скачать книгу бесплатно
– Не мое? А ничего, что тут про меня написано?! Ты что же, гнида, стучишь на сторону? Кому?
– Никуда я не стучу.
– Не обувай мне бабушку в лапти! – прошипел я, ухватив его за ворот «Белуги». – Кому ты это пишешь? Говори, пока я тебе зубы не выбил!
Разумеется, я сразу понял, о ком речь. Для меня это стало полной неожиданностью. Трусов затрепыхался, словно рыба, попавшаяся на крючок.
– Ну!
– Это Иванец. Отец Гены. Я веду с ним переписку.
– Зачем? – я уже догадался, из-за чего тогда в госпитале сорвался наш договор. – Да говори ты!
– Он мне сильно помог, я не имел права отказаться, – на Вову было жалко смотреть. Всхлипывая, он мялся, но все-таки выложил все, как есть. Вряд ли бы он стал врать. – У меня мать серьезно заболела, а он денег на лекарства дал. Много денег.
– С этим ясно. Зачем пишешь фальшивку?
– Я не врал!
– Ну да, конечно… Какого черта ты ему рассказал, что это я виноват в том, что Генка пострадал? Все не так было. Да я его вытащил его из такого дерьма, что тебе, позорищу, и не снилось. Сидел бы там в овраге и хныкал, пока тот валялся с температурой под сорок и сломанной ногой. Ты сделал это намеренно, только зачем? Весь взвод в курсе был, чем история с полигоном закончилась… А, понимаю. Тот конфликт перед стрельбами? Из-за земляков своих, да? Решил подгадить мне?
Тот промолчал.
– Все с тобой ясно. Ну ты позорище, Трусов. Полностью соответствуешь своей фамилии, – с презрением выдохнул я, смял все листы и бросил на пол. – Пиши заново. Пиши, как есть.
Повернулся и, открыв дверь, вышел из бытовой комнаты. Оставшийся там «писатель» без звука сидел в одиночестве и размышлял. Ненавижу таких, как он.
Я лег на свою кровать, накрылся одеялом. Выдохнул. Ох уж вечерок выдался сегодня…
Спать пока не хотелось, хотя я пытался. Голова была забита мыслями, от которых голова кругом шла. Я то и дело ворочался, прокручивал в памяти произошедшее.
Вот как все повернулось… Проблема, из-за которой сорвалась моя договоренность с Павлом Сергеевичем, все это время была рядом – буквально лежала на соседней кровати. А все потому, что сыграла личная, ничем не обоснованная неприязнь. Скорее всего, Трусову поручили только наблюдать за мной и Генкой, докладывать. А эта ушлая скотина пошла дальше, используя ситуацию в своих целях.
Ну, теперь уже неважно, ничего не поправить. Теперь сделаем ставку на другой, более опасный и сложный вариант – он, конечно, пока еще очень мутный и совершенно непредсказуемый, но другого у меня пока нет и вряд ли появится.
Заснул минут через двадцать…
И снова, уже в который раз мне приснился странный сон, касающийся моей глобальной цели… Я был на Чернобыльской АЭС, на блочном щите управления № 4. Именно оттуда производилось непосредственное управление ядерным реактором, там же располагался и практически весь персонал.
Я поразился количеству управляющих элементов, датчиков, мигающих лампочек. Различных аварийных систем управления, регуляторов и контроллеров. В центре, прямо на стене, был смонтирован стенд контроля загрузки и функционального состояния управляющих стержней – на нем все было спокойно. Несмотря на то, что общий принцип функционирования реактора я знал хорошо, непосредственное управление и различные программы работы были мне практически неизвестны. Я же не физик-атомщик, в конце-то концов. То, что я готовился им стать в своей прошлой жизни, уже давно не существенно, многое выветрилось.
Я осмотрелся, взглянул на электронные часы на стене у входа – было одиннадцать тридцать две. Значит, пока еще двадцать пятое апреля. Почти два часа до аварии.
Раздавался мерный шум, тихий гул. Люди в белых халатах и головных уборах выполняли свою работу. Перекидывались отдельными фразами, что-то обсуждали. Рабочая обстановка спокойная, вообще ничего не предвещало аварии. Это обычная ночная смена, как и сотни других до нее… То же самое делают люди на остальных трех энергоблоках, за исключением предстоящего эксперимента.
Вдруг входные двери в БЩУ № 4 распахнулись, внутрь вошел человек, который был мне хорошо знаком, несмотря на то, что лично его не знал. Это был заместитель главного инженера Дятлов. Именно он руководил теми испытаниями в ночь на двадцать шестое апреля. Его потом признают виновным, посадят в тюрьму. В ней же, кажется, он и погибнет.
Под мышкой у Дятлова была картонная папка с программой предстоящих испытаний… Я точно знал, что подобный эксперимент проводился уже не один раз. Все предыдущие попытки были неудачными. Последний, в 1985 году, вообще отменили по причине того, что банально забыли включить осциллограф.
Как и в предыдущих снах, я снова был простым наблюдателем, мог только смотреть, но повлиять на что-то было выше моих возможностей. Я просто стоял и смотрел на то, как ночная смена всеми своими действиями и решениями приближает страшный момент. Даже в таком, будто бы бестелесном состоянии, от осознания того, к чему именно приведет эта спокойная рабочая обстановка, мне было не по себе.
И вдруг по непонятной причине, картинка начала удаляться, мутнеть. Вскоре я вообще перестал что-либо осознавать. Однако что-то подсказало мне – снов больше не будет.
Зато в голове ненавязчиво закрепилась мысль – что, если на самом деле в БЩУ № 4 произошло что-то еще?
* * *
На следующее утро меня вызвали перед строем и объявили благодарность за поимку мародеров, позарившихся на военное имущество. Поздравлял лично подполковник Харланов.
Чем там закончилась история – было неясно. Дело торопливо перехватили комитетские и оставалось только догадываться о результатах. Кто знает, может быть, всплыли какие-то иные интересные подробности?!
Один раз меня вызвали на допрос, но ничего нового я не рассказал. Даже не уверен, что это были люди из госбезопасности. Правда, позднее Андрей добавил к моим показаниям тот факт, что я видел свет от автомобильных фар в поле. А еще я случайно подслушал разговор двух наших офицеров, будто бы у мародеров в части был свой человек, который оказывал им информативную помощь.
Кабанов после того разговора не переносил меня на дух. Продолжал смотреть волком, особенно после того, как мне объявили благодарность. Тот факт, что как человек он был полным дерьмом, меня больше нисколько не беспокоил. Здесь я, конечно, слегка поторопился с выводами.
А через три дня всему взводу объявили о дате проведения зачетов. Все в один день.
Предметов было три, все специальные с очень заковыристыми названиями. Один из них касался практического применения техники, два других предмета касались больше теоретической части. Состав и обслуживание техники, ремонт и документация к ней вошли в отдельный предмет. А последний предмет касался исключительно ведения секретного делопроизводства.
Смело могу заявить, я достаточно потренировался на практике, освоил теоретическую часть. Но неожиданно перед самой сдачей зачетов мне снова впихнули наряд по роте. Не иначе как точивший на меня зуб старлей постарался. Рассчитывал, что это выбьет меня из колеи? Конечно, неприятное обстоятельство, но я был спокоен как удав – чувствовал, что готов к сдаче!
Наряду пришлось сдавать зачет прямо так, в ходе дежурства. Временно назначались другие дневальные, а нас перекинули в класс для сдачи. Большая часть наших ребят уже «отстрелялась». Оставалось человек семь…
Экзаменаторы уже были на местах. Из коридора я видел самодовольную морду Кабанова… Тот уже предвкушал, намереваясь валить меня всеми возможными средствами. Ну ничего, пробьемся. Хотя, конечно, появился неприятный осадок.
Вся аппаратура была развернута, нужные ключи введены. В общем, все было готово к работе. Мне нужно только получить само задание и сесть на рабочее место. Уже собираясь войти в класс, я вдруг услышал приближающиеся шаги.
Из-за угла показался человек, которого я сегодня точно не ожидал здесь увидеть. Это был Андрей…
Глава 5
– Разрешите войти? – спросил я у председателя экзаменационной комиссии. – Рядовой Савельев прибыл для сдачи итоговых зачетов!
– Заходи, Савельев! – майор окинул меня быстрым оценивающим взглядом. – Так это ты отличился, обнаружив мародеров? Наслышаны о твоих недавних подвигах. Ну что, готов к сдаче?
– Так точно, – отчеканил я.
– Товарищ майор! – вдруг подал голос скептически настроенный старший лейтенант Кабанов, сидящий слева от председателя. – Савельев у меня в наряде по роте стоит, вряд ли от него много сейчас можно вытянуть. Может, примем у него зачет отдельно?
При этих словах Андрей, сидевший в стороне от комиссии, заинтересовано повернул к нам голову и прищурился. Видимо, предложение показалось ему интересным.
Председатель экзаменационной комиссии, выслушав комроты, перевел на меня вопросительный взгляд.
– Ну, можем и перенести. Запланирован резервный день. Только сдавать он уже будет не мне.
– Товарищ майор, разрешите сдать сейчас? – торопливо вмешался я, сделав голос как можно более уверенным. – Для меня это очень важно – целую неделю готовился!
Наверное, желание отразилось на моем лице, потому что ответ не заставил себя долго ждать.
– Ну, как скажешь. Тяни билет! – улыбнулся старший офицер, ткнув пальцем в разложенные на столе бумажные прямоугольники. Кабанов же, наоборот, скривился, как будто в рот дольку лимона сунули.
– Билет номер двенадцать! – громко объявил я.
– Замечательно, у вас двадцать минут на теорию, затем отработаете практический вопрос. Приступайте, Савельев.
Я прошел в глубину учебного класса, сел за стол. Осмотрелся.
Слева от меня сидел рядовой Степанов – по напряженному лицу было видно – тот в замешательстве. Видать, вопрос попался с подковырками. Чуть впереди я заметил Зайцева. Вокруг сидели и другие сослуживцы, кто-то еще писал, кто-то обдумывал, а кто-то уже смирился с тем, что больше оценки «удовлетворительно» ему не светит. Я пробежался глазами по своему билету – в общем-то, все понятно. Первый вопрос касался проведения технического обслуживания специальной аппаратуры, видов обслуживания и временных интервалов и консервации. Второй теоретический вопрос касался делопроизводства и выдачи бумажных носителей информации исполнителям.
За двадцать минут я развернуто написал ответы на оба вопроса. Конечно, без «отсебятины» не обошлось, но считаю, что знания показал достойно. Отложил бланк и ручку в сторону. Поднял руку.
– Товарищ майор, рядовой Савельев с теоретической частью закончил! Разрешите сдать?
– Давай.
Мельком взглянул на Андрея – тот выглядел заинтересованным. Какого черта он вообще явился на зачет? Разве у него есть допуск к секретам? Хотя, учитывая род деятельности, то наверняка допуск должен быть, но ограниченный. Он касался не только самой формы допуска, но и степени секретности. Я где-то слышал, что доступа к «совершенно секретным» сведениям у обычных комитетских не было. Значит, раз Андрей здесь, у него особый уровень. Очень любопытно. Кто же он такой на самом деле?
Я сел за стол, положил билет и бланк перед собой. И начал отвечать.
Разложил все так, что ни разу даже не заглянул в лежащий передо мной лист с уже написанными ответами. Сначала отстрелялся по первому вопросу, сразу же перешел ко второму. Пока рассказывал, комиссия слушала меня молча, что-то фиксировала в своих блокнотах. Только лишь Кабанов, как член комиссии (из-за нехватки кадров, его тоже включили в состав), морщился и кривился. Как я и ожидал, он тоже планировал задавать дополнительные вопросы.
– Ну что, товарищи офицеры и преподаватели… – обратился майор к членам экзаменационной комиссии. – Рядовой Савельев ответил на оба теоретических вопроса. Конечно, что-то было сказано своими словами, но видно, что он готовился. У кого-то есть сомнения?
Естественно, сомнения были только у Кабанова.
– Так точно, товарищ майор, – сразу же отозвался тот, шурша бумагами. – Вот хотел бы уточнить у рядового…
Озвучивая первый вопрос, он аж светился от предвкушения, намереваясь поскорее включить режим «валить без жалости». И ему было совершенно неважно, что я был его подчиненным – какой командир будет «давить» свой же личный состав? Наоборот, чем лучше отстрелялись подчиненные, тем лучше для командира. А тут все донельзя наоборот. Вот же гнида!
Не стану говорить, что именно он спрашивал, но я быстро убедился, что подготовился Кабанов заранее. Скорее всего, кто-то ему помог. Вопросы были максимально коварные, которые можно было трактовать по-разному. Можно было ответить так, а можно иначе. Но для этого нужно привести аргументы и доказательства. Если бы я ввязался с ним в дискуссию, тупо закопал бы сам себя в яму – тот только того и ждал. Знания у меня, конечно, были, но ограниченные. Поэтому я, тщательно обдумывая свои ответы, говорил кратко, стараясь выдавать только самую суть, без лишней шелухи.
Председатель комиссии сначала улыбался, потом кривился и хмурился. Задумчиво тер свою лысину, несколько раз прерывал меня. Уточнял. А увлекшийся старлей, сыпал все новые вопросы, тем самым заставляя меня нервничать. Вот же сволочь, пользуется положением… Удивительно, но майор не препятствовал этому, а наоборот, даже иногда сам встревал в процесс.
Затем подключился еще один член комиссии, правда, уже на свой лад. Валить не валил, но тоже задавал вопросы, от которых я даже вспотел. Остальные наши парни уже с интересом наблюдали за происходящим. Некоторые, услышав ответы на похожие вопросы в своих билетах, лихорадочно их записывали, стараясь ничего не упустить.
Наконец, после двадцати минут такого «интенсива», майор остановил коллег.
– Ну, даже не знаю, что тут сказать… – вздохнул он, глядя на свой бланк с какими-то закорючками.
– А что тут говорить, все же ясно! – Кабанов уже внаглую пошел в атаку. – Савельеву просто повезло. Вопросы в билете были легкие, вот он и написал. А когда мы копнули глубже, солдат и посыпался. Из семи вопросов он ответил только на три и то своими словами. Все же очевидно.
– Пожалуй, товарищ старший лейтенант, я с вами соглашусь. Правда, не пойму, зачем вы засыпали своего солдата вопросами?
– Я перфекционист. Понимаете, товарищ майор… Мне важно, чтобы воспитанные мной бойцы стали хорошими специалистами! Чтобы мне потом не было за них стыдно! – довольно ухмыляясь, произнес он. Наградил меня торжествующим взглядом. – А то приедут бездари в войска, потом телеграмму нам пришлют. Мол, кого вы нам тут обучили?!
– А ведь Кабанов прав, – согласился с ним гражданский преподаватель. – Слова настоящего офицера!
Я едва сдержался – и это настоящий офицер? Да мразь, самая натуральная.
– Вы знаете, товарищ Савельев, – помедлив, произнес председатель, который, больше был человеком науки, чем офицером. – Пожалуй, за теоретическую часть я вам больше тройки поставить не могу. Практику можем вам поставить экстерном, но не выше оценки «удовлетворительно».
Мои сослуживцы возмущенно загудели.
– Ну-ка, тишину настроили! – повысил голос Кабанов, привстав и зыркнув на солдат. – Каждый успеет выговориться!
– Подождите, я что-то не понял… Я же ответил на два теоретических вопроса? Ответил! И на многие дополнительные! – возразил я, оглушенный таким неожиданным решением. – С чего такое решение?
– Да, но их качество и полнота очень хромает. К тому же вы часто ошибались или недоговаривали. Я вас много раз поправлял. Нет, точно, оценка «удовлетворительно».
Лично мне на «трояк» было абсолютно все равно. Но здесь был один важный момент, который, к сожалению, был решающим. Те, кто сдавали на низкую оценку, ехали либо к пингвинам, либо к белым медведям. Ну или к китайцам на Дальний Восток. А туда мне было совершенно не нужно. Более того, майор Сухов, еще, когда он был нашим ротным, как-то обмолвился, что первые пятеро из тех, кто лучше всего сдаст итоговые зачеты, смогут сами выбрать место для дальнейшей службы. Ну, в пределах разумного, конечно. Я уточнял, это реально было так. Именно на это я и надеялся… А сейчас, план сыпался прямо на ходу по вине Кабанова, закусившего на меня из-за той ситуации с подполковником Рыгаловым. Вот тварь.
Тут даже возразить было нечего.
Еще немного и мне в свидетельство бахнут отметку, которая решит дальнейшую судьбу, лишив меня возможности действовать. Но тут совершенно неожиданно вмешался Андрей.
– Товарищи офицеры и гражданский персонал, прошу минуту внимания, – громко произнес он, поднявшись со своего места. Неторопливо вышел на середину помещения, вздохнул. – Так, всем, кроме Савельева, покинуть помещение. Ну? Чего сидим, живее!
Солдаты повскакивали со своих мест и направились к выходу.
Обстановка явно вышла за грани обычного. Члены комиссии с удивлением смотрели на Андрея.
– Товарищ майор, вы забыли, кто перед вами? – Андрей указал на меня.
– И кто же? – почему-то вместо председателя ответил Кабанов. Все напряглись.
– Рядовой срочной службы, – спокойно пояснил Андрей. – Рядовой, а не начальник секретного отделения и уж точно не начальник поста ЗАС! По прибытии на место дальнейшей службы, его все равно будут переучивать. Большая часть того, что ему здесь дали, не пригодится в принципе. Что вы сейчас от него хотите? Ему полтора года отслужить, и он забудет все это как страшный кошмар. Судя по тому, как он отвечал, я уверен, что никто из его сослуживцев даже половины этого не расскажет. Поэтому настоятельно рекомендую поставить оценку отлично.
Лицо старлея перекосило от услышанного, но возразить он не посмел. Помнил, в какой структуре работал Андрей, ума хватило не связываться с чекистами. Председатель комиссии нахмурился, пробурчал что-то себе под нос. Внимательно на меня посмотрел, словно увидел впервые. Затем решительно взял мое свидетельство и бахнул туда оценку отлично. Рядом лег штамп.
– Рядовой Савельев, поздравляю вас! – негромко произнес он, протягивая корочку. – Теория и практика, оценка «отлично». Вы свободны.
Кабанов от досады легонько хлопнул ладонью по столу, но говорить ничего не стал. Его мнение тут мало кого волновало.
Я взял документ, поднялся и вышел из кабинета. Прикрыл за собой дверь.
– Леха, ну че там? Сдал? – сослуживцы ринулись ко мне. Их крайне заинтересовало произошедшее.
– Ага. Оценка «отлично».
– Шикарно! Ты ж им половину всего курса рассказал. Чего они завелись? А Кабанов совсем с катушек слетел.
– Он тебя, конечно, недолюбливал… Но тут явно перегнул. Чего он вообще хотел?
– Отправить меня к белым медведям, – признался я. – А вообще, откуда мне знать, какая муха его укусила?!
Столкнулся взглядом с Зайцевым, позади него стоял мрачный Трусов. Оба земляка смотрели на меня так, будто я у них последний кусок хлеба отобрал.
Я открыл полученное свидетельство, с удивлением отметил, что там уже стояли все необходимые подписи. Мне еще предстояло сдать его в отдел кадров, чтобы документ приобщили к личному делу. Через минуту я покинул учебный корпус, вышел на улицу.
