скачать книгу бесплатно
Дима вырвал ручку и положил ей ладонь на плечо. Заговорил коротко и с паузами, как перед поцелуем.
Она усмехнулась. На первом месте у него секс с красивой девчонкой. Но в словах тот стиль, по которому узнают избранных к посвящению. Сомнений нет. Он тот, кто нужен.
Соня снова улыбнулась, ощутив дрожь его груди. Покраснел!
– Извини, меня давно не трогала женщина.
Робко привлёк её к себе. Извиняется? Ну и ну! Стеснительный. Что-то долго мнётся. Хитрит? Косит под скромника, а сам кобель? Нет, глаза не врут. Неужели, влюбился с первого раза? Надо вызвать на откровенность!
Она с готовностью обернулась, уловив движения губ, и широко раскрыла свои зелёно-бирюзовые глаза, наведя яркий свет на побледневшее лицо поклонника. Эти потоки окутали, взяли в плен, околдовали.
«Природа на неё расщедрилась!» – подумалось Диме.
Она знала свои козыри и умела усилить эффект. Это тонкое искусство – показывать преимуществ и одеваться подчёркнуто скромно. Все достоинства фигуры вырываются наружу, будя фантазию. Молят мужчину: освободи нас! Атакуют и жгут его встречный взгляд в самый неподходящий момент. Он теряется, становится ручным. На бис призывная улыбка к недозволенному. Которое ей хочется совершить только с ним одним.
Ага, поверил!
Он уже млел. Неужели, эта грудь, фигура, губы через минуту будут принадлежать ему? А неземные зелёно-бирюзовые глаза! Хотя.. Подобного цвета зрачков в природе не существует! Слишком красивы. Искусственные? У обычного человека нет такой раскраски!
Дима приблизил к ней лицо. Так и есть! Не глаза, а линзы. Понятно. Он представил, как утром она ловко вставляет цветные линзы под веки и изучает себя в зеркале. В меру кругленькое личико; к щёчкам очень идёт; талия на месте; и все, что выше и ниже имеет нужную припухлость в нужных местах. Точный расчёт. У таких коварная душа, она запрограммирована на уничтожение. Не стоит связываться. Присвоит, подавит, проглотит и выплюнет.
Прозрение подтвердилось, когда его неожиданно качнуло, и лицо девушки уплыло в сторону. Чужой, не её, посторонний голос из груди хрипло выдавил: «Я тебя…» и добавил едва слышимое то ли «люблю», то ли «убью». Голос из другого измерения.
Не понимая, что произошло, он отстранился от Сони. Она прекратила проникать в него, ощутив сопротивление. Дима, выйдя из-под её пресса, не заметил ничего подозрительного, и сам предложил:
– Пошли на четвёртый этаж. Там никого. Постановочный факультет сегодня отдыхает.
На лестнице обнял Сонины бёдра и увлёк за трёхстворчатую ширму возле небольшого, интимного предбанника, бормоча:
– Какое счастье! Библиотека закрыта. Они всё продумали, прежде чем сватать тебя!
Та поняла, о чём он, но прикинулась глупой и уточнила:
– Ты всегда перед консультацией снимаешь учительницам колготки?
– Могу не снимать для иллюзии.
– Никаких иллюзий! – пококетничала Соня. – Мужчинам так мало надо…
– Значит, ты не монашка в бронебойных панталонах?
– Вернёмся к этюду! – оборвала она.
Его следует классически притормозить. Он потеряет самообладание и приоткроется. Тогда полушутя попросим его душу, и этот женолюб так же несерьёзно отдаст её.
– Шесть минут у нас, – предостерегла Соня. – Подкинуть идею?
У Димы имелась лишь одна идея. Позволит она? Вон как полыхают зелёно-синими искрами миндалевидные глазищи! Достаточно ей крикнуть о помощи… Нет, не крикнет! Никто не прибежит. Всё произойдёт здесь и сейчас. Станиславский поможет! Не зря он улыбается с портрета на стене. Надо малость напрячься! И дожать её, как борца на ковре. Ого, она сама запрокинула голову! Сдаётся.
– Коснись здесь, – прошептал Дима, прижимаясь к ней.
Соня на миг забылась, но вспомнила Гурия Ивановича, когда они покидали аудиторию.
«Не разменивайся, – послышался в голове голос мастера. – Это неудачник! Бледная тень таланта. Его оборотная сторона. Бездарность. Возьми душу, и – ко мне. Правильная ставка – я. Творчество – это я».
Девушка отклонилась от мокрого лица Димы, изучая его. Банальное совокупление. Зачем? Она впервые приоткрыла завесу, поняла, как устроен мир. Нужно воздать Высшим, а не отдаваться, кому попало. Забрать у профана оружие и отблагодарить учителей. Спираль, крутящуюся к добру и злу. В руках непосвящённого, куда бы ни вращалась, опасное оружие. Она уничтожит любого человека. Так сказал Гурий.
Соня платком отёрла высокий лоб Димы.
– Спустимся, допишем и вернёмся сюда.
– Три часа ждать! – взалкал он.
– Тебе бы своё получить, и – в кусты, я – не я и ребёнок не мой, – сказала она. – Это моё последнее слово. Ну?!
– Нет, нет, нет!
Соня впилась до крови в его губы. Он потрясённо раскрыл веки, и застыл от её одновременно прекрасных и чудовищных глаз.
Зелёно-синяя струя проникла в голову Димы и вернулась красно-жёлтым потоком обратно в Соню. Внутрь вошло желание освободиться непонятно от чего, и бежать прочь. Гудящая пустота усилила тревогу, страх. В черепе будто поковырялись руки. Он в испуге упёрся, но получил такой удар по мозгам, что сразу обмяк.
Она потянулась к упавшему парню, ища заветную спираль. Услышала скрип половиц, отпрянула от жертвы, бросила безумный взгляд в сторону и тут же превратилась в прежнюю, миловидную девушку.
– О, Виталий! – промолвила она. – Иди сюда, коллега.
Но коллега как раз не собираясь этого делать. Разинув рот, он с ужасом смотрел на них.
– Вот скромник! – промурлыкала она.
Дима очнулся, ничего не помня. Лёгкая мигрень, словно с похмелья, да нежелание двигаться, как после нокаута. Всё вокруг изменилось, стало чужим. Зачем он вообще пришёл в институт, который ему, как Соломону детсад?!
Соня поправила блузку. Хорошо! Взбодрилась. Отнятые мужские силы насытили плоть. Следовало завершить дело.
– Скажи, чтобы добиться любви, можно пойти на всё? – спросил Дима слабым голосом.
Соня вновь проникла в глаза жертвы. Там проскользнуло отражение спирали, и в ней возникла она в наряде Евы.
Вот что не доделала! До самого главного не допустил, хитрец. Зато обнаружилось, что он скрывал. Надо пресечь его поползновения, пока не поздно.
Соня сбежала вниз по лестнице.
Виталий с ужасом сообщил, что она недавно вытворяла. Дима равнодушно выслушал. Он исключительный экземпляр, а она, смотрительница, уборщица по долгу службы. Мозги пропылесосила!
– Я хочу быть с ней! – хрипло произнёс он.
– С ведьмой?! – передёрнуло Виталия.
– Это первый смотритель, который показал лицо. Оно чудесное.
Приятель помотал головой. Видел бы чудак, как вылупила глазищи и оскалилась хозяйка этого чудесного личика!
– Ну, рубись до последнего, пока не снесут череп и не высосут оттуда полушария. Это чудовище!
– Я впервые вижу её, – не слушал его Дима, – а как будто знал раньше.
Прикурив сигарету, Виталий предположил:
– Дежавю?
– Нет, другое измерение. Мы там раньше встречались. Она всё про меня догадалась. Я это почувствовал. Надо догнать её.
– Для новой трепанации?
– Не хочу проморгать свою судьбу.
– Безумец!– изрёк Виталий. – Тебе нельзя к ней. Шизофреник!
– Мы раньше встречались! – упрямился Дима. – Эта девчонка знает что-то.
– Она знает, что сожжёт тебя с потрохами! Ты видел фейерверк в своём черепе?
Но Диму трясла любовная лихорадка. Глаза, сверкая, блуждали по сторонам. Капли пота выступили над верхней губой, прикрытой аккуратной мушкетёрской бородкой.
– Отлично, – сдался Виталий. – Пойду некролог писать, обожаю мертвецов.
Он улыбнулся, обнажив большие, как из фильма ужасов, клыки. Вампир, а предостерегает! Дима засмотрелся на это зубное украшение.
Приятель сплюнул, развернулся и ушёл, а на его месте возникла, как из преисподней, Соня и протянула тетрадь.
Дима машинально пробежал глазами чужое творение.
– Заготовка, – пояснила она, – с изюминкой. Можно проиграть в стиле, характере, но не в истории. Легче всего развести сюжет.
– Я их сотню придумаю!
– Не получится, их всего тридцать шесть, – покачала та головой. – За тридцать седьмой обещают Нобелевскую премию. Наверное, не дураки эти шведы.
«Тридцать шесть. Шестью шесть. Шесть и шесть. Шестьдесят шесть», – мелькнуло в голове. Почему так подумал?
– Шестьдесят шесть, – удивлённо повторил он.
– Ты всё ещё хочешь меня? – перебила Соня.
Женский голос в голове Димы прокричал:
– Беги без оглядки, это взятка за проход в ад!
Но обволакивающие интонации пассии прошелестели, что он никогда не получит её, если не возьмёт тетрадь. Пространство вокруг мелко затряслось, задрожало.
Соня без стыда улыбнулась и принялась раздеваться, то, прячась, то, появляясь из-за полураскрытых дверей кабинета. Потом голая вышла к нему. Из интимных мест в глаза парня снова полился зелёно-синий цвет, извлекая взамен багрово-жёлтую струю. Эта смесь встретилась между собой, запахло смолой, деревом, кровью, сырым мясом.
– Ты хочешь меня? – шептала Соня. – Действуй.
– Что тебе надо? – напрягся Дима, пытаясь справиться с вмешательством в него.
– Спираль!
Её пальцы описали вызывающе-неприличную фигуру.
– Она не моя.
– А чья? Вспоминай!
Она сплюнула, оделась и жестом заставила его бросить на пол тетрадку.
– Обойдусь! – процедил Дима.
Как по заказу опять нарисовался Виталий.
Соня совершила выдёргивающее движение по спирали, и тот, замерев, хлопал ресницами, пока девушка не исчезла.
– Ты видел здесь её? – ошарашено спросил Дима.
– Нет, – удивился тот. – Она в аудитории!
Виталий оценил вытаращенные глаза приятеля, поднял записи и удалился. Дима уповает на Смотрителей. Размечтался, как те спасут и от Сони, и договорятся с Голливудом, чтобы взяли его в гильдию сценаристов.
Псих! Поменьше надо дружить с ненормальным, а то прощай кино. Нормальный взял бы сюжет Сони. Он – лучший из всего, что приходит в голову. Только пустые мечтатели отказываются от успеха из щепетильности.
Так Виталий сделал опрометчивый ход.
2 глава
Дима понимал, что нужно удивить мастеров курса. Хотя творческий конкурс прошёл легко, но ведь читали его прозу, а на экзамене оценят драматургию. Какой абитуриент взял этюд, с какой историей и какими героями. А затем уж решат.
Он ошибся, выбрав широкую тему. Она сковала фантазию. Хочешь зажаться, дай себе полную свободу! Есть такой парадокс. И писать не знаешь о чём, одни стандартные ходы. Воображение спит, стройного сюжета даже на короткий скетч не наскребёшь. Ступор. Довериться себе – задвинуть заумь? Всем начхать на его продвинутость! Никого она не интересует. Требуют понятный примитив.
Из-за этого он поступал ещё и на актёрский. Изложить свои взгляды на сцене, в общении легче, чем на бумаге. Там, как паук ткёшь из себя, что пожелаешь, и сразу успех. Но этого мало, надо ещё тащить в себя из мира, как муравей. Что-то третье… зажужжало… Пчела. Она объединит паука с муравьём. И выдаст из мёд. Написать об этом? Слишком заумно. Не поймут.
Полная безнадёга. Разгрести бы в голове мусор! Все эти душные междометия, прилагательные, существительные, глаголы, фразы, монологи назойливо лезли в него.
Дима взглянул на спираль-ручку, подкрутил колпачок и… в воздух взлетели буквы, слова, абзацы! Аудиторию заполнили восклицательные и вопросительные знаки. Запятые змеями увили проходы между столами.
Дима вскочил и споткнулся об кочку с многоточием. Нечисть?! Никто в помещении не пошевелился, все окаменели. Неужели, того?! Белая горячка с филологическим уклоном.
Вопросительный знак петлёй захлестнул шею. Заарканили, как быка на выпасе!
Сон, бред, другой мир? Он встряхнул головой. Каруселью замелькала аудитория с расплывшимися лицами и куда-то пропала. Зигзагами нарисовалась красная строка, и запахло свежестью. Возникла серая, пружинящая земля с обрывом под ногами. Ударивший пониже спины восклицательный знак вызвал ярость. Дима сокрушил его кулаками. Тот не сдавался, расщеплялся, лез в интимные места. Парень перегрыз один из шипов, затем – петлю на шее. Щепка застряла в горле, горечь в пищеводе обожгла внутренности!
