Бывшая жена магната

– Алис? – растерянно отвечает та. – Ты прямо вовремя.

Тут же напрягаюсь от того, как звучит ее голос.

– Что-то не так? – настороженно спрашиваю. – Что-то с Тимуром.

– Не уверена, но мне кажется, тебе лучше вернуться домой.

– Дай ему трубку, – прошу соседку, но как только слышу голос моего ребенка, земля едва не уходит из-под ног…

– Мам? Мамочка, у меня опять болит, – тихо произносит сын.

Резко выдыхаю воздух, стараясь унять нервную дрожь.

– Спокойно, Тим. Помнишь, что я говорил врач? Нужно сесть и успокоиться. Дышать коротко и неглубоко. Я скоро приеду.

– Правда? – в его голосе звучит столько надежды, что у меня даже сомнений не возникает, что надо делать.

– Конечно, милый. Дай тете Оксане телефон.

Голос подруги я слышу, уже выходя в коридор. Дорогу к выходу я нахожу безошибочно. Сейчас у меня только одна цель – как можно скорее попасть домой. На ходу проговариваю Оксане важные моменты – что и как надо делать, чтобы сыну стало лучше.

На улице мне снова везет – буквально сразу же ловлю такси, которое как раз подъехало к ресторану. Называю адрес и мысленно отсчитываю минуты.

Прикрываю глаза, чтобы успокоиться, но это нелегко. Понимаю, что, скорее всего, у Тимура не острый приступ – иначе бы Оксана позвонила сразу. Вероятно, опять слабость и головокружение. Иногда боль.

К сожалению, диагноз проявился не сразу, но даже в этом возрасте у Тимура отличные шансы все исправить, если не затягивать с операцией. Сердце – дело серьезное.

Только спустя несколько минут до меня доходит, что я сбежала от Эмина, даже не предупредив его.

Обреченно вздыхаю. Вероятно, он решит, что я специально решила его разозлить, и отыграется на мне. Но рассказывать ему про Тимура я совершенно точно не хочу. Ни за что.

Чуть подумав, все же набираю Марго. Мало надежды, но я хотя бы попробую договориться.

– Если ты снова звонишь, чтобы отказаться от контракта, лучше сразу вешай трубку, – раздраженно отвечает она вместо приветствия.

Я пристыженно молчу.

– Алиса, ты дура? – вскидывается она. – Серьезно? Ты снова кинула его? Ты видела штраф? Или нули считать разучилась?

– У меня реально форс-мажор. С ребенком.

– Да мне плевать, ясно? Если он останется недоволен, то я крайней точно не буду. Так что шуруй к клиенту и отработай как положено.

После она сбрасывает звонок, а я понимаю, что ситуация только что стала еще хуже. В момент, когда я услышала голос Тимура, поняла – все неважно. Нужно было вернуться к нему. Мой сын капризничал порой, как и все дети, но он никогда не манипулировал своим плохим самочувствием и не обманывал по этому поводу – я много раз объясняла ему, почему это опасно. Конечно, всегда оставался шанс, что ребенок просто соскучился, но…

Но разве я могу отмахнуться от его возможного приступа? Это же мой сын!

Вечерние пробки, к счастью, сегодня берут выходной, и до дома я доезжаю за рекордное время. Несмотря на каблуки, домой едва ли не бегу. Мне жизненно необходимо увидеть Тимура, проверить, насколько все серьезно в этот раз.

Когда захожу в квартиру, Оксана тут же встречает меня и делает знак не шуметь.

– Уснул? – шепчу, скидывая плащ.

– Буквально пять минут как, – так же тихо отвечает она. – Алис, он меня так напугал. Мы вроде ничего такого и не делали – рисовали просто. А он встал поднять карандаши упавшие и вдруг как-то пошатнулся. Завалился – бледный такой, и на слова не реагирует.

– А потом?

– Потом вроде ничего. Встал, только дышал как-то тяжело как будто.

Устало прислоняюсь к стене. Что ж, вроде не так все плохо, как могло бы быть. Хотя период между приступами стал меньше. И это плохой знак.

– Он чем-то болен, да?

Я удрученно киваю и отвожу взгляд.

– Алис, ты почему не сказала? Может, помочь надо чем? Врача, там, найти, или лекарства какие?

– Мы к операции готовимся, Оксан. Как только место дадут, так сразу сделают.

– Но ты все равно обращайся. Вдруг я что-то могу сделать, – ободряюще добавляет соседка.

Я устало улыбаюсь.

– Ты уже очень помогаешь. Спасибо, что посидела. Если такое повторится – ты сразу звони мне. Хорошо?

Она виновато кивает, и мы прощаемся.

Когда за ней закрываю дверь, иду проверить сына – Тим лежит, подложив руки под щеку. Такой сладкий и такой любимый. Темные волосы уже отросли, так что начали чуть лохматиться. Пора бы сходить в парикмахерскую.

Как и всегда, глядя на него, я словно открываю в себе новое дыхание. Потому что он – мой смысл жизни.

Но как бы мне ни хотелось оставаться с ним подольше, нужно решить и другие проблемы.

Тихо выхожу из комнаты и прикрываю за собой дверь. Телефон в руке, но мне требуется несколько минут, прежде чем я решаюсь набрать номер Эмина.

Долгие гудки. Один, второй, третий. Кажется, на десятом звонок обрывается.

Я в таком напряжении была, пока обдумывала, что сказать Булатову. Но когда он просто не отвечает, внутри меня разгорается паника. Что если он вообще не ответит? Вдруг решит расторгнуть договор по моей вине?

Ужас сковывает. Сажусь за стол, откладываю телефон на несколько секунд. В последнее время я совершаю слишком много ошибок, а расплачиваться придется Тимуру своим здоровьем.

Снова набираю номер Эмина, решив идти до конца.

Бывший муж отвечает лишь после четвертого звонка.

– Эмин, нам надо поговорить, – тут же тараторю, едва это происходит.

В ответ повисает звенящая тишина. Только едва различимое дыхание Булатова нарушает ее.

– Я так не думаю, – ледяным голосом отвечает он.

– Пожалуйста, – прошу его. – Выслушай меня. Хотя бы в этот раз.

Внутри все замирает в ожидании ответа, который станет для меня и приговором.

6 Алсу

Мысленно отсчитываю последние минуты перед тем, как снова встречусь лицом к лицу с бывшим мужем.

Сегодня, мне кажется, я готова ко всему. Ну, или почти.

После того, как мне пришлось буквально умолять Эмина дать мне шанс исправиться, вряд ли что-то может унизить меня сильнее.

Противно вспоминать, как я путано врала, что мне стало плохо, и я вынужденно уехала домой. Впрочем, Булатов и так считает меня лгуньей. Так что разом больше, разом меньше.

Самое главное, что мне нужно договориться с ним о переводе всей суммы. По договору клиент оплачивает услуги либо ежедневно определенную часть суммы, либо может внести сразу все, если будет достигнута такая договоренность.

Вообще от того формализма, в который обернута продажа тела, меня каждый раз подташнивает.

Утром я позвонила врачу, который наблюдает Тимура, и он, тяжело вздохнув, посоветовал не затягивать с операцией. Даже пообещал провести пораньше, если я смогу внести всю сумму сразу.

Поэтому сегодня я должна сделать все, чтобы Эмин остался доволен и оплатил весь контракт.

Замечаю неподалеку темный автомобиль представительского класса. Нисколько не сомневаюсь, что это Булатов. Адрес, который я назвала ему в итоге – конечно же, не мой. Я не хочу, чтобы он приближался к моему сыну, поэтому решила перестраховаться.

Машина тормозит возле меня. Я, естественно, не жду, что Эмин, как раньше, выйдет и галантно откроет мне дверь. Нет. Это все в прошлом. Очевидно, лживом. Ведь если бы он действительно любил меня, то не предал бы.

Сажусь в автомобиль и тут же окунаюсь в атмосферу бывшего мужа. Неуловимый запах его туалетной воды. Чуть иной, но все с теми же нотками сандала.

Булатов окидывает меня придирчивым взглядом – словно оценивает, стоит ли продолжать со мной вчерашний разговор.

– Последний шанс, – веско роняет он. – У меня нет времени бегать за шлюхами, Алсу.

Коротко киваю, глядя прямо перед собой. Я знала, что муж будет бить словами. Ничего нового. Переживу.

Эмин тихо хмыкает, но больше ничего не говорит. Проезжает дальше и сворачивает на крупное шоссе, ведущее в центр. Сегодня я полна решимости не позволить себе сдаться. Призрачная надежда закрыть вопрос без денег бывшего мужа растаяла – я надеялась получить квоту для Тимура. Но сегодня, позвонив в соответствующее отделение государственной помощи, получила ответ, что новая часть квот будет только в следующем году. Учитывая все бюрократические проволочки, если нам и повезет попасть в этот список, операцию проведут не раньше, чем через полгода, а сейчас каждый месяц на счету.

Как и всегда, чтобы успокоиться, я начинаю мысленно перечислять пункты нашего с сыном плана действий – что, когда и как будем делать. Потому не сразу замечаю, что мы тормозим вовсе не у ресторана или отеля, как я подумала.

Нет, это элитный жилой комплекс, в котором квартиры стоят довольно прилично. Когда-то я считала это обыденным – родители жили за городом, но в городе у отца было несколько квартир похожего класса. А может, и лучше.

Первый порыв – спросить Эмина, зачем мы здесь, но буквально в последний момент я торможу себя.

Не провоцировать. Не злить. Просто выполнить пункты договора и вернуться домой к сыну.

Булатов заезжает на подземную парковку. Оглядываюсь по сторонам, оценивая место. Что ж, по крайней мере, что-то в этом мире не меняется.

Молча выхожу из машины, не дожидаясь отдельного указания. Нет смысла играть в недотрогу – ясно же, зачем я здесь. К тому же бывший муж ясно дал понять – поблажек не будет.

Хлопок дверей раздается слишком громко, резонирует, отражаясь от стен.

Эмин взглядом указывает направление, и я послушно следую за ним в ту сторону. Пока идем по лестнице, пока ждем лифт, зачем-то задаюсь вопросом – это его квартира? Сюда он водит женщин для одной ночи? А мне он тоже изменял? Тоже вот так же приводил на квартиру, пока я ждала его дома?

Булатов ничем не выказывает своего нетерпения – он отстранен и холоден. Слишком сдержан для человека, который еще вчера буквально прожигал меня нетерпеливым взглядом.

Эта перемена страшит меня – не знаю, чего ждать, и что у него на уме.

Когда-то он был для меня открытой книгой. Но я ошибалась, считая, что узнала своего мужа.

Я была наивной дурочкой, которую жестоко спустили с небес на землю, сломав и вываляв в грязи.

В лифте напряжение становится еще более густым и концентрированным – узкая кабина лифта, хотя, казалось бы, в доме такого класса должно быть что-то более респектабельное.

Мы с Эмином стоим слишком близко, так что я чувствую тепло его тела. Мне кажется, так себя ощущает жертва, когда ей в спину дышит хищник.

Выходим на одном из последних этажей. Эмин, не глядя в мою сторону, подходит к ближней двери и открывает ее. Толкает ту и заходит первым. Неуверенно следую за ним. Едва только успеваю закрыть за собой дверь, как совершаю непростительную ошибку – поворачиваюсь к Булатову спиной.

И он этим пользуется, тут же оказываясь в опасной близости от меня.

Внутри тут же натягивается струна, которая, кажется, готова лопнуть – стоит ему только прикоснуться. Я не вижу лица Эмина, но затылком чувствую его нетерпение. Это мне до боли знакомо из прошлой жизни. А значит, счет идет даже не на минуты. А мне надо успеть.

– Подожди, Эмин, – торопливо говорю, когда широкая мужская ладонь ложится мне на шею, вынуждая запрокинуть голову. – У меня есть одно условие.

– Ты не в том положении, Аля, – хрипло усмехается бывший муж. Слух царапает его обращение – так он звал меня раньше. Это имя было только для нас двоих. Что-то очень личное. Но сейчас Эмин пачкает его насмешкой, словно подчеркивая разницу между прошлым и настоящим.

– Мне нужна вся сумма, – говорю, глотая очередную обиду. – Или так, или я ухожу.

Рука на шее чуть сжимается, пугая меня. Раньше Булатов себе такого не позволял. Конечно, было у нас в постели разное, но никогда его прикосновения не были настолько потребительскими.

– И зачем же тебе столько денег, Аля?

Опять это имя. Жмурюсь, стараясь не выдать свои эмоции.

– Кредит?

Я молчу. Любое слово может меня погубить, а я не хочу давать бывшему мужу оружие в нашем противостоянии.

– Твой хахаль не может тебя обеспечить? Или у тебя слишком высокие запросы? Неужели Панкратов так мало тебе дал? А может, выбросил сразу, как только отымел во все щели?

– Это не твое дело, – шепчу, держась из последних сил.

Я настраивалась на то, что Эмин снова потребует его удовлетворить. Готовилась к тому, чтобы просто технично выполнить свои обязанности. Мне не нужны с ним разговоры, которые снова и снова ковыряют и без того не зажившую рану.

Слышу обидный смешок. И вот этого мужчину я так беззаветно любила?

– Ты согласен? – спрашиваю, делая все, чтобы мой голос не дрожал.

– Я не обязан, – снисходительно хмыкает Булатов. – Но в качестве благотворительности…

Его ладонь исчезает с моей шеи, а сам Эмин отступает, отпуская меня. Однако я не обольщаюсь – вряд ли он вдруг решил проявить благородство. Медленно разворачиваюсь и вижу на его лице холодную ухмылку.

– Посмотрим, как ты отсосешь, Аля. Неплохой стимул, правда?

В его взгляде лед и насмешка. Но там же прячется и злость, до боли похожая на ненависть.

За что? За что он меня наказывает сейчас?

Сглатываю под пристальным взглядом бывшего мужа. В этот раз у меня нет права на ошибку. Снимаю плащ, аккуратно вешаю тот. Чувствую, как неотрывно следит за мной Булатов. Оттягивать неизбежное смысла нет.

Сегодня я не стала наряжаться в вызывающее платье. Да и, честно говоря, после вчерашнего фиаско и приступа у Тимура внешний вид – последнее, о чем я думала. Вероятнее всего, это ошибка, но одета я просто – в темные брюки и такого же цвета легкий свитер.

– Прямо здесь? – уточняю, пряча эмоции под замок. После поплачу, дома. Когда дело будет сделано, и деньги на операцию будут у меня.

– Для опытной шлюхи ты задаешь слишком много вопросов, – грубо отвечает Эмин.

Сухо киваю, представив, что все это – просто поход к зубному. Именно этих врачей я почему-то всегда очень боялась. Что в детстве, что до сих пор. Опускаюсь на пол возле Булатова. Перед моим взглядом его пах, и я уже вижу, что бывший муж сильно возбужден. Что ж, будет проще довести его.

Мысленно даю себе отсечку – никаких эмоций, просто техника. Я знаю, как любит Эмин. До сих пор помню – настолько он въелся мне под кожу.

Расстегиваю ремень, следом молнию на брюках. Знаю, что будет дальше, и, приспустив темные боксеры, на несколько секунд залипаю на том, что вижу.

Справа, почти у самой бедренной кости, новый шрам. Судя по цвету, ему не один год, но… Его не было раньше.

– И? – раздается нетерпеливый голос Булатова.

Прихожу в себя, напоминая, что меня не касается его жизнь. Он – чужой мне человек. Предатель, которому не место в моей жизни.

Пока ждала Эмина сегодня, думала, что выполнить его требования, переступить ту самую черту будет сложно.

Но на удивление это происходит совершенно иначе. Будто и правда часть меня, отвечающая за эмоции, отключается.

Впустить крепко стоящий член в рот оказывается не так сложно. Когда-то я с удовольствием ласкала мужа вот так – смотрела ему в глаза, наслаждалась тем диким желанием, что просыпалось в нем каждый раз. Для меня никогда не было ничего унизительного в том, чтобы подарить удовольствие любимому.

Я сама возбуждалась от этого не меньше.

Но сейчас во мне что-то ломается. Я делаю все ровно то же самое – помню, как и что, насколько глубоко надо взять, где погладить, как провести языком. Эта информация просто появляется, и все.

Однако сама я ничего не чувствую. Даже физического отвращения.

Как на процедуре у врача – ты должен пройти осмотр и вылечить зуб, чтобы не было последствий.

Мне кажется, что все идет как надо – слышу, как тяжело дышит Эмин, чувствую его руку на затылке. Старательно двигаю головой, как вдруг он тормозит меня и, резко дернув наверх, едва ли не рычит:

– Хватит играть со мной, Аля!

7 Алсу

Мне кажется, что бывший муж вот-вот поцелует меня – столько желания и эмоций на его лице. Сейчас ледяная маска Эмина треснула, показывая то, что он чувствует.

И я задыхаюсь от того, что вижу, но буквально через несколько мгновений все исчезает.

Булатов чуть отстраняется и ухмыляется довольно холодно.

– Не надейся, Аля, шлюх я не целую. Ты здесь не для этого.

Его слова как пощечина. Обжигающая. Болезненная. И унизительная.

Я, совершенно не стесняясь, вытираю слюну с губ. Чувствую, что моя выдержка трещит по швам. Еще немного, и я снова проиграю, но в этот раз цена окажется непомерной!

– Раздевайся, – приказывает Эмин. – И лицом к стене.

Опускаю взгляд и, развернувшись, стягиваю с себя свитер. Пока снимаю штаны, остро ощущаю, как взгляд Булатова скользит по моему телу. Клеймит, обжигает, напоминая о том, кто здесь хозяин.

– Полностью, – хлестко бросает он мне в спину.

Шумно выдохнув, избавляюсь и от белья, все аккуратно складывая на стоящий в углу пуф.

Романтики в том, что происходит, ни на грамм. Но, наверное, так даже лучше – чтобы я помнила и ненавидела. Чтобы не поддавалась глупым надеждам, которые – невероятно, но факт, – почему-то еще живут во мне.

– Упрись руками в стену, – выдает Эмин еще одно указание, а сам, подойдя ближе, дергает меня за бедра, вынуждая прогнуться для него.

Наша разница в росте поначалу ограничивала нас, но в итоге мы нашли удобные позы, и тело уже само знало, как лучше подстроиться для близости.

Оказывается, я до сих пор помню и это.

Не удивлюсь, если Булатов возьмет меня вот так – резко, без подготовки, и сразу до конца. Он мог быть таким жадным и нетерпеливым, но лишь в минуты, когда я и сама была возбуждена до предела. Тогда ни о каких травмах или дискомфорте речи не шло. Но сейчас…

Я вся напряжена до предела, мысленно готовая к боли. Впереди тридцать дней, которые мне предстоит пережить. Но если это спасет Тимура – я готова.

Чувствую пальцы между ног и вздрагиваю от неожиданности – слишком аккуратное прикосновение. Слишком… знакомое.

– Как предохраняешься? Таблетки?

Мотаю головой.

– Я не забеременею, – хрипло отвечаю, хотя хочется кричать – что это он виноват! Он и мои родители! Что теперь благодаря им я никогда не смогу родить сама.

Никогда…

Но, конечно же, я молча глотаю очередную обиду.

– Надеешься, поверю на слово лживой дряни вроде тебя?

Слышу шелест фольги, а затем бывший муж прижимается ко мне ближе. Чувствую, какой он горячий, и стараюсь расслабиться перед вторжением в мое неподготовленное тело. Я не испытываю желания. Ни на грамм.

Но Эмин почему-то не торопится – трогает меня пальцами, проникает внутрь, пусть и с трудом.

– Такая узкая, Аля, – хрипит он. – Сколько? Сколько у тебя было мужиков за эти пять лет?

Я удивлена, что он вообще посчитал, как долго мы не виделись. Впрочем, это простая математика, а отвечать на его вопрос я не хочу и не буду.

Ягодицу обжигает резкий шлепок.

– Сколько, Аля?! – рявкает Эмин. – Узкая, как раньше… Или твои трахари оплачивали тебе пластику? Отвечай!

– Я не обязана, – мотаю головой. – Хотел трахать – трахай! Мое тело – только мое дело!

Огрызаюсь, держась за осколки своего достоинства. Я не дам ему ворваться и вытоптать все в моей душе. Пусть клеймит и пачкает тело. Но не более.

Я не понимаю, почему Булатов действует не так резко, как я от него ожидаю. Зачем-то подготавливает меня, вызывая слабые отголоски возбуждения. Словно доказывает, что все еще имеет власть над моим телом.

– Хватит играть, Аля, – повторяет он. – Будешь упрямиться, я разорву контракт.

Его угроза срабатывает не так, как ему бы хотелось – я зажимаюсь, а Эмин чертыхается и второй рукой тут же накрывает мою грудь. Ласкает сначала один сосок, затем второй, возвращая искры возбуждения.

Прикрываю глаза, представляя, что все это – просто сон. Сон из прошлого. Хочет получить доказательство своего превосходства, чтобы потешить мужское эго – пускай. Лишь бы все это поскорее закончилось.

Когда Булатов все же заменяет пальцы своим членом, я уже возбуждена достаточно, чтобы это не вызвало никакой боли. Царапаю ногтями стену, за которую стараюсь держаться, чтобы окончательно не утонуть в обманчивых воспоминаниях.

Каждое его движение, каждый толчок внутри меня знаком до боли. Так, как я люблю.

Как нужно мне.

Словно мы снова идеально подходим друг другу.

Глаза печет от непролитых слез.

Сейчас против воли обнажили мою душу и выставили напоказ. Я голая. Абсолютно. И если бы Эмин в этот момент развернул меня к себе и заставил посмотреть ему в глаза, то все моментально прочел бы.

О том, как мне больно.

Как я его любила.

Как умираю рядом с ним сейчас.

Но вместо этого он двигается-двигается-двигается. Так, словно хочет добиться моего оргазма.

А я не могу. Просто не могу. Не с ним. Не после всего!

Пусть он смог разбудить мое тело, которое спало эти пять лет, смог возбудить его. Но не больше. Как женщина, я сломана, и это уже не починить, не залатать.

– Упрямая, – рычит Эмин, подтверждая мои догадки. – Думаешь, я не добьюсь своего?!

И тогда решаюсь на имитацию. Стыдно сказать, но я почитала про такое перед тем, как идти на вторую встречу с клиентом – когда еще не догадывалась, что это Булатов выкупил мой контракт.

Не знаю, выходит ли достоверно, но Эмин замедляется, двигаясь уже куда более лениво.

А затем, отстранившись и покинув мое тело, прижимается головкой члена чуть выше…

И едва я понимаю, чего он хочет, как в груди вспыхивает протест!

– Нет! – испуганно сиплю, стараясь увернуться. Но Булатов крепко держит меня за бедра, не позволяя избежать нежелательного контакта.

– Нет? – вкрадчиво спрашивает он. – Ты потеряла право произносить это слово, Аля, когда подписала договор на определенную сумму.

– Пожалуйста… – шепчу, боясь, что Эмин из упрямства возьмет свое.

Мне действительно страшно. Соглашаясь на все это, я даже не подумала о таком варианте близости. Потому что… Потому что у меня ее никогда не было!

Потому что нам с мужем хватало других вариантов.

– Я не готова, Эмин. Я прошу тебя – не надо, – бормочу торопливо, снова пробуя отстраниться.

Раньше бы он никогда не допустил моего страха – даже захоти Эмин раскрепостить меня в этом смысле, уверена, он сделал бы это так, что я сама пылала бы от желания, а не взял бы у стены, как дешевую девку.

Впрочем, сейчас я для него именно она и есть. Не зря же он постоянно это подчеркивает.

– Разве ты плохо читала про свои обязанности? Там написано – как и куда захочет клиент. Или ты решила, что шлюха может ставить условия клиенту?

Его отвратительные обидные слова ранят меня, несмотря на то, что я не жду ничего хорошего от того, кто предал меня. Эмин все равно задевает, причиняет боль, снова и снова напоминая, кто я сейчас. Но вместе с тем я понимаю – не смогу. Только не сегодня. Я едва смирилась с тем, что должна буду подпустить бывшего мужа к себе, как он хочет все и сразу. И даже больше.

– Ты дашь мне все, что…

– У меня не было еще ни разу, – буквально тараторю, надеясь, что, может быть, хотя бы это поможет удержать Булатова. – Я не вру, – добавляю уже тише. – Мне надо… время.

Чувствую, как он замирает у меня за спиной. Отпускает меня, но лишь для того, чтобы пройтись пальцами по спине. Словно я смогла своим признанием выбить его из колеи.

– Я узнаю, если ты соврала, – хрипло произносит он чуть погодя. Отстраняется и вновь оказывается внутри меня, но привычным способом. И я с облегчением выдыхаю, но слишком рано. Потому что дальше слышу:

– Сегодня первый и последний раз, когда ты мне отказываешь, Аля. Я буду брать тебя, куда и как захочу. Всегда!

Его резкие размашистые толчки снова и снова утверждают власть над моим телом. Покорно стою, ожидая, когда все закончится. Запрещаю себе вспоминать, запрещаю надеяться, что, может быть, у Эмина вспыхнут воспоминания. И тогда…

Бывший муж крепко сжимает меня, входит особенно глубоко и кончает. Как и всегда, я остро ощущаю этот момент. Но впервые не разделяю его. Эмоционально я пуста.

Как только Эмин отстраняется, меня охватывает озноб. Слышу шорох одежды, как щелкает ремень, но не могу заставить себя повернуться. Так и стою, тупо глядя в стену.

– Квартира оплачена на месяц, – отстраненным тоном произносит Булатов. Будто не он только что трахал меня до рваного дыхания. – Каждый вечер в шесть ты должна быть здесь и ждать меня.

– А если я не смогу? – тихо спрашиваю, по-прежнему стоя к нему спиной.

– В твоих же интересах, чтобы этого не происходило. И раз уж ты отказала мне, сумму получишь не всю, а только половину.

– Что?! – испуганно спрашиваю, резко развернувшись. И только спустя пару мгновений прикрываюсь. Булатов на это лишь криво ухмыляется.

– А ты как думала?

– Но…

– И еще, – нагло перебивает он меня. – Пока я тебя трахаю, других мужиков у тебя нет и не будет. Узнаю – убью.