Потанцуй со мною, месяц

Вернее, были такими, пока в соседнем номере не поселился синеглазый жеребец со своей мисс "Виктория Сикрет" и их марафонскими любовными забегами.

Не соврал Марк, что приехал отдыхать и трахаться. Только вот я теперь почти не расслабляюсь, совсем не отдыхаю и плохо сплю.

Я недовольно покрутила головой – надо бы попросить Ольгу переселить меня в другой номер. Не то я скоро весь репертуар фраз из порнофильмов наизусть вызубрю. "Ты мой жеребец! Да, ты лучший! Возьми меня жестко!", – вспомнила я самые любимые вопли соседки.

Мое настроение еще улучшилось, когда я представила, как выкрикиваю эти фразы во время секса с Пашей, и как его глаза округляются и изумленно лезут на лоб.

Мой муж вообще не приветствовал звуковое дополнение к сексуальному акту. Так что самое большее, что я себе позволяла, это громко дышать в процессе.

Перешагивая через две ступеньки, я вскарабкалась на этаж, и устало поплелась по длинному коридору в сторону своей комнаты.

Я как раз поравнялась с дверью номера соседей, когда она стремительно распахнулась, едва не сбив меня с ног, и из нее торпедой вылетела грудастая подружка Марка, которую я только что поминала недобрым словом.

Красотка нарядилась в микроскопический ярко-красный купальник, символически прикрывающий призывно торчащие соски и идеально эпилированный лобок. На ногах девицы красовались красные, в тон купальнику, сабо на деревянной подошве. С локтя свисало полотенце, а в глазах полыхали ярость и желание убивать.

– Доброе утро, – поздоровалась я, все еще пребывая в прекрасном расположении духа.

Не отвечая, девица брезгливо оглядела мой спортивный костюм с пятнами пота вокруг подмышек, старенькие кроссовки и торчащие во все стороны волосы. Отвернулась и прочирикала в глубину номера:

– Маркуша, жду тебя на берегу. Не задерживайся, котик, а то я начну скучать. Твоей рыбке плохо без тебя!

Снова повернулась и процедила в мою сторону:

– Мы не заказывали уборку, женщина, – затем, будто заразную, обошла меня по широкой дуге и, громко стуча деревянными подошвами, двинула к лестнице.

Девица уже давно скрылась из вида, а я все стояла и глядела ей вслед, чувствуя себя словно оплеванная.

Затем раздраженно стукнула кулаком в стену рядом с дверью – вот что я этой стерве сделала? Ведь такое хорошее настроение было!

Костяшки пальцев прошило болью, отрезвив и вернув меня в относительное равновесие. Фу-ух! Я спокойна, я расслаблена, я солнечный свет…

В этот момент злополучная дверь соседского номера вновь распахнулась, толкнув меня в спину. Я зашипела. Развернулась, чтобы высказать все, что думаю о его милых жильцах, и оторопело застыла…

В дверном проеме, ничуть не смущаясь своего вида, стоял и невозмутимо меня рассматривал абсолютно голый Марк Бахтин.

Глава 7

Похоже, он только что вышел из душа – с мокрых волос на загорелые плечи скатывались бусины воды, влажными дорожками убегая в темные волосы на груди.

Краем пушистого полотенца мужчина промокал влагу с лица и вопросительно смотрел на меня.

Позабыв дышать, я замерла. Уперлась взглядом в мускулистые предплечья и долго их рассматривала. Потом скользнула вверх, на плечи и выше, к крепкой шее с вдруг дернувшимся кадыком.

К жесткому подбородку с утренней щетиной и вниз, на рельефно бугрящуюся грудь, ребра и твердый живот с темной полоской волос, сбегающей от ямки пупка вниз.

И еще ниже. Туда, где внизу живота среди темных курчавых волос смуглел крупный, возбужденно приподнявшийся член.

И, вспыхнув от смущения, вернулась к изучающим мое лицо синим глазам.

Какое-то время мы стояли и молча смотрели друг на друга.

– П-привет, – наконец, заикаясь, пробормотала я, краем глаза заметив, как Марк неспешно наматывает на бедра полотенце.

– Здравствуй, Даша. Бегала? – в его голосе ни капли смущения.

– Д-да, я каждое утро бегаю, – я замолчала, не зная, что еще сказать, чтобы не выглядеть конченой дурой. Надо было бросить какую-нибудь шуточку и уходить как ни в чем не бывало.

Вместо этого я стояла и продолжала его рассматривать.

– Зайдешь? – Марк дернул уголком губ в своей странной улыбке и подвинулся, освобождая дверной проем.

– З-зачем заходить? – я нервно сглотнула.

Мужчина прищурился и лениво протянул:

– Ну-у, ты ведь для чего-то постучала в мою дверь.

– Никуда я не стучала, – я вспыхнула и сделала шаг назад. – А ты всегда открываешь дверь голым?

Он не отвечал и просто смотрел, слегка наклонив голову. Затем очень серьезно спросил:

– Разве тебе не понравилось?

Мы опять переплелись взглядами: на дне ровной синевы его глаз мелькнуло и тут же исчезло странное, насмешливое сожаление.

По лестнице громко застучали деревянные подошвы, от их грохота я вздрогнула, выныривая из затягивающего меня синего омута.

В конце коридора показалась полуголая подружка Марка. Завидев меня возле своих дверей, девица ускорила шаг.

Добежав, сквозь зубы процедила в мою сторону:

– Женщина, я же сказала, нам не требуется уборка – мы уезжаем из этого гадюшника. Идите, помойте в другом месте, – и толкнула меня плечом.

Повернулась к продолжающему смотреть на меня Марку, и замурлыкала:

– Маркуша, я забыла солнцезащитный крем. Сейчас возьму, и вместе пойдем на пляж, как раз мне спинку намажешь…

– Анжелика, – проговорил Марк негромко, но как-то так, что девица мигом заткнулась. – Это Даша, наша соседка. Я пригласил ее завтра вечером сходить с нами в бар, и Даша любезно согласилась.

Пока я изумленно хлопала глазами, Марк подтолкнул свою подружку внутрь номера и как ни в чем небывало сообщил мне:

– Будь готова завтра к восьми, Даша.

– Сожалею, но вынуждена отказать, в восемь у меня просмотр заката, – я очнулась и развела руками. – Увы и ах.

– Тогда в девять, – он согласно кивнул. – Закат пропускать нельзя.

В свой номер я зашла на деревянных ногах, стянула одежду и ринулась в душ – смывать пот и свое обалдение от произошедшего.

Стоя под горячими струями, я снова и снова прокручивала в голове позорную сцену возле соседской двери, уверенная, что ни в какой бар с этим мужчиной и его спесивой сучкой я не пойду.

Глава 8

Беззастенчивой, рыхлой массой я развалилась на покрывале и загорала под брезгливым взглядом красавицы Анжелики, грациозно возлежащей на шезлонге неподалеку.

Мне было плевать. И на красотку, и на ее взгляды.

И даже на то, что к ней вот-вот присоединится Марк и сможет рассмотреть всю мою несовершенную, обремененную целлюлитом и пятнадцатью лишними килограммами тушку.

Я не выспалась, была зла и жаждала крови. Так что, скажи идеальная Анжелика, хоть что-то гадкое в мой адрес, огребет по полной.

В очередной раз злобно скрипнув зубами, я перевернулась животом к солнцу – сейчас еще чуть поджарюсь и пойду в море, топить свое раздражение.

ПМС – это вам не шутка. Особенно подкрепленный пятой бессонной ночью, проведенной под неумолчные оргастические завывания неугомонной соседки.

– Доброе утро, Даша. Уже искупалась? – надо мной нависло идеальное мужское лицо в темных очках. – Как вода?

А у своей подружки спросить не хочешь, жеребец Марк? Какого лешего стоять надо мной и рассматривать мои вылезающие из купальника телеса?

Я резко села и задрала к нему лицо:

– Не знаю. Вот как раз собираюсь пойти и проверить как там вода.

Сгреблась с покрывала, выпятила грудь и, задрав подбородок, понеслась вперед, слыша за спиной манерный голосок:

– Маркуша, ну что ты у нее спрашиваешь? Ты же видишь, женщина лежит, как тюлень на песке. А вот я уже искупалась и могу тебе все рассказать.

Однозначно, сучка.

Я с разбега залетела в воду и, размеренно работая руками и ногами, поплыла прочь от берега.

Метров через двести остановилась и, раскинувшись морской звездой, легла спиной на воду, вяло подгребая ладонями и бездумно глядя в идеальное голубое небо.

– Ты хорошо плаваешь, Даша. Но это опасно, – голос над ухом прозвучал настолько неожиданно, что я испуганно дернулась и ушла с головой под воду, изрядно хлебнув морской горечи.

– Марк, ты меня напугал, – прохрипела, отплевываясь.

– Извини. Опасно в одиночку заплывать так далеко от берега, Даша, – он держался в паре метров от меня, загребая воду сильными движениями.

Темные мокрые волосы, бусины воды на ресницах, широкие плечи над водой… Я опять засмотрелась на него.

– Ты сам сказал, что я хорошо плаваю.

– На такой глубине опасно быть одной. Давай возвращаться.

– Быть одной вообще опасно, даже не на глубине, – отшутилась я. – Давай наперегонки до первого буйка? И если я выиграю, ты больше не будешь приплывать за мной, как бы далеко я ни заплыла.

– Нет, – Марк покачал головой. – Это опасно, поэтому такое условие не подходит. Если ты выиграешь, то…

Он задумался, потом неожиданно широко и белозубо улыбнулся:

– Если ты приплывешь первой, я свожу тебя в одно красивое место, где ты не бывала раньше.

– А если выиграешь ты? – меня охватил азарт и какое-то волнующее предвкушение.

– Тогда ты выполнишь одно мое желание, Даша, – Марк больше не улыбался, просто смотрел мне в лицо.

– Надеюсь, желание будет исполнимым и приличным? – уточнила на всякий случай. А то мало ли…

– Исполнимым будет обязательно. Насчет приличного – гарантировать не могу. Но точно не буду требовать от тебя станцевать голышом на столе в баре или пройтись по улице в одном нижнем белье.

Я фыркнула:

– Ну и фантазия у тебя.

– Ты даже не представляешь какая. Ну что, по рукам, или страшно? – Марк протянул мне ладонь, и я хлопнула по ней, закрепляя сделку:

– Да легко!

– Ну, раз, два, три!

Я рванула вперед к подпрыгивающему на волнах оранжевому бочонку. Летела к нему, гребла изо всех сил, даже не отвлекаясь посмотреть, где там мой соперник.

В крови забурлил адреналин, заставляя двигаться все быстрее. Сто метров, сто пятьдесят, надо еще немного.

Дыхание начало сбиваться на первой сотне. Мышцы заныли, и последние метры я плыла на чистом упрямстве, стараясь не снижать скорость.

– Оп! – я выскочила из воды и вцепилась в буек.

– Отлично плаваешь, Даша, – серьезный голос и загорелая рука на буйке заставили меня зарычать от досады.

– И давно ты здесь?

– Приплыл секунд на тридцать раньше тебя.

Вцепившись в буек, я старалась отдышаться и не замечать, что Марк откровенно, ничуть не стесняясь, рассматривает меня.

– Марк!

– Что, Даша?

– Тебе говорили, что смотреть на девушек в упор неприлично? Особенно если они не в лучшей форме и без макияжа.

Уголки губ опять дернулись:

– Не поверишь, но никогда. Ты первая.

– Марк! Маркуша, – донесся с берега крик. Грудастая стояла у воды и призывно махала руками.

– Тебя зовет твоя девушка, – кивнула я мрачно. По какой-то причине эта девица раздражала меня.

Особенно своим «Маркушей». Как он это терпит? Это даже хуже, чем моя «Дуся».

– Я слышал, – Марк продолжал рассматривать мое лицо, вызывая смущение, вперемежку с удовольствием.

Пусть фигура у меня сейчас не очень, но лицо я всегда считала симпатичным. Может, и ему тоже нравится…

– Ты пойдешь с нами в бар?

Я отрицательно качнула головой:

– Вряд ли.

– Я так и думал. Ты трусишка, Даша.

– Что?! – от возмущения я чуть не выпрыгнула из воды. – С чего ты взял?

– Ты боишься получать удовольствие от жизни.

Я принялась хлопать глазами, молча открывать и закрывать рот.

Почему-то стало ужасно обидно, будто эти слова ударили в очень больное место, о существовании которого до этого момента я даже не подозревала.

– А ты… А ты… Жеребец! Только и умеешь без остановки трахаться, – выпалила, когда вернулась способность говорить.

Марк снова широко и ярко улыбнулся, сразу став моложе на несколько лет. Наклонился к моему лицу и проговорил:

– Хочешь присоединиться к нам третьей, Даша? У меня хватит сил…

– Чтобы за это твоя любовница подлила мне яду в стакан? Нет уж, спасибо! – выпалила я прежде, чем сообразила, что говорю.

– Да пошел ты, Марк Бахтин! – зашипела и, оттолкнувшись от буйка, поплыла к берегу, слыша за спиной негромкий мужской смех.

Под полным ненависти взглядом грудастой стервы вышла из воды. Собрала вещи, пытаясь сохранить независимый вид, и пошла в гостиницу.

Зайдя в номер, я кинула сумку на пол, села рядом и принялась смеяться – никогда за почти двадцать пять лет жизни мне даже в шутку не предлагали поучаствовать в групповушке.

Повернула голову в сторону соседского номера и прокричала, зная, что все равно никто не услышит:

– Интересно, что ты будешь делать, Марк Бахтин, если я возьму и соглашусь на твое предложение?

Глава 9

– Теперь ты смотришь на ночное небо. Это тоже часть твоей программы по изменению жизни, Даша?

Я лежала на потертом одеяле, разложенном на песке, и рассматривала густое, темно-синее южное небо.

– Я жду луну. Видишь, она где-то потерялась, и звезды пока не могут ее найти.

Мужские ноги остановились рядом с моей головой:

– Наверное, это интересно – ждать луну.

Рядом на одеяло опустилось крупное тело. Повозилось, сдвигая меня плечом:

– Подвинься, а то половина меня лежит в песке.

Легкий запах табака и красного вина примешивались к уже знакомому странному аромату его туалетной воды, добавляя тревожащих оттенков.

– Как называется твой парфюм? Откуда он? – я сдвинулась на край одеяла, уступая ему место.

– Не помню. Купил в дьюти-фри, потому что понравился запах. А что?

– Просто. Тебе идет.

Мы замолчали и лежали, глядя на мерцающие звезды, слушая всплески мелких волн, царапающих песок. Мужское плечо слегка касалось моего, и в этом месте было горячо, будто кожу покалывали раскаленной иглой.

– Как сходили в бар? – спросила, чтобы разогнать сгустившуюся тишину.

– Нормально. У них даже нашлось вполне приличное вино. И не по безумной цене.

– Наверное, на него нет большого спроса, вот и продают почти по себестоимости, – предположила рассудительная я.

Марк не ответил, продолжая спокойно лежать.

Я слегка повернула к нему голову: идеальное лицо расслаблено, глаза прикрыты, руки с длинными пальцами скрещены на груди.

В перекликающемся свете звезд и лучей фонаря у двери гостиницы мужчина казался каким-то особенно нездешним, почти чужеродным этому месту.

– Кто ты, Марк? Почему приехал именно сюда? – не выдержала и все-таки спросила.

– Почему я не могу сюда приехать? – он удивленно приподнял брови.

– Ты не сочетаешься с этим местом. Совсем. Даже твоя красивая подружка ему подходит. Но ты – нет.

Марк улыбнулся и насмешливо протянул:

– Только не говори это Анжелике. Она… огорчится.

– Уверена, что не огорчится, а придет в бешенство. Но можешь не переживать, у меня нет желания с ней общаться.

– А ты, Даша. Почему сюда приехала?

– Я тебе уже говорила – менять фигуру.

– Что в ней не так? И для чего ты это делаешь?

– Ты не ответил на мой вопрос, но задал два своих. Нечестно, – фыркнула я.

– Тогда оставим все вопросы висеть в воздухе.

Южная ночь все плотнее укутывала нас своим покрывалом, донося ароматы цветущих розовых кустов, которые любовно разводила Ольга.

Звезды мелко подрагивали, будто хотели что-то сказать, но не могли решиться и сотрясались от распирающего их желания.

– Вот и месяц-потеряшка вернулся на небо, – Марк повернулся ко мне лицо. – Ты ждала его?

– На самом деле, я ждала луну. Совсем забыла, что сегодня новолуние. Но месяц даже лучше.

– Месяц. Потанцуй со мною, месяц, – пробормотал Марк знакомую фразу. – Смотреть на ночное небо мне нравится больше, чем на закат. В ночи есть очарование и секреты, которых не найти в падающем за горизонт солнце.

– У тебя есть секреты, Марк? И что это за фраза про месяц? Ты второй раз ее произносишь.

– Теперь с твоей стороны два вопроса и ни одного ответа на мои. Жульничаешь, Даша.

– Окей, ответь на мой вопрос про твою фразу, и я отвечу на любой твой, – согласилась я.

– Смотри, сама предложила, – хмыкнул мужчина. Снял свою руку с груди, нашел на одеяле мою ладонь и переплел наши пальцы.

– Мне было шестнадцать, последнее лето перед выпускным классом школы. Родители решили поехать отдохнуть на юг и потащили меня с собой. Я ужасно не хотел. Какой юг, когда все мои друзья остались в Москве и собирались все лето оттягиваться по полной!

Но как я не упирался, мама нашла аргументы, чтобы убедить меня, и я поехал с ней и отцом.

Абхазия тогда была… совсем другой: только окончилась война, кругом разруха, сервиса ноль…

В общем, ужас, от которого мама первая взвыла и на третий день принялась убеждать отца вернуться домой. А мне неожиданно понравилось.

– Так ты, поэтому приехал сюда? Воспоминания детства? – я попыталась вытащить свои пальцы из его ладони. Невозможно было так лежать, чувствуя, как заходится сердце от его слов и спокойных прикосновений.

– Не дергайся, Даша, – Марк покрепче перехватил мою ладонь и погладил большим пальцем по косточке на запястье. – Я собираюсь рассказать тебе то, что не рассказывал никому в жизни. Можно сказать, буду душу выворачивать.

Помолчал и продолжил:

– Рядом с нами, в соседней комнате поселилась семья – мама, папа и девочка лет семи-восьми. Худющая, белобрысая и удивительно острая на язык, несмотря на свой детский возраст. У нее были сине-зеленые глаза, огромные, как блюдца – почти на половину ее худенького личика.

– И что, неужели ты в нее влюбился? – не удержалась я.

– Она, – Марк снова повернул ко мне голову: – Она влюбилась и бегала за мной хвостиком. Приносила мне какие-то детские подарки – яблоко, там, или конфету. Или ракушку, которую нашла на берегу. В общем, по ней все было видно.

– А ты?

– А мне было шестнадцать, и такие соплячки меня не интересовали, – Марк замолчал, и я тоже.

Просто ждала продолжения, удивляясь, почему небо, на которое я упорно смотрела, вдруг задрожало и подернулось влажной пленкой.

– К тому же в соседнем доме как раз поселилась еще одна семья, и с ними была девочка моего возраста, или даже чуть старше. Хорошенькая, и вполне соответствовала моим интересам. В общем…

– В общем, ты жестоко послал бедную, влюбленную в тебя крошку, – закончила я за него.

Горячие пальцы крепко сжали мою дернувшуюся прочь ладонь:

– Не совсем так, но близко. А однажды вечером девчонка подсунула мне красиво свернутый лист бумаги и, печально глянув своими глазами-блюдцами, умчалась. Это были стихи, которые начинались с этих слов: «Потанцуй со мною, месяц».

Той же ночью отцу позвонили – умер мой дедушка, и еще до рассвета мы сели в машину и уехали. Даже не попрощались ни с кем из соседей.

В суете сборов я оставил листок со стихами на подоконнике в общем коридоре.

Наверняка дома я засунул бы этот листок куда-нибудь. Да в любом случае потерял бы со временем. Но все равно, мне было неловко, что я бросил его там на окне.

– И что дальше? – я стиснула пальцы так, что, наверное, ему стало больно. Плевать, все равно, мне было больнее.

– Ничего. Мы вернулись домой. Похоронили дедушку. Я окончил школу, поступил в университет. Но иногда, когда вспоминаю эти стихи про месяц, думаю о том, как сложилась жизнь у этой девочки.

– Уверена, с ней все в порядке, – я все-таки вытащила свою ладонь из его пальцев. – У многих в детстве была похожая трагедия, и ничего, все живы. Наверняка девочка выросла, выучилась, благополучно вышла замуж и счастлива.

– Уже поздно. Думаю, мне пора, – я откатилась от плеча Марка и встала. – Может, хоть сегодня удастся выспаться.

Марк поднялся и глядя, как я собираю с песка вещи, негромко прочитал:

Потанцуй со мною, месяц,

Не смотри с небес с укором.

Этот танец быстр и весел —

Будем танцевать с задором.

Шагнул ко мне и, приподняв теплыми пальцами мой подбородок, произнес:

– Надеюсь, ты действительно счастлива, девочка Даша.

Такое же идеальное, как и семнадцать лет назад, лицо приблизилось к моему.

Губ коснулось горячее, пахнущее хорошим вином дыхание, и тут же к ним прижались твердые, гладкие, безумно приятные мужские губы.

Сначала легко, будто нехотя или по обязанности. И через мгновение совсем по-другому – требовательно, захватывая нижнюю губу. И уже легче верхнюю, мягко очерчивая ее край кончиком влажного языка. Нежно заглаживая, будто извиняясь.

На мгновение Марк отстранился, заглянул мне в лицо, снова прижался и мягко погладил губами мои губы:

– Сегодня ночью я уезжаю. Прощай, девочка Даша.

Марк давно ушел, а я все стояла, бессмысленно рассматривая скрывшую его темноту. В голове крутились дурацкие строчки моих детских стихов:

Посмотри в глаза мне, месяц.

Среди звёзд я затерялась.

Даже если мы расстались,

Эта песенка осталась… (*)

– Прощай, Марк. Уверена, ты всегда будешь счастлив…

__________

(*) Автор стихов Натали Мед

Глава 10

Третий день лил дождь, сделав мир блекло-серым и хмурым, словно погода решила поддержать мое унылое настроение.

Вчера пришли месячные, вызвав уже ставшие привычными боли в животе и желание с головой залезть под одеяло, проведя так все ближайшие дни.

Наверное, впервые в жизни мне не хотелось есть и видеть людей.

Ольга несколько раз звала меня присоединиться к ней и Миграну, соблазняя кофе и пахлавой. Но я каждый раз отказывалась, и, в конце концов, она оставила меня в покое.

Третий день я сидела в кресле у окна, и час за часом упорно смотрела на бесцветное, безликое море, дожидаясь хоть какого-то просвета в небе.

Каждые пять минут брала в руки телефон, проверяя, нет ли пропущенных звонков или незамеченных сообщений. Не знаю, чьего именно звонка я ждала – мужа или лучшей подруги.

Или Марка…

Это было нелепо и смешно, но я снова была той восьмилетней девочкой с тощими ногами, влюбившейся в красивого мальчика вдвое старше себя, в Марка Бахтина, и ждущей, что он обратит на нее внимание.

Я сразу узнала его там, на пляже, когда сидела в воде, а он стоял на берегу и, так же как в детстве, смотрел мимо меня.

Он почти не изменился, особенно глаза.

Хотя нет, конечно, стал другим – выше, крупнее, взрослее. Обзавелся бронебойной аурой уверенного в себе мужчины, которую так любят женщины.

И лицо изменилось – уже не мальчишеское, с почти детскими, смазанными чертами. Сейчас оно уверенно вылеплено, с той немного хищной привлекательностью, которая появляется у мужчин, самостоятельно сделавших и себя, и свои деньги.

Надо же, семнадцать лет прошло, я давно взрослая, состоявшаяся женщина. Но стоило увидеть его, и я опять очутилась в коридоре дома, где мои родители тем летом снимали комнату. Стою, и, умирая от отчаяния, смотрю на подоконник, где лежит небрежно скомканный листок с моими стихами…

Я дошла до кровати, взяла в руки телефон и разблокировала экран. Никто не звонил и не писал. И я никому не писала и не звонила.

Набирать Пашу, чтобы в очередной раз наткнуться на его раздражение не было никакого смысла.

Несколько раз я порывалась позвонить Лике. Подолгу смотрела на ее номер, и откладывала телефон в сторону, так и не заставив себя нажать на вызов.

Я снова подошла к окну, прижалась носом к стеклу и сквозь серые потеки принялась смотреть на море.

Ночью в номер напротив заселились новые постояльцы. Я слышала, как хлопала дверь, и с кем-то негромко разговаривал Мигран.

Это хорошо, что рядом будут люди – человеку опасно оставаться одному.

Я шутила, когда говорила это Марку. Оказывается, это очень серьезно.

Поэтому совсем скоро я переоденусь в нормальную одежду, причешусь и пойду к Ольге на террасу пить кофе и знакомиться с новыми жильцами. Совсем скоро, как только буду готова…

Деликатно пиликнул телефон, извещая о вошедшем сообщении. Интересно, чья реклама пришла в этот раз – супермаркета или банка с новыми услугами?

Я оторвалась от окна и поднесла экран к глазам. Неизвестный абонент.

«Ты любишь гулять под дождем, девочка Даша?».

Не меньше минуты я тупо пялилась на короткое сообщение. Ткнула в иконку с фотографией отправителя – белозубо улыбаясь, на меня смотрел Марк Бахтин.

Я хихикнула. Потом еще раз. Упала спиной на кровать и, улыбаясь во весь рот, быстро напечатала: «Мне нечасто доводилось гулять под дождем. А ты любишь?».

Негромкое пиликанье: «Самому интересно. Проверим?».

Отложила телефон и прижала вдруг ставшие ледяными пальцы к пылающим щекам – мне написал Марк.

Марк, который неделю назад пожелал мне счастья и уехал. Который, оказывается, помнил меня-девочку, все эти годы. Меня, и мои стихи, написанные для него… И он только что прислал мне сообщение.