задаётся вопросом, создаём ли мы что-то в принципе или же мы постепенно открываем уже кем-то созданное, как постепенно открываются для нас суммы денег под защитным слоем на лотерейном билете, бережно размещённые на нём задолго до его покупки.

Наши органы чувств часто обманывают нас во имя выживания, и единственным способом заглянуть дальше собственного носа для нас становится математика, которая связывает всё сущее, от количества и расположения небесных тел до количества и цвета новорождённых кроликов на ферме.

Да и сама математика – это изобретение или открытие?

По всё той же теории относительности, мне всегда был доступен весь массив данных моей персональной жизни, вписанной в водоворот человеческого существования, а эта книга – густой и питательный их концентрат, который мне удалось собрать на этом витке нашей общей кармической карусели через математику слова в живых и дышащих формулах.

И если по какой-то «случайности» Елена прочитает этот текст, я бы хотел сказать, что преклоняюсь перед её талантом математика. Многие математики, кстати, больше поэты, чем учёные. Я рад подтвердить опытом статистику возникших в её голове образов и предоставить собственную образную статистику тем, кто уже начал догадываться о том, что в нашем мире ничего и никогда не происходит случайно.

Исследуйте, вникайте, сравнивайте, подтверждайте, спорьте. Другими словами, пользуйтесь на здоровье.

Пролог

Я точно знаю, что вот здесьЯ весь до крошки где-то естьНо сам себе стою стенойИ я не виден мне за мной

«Мои тараканы останутся при мне…»

Мои тараканы останутся при мнеНе понятые «правильными» вамиНо скажет же мне кто-нибудь «привет!»Услышав шорох где-то за словами?

«Когда роковая зовёт рокового…»

Когда роковая зовёт роковогоИ вместе им просто всё и легкоТогда ампир бытовой и совковыйИзящным становится рококо

«Во мне ещё много дури мясистой…»

Во мне ещё много дури мясистойС начинкой перчёной из листьев шпинатаНесущейся громким неистовым свистомПод купол моей одиночной палатыМеня куролесит коктейль из гормоновПомноженный водкой в сто тысяч разОт плясок шаманов до песен мормоновБросающий тело в дрожащий экстазЯ полон кишками наружу рвущейЗакрытой за сейфовой дверью верыВ далёкие славные райские кущиБерущей лады на моих нервахИ мне наплевать на всё то, что я прожилКоль голод в груди моей не утолёнПляшу, как безумный, и корчу я рожиЛовите мой кач и пойте мой стон!

«Я понял, почему я люблю быть пьяным…»

Я понял, почему я люблю быть пьянымЭто как будто ещё тело не найденоКогда ты ещё не родился и не рвёшься рьяноРасплачиваться за грехи своих прадедовЭто когда ты как будто в самолётеСидишь в стремительном движенииКогда кричишь внезапно «вы врёте!»Вскрывая былые свои униженияЭто решения, необходимые тебе, как воздухЭто лавина страсти, сдержанная когда-тоЭто когда ничто оказывается не поздноА железные принципы становятся ватойПьянство – искусство, оно в венке из розВидит героя в каждом таракане умственномНо если ищешь ответы, забыв вопросЛучше проспаться, чтобы к нулю вернуться

«Рыболовным крючком на сердце повисла…»

Рыболовным крючком на сердце повислаКрасопета моя, красопетаИ давно уж украла все мои мыслиТак что я ожидаю ответаНа слегка тривиальный, но важный вопросВам чего, моя дорогая?Я навряд ли для вас благородный АтосИ зачем я вам – не понимаюВы боитесь кивнуть или выпустить взгляд?Стать первее меня виноватой?Ну зачем же вы так, буду только я радИ запомню навек эту датуТак откройте же мне свой ужасный секретЧто у вас давно уж в запасеВсё взаимно у нас? Или же нет?Или тратим мы время напрасно?Что у вас на вашем прекрасном уме?Что на сердце? Это важнееВы признайтесь во всём случайному мнеИль гоните уже меня в шею

«Славься-славься, шизофрения!…»

Славься-славься, шизофрения!Слоями жира ложись и не спиВсегда буду настороже с людьми яИ всегда будет ток в моей цепиПрячься-прячься, моё лукавоеРазвращённо-трепетное нутро!Ибо день грядёт, когда слогами яСтрéльну в Вечность сигнальный свой патронБейся-бейся, сердце! Кровь, ползиЧерез бляшки холестериновыеЧто налипли по сосудам меня злитьКого любил, с теми на «вы» яЛейся-лейся, песня в моей груди!Через крик, рыдания и кашель всяческийХоть и медленно, но растёт качествоЭтих встречных на моём пути

«Всего на пять минут…»

Всего на пять минутПредставь, что всё случилосьЧто ангелы поютИ я – твой дурачинаЧто нет нужды теперьЧитать себе моралиИ счёт былых потерьМы оба пересталиВести за разом разИ кофе уж допитИдём с тобой в магазЧего-нибудь купитьБерём вина и пластикСадимся на скамейкеУстраиваем праздникСвоей лихой семейкеИ в этот самый мигВолна накроет насКняжна и еретикЭлектра, ФантомасТы что-нибудь вдруг скажешьИз несказанно важногоЯ поддержу и с каждогоИз нас смахнём мы сажуНам есть о чём молчатьИ в том, пожалуй, сутьИ будем мы опятьВ паузах тонутьСкамейка, парк, рекаБликует там и тутМы рядом на векаПредставь на пять минут

«Что поверхностно – не безобразно…»

Что поверхностно – не безобразноОно просто стоит обездвиженноИ работает безотказноНе имея признаков жизниПустотелое, предсказуемоеЗамороженное, беспрепятственноеОбеззаражено, без зуда иНикогда не хочет менятьсяТолько если взглянешь сознательноВеки слипшиеся открыв ленноТо увидишь, что создателемТы являешься виртуальной ВселеннойОзарение как ниоткудаВдруг придёт к тебе наконецЕсли правильно жить стало нудноТо не так уж и страшен пиздец

«Я верен себе и морально крепок…»

Я верен себе и морально крепокТрезв ненасытно и алчно гордЯ сам из себя себе же слепокНа памятник в ряд уважаемых мордЯ самый непримиримый спорщикНа всевозможно правые темыВо мне закипает наваристый борщикНабитый идеями и поэмамиЯ бесконечно неутомимыйПротивник незнания сути основЯ знаю, что точно недопустимоИ где нужен крепкий сосновый засовЯ сух и желчен ко всякой мелочиБесчеловечной похоти вечнойИ надо сечь всех от пят по плечиКто от человечьих устоев далечеЯ прав. Я уверен. Я мудр и светелСмиренно готов к общественной святостиЯ лучше всех! И ещё я наметилУбить в себе тягу ко всяким слабостямЯ Тор! Я Геракл! Немаленький Будда!Я идол любого принявшего страх!И вся эта мощь во мне будет покудаСо мной остаётся мой недотрах

«Ты вся такая нервная…»

Ты вся такая нервнаяТы вся такая взрослаяТы вся такая перваяТы вся такая грознаяВ тебе так много важногоВ тебе так много умногоИ в повороте каждом тыТаинственно упругаяТебя не взять наречиемТебе не вскрыть сознаниеИ личность человечаяТвоя налита знаниемО фактах всевозможныхЛюбых тенденций сутямиНо как же тебе сложноХотя б на миг вздремнуть иЯвиться миру девочкойБесстыжей, хрупкой, маленькойС берёзовою веточкойВ стоптанных сандаликахИ рассмеяться искреннеВсему, что накопила тыСловам глубокомысленнымОфициальным выкладкамРасплакаться как следуетПотребовать вниманияИ подобрать себе дуэтВ песочницу незнанияПересмотреть все мультикиКоторых ты не виделаИ разобрать на шпунтикиИгрушки все до винтикаНу что ты? Не смотри ты такВедь всё в тебе зарытоТы лучше той в сто тысяч кратКоторой ты прикрыта

«Из тьмы веков на свет сегодняшнего дня…»

Из тьмы веков на свет сегодняшнего дняЯ так же, как и вы, «случайно» народилсяВозможно, каждого из вас, как и меняТерзает мысль «как это случилось?»Как так случилось, что я глух и туп?Как так случилось, что бессилен?Бессмертный в детстве, теперь я полутрупИ, словно мотылёк, булавкою пришпиленВ квартире со стеклянным потолкомВ которую заглядывает НечтоОно и страх, оно и в горле комОно мурашек бьёт картечьюНо и даёт на каждый день запас любвиАбы к чему, лишь бы куда потратитьИ карточка пустеет быстро, се ля виНо есть надежда – средство от апатииКачели эти тошнотворно обожаемыИ синусоида бряцает на нервахИз-за неё же постоянно забываем мыО тех богатствах, что хранятся в наших недрахНо все они лежат там до поры,Чтоб доготовиться, дойти и докоптитьсяИ если жизнь – всего-то повод для игрыТо смерть – никак не повод торопиться

«Если ты хочешь изменить мир…»

Если ты хочешь изменить мирЛюби женщину. Только однуНо не как опытный точный кассирЗнающий, как обсчитать, обманутьНе проводи параллель между всемЧто обижало тогда и потомЗёрна сомнений в эго посейИ поливай их домашним виномЕсли ты хочешь изменить мирЛюби женщину. Только однуСлушай в душе звук вешних лирПробуй быть честен сто раз на днюБудь тем, кто может взять и проститьЗа необъятность свою же мечтуИ весь измазан в житейской грязиЗнает, что любит именно туЕсли ты хочешь изменить мирЛюби мужчину. Всего одногоНо не за щедрый ломящийся пирИ не за ворох достоинств егоНе наводи на него сетейИ не обманывай красок богатствомДоводы спрячь разных мастейИ не отстаивай право на кастыЕсли ты хочешь изменить мирЛюби мужчину. Всего. ОдногоСилой своих природных ампирДай ему мощь и власть, для тогоЧтобы он мог пред тобой преклонитьГолову, видя в ладонях своихТу ариаднову тонкую нитьЧто неразрывно связала двоих

«Слой за слоем по каждой стенке…»

Слой за слоем по каждой стенкеНаносилась краскаЛюбое авто с таким оттенкомНе машина, а сказкаСлой и сушка, слой – полировкаОтходишь полюбоватьсяСмотришь и думаешь – даже неловкоМне на такой кататьсяНо сколько бы ты ни тюнил еёНи разбирал детальненькоСколько б ни чистил форсунки и дноНи проверял сальникиВся эта глупость эстетской затеиВ недрах этого цехаВряд ли заменит её идеюПросто вперед ехать

«Всегда невозможно страшно…»

Всегда невозможно страшноДелать что-то серьёзноТак, чтоб твою башнюСносило от сложных вопросовСтрашно же жить неуютноСтрашно же жить в поискеЧтоб на столбце твоём ртутномБыли заполнены доли всеКак же нам лень и впадлуДавать дорогу прозрениямНу показалось, ну ладноВедь глупо верить в везениеПостыло-медовый комфорт нашНам слаще любых приключенийНас трудности бьют наотмашьНервы кроша, как печениеВедь это же так прекрасноБыть бестолковым ребёнкомС планом на жизнь мамскимТак мы в себе больше толкуВидим умом и глазами еёЖивём, собирая по ниткеВязь её предсказанийПрочитанные, как книгаЦелиться на поражениеМы не приучены с детстваНам бы поменьше движенийВ нас очень много кокетстваСерьёз берётся из волиВоля дана тебе БогомЧтоб ты, когда тебе больноБыл к себе самым строгимСамым цинично-точнымСамым сочно-язвительнымОткрой свои трубы сточныеИ отпусти родителейСценарий твой написан ужеПоставить бы его толькоЖиви свою жизнь, а не книжнуюНе ври себе. Будь стойким

«В дальнем углу твоей квартиры…»

В дальнем углу твоей квартирыЗакрытая прочим хламом лежитКоробка с плёнками из моего мираВ кинотеатр твоей душиТы иногда вдруг вспоминаешьЧто есть техническое окноВ самые глубокие мои тайныНо посмотреть их мешает одноОбстоятельство чрезвычайноДетсадовское, как страх темнотыИбо не хочется тебе отчаянноПризнаться себе, что «я» – сплошное «ты»Открыть коробку, включить махинуИ разглядеть бы тебе подробненькоГде ты трусиха, где ты ехиднаА где ты огромный ангар для «Боинга»И осознать, что не бывает лучшегоСпособа отбросить тонны мелкихПривычек, домыслов и игрушекПриняв себя в другом человеке

«Твой маленький редут…»

Твой маленький редутНеплохо оснащёнКогда враги идутУ них один расчётВнезапностью атакиРазбить тебя моральноНо в середине дракиТы делаешь то сальтоИ эту схему выстреловПотом ещё гранатыИ под финал, их высмеявТы прячешься обратноНо как тебе такойНепобедимо гордойЭсминец главный мойС игривой наглой мордой?Орудий в нём не счестьОгромные, стальныеПривык на завтрак естьОн целые флотилииИ вот прицелом взятТвой остров целикомВсего один зарядИ будет дым с пескомНо белый флаг не поднятСдаваться не привыкРедутик этот гордыйИ средним пальцем штыкОн тычет в мою сторонуС улыбкой побеждающейМол, всё равно емуМол, бомба ваша – та ещё!И только в глубинеВот этой вот иронииВдруг показалось мнеЧто вижу я агониюЧто вижу «наконец-то»Что вижу «вот ведь шельма»Что вижу «мне б одетьсяНу, как-нибудь пастельнее»И стало вдруг всё как-тоПонятно и легкоТебе я очень внятноОзвучу целикомВесь план дальнейших действийЧтобы внутри цвело«Претензий нету еслиПримите под крыло!»

«В этой экстренной ситуации…»

В этой экстренной ситуацииИзрасходовав максимальноНоминалы нежнейших акцийНами вложенных в эту спальнюОбнаружив проект сотрудничестваС положительной перспективойВдруг, креветками оба скрючившисьЗасмущавшись, напротив сидим мыОзадаченно, обезоруженноРазмышляем о слове «случайность»Всё пытаясь подвох обнаружить, мыОтрицаем реальность отчаянноМожно сетовать сколько угодноНа себя за всё то, что было, ноНикогда настолько свободнымиНе бывали мы, и не стыдно оноНам спокойно, и сладко, и горькоРастаможенно и расторможенноКто же знал, что в нас будет столькоДруг для друга досюда отложеноНо согревшее нас электричествоРастекающееся венозноТихо шепчет нам: «Ваши величестваВы не скромничайте, слишком поздно»

«Вдвойне даёт тот, кто даёт быстро…»

Вдвойне даёт тот, кто даёт быстроС латыни: «Bis dat qui cito dat»Честно, открыто, легко и неистовоЕсли, конечно, имеется что датьПоэтому лучше давайте не думаяКто – мужчине; кто – денег; кто – идейА если уж пауза возникла нуднаяТо шлите на хуй, не терзайте людей

«Помнить всё и всегда невозможно…»

Помнить всё и всегда невозможноНевозможно и всё забытьТо, что счёл ты когда-то ложнымБудешь позже праведно нытьВсе упоротые революционерыСтанут нудными староверцамиА когда-то горевшему сердцуБудет нужен кондиционерВсё любимое станет бывшимОставляя на память насечкиИ, достроив надёжную крышуТы запляшешь опять от печкиИ ведь это смешно же, правда?Только что своё эго умасливТы сжигаешь всё-всё до прахаНо тогда ты истинно счастливГлядя вниз пред собой на дорогуВсю в грязи и житейских лужахТы, зажмурившись, ставишь ногуУвязая в пути неуклюжеПонадеявшись то ли на БогаТо ли на непонятно чтоТы шагаешь вдоль светлых оконИ задёрнутых плотно шторТо заглянешь в одно, то в другоеА в груди то ли смех, то ли плачСобирая по метрам дорогуПродолжая свой мерный качЭта выверенная синусоидаВсё, что есть у тебя, да и толькоБудь же вынести её способен тыДо секунды, до малой толики

Психологам и другим врачевателям душ

Когда врачуешь, будь внимателенКому что пришил и от когоИначе рискуешь стать предателемПричём не клиента, а себя самогоВ потоке людей можно обуглитьсяИ потерять остроту слуха, глазЛюди слабы, напуганы, куксятсяОни могут криво понять приказКрепко держась за устои спасителяКрепко подумай, что будет им впрокНужно ли в принципе нести миссиюИ им намеренно причинять добро?Система сложна и самообманчиваПоосторожнее на скользком кафелеНо коли вести за собой вдруг начал тыБудь чистым хирургическим скальпелем

«Я – такой чудной инструмент…»