Перверсивная хроника событий

скачать книгу бесплатно


– Кроватке больно, что я на ней лежу! – восклицает она утром, едва проснувшись, тут же выпрыгивает из кроватки, совершенно голая. Санитарка Роза натягивает на неё халатик. Сонечка вырывается и кричит: халатику больно, что его надевают! Роза делает Сонечке укол, и она чуть успокаивается, но потом больно становится чашечке, в которую наливают кипяток, тарелочке, в которую кладут пюрешку, и пюрешке, которую кладут в тарелочку, а уж каково приходится унитазику – об этом лучше вообще не думать. Сонечку часто навещает мама, такая же худенькая женщина с морковно-рыжими волосами и тоже постоянно заплаканным лицом. Она обнимает Сонечку и прижимает к себе, а та, всхлипывая, что-то шепчет ей на ухо. Интересно, думаю я, глядя в её вечно красные глаза, кем она могла бы стать, если бы не всё это.

Интересно, если бы я могла выдержать всё то, что выдержала, сохранив при этом внутренний баланс – кем стала бы я?

З значит зацикленность

Хотя в те выходные, что я провела дома, я по полной обделалась, кое-что хорошее и полезное я всё-таки совершила. Я утащила из тумбочки маленькое зеркальце. Если меня с ним застукают, его, конечно же, отберут, потому что нам запрещено пользоваться зеркалами, но я сделаю всё, чтобы меня не застукали. Чтобы пережитый приступ не повторился, я никогда больше не рискну рассматривать в зеркальце всё свое лицо целиком. Я рассматриваю глаз, бледно-голубой и лишённый всякого выражения, рассматриваю свой ободранный нос, искусанную нижнюю губу, вовсе не отвисшую, как мне тогда показалось, пытаюсь собрать из этих осколков своё лицо и думаю – а кто такая я?

Но, к сожалению, все эти мысли сливаются и переходят в одну, грызущую мой мозг. Мыслью, за которую меня, по всей видимости, и упрятали в эту клинику. Мне не даёт покоя Тварь.

Даже сейчас, когда я должна думать о себе, о том, как мне выбраться отсюда, кем я была и какой мне стать, я думаю о ней – о той, которая была никем и стала никем, но при этом в психиатрической клинике оказались мы, а не она.

Ладно, признаюсь честно – я утащила из родительской квартиры не только зеркальце. Хотя что значит утащила? Он сам мне её подарил, потому что сделал больше фото на студенческий билет, чем требовалось, и лишнюю отдал мне, а чтобы вышло уже совсем ретро, на обороте написал «Зайчатке от Сергея». Зайчатка – это он меня так прозвал, потому что я однажды сказала «зайчатки гуманизма» вместо «зачатки», я, честное слово, оговорилась, и только потом уже нашла в Интернете этот прикол. Но это я всё к тому, что раз написано «зайчатке», так, значит, фото предназначалось мне.

Совершенно стандартное фото, тридцать на сорок, чёрно-белое, но я всё равно вижу, что глаза у него серо-голубые, а волосы – тёмно-каштановые. Они с папой, наверное, назвали бы первый цвет серенити, а второй каким-нибудь махагоном или чёрт его знает; я не то что не помню всего этого, я правда помню, папа, даже несмотря на таблетки, я просто изначально в этом не слишком хорошо разбиралась. Таланта к рисованию во мне заложено ещё меньше, чем у той Машки, чья лошадь походила на свинью. Поэтому поначалу я завидовала тому, как ты радуешься успехам Сергея, и мучилась оттого, что моим успехам ты так не будешь радоваться никогда, а потом поняла, что я могу ведь добиться их в другой сфере, и не только не бросила музыкальную школу, но даже и перестала её прогуливать. И всё-таки моим поступлением ты, мне кажется, гордился меньше, чем Сергеем в тот день, когда увидел его фамилию в списке поступивших в Школу-студию МХАТ. Впрочем, тут же сказал ты, я и не сомневался, что он поступит. Ну да, корвалол ты пил, разумеется, просто для удовольствия.