скачать книгу бесплатно
Утверждение было правдивым, но не полностью. Пытаться исправить мышление Наоми – вероятно, не лучшая идея, но он понимал: чтобы заручиться ее поддержкой, ему надо хотя бы постараться разъяснить ей все. Его рабочий лексикон был полон обманчивых словечек, таких как «вера», которые имели бесконечно сложные определения. К счастью, Итан был прагматиком по натуре и реалистом в силу опыта.
– Все проще, чем кажется. Я хочу дать людям основания верить. В себя, друг в друга или в нечто большее.
Долгое время она пристально смотрела на него. Итан почти физически ощущал ее желание снять с него кожу слой за слоем, чтобы узнать, прогнила ли сердцевина.
– Да ладно, Наоми Грант. Только не говори, что совсем не заинтригована.
Что, если он хочет этого слишком сильно? Он то и дело спрашивал себя, чего будет стоить неудача.
– О, я порядком заинтригована. – Она прошлась пальцами по табличке с именем, вторя его движениям. – Но, несмотря на красивые речи, ты так ничего и не сказал о технической составляющей.
– Я не силен в подобных вещах. – Что является недостатком для любого человека, особенно раввина.
– Большинство людей не заявляют о своих слабостях так прямо. – Ее голос был полон нежной задумчивости.
Он удерживал ее взгляд несколько мгновений.
– Может, им стоило бы.
Кто знает, когда семинары закончатся, возможно, он пригласит ее на свидание. Итан давно не выбирался ни с кем на прогулку, но, опять-таки, он не мог вспомнить, когда последний раз ему так сильно хотелось узнать кого-то поближе.
Прищурив глаза, Наоми первая разорвала зрительный контакт.
– Ты тянешь время.
– Ладно, вот мое предложение. Раз в неделю мы собираемся на час-полтора на семинары в Еврейском общинном центре. Это место не такое пугающее, как синагога, – добавил он, предугадав ее вопрос. – В идеале учебный план должен быть рассчитан на шесть-восемь недель. Так он впишется в наш график мероприятий.
Наоми разглядывала свою кутикулу.
– Могу я выбрать день недели?
– Конечно. Но только не Шаббат[7 - Праздник, встреча субботы, день отдыха, вековая традиция, уходящая корнями в древнюю историю еврейского народа.].
– Вторник. У меня занятия по крав-мага по понедельникам и средам.
– Договорились. Разработай программу. Внеси туда все, что, по твоему мнению, необходимо знать об интимной жизни.
Она вздернула бровь.
– Ты даешь мне карт-бланш?
Обычно Итан не вмешивался в учебные материалы профессоров, которых нанимал.
Наоми поднялась на ноги.
– Нам надо будет провести пробное занятие. Давай договоримся, что если первый семинар не увенчается успехом, то мы просто свернем этот проект.
– Пусть будет по-твоему. – Он тоже встал. – Об условиях оплаты…
Она лишь отмахнулась.
– Тебе не по карману мои услуги спикера. Я буду заниматься этим как волонтер.
– Нет. В этом нет необходимости.
Должно быть, он выглядел серьезно, потому что она смягчилась.
– Хорошо. Как насчет шестидесяти баксов за занятие?
Такая ставка была оскорбительно низкой, и они оба это понимали.
– Я бы поспорил с тобой, но чувствую, что проиграю.
Наоми лишь одарила его фальшивой улыбкой, которую он видел, когда они были в конференц-центре.
– Доверяй своим инстинктам.
– Тебя устроит, если мы проведем первый семинар через две недели? Этого времени хватит, чтобы забронировать зал и распространить информацию среди прихожан. Я планирую связаться с молодежным движением «Гилель»[8 - Всемирное студенческое движение, крупнейшая в мире молодежная организация, способствующая возрождению еврейской жизни.] в Калифорнийском университете.
– Тогда увидимся через две недели. – Наоми протянула ему руку.
Итан ответил ей спустя мгновение. При таком близком рассмотрении ее глаза казались совершенно зелеными.
В его распоряжении было четырнадцать дней, чтобы собраться с силами. Он надеялся, что этого будет достаточно.
Глава 4
Когда мать Итана позвонила ему в середине недели и сказала, что хочет устроить пятничный ужин в честь приезда его сестры, он сразу понял, что она опять забыла про шаббат.
Это было обычным явлением. Поэтому он деликатно напомнил ей о своих еженедельных обязанностях, полагая, что она изменит планы. Но она настояла на своем и, совершив пару манипуляций, которые он услышал через телефон, отправила ему электронное письмо с приглашением. По личному уставу Рене Коэн, использование приложения «Календарь» было юридически обязательным.
Лишь в редчайших случаях его мать доставала рукописные карточки с семейными рецептами, передаваемыми из поколения в поколение, и расшифровывала слова, половина которых была написана на немецком. Причем в кратчайшие сроки.
Итан мысленно готовился к вечеру, полному мелких катастроф.
И действительно, когда наступил пятничный вечер, трудно было понять, кто чувствует себя хуже, пока его мать дрожащими руками пытается зажечь свечи. Щеки Рене залились густым румянцем, когда она произносила молитву на иудейском, поспешно пытаясь вспомнить нужные слова, пока огонь спички не обжег ей пальцы.
Сестра Итана, Лия, то и дело извинялась за то, что не может взять на себя эту обязанность. Лия проводила большую часть года на съемках в экзотических локациях в качестве продюсера реалити-шоу на ТВ. По ее собственному признанию, соблюдать традиции, проживая в палатке на крошечном острове у побережья Мауи, было весьма проблематично.
Итан вспотел под ермолкой. Температура в гостиной его матери едва ли достигала двадцати четырех градусов, но прямо из кухни валил пар от старой и, как следствие, износившейся духовки.
– Почему ты просто не воспользуешься английским переводом? – Желудок Итана виновато сжался. С его стороны было бестактно заставлять семью соблюдать обычаи, которые они не до конца понимали.
До того как он стал раввином, ужины в честь Шаббата в семье Коэн проходили редко и были не религиозной практикой, а, скорее, поводом собрать вместе друзей и семью. Молитвы произносились наспех, чтобы поскорее приступить к еде. На мгновение Итан позавидовал другим раввинам, у которых в роду было несколько поколений благочестивых верующих.
Нельзя было отрицать то, что религиозная среда, в которой он провел последние шесть лет, отдалила его от близких родственников.
Его мать поморщилась:
– Да уж, стоило бы додуматься.
– Я видел и похуже, – успокоил ее Итан, что технически было правдой, хоть и не на все сто.
Когда Итан был ребенком, Коэны чтили амбиции больше, чем Тору. Его мать сделала себе имя в этом городе, построив карьеру в студийной компании наперекор мужчинам, которые изо всех сил пытались доказать, что ей там не место. К тому времени, когда Итан перешел в старшие классы, она уже стала влиятельным агентом. Окружающие полагали, что дети пойдут по ее стопам, и если бы не смерть отца, то, возможно, так бы Итан и поступил.
Рене работала усердно и так многого добилась, что иногда они с Лией забывали, что есть что-то, в чем она бессильна. С самого детства Итана готовили к роли корпоративного ловкача, сидящего за огромным столом, за которым он бы расторгал сделки и разбивал мечты. Рене нравилось винить ангельские кудряшки, унаследованные им от отца, в том, что она с ранних лет начала давать его на руки разным незнакомцам и потом уже не смогла остановиться.
– Ты просто рожден с лицом бизнесмена!
Продуктивность, эффективность, нацеленность на результат – вот чем руководствовалась его мать.
Когда свечи наконец-то загорелись, Итан поспешно перешел к молитве над бокалом вина[9 - Еврейский обряд освящения, производимый над бокалом вина. Совершается перед вечерними и утренними трапезами Шаббата и праздников.].
Стоило отдать ей должное, его мать не особо взволновал факт того, что в колледже он начал изучать физику, а не коммерцию. Рене завоевала репутацию женщины, которая держит удар, именно поэтому ее неловкость так бросалась в глаза, когда она пыталась вспомнить молитву, которую не произносила еженедельно уже почти десять лет.
После еще нескольких неловких попыток они сумели произнести оставшиеся молитвы, совершили омовение рук, провели обряд халы и с единодушным вздохом облегчения принялись за ужин. Казалось, обеденный стол растянулся на полтора километра от края до края.
– Как тебе хала? – поинтересовалась Рене, нарушая неловкую тишину. – Я сходила в ту пекарню на Мелроуз, о которой ты всегда говоришь. – Она слегка подалась вперед, явно желая провести хоть какую-то часть вечера без проблем.
– Очень вкусная, – ответил Итан и не соврал. Хала в виде косы была пышной и маслянистой, с идеальной золотистой корочкой. – Спасибо за старания, мам. Я очень ценю это.
Рене улыбнулась.
– Ну что ты! Я просто хочу, чтобы тебе было уютно здесь. – Ее взгляд задержался на пустом стуле, стоявшем во главе стола.
Ее посыл был понятен. Она хотела, чтобы он продолжал приходить в гости даже после смерти отца. После того как Итан сбежал в Бруклин, чтобы жить с кузенами. После того как решил стать раввином и возвести между ними стены, по которым она не могла вскарабкаться.
Его отец был человеком, которого всегда заботили еврейские традиции, включая встречу Шаббата. Ари Коэн был хранителем многих ценностей в их семье, но они не замечали этого, пока его не стало.
После смерти отца общение Итана как с Лией, так и с матерью кардинально изменилось. Каждый отреагировал на утрату по-своему. Все отдались работе. Разбежались в разные стороны, но время от времени сталкивались друг с другом, словно деформированные фрагменты пазла, которые перестали совпадать.
Подавшись вперед, Итан сжал руку матери в попытке приободрить ее.
– Это место, где я вырос. Мне здесь всегда уютно.
Пока его мать не отвернулась, он даже не осознавал, что это ложь. На самом же деле он избегал своего дома при любой возможности.
Итан вспомнил отрывок из еврейской мистики, известной под названием «Ришима», что в переводе означает «отпечаток пережитого». Согласно ей, если ты сумел что-либо пережить и отпустить без воспоминаний и размышлений; если ты не изменился, пройдя через все это, то появляется ощущение, словно это событие никогда и не случалось. Но если пережитое оставило отпечаток, вдохновило на рост или определило курс жизни, то, согласно мистике, даже самый болезненный и сложный период жизни становился благословенным уроком.
Глухой отголосок присутствия отца за столом, фантомные прикосновения его благословляющих рук к голове Итана – это и есть «Ришима». Несмотря на боль, это лучше, чем жить, отрицая случившееся со всеми ними.
Отлучившись на кухню, Рене вернулась с чашами супа на подносе. Итан тут же вскочил, чтобы помочь ей, и мать мимолетно поцеловала его в щеку. По ее мнению, преданность религиозному учению изменила его, превратила в человека, которого она не до конца узнавала. Но, несмотря на изменения, произошедшие с ним с тех пор, как ему было двадцать шесть, он все так же скучал по уюту родного дома и своей семье.
– Ну, – начала Лия, когда суп был подан; ее голос был подобен мосту, тянущемуся через пропасть неуютной тишины, – что новенького?
– Сегодня мы закрыли сделку по приобретению. – Мама передала Итану салат. – Штат агентства достиг четырехсот сотрудников.
Лия тихо присвистнула:
– Мам, это круто!
Их мать согласно кивнула.
– Спасибо.
Лия перевела взгляд на Итана. После последней командировки веснушек на ее лице явно прибавилось.
– Что насчет тебя, Итан?
Вертя в руках вилку, Итан притворно вглядывался в водные разводы.
– Э-э-э… ну… вообще-то, я нанял кое-кого, чтобы вести курс лекций в общинном центре.
И почему он решил затронуть эту тему?
Вероятно, потому что думал о Наоми бо?льшую часть времени.
– Звучит интересно. – Рене зачерпнула ложкой суп. – Кого-нибудь, о ком я слышала?
– Возможно. – Итан не мог решить, хочет ли он, чтобы его мать узнала, кем была Наоми. – Ее зовут Наоми Грант.
– Да ладно! – Лия ударила по обеденному столу обеими ладонями, отчего зазвенела посуда и задрожало масло. – Ты взял на работу Наоми Грант? Шутишь! А в жизни она такая же дерзкая, как в Интернете?
Две спешно поглощенные ложки горячего супа не спасли его от двух пар зорких глаз, ждавших ответа.
– Да, она впечатляет, – наконец ответил он. Горло буквально горело огнем.
Откинувшись на стуле, Лия скрестила руки на груди.
– Не могу поверить, что тебе удалось взять на работу кого-то настолько крутого, как Наоми Грант.
– Намекаешь, что я не крутой? – В этом месяце его самолюбию был нанесен уже немалый урон.
– Именно об этом я и говорю, – подтвердила Лия без капли раскаяния.
– Милый, я считаю тебя крутым, – пожала плечами его мама. – Ну, знаешь, для раввина.
Итан вздохнул.
– Так кто такая Наоми Грант? – Взгляд Рене метался между сыном и дочкой.
Итан замолчал, не уверенный в том, как именно Наоми предпочитала преподносить свое резюме.
– Она местный предприниматель и работник индустрии развлечений.
Отломив себе еще хлеба, Лия улыбнулась.
– Итан принципиально не упомянул, что она бывшая порнозвезда, которая теперь управляет самым популярным в стране сайтом по половому просвещению.
