Очень высоко

Серый остался полностью безучастен, зато из-под красного чехла напротив выскользнул тонкий белый усик, опустился на пол, слившись с покрытием, и бесшумной змейкой двинулся к Лангеру.

Дир затаил дыхание.

Нечто под красным чехлом дрогнуло, но Крис, увлеченный Серым, этого не заметил:

– Приветствие!.. Ну! Давай, птичка! Приветствие! Я кому говорю, а?!

Серый дунул на Кристана передними соплами, взлохмаченный пират темпераментно ругнулся, отпрянул, взмахнул руками и вдруг застыл – тонкий белый усик обвился вокруг его щиколотки. Кристан быстро глянул вниз, судорожно сглотнул, вытаращился на Дирэка, не нашел в его лице поддержки, очень медленно опустил руки и также медленно обернулся.

Нечто под чехлом пришло в движение, задергалось и утробно загудело. Ангар в ответ зажужжал оборудованием, зашелестел тросами и подъемниками, мимо Дирэка и застывшего Криса просвистели спецзонды и засуетились, будто беспокойный пчелиный рой. Из-под аккуратно свернутого чехла показалось белое приплюснутое рыло, хищное от множества изогнутых решеток и шипов, огромная холка со вставками матовой брони и распахнутые острые крылья. По два с каждой стороны.

Кристан осел на пол и попытался отползти, но усик еще плотнее обвился вокруг его ноги, дернул и нежно, плавно, волоком подтащил пирата ближе к проснувшемуся белому монстру. Приплюснутый фюзеляж боевого крылатика вспыхнул двумя крупными синими диодами – глазами – и задумчиво «уставился» ими на распластанного, как жук в энтомологической коллекции, Криса.

– Пиздец, карасики, – пролепетал тот. – Ди… Ди… рэк. Что ему от меня… что…

– Она ждет, – пояснил Дир.

– Она?.. – проскулил подсвеченный синими диодами жук-Кристан. – Чего… ждет?

– Хм-м-м, – протянул Дирэк, с трудом сдерживая улыбку. – Видимо, ты ей приглянулся. Алю она слушаться не желает, так что попробуй… ну, для начала сказать ей что-нибудь.

– Бля… – пискнул Крис, открыл рот, закрыл его обратно, и не придумал ничего лучше, как ослепительно улыбнуться.

Нависший над ним Уль-Из неожиданно тонко, по-девчачьи защебетал, встопорщился бронебойными шипами и продул малые сопла, обрушив пару сложносочиненных креплений вдоль стен. На ребристых боках монстра открылись изогнутые входные шлюзы. Хищное рыло выпустило еще два десятка усов, подхватило ими Кристана и поставило его на ноги. Крис прыснул и захихикал, отряхивая штаны, а Дирэк удивленно приподнял бровь – младший Лангер оказался не из пугливых, очень неплохо держался в присутствии многотонной махины и даже успел ей понравиться.

Кристан между тем потрогал решетчатый нос белой птицы, коснулся бархатистой бронированной вставки у нее на боку, как зачарованный уставился на синюю подсветку нижних крыльев.

Дир вздохнул, покосился на флегматичный Серый и направился к выходу.

– Ди! – сияющая Аля вылетела ему навстречу. – Смотри, какой смешной! Классный, да? – на плече у нее восседал толстый одутловатый голубь странного зеленого окраса.

Дирэк глянул на птицу, сжал зубы, попытался сдержаться, но все равно громко расхохотался. Алеар озадаченно насупилась, сняла голубя с плеча, хорошенько рассмотрела и посадила обратно – голубь продолжил философски созерцать мир.

– Дир, в чем дело?

– Это же… это… мать его, кереру!

– Кто?

– Голубь кереру!

– И что?

– Ничего, только… эти голуби… они… они – алкаши! Пьянь! Жрут подбродившие фрукты-ягоды, а потом валяются… снова жрут, типа – опохмел у них такой… и…

– Не-э-эт, Дир, фигня какая-то! Нормальная птица. Пухленький такой и глазки умные.

– О-о-о, этот засранец явно не дурак! Прибился-то к под… подходящей компании!

– Вот именно! Одним алкашом больше, одним меньше. Мы же его оставим, да? Оставим? Кру-у-уто! Он такой ми-и-илый. Кстати, голуби являются неотъемлемой частью нашего традиционного белого свадебного ритуала, и мы с тобой могли бы… эм-м-м, почему ты перестал смеяться? Побледнел… Дир? Ди-и-ир, ну, дава-а-ай, Ди-и-ир! Ты не представляешь, какая это красивая церемония, не представляешь! Ну, Ди-и-ир! Посмотри в наши с голубем печальные глаза, посмотри… Да? Да?.. Да-а-а!

Эпилог

Белые коридоры нижнего Полиса все никак не заканчивались. Алеар на бегу дернула воротник своей серебристой пилотской формы и в очередной раз повернула направо. Дышать ровно уже не получалось. Недавно госпожа Лангер с легкостью сдала все тесты на физподготовку, а вот справиться с тревогой, волнением и паникой, паникой, паникой, плавно переходящей в истерику, у Али отчего-то не получалось.

А началось это утро просто замечательно – свободный от работы день, неприлично позднее пробуждение, записка от мужа на соседней подушке: «Проверяю базу на восточном побережье, буду к вечеру. Люблю. Дир», смешной кривенький букетик на кухонной стойке, этажерка с пирожными, дремлющий на жердочке у окна голубь, теплая плитка террасы, черный песок, голубая волна, крики чаек… и неожиданный гость – синий зонд с голосовым сообщением от Лекса:

«Милая пташка, я хотел сделать сюрприз, но получилась небольшая… э-э-э… внештатная ситуация. Не говори Дирэку, прилетай сама. Первая лаборатория по инкубированию».

Сюрприз, внештатная ситуация, лаборатория по инкубированию – бегущей по коридору, задыхающейся Але хотелось сначала разрыдаться, а потом придушить Лекса. Или сначала придушить, а потом разрыдаться. Или душить, рыдая.

«Сволочь! Сюрприз он хотел сделать! Сюрприз! Мы с Диром проходили обследование… когда? Две недели назад, и Лекс так радостно кудахтал, так радостно… но мы же договорились! Сказали, что еще раз все обдумаем, подготовимся, обсудим! Неужели он посмел, неужели…»

Один шлюз – белый, второй – прозрачный, третий – с витиеватым логотипом частной лаборатории господина Аллиэнна, вышколенный персонал в шелестящих зеленых робах, белоснежные ширмы, широкие зеркальные трубы от пола до потолка – инкубаторы – и у Али предательски затряслись поджилки, колени и губы. Перед глазами закружились крохотные белые мухи…

До боли знакомый колючий зонд-стрекоза вывернул из-за поворота, с деловитым жужжанием метнулся к гостье и нежно замурлыкал:

– Птичка моя, ласточка, прошу сюда, в главный зал, прошу-у-у!

Зонд подвел Алеар к центральной трубе-инкубатору, отпочковал длинный усик, коснулся сияющей зеркальной поверхности и затараторил:

– Ваши с Диром пробы и анализы были более, чем в порядке, более чем, а генотипы… о-о-о, лапушка, они идеальны! Да что там говорить, вашими отпрысками надо заселять целые города! Континенты! Планеты! И-и-и… так уж случилось, что я не сдержался, прости… клянусь, никаких коррекций не было! Клянусь! Я просто взял одну твою клетку и десяток бойких хвостатиков Дира, поместил в спецраствор, однако…

Аля скривилась, всхлипнула и практически навзрыд потребовала:

– Что ты… сотворил?! Говори!

– Сотворил, да, – покаялся зонд, поник, а затем вновь боевито встопорщился колючками и перешел в наступление. – Это вы виноваты, а не я! Вы оба!

– Не получилось?.. – заранее расстроилась Аля. – Никак, да? Что-то там не… не подошло?

Зонд-Аллиэнн нервно захихикал и щелкнул усиком по трубе. Та моргнула, наполняясь изнутри ровным синим свечением, и показала свое нежное содержимое – маленький мутноватый шарик, опутанный тончайшими нитями, будто густой паутиной.

Аля уставилась на шарик, приоткрыв рот. Зонд-стрекоза постучал по стеклу колючками и едва слышно спросил:

– Видишь, пташка?

Алеар подошла еще ближе к трубе, почти ткнувшись в нее носом, пригляделась и прошептала:

– Точка. Я вижу там… точку.

Зонд сокрушенно вздохнул, взмахнул усиком, многократно увеличил изображение шарика в паутине.

Аля растерянно захлопала глазами, схватилась за голову и засипела:

– Там… там три! Три точки! Это многоплодное… ная?!

Зонд-Аллиэн пробурчал: «Это все вы виноваты. Все вы…» – и утвердительно моргнул зелеными диодами.

Аля вытаращилась. Белые мушки у нее перед глазами превратились в метель – госпожа Лангер покачнулась, бухнулась на колени, опираясь на руки, и жадно задышала ртом. Голову сильно повело – четырех конечностей вдруг оказалось слишком мало, чтобы удержать тело, ставшее невыносимо тяжелым. Вокруг Алеар тут же забегали обеспокоенные лаборанты, упругий пол пшикнул облачком нашатыря, медсестры прикатили удобное белое кресло…

Зонд-Аллиэнн сверху вниз понаблюдал за корчами будущей многодетной матери, сделал выводы:

– Психосоматика. Скоро пройдет… – и нежно огладил трубу усиком. – Тройня-а-ашки. Мальчики. Они будут совсем-совсем одинаковыми и в то же время разными. Пташка?.. Э-э-эм, пташка? Ну что такое? Возьми себя в руки!

В ответ раздались всхлипывания, плавно переходящие в негромкий, пока что сдержанный вой.

Воздух в лаборатории затрещал и басовито громыхнул Дирэком:

– Алекс! Почему черный крылатик вспахивает газон у твоей лаборатории?! Где Аля? Она не отвечает на вызовы! Куда ты ее уволок?!

Зонд-Аллиэнн встопорщился и сварливо забухтел:

– Ты должен до вечера проверять базу на восточном, вот и проверяй, а у нас с пташкой…

– Совсем охренел?! – взвился Дирэк. – Берегов не чуешь?! Где моя жена, я тебя спрашиваю?!

– Плачет, – с деланным равнодушием ответил зонд, сделал театральную паузу и заговорил снова. – От счастья. Закладка в первый инкубатор состоялась, чего время тянуть? Совершенно незачем, так что сюрпри-и-из. Поздравляю.

Дир угрожающе засопел. Алеар прекратила выть, кое-как отдышалась, переместилась с пола в кресло, приняла от лаборантов стакан воды, залпом его осушила и тяжко задумалась.

– Алекс, – между тем вкрадчиво позвал Дир. – Напомни-ка мне, почему я до сих пор тебя не пришиб?

– Хм… – засомневался зонд. – Потому что мы родственники?

– Вряд ли, – прорычал Дир. – Еще варианты?

– Я делаю твою жизнь ярче, – нахально усмехнулся зонд. – Тебе скучно без меня, чересчур спокойно и тоскливо. Печально и невесело. Запойно и похмельно…

– Заткнись! – согласился Дирэк. – Имей в виду, я уже на подлете! Скорми пока Але успокоительное. Скоро буду.

Зонд протянул Алеар белую склянку, но Аля отмахнулась, вместе с креслом подкатилась ближе к трубе и осторожно ее коснулась – гладкая зеркальная поверхность была приятно теплой.

– Удивительно, – прошептала Алеар, покусывая губы. – Чудо. И сколько теперь надо ждать?

– Около сорока недель, – ответил зонд-Аллиэнн. – Не волнуйся, пташка. Все получится.

– Да, – кивнула Аля и, пошатываясь, поднялась с кресла. – Мне нужно… на воздух. Подышать… на воздух.

Зонд-Аллиэнн проводил Алеар до ближайшего лифта, помахал ей усиком и бодро усвистел куда-то за поворот.

Белые двери бесшумно закрылись, пол дрогнул. Аля вытерла влажные ладони о брюки, вышла из лифта в просторный стеклянный вестибюль, кивнула администратору за стойкой и прозрачные синеватые двери выпустили ее в белое марево полуденного Полиса.

Уль-Из, небрежно припарковавшийся прямо у крыльца, радостно защебетал, но Аля обошла его и направилась к лестницам-спускам на побережье – синий океан манил тихим шелестом волн, чайки неподвижно парили над заливом.

Алеар сбросила ботинки, стянула китель, оставшись в майке, повязала на голову пеструю бандану и уселась на белый песок. Теплая синяя вода мягко выкатилась ей на ноги, намочила брюки и оставила после себя три маленькие разноцветные ракушки. Аля взяла их, рассмотрела: «Вплету в фенечки», – и с улыбкой убрала в карман.

Солнце припекало, но при этом было совсем не жарко, дышалось очень легко. Полной грудью. Сзади послышались тяжелые шаги – Дирэк за подмышки поднял Алю с песка, пробурчал: «Обгоришь ведь», – взял за руку, посмотрел ей в глаза, привлек к себе и обнял.

Аля обмякла, накуксилась и жалобно запричитала:

– Трое… их там сразу трое. Я… я с маленькими не очень умею, а если…

– Все получится, – сказал Дир, не отпуская, обнимая крепче. – Ничего не бойся. Все получится, – и Алеар немедленно ему поверила.

Над пляжем завис черный скат и с шорохом расправил посадочные крылья, прикрывая от палящего солнца. Уль-Из с легкомысленным щебетанием нырнул в залив. Ветер принес отголоски нежной мелодии, будто из старой музыкальной шкатулки, и Аля вдруг вспомнила ее, узнала – мягкую, теплую колыбельную. Она звучала из самого воздуха, из океанских глубин, и успокаивала, утешала, обещала только счастье…

– Дир?

– М-м?

– Знаешь, у нас могут возникнуть проблемы с… с именами.

– С че-э-эм?

– С именами. Лангеры передают их по наследству, больше-то особо нечего, а Кристан… у меня ведь одиннадцать племянников и племянниц! Короче, похоже, лангеровских имен больше не осталось.

– Ку-у-урочка моя, если это единственное, что тебя волнует, то…

– Дир, я серьезно! У нас будет трое детей разом, а имена…

– Гарри, Лацци, Гермес, Марек, Джейкоб, Райд, Финикс, Оджин, Марли, Экерли… продолжать?

– О, ничего себе. Именное наследие Аллиэннов?

– Ага. Не суетись, золотце. На самом деле, все очень просто – наши с тобой пращуры никогда не сдавались, не опускали руки, и мы не станем.

– Гарри, Лацци и Гермес. Мне нравится. А откуда эти имена?

– Это о-о-очень долгая история, ласточка.

– Лекс сказал, что дети будут только через сорок недель, так что у нас еще есть немного времени.

– Хм, ладно. Пойдем, тиснем у нашего с тобой драгоценного родственничка бутылек коллекционной шипучки, засядем в одной из кафешек поблизости, и я расскажу историю о гига-а-антском межгалактическом корабле-монстре, ма-а-аленькой ершистой Штурманше и ее несносном, упрямом сопровождающем.

– Да! Круто! Значит так – ты отвлекаешь Лекса, я тырю шипучку… и тот флакончик, ну, с успокоительным, тоже. Для тебя, любимый. Понимаешь, когда Кристан узнает, что у нас будут дети, боюсь, городу придется пережить еще не один Ритуал-празднование: кроме Белого, свадебного, у нас еще есть Рубиновый, Сапфировый, Золотой, Серебряный, Бронзовый… прости, это не я придумала… Розовый, Бирюзовый, Огненный, Яблочный, Соленый, Ледяной и еще пара-тройка, то есть, десяточек. Скучно не будет, обещаю! Да-а-а, дорогой, не надо закатывать глазки к лысинке… как там, говорится, э-э-э… уважа-а-аемые пассажиры, добро пожаловать на бо-о-орт! Пожа-а-алуйста, пристегните ремни… взлетаем!

В оформлении обложки использована иллюстрация автора под названием «Ласточка».