скачать книгу бесплатно
– И как он? Адекватный?
– Да как, как… Не очень. Скоро сам все увидишь.
Вдруг из умывальной комнаты вышел дежурный по роте, младший сержант Бойко. Поправляя кожаный ремень с отполированной до блеска металлической бляхой, он громко зевнул. Увидев меня, сразу поменялся в лице.
– Савельев? Что, закончил в госпитале валяться? Тебя двенадцать дней не было!
– Так точно, товарищ младший сержант.
Бойко скривился, махнул рукой.
– Иди к Кабанову.
– А где наш майор Сухов? Мне с ним поговорить нужно.
– А мне не нужно, – рявкнул младший сержант. – Шагом марш в канцелярию.
Сняв бушлат и определив его на табурет рядом с кроватью, я отправился в канцелярию. Шел и думал, что ж там меня ждет?
Постучал в деревянную дверь, выждал короткую паузу, затем толкнул ее и спросил:
– Товарищ старший лейтенант, разрешите войти? Рядовой Савельев!
– Я же просил меня не беспокоить, – откуда-то из глубины помещения раздался недовольный голос. – Где дежурный? Ай, ладно! Входи!
Оказавшись в офицерской канцелярии, сначала я никого не увидел – внутри было накурено так, что сизый дым витал под потолком. На столе стояла пепельница, утыканная окурками, из нее тонкой струйкой к потолку поднимался дым. Рабочий стол завален какими-то бумажками, папками.
Только спустя пару секунд я разглядел за столом человека. Кителя на нем не было, только рубашка, поэтому я мог лишь догадываться о том, кто передо мной. По возрасту около тридцати пяти, рожа угрюмая. Короткая стрижка ежиком – под стать голове, похожей на горшок.
– Ты еще кто? – спросил он, уставившись на меня хмурым взглядом.
– Рядовой Савельев, прибыл из военного госпиталя! Без замечаний!
– Савельев? Тот, из-за которого все это дерьмо заварилось? – с явным пренебрежением протянул он, впившись в меня глазами. Затем привстал из-за стола, неторопливо подошел ко мне. Я с удивлением отметил, что рост у него где-то около ста шестидесяти пяти сантиметров, не больше. Ниже меня на голову, почти гном. Да-а, не соответствовал товарищ капитан своей фамилии от слова совсем.
– Не могу знать, – пришлось традиционно включать «дурку».
Кабанов подошел поближе, заглянул мне в глаза. Затем ткнул меня пальцем в грудь и прошипел:
– Что не можешь знать?! Думаешь, умный? Из-за тебя друга моего отца сняли с должности. А я Валерия Федоровича с десяти лет знаю. Хороший человек, помог продвинуться по службе и отцу, и мне. Ему через полгода полковника можно было получать. И надо же было ему на пути такому имбецилу, как ты, попасться?!
Я промолчал. Сразу понял, что человек передо мной – кусок говна, терпеть таких не могу. Что толку с этим самодовольным гномом бодаться? Все равно ничего не поймет.
– Ну, что смотришь? Думаешь, мне хотелось на эту дрянную должность? Да мне два месяца до капитана оставалось… Тьфу! Я тебе вот что скажу! Как закончится специальный курс и взвод сдаст все зачеты, ты у меня на Новую Землю уедешь, понял? – Кабанов, буравя меня ненавистным взглядом, продолжал гнуть свое. – Пингвинов кормить и на белых медведей смотреть!
Мне стало противно – и это офицер? Как низко нужно опуститься, чтобы, пользуясь служебным положением, вот так оскорблять солдата-срочника?! Как же мне хотелось дать ему в челюсть, но я держался. Видно было, что вояка меня намеренно провоцирует.
– Что толку с тобой разговаривать? Ума как у хомяка. Раз выписался, пошел вон отсюда, – старлей резко развернулся и вернулся к своему столу. Спустя секунду, обернулся ко мне: – Ты еще здесь?
Я развернулся, вышел за дверь. Даже слегка хлопнул ею.
Вернулся к своей кровати, развязал вещевой мешок, принялся извлекать оттуда рыльно-мыльные принадлежности и вещи. Не прошло и пяти минут, как в роту притащился сержант Васильев. Вместе с Бойко они отрядили меня в помощь наряду, чтобы в туалете было чище.
Через час наш взвод прибыл с занятий. В общем-то, все ребята со взвода были рады меня видеть, кроме тех «земляков» с Урала, из-за которых все и началось. Они собрались вместе, косились на меня хмурыми взглядами, но подходить не смели. Я послал им дерзкую ухмылку.
Начались расспросы про Генку, про то, что произошло на точке оцепления – видимо, правду скрыли. Однако все понимали, просто так комиссии с расследованиями не приезжают.
Затем нас отвели на обед. Какой-то макаронный суп, рис с котлетой и компот. Из всего этого только котлета оказалась нормальной. Макароны разварились, рис был в виде разваренной полужидкой массы, а про напиток можно было сказать, что это вода с запахом компота.
Во второй половине дня взвод отправился на специальную дисциплину.
Работали на специальной засекречивающей аппаратуре связи, используя ленты и ключи. Были еще кодировочные таблицы, но их упомянули лишь вскользь. В общем-то, работать на технике было несложно, хотя порядок действий при обработке входящих сообщений мне давался с трудом.
С исходящими было куда проще. Конечно, по сравнению с остальной группой я все делал заметно медленнее, но это меня не расстраивало. Догоню, куда я денусь.
Пока была возможность, подошел к преподавателю – седому майору с лысой головой. Тот пообещал помочь быстрее освоить теорию. Мне было очень важно понять специальный предмет, касающийся боевого применения засекречивающей аппаратуры связи.
Сам не заметил, как наступил вечер. Уже в пять часов было темно, поэтому, обратно в казарму мы возвращались по темноте. Как раз в это время зажглось уличное освещение. Было еще около часа, чтобы привести форму одежды в порядок и накремить сапоги.
Я отправился в кандейку, чтобы взять новые банки с гуталином – расходовался он со скоростью света. По всему выходило, что для того, чтобы более-менее начистить кирзовые сапоги, нужно было потратить чуть ли не треть банки… Ища нужный коробок между заставленными всяким хламом стеллажами, я отчетливо услышал, как приоткрылась входная дверь и внутрь помещения вошли двое неизвестных. Краем уха услышал знакомые голоса:
– Сегодня ночью все сделаем. Надоело ждать.
– А ты уверен? – второй голос принадлежал рядовому Трусову.
– А куда он денется! – нагло усмехнулся второй. – Тем более, он теперь один.
Я сглотнул – кажется, этой ночью против меня что-то готовилось…
Глава 2
Вместо тревоги и страха я почувствовал только живое любопытно.
Недолго думая, вышел из-за стеллажа и увидел перед собой своих сослуживцев из числа тех, с кем удалось «подружиться». Как я и ожидал, один из них оказался Трусовым – был в составе тех, что уже пытались сделать мне «темную». Помнится, тогда мы с Генкой всыпали им так, что мало не показалось. А перепугавшийся Трусов истошно заорал на всю «располагу», будто его убивают. Мышь позорная.
Но оказалось, что либо старое забывается, либо у некоторых просто память короткая. Они снова начали что-то мутить.
Вторым был рядовой Зайцев, тоже из числа уральцев. Довольно крупный юноша, откуда-то с центральной части Союза. Негласно был у них заводилой, по крайней мере, так мне казалось.
– Савельев?! – изумленно произнес он, заметив мое появление. Оба потеряли дар речи.
– Что? Не ожидали меня здесь увидеть? – усмехнулся я, подходя ближе. – Ну, рассказывайте, что будете сегодня ночью делать? Вы бы хоть убедились, что здесь никого нет.
– А? – протянул Трусов, хотя глаза предательски бегали.
– Ты слышал, – улыбка пропала с моего лица.
Оба растерянно переглянулись.
– Савельев, что, смелый, да? – лицо Зайцева исказила гримаса. Он уже понял, что закосить под дурачка в сложившейся ситуации не получится. Шагнул ко мне, рука его дернулась, словно хотел что-то сделать, но в последний момент резко передумал. – Похвально, но зря. Ведь ты сейчас один, а Иванец в госпитале. Некому тебя защищать.
– Защищать? Меня? Да я и сам справлюсь, – злорадно улыбнулся я, затем быстрым ударом зарядил ему в солнечное сплетение. Бил несильно, но так, чтобы тот прочувствовал весь букет ощущений.
От неожиданности Зайцев охнул, схватился за грудь и, качнувшись, рухнул передо мной на колени. Я намеренно отошел назад и обратился к Трусову.
– Ну, ты тоже хочешь? – поинтересовался я, глядя на него, как на противное насекомое, кем он, по сути, и являлся. Тот смотрел на меня со смесью страха и ненависти.
– Зря ты это сделал… – прошипел тот, явно опасаясь связываться со мной в одиночку. – Ты не понимаешь.
– Конечно, не понимаю, – продолжил я, шагнув к нему. – Вы – жалкая горстка придурков, отчего-то решивших, что можете диктовать тут свои правила!? Да ни черта подобного. Воинский коллектив – вещь сложная, в нем нужно адаптироваться, пропустить через себя. Стать одним целым. Если сложится обстановка, при которой придется всем вместе принимать бой, такие, как вы, сдохнут первыми! И все потому, что сами не разобрались и других в дерьмо втянули. Вы, черти, собрали тут группку земляков и считаете, что таким образом обойдете за века сложившиеся правила? Что, в наряды ходить не хочется? А придется! Все ходят, даже сержанты. Самые умные, что ли?
Трусов молчал. Я буквально чувствовал исходящий от него страх, круто перемешанный с ненавистью. Но тявкать он не рискнул бы.
– Слушай сюда, потом Зайцу передашь! Либо вы перестанете валять дурака, либо кому-то будет очень больно, – я протянул руку и поправил на груди оппонента смятый китель, улыбнулся ему. – А знаешь, вот сейчас моя чуйка подсказывает другое. Полагаю, что мои слова вы не воспримите всерьез, поэтому выберите второй вариант. Дело ваше. Я предупредил.
Я повернулся, посмотрел на сидящего на коленях рядового Зайцева, хмыкнул.
– Ладно, пойду я. Друга забери, а то, кажется, ему нехорошо, – рассмеялся я, и, плечом отодвинув Трусова, вышел из кандейки.
До самого вечера все было тихо. «Земляки» ходили мимо и делали вид, что ничего не произошло. Лишь сам Зайцев кидал на меня ненавистные взгляды, но этим все и ограничивалось. Я не сомневался – они устроят мне какую-нибудь подлянку. Скорее всего, ночью.
Прошел ужин. Тушеная рыба с отварным картофелем и хлеб. Ну, еще чай.
Вообще, кормили нас неплохо. А по советским меркам и вовсе хорошо. К счастью, из-за того, что личного состава было относительно немного, наряд по столовой справлялся хорошо. Известно, что чем на большее количество людей готовится еда, тем хуже готовое блюдо. Из-за экономии и не соблюдения пропорций. Если собрать всех, кто питался в столовой, то можно смело заявить, что число ртов не превышало отметку в семьдесят человек.
С моим возвращением из госпиталя произошли и некоторые перемены. С подавляющим большинством сослуживцев отношения у меня были хорошие, уверенные. Лишь шестерка уральцев, из которых один вечно лежал в лазарете, точили на меня зуб. Хотя изначально я им вообще ничего плохого не сделал. Сержантский состав больше не гонял – тот случай на стрельбище они оценили, хотя и не показывали это.
Прошла вечерняя прогулка, затем поверхностный медицинский осмотр. Делалось это для того, чтобы убедиться, что в строю нет тех, кто у кого проблемы со здоровьем.
Наряды теперь распределял не я, и слава богу. Муторное это, неблагодарное занятие – считать, кто и сколько уже отходил, кому нужно накинуть дополнительно. Умывшись и почистив зубы, я отправился к своему спальному месту. Мне сразу показалось, что синее одеяло, которым была застелена кровать, лежит как-то неестественно, даже примято. Откинув край, я стал свидетелем того, что весь пододеяльник был перемазан гуталином.
– Ну что за детский сад? – пробормотал я, оглядевшись по сторонам. Почти сразу столкнулся взглядом с Зайцевым.
Тот выдавил кривую усмешку, отправился в умывалку.
Ладно, мы негордые. Сорвал пододеяльник, смял его. Отправился за придурком, уже понимая, что гуталин был использован ими как предлог, чтобы взбесить меня. Взбесить не удалось, но внимание к себе они привлекли, безусловно. Неожиданно на моем пути возникло препятствие. Дверь каптерки распахнулась и оттуда выбрался Васильев – вид у него был странный, как будто что-то задумал.
– Оп, Савельев! – он ткнул в меня пальцем. – Так! Рыльно-мыльные процедуры закончил?
– Так точно, – вздохнул я, понимая, что стороннее обстоятельство обойти не получится.
– Вот и хорошо. Заходи, – он кивнул на дверь в каптерку.
– Зачем?
– Не понял. Савельев?! Это приказ! – возмутился сержант, тут же нахмурившись. – Сейчас наряд выхватишь. Ну?
Я кивнул, вошел внутрь, Васильев прикрыл за мной дверь.
Внутри каптерки уже сидели Петров и Бойко, оба в одних штанах, без верха. Оба вспотевшие. На полу лежал спортивный инвентарь. Ну, все ясно.
Частенько замечал, что после отбоя наши сержанты занимаются спортом. Очевидно, что к дембелю хотят массу нарастить, жир согнать ну и чтоб мышца появилась – нормальное желание каждого солдата, готовящегося к дембелю. Надо же потом покрасоваться накачанными мышцами?!
Для этого они заранее натаскали в каптерку гантели, гири. И по вечерам, через день устраивали прокачку, соревнуясь друг с другом. Иногда приходили сержанты с других точек, у которых личного состава не было.
– Так, Савельев! Ты вроде не дрыщ, давай так… – начал воодушевившийся Бойко. – Отожмешься больше, чем я, получишь банку сгущенки!
– Ну-у, ты не распыляйся особо, Серега! – фыркнул Петров, оценив приз.
– Нормально все! – тот, не приемля возражений, качнул головой. – Банка сгущенки – самое то! Я у Макара в столовой аж шесть банок отжал. Все равно столько сами не сожрем. Да и достала она уже. Лучше бы тушенку дал.
– Угу… А он где жрать будет? – Петров махнул в сторону двери рукой. – Под одеялом?
– А если я проиграю? – уточнил я, прервав дискуссию.
– Ха-ха… Э-э! Ну ладно… Наряд вне очереди во внешний патруль!
– Идет! – усмехнулся я.
Перспектива, конечно, так себе. Бродить по периметру в течение суток мне несильно хотелось, зато была куча времени подумать.
– Ну, тогда первый и начинай! – потер руки Бойко, затем достал из-под стола банку, бахнул ее на стол. – Вот суперприз! Давай, упор лежа принять!
Я принял стойку, начал под счет. Делали без контроля, расстояние от груди до пола не фиксировали. Мы же не на олимпиаде, в конце концов.
Первые тридцать раз прошли легко и быстро – Васильев считал, как положено, без обмана. Еще двадцать пять я сделал уже с должным усилием, но по правилам и в счет. Следующие двадцать пошли уже через силу и напор, таким образом, добив общее число повторений до семидесяти пяти. Иногда сержант филонил, пропуская отдельные повторения. Я не реагировал.
– Ну, Савельев! Выдохся? Нет? Что, неужели так сгущенки захотелось? – подначивал Петров, глядя то на меня, то на младшего сержанта Бойко. Последний стоял рядом со столом, вид у него был озадаченным.
В общем-то, на алюминиевую банку со сгущенным молоком внутри мне было фиолетово, тут дело принципа. Продолжал выполнять, уже порядком устав и вспотев. Появилась одышка, а мышцы, хотя и подготовленные, тоже начали ощутимо ныть. С каждым повторением все сильнее.
– Девяносто! Девяносто два! – Васильев уже просек, что я выдыхаюсь, а потому и считал уже с большим азартом. – Сто одиннадцать.
Зато Бойко все больше мрачнел – видать, счет был выше его возможностей.
На девяносто девяти я выдохся. Руки предательски подвернулись, и я рухнул плашмя на пол. Мышцы, словно задеревенели.
– Вот и все, – Васильев довольно хлопнул по столу. – Девяносто девять раз. Еще бы раз и сотка, ну да, силенок не хватило. Серега, мне кажется, он тебя сделает! Давай, твоя очередь.
Тот потер ладони друг о друга, вдохнул-выдохнул. Принял упор лежа и принялся за дело. Поначалу у него шло не очень – торопился и, видимо, считал, что не осилит, зато потом выровнялся. Дошел до восьмидесяти, приостановился, чтобы перевести дыхание. Силы почти исчерпал, но действовал лишь на морально-волевых и осознании того, что не может проиграть простому срочнику. То, что я был непростым срочником, во внимание не берем, потому что об этом знал только я.
Младший сержант упрямо выжимал повторения дальше, но все-таки не выдержал и рухнул животом на деревянный пол. Судорожно выдохнул, что-то процедил.
– Ну-у, Серега! Девяносто семь! Ты чего, еще пару раз выжать не мог! – разочарованно произнес Петров. – Тебя же Савельев сделал! Бабка ты чахлая!
– Отстань, ты и девяносто не вытянешь, – с досадой процедил Бойко, кое-как поднимаясь с пола и разминая затекшие руки. Посмотрев на меня, он с нескрываемым уважением произнес: – Молодец, твоя взяла, но сгущенку не дам. А то Кабанов увидит, вопросы будут. Он уже даже по сержантским тумбочкам роется.
– Как раз сам собирался отказаться! – пошутил я, бросив взгляд на банку. – А вот в наряд за территорию я все равно сходил бы.
