Полная версия:
Изъян
Алекс Д
Изъян
Глава 1
Изъян
«Сильные молчат о своем изъяне. Мудрые делают из него алтарь.»
– из Катехизиса клуба Ordo Simetra
Пролог
«Рана – это место, через которое в вас входит свет.»
– Джалаледдин Руми
РИА Новости
Пожар в элитном посёлке: погибли трое, выжил только один
17 октября, 2005, 09:44 | Московская область
«В ночь на понедельник в одном из коттеджных посёлков на Рублёво-Успенском шоссе загорелся частный жилой дом. В результате происшествия погибла семья из трех человек, включая несовершеннолетнего ребёнка. По данным МЧС, выжить удалось только 17-летнему подростку.
По предварительной информации, возгорание началось около 02:10 в техническом помещении, когда родители и младший сын уже спали. Пожарные прибыли на место через девять минут после вызова, однако дом уже был полностью охвачен огнём. Площадь возгорания составила около 400 кв. метров.
Пострадавший подросток был доставлен в больницу с симптомами отравления угарным газом. Его состояние оценивается как стабильное.
Следственный комитет начал проверку. Основная версия – короткое замыкание, однако рассматриваются и другие возможные причины. Имена погибших и название посёлка не разглашаются в интересах следствия.
Источники так же сообщают, что дом был совсем новый и в нем еще проводились финальные строительные работы.»
Сначала была тишина.
Ева открыла глаза и замерла. Сердце испуганно забилось в груди, по спине пробежал холодок страха. Потолок выглядел совсем не так, как в ее крошечной спальне. Высокий и слишком белый, со зловещими росчерками длинных теней, протягивающих к ней свои уродливые черные щупальца. Она осторожно села, прижав одеяло к груди, и огляделась по сторонам. Незнакомая просторная комната. Холодная, неуютная. Чужая. Запах свежей краски и новой мебели вызвал у девочки приступ паники.
– Папа… Ты здесь? – надтреснутым шепотом позвала она, но никто не ответил.
Внезапно за стеной раздался тихий шорох, словно кто-то прошёлся по груде сухих листьев или провел пальцами по отрезу толстой книги, перебирая страницы.
Задрожав всем телом, Ева слезла с кровати. Ее босые ноги коснулись прохладного пола, по коже побежали мелкие мурашки. Она подошла к двери и осторожно толкнула её, та чуть скрипнула. Коридор, освещённый лишь слабым светом из дальнего окна, казался бесконечным.
И там, в тени, стоял мальчик. Она сразу узнала его и выдохнула с облегчением. Нашла кого испугаться! Это всего лишь Илья, младший сын папиных работодателей. Он – хороший и добрый, совсем не такой, как остальные обитатели этого дома.
Днём, пока папа работал, они долго играли в саду, и он смеялся, гоняясь за ней среди деревьев. Затем Еве позволили вместе с Ильей поплавать в хозяйском бассейне и даже разрешили заглянуть в его детскую…
Как же там много всего! Ей и не снилось такое количество игрушек. Ее новый друг так искренне радовался, наблюдая, как Ева с восторгом рассматривала его «сокровища», боясь к ним прикоснуться и случайно испортить.
– Ты можешь сломать тут все, что хочешь, – важно заявил он. – Или взять себе любой подарок.
И она взяла. Не крутую приставку и не новый телефон. Даже в свои семь лет Ева понимала, что родители Ильи могут не оценить щедрости сына, и к тому же в детскую в разгар игры вошел его старший брат и пристально следил, чтобы дочка строителя не стащила что-то из ценных вещей. Может, причина его появления скрывалась в чем-то другом, но Ева восприняла вторжение долговязого неулыбчивого подростка именно так.
В любом случае он немного опоздал, и кое-что Еве все-таки перепало. Необычная безделушка выглядела совершено неуместной в мальчишеской спальне, а главное, легко помещалась в ее маленькой ладошке. Поэтому с выбором Ева определилась практически сразу.
Не нащупав припрятанное в кармане круглое зеркальце с необычным узором на крышке, Ева слегка нахмурилась. Наверное, вывалилось, пока спала. Надо будет вернуться и забрать.
– Что ты тут делаешь? – прошептала она, широко улыбнувшись приятелю по играм, застывшему в темноте. – Почему не спишь?
Он быстро прижал палец к губам, глаза расширились от страха.
– Говори тише! Я прячусь от монстров.
– Монстров? – хихикнув, Ева бесстрашно расправила плечи и осмотрелась. Бравада далась ей легко. Одной в темной незнакомой комнате было куда страшнее, чем сейчас. – Откуда тут монстры?
– Они здесь повсюду, – дрогнувшим голосом ответил Илья. – Они ищут меня… Я слышал, как один из них сказал …, – прервавшись, он стал опасливо озираться.
– Что? Что он сказал? – прижав руку к груди, Ева растерянно смотрела на исказившееся от ужаса лицо мальчика, когда в дальнем конце коридора вдруг раздались тяжёлые шаги.
Медленные, уверенные и неумолимо приближающиеся. Ева насторожилась. Сердце дернулось в груди и рухнуло в пятки. Илья схватил её за руку и сжал так сильно, что стало больно. Девочка непроизвольно вскрикнула и тут же зажала рот свободной ладонью.
– Бежим, – шепнул он и потащил её за собой в глубину коридора, туда, где тьма казалась ещё гуще и непроницаемее.
Они юркнули в узкий служебный проход. Густой теплый воздух заполнил ее легкие. Пахло чем-то влажным и затхлым, как в подвале, где давно не открывали окна.
– Илья, хватит убегать. Иди сюда, мелкий говнюк, – совсем близко порычал хрипловатый голос.
– С чего ты взял, что он здесь? Ублюдок давно спит в своей кровати, – приглушенно заговорил второй.
От страха у Евы сбилось дыхание и задрожали колени. Она никак не могла распознать, кто именно преследует ее безобидного дружелюбного приятеля. Голоса казались совершенно незнакомыми, и это напугало Еву еще сильнее.
– Нет, я проверил, в детской его нет. И девчонки тоже. Их нужно найти. И быстро! Я не ….
Остальная часть фразы ускользнула от внимания Евы. «Девчонки тоже…»Монстры, от которых прячется Илья, говорили о ней…
Дети резко остановились, испуганно глядя друг на друга и крепко держась за руки. Шаги пугающих незнакомцев звучали все ближе.
Илья прислушался, потом резко толкнул Еву в тёмную кладовую.
– Сиди тут. Не выходи, – бросил срывающимся шепотом, закрывая перед ее носом дверь.
Внутри было тихо. Идеально чисто. Как в новом шкафу, в который ещё не успели сложить вещи. Ева прижалась к стене, обхватила себя за плечи и сдержала всхлип. Сквозь щель в двери было видно только узкую полоску коридора. Там по-прежнему стоял Илья. Он обернулся, посмотрел на дверь и вдруг сделал шаг назад, будто что-то увидел.
Щелчок. Потом хруст. Что-то надломилось, как в мультфильмах, когда деревья трещат от грома.
Ева оцепенела. Илья не двигался. Его глаза были широко распахнуты, рот чуть приоткрыт. Потом он сорвался с места и исчез из поля зрения.
Секунда – и в щель ворвался дым. Сначала прозрачный, сероватый, потом все темнее, гуще. Ева закашлялась. В нос ударил сильный химический запах. Она дёрнула ручку. Та поддалась с трудом и скрипнула… слишком громко. За дверью уже все светилось оранжевым. Полыхало.
Ильи нигде не было.
Ева бросилась вперёд, с трудом удерживаясь на ногах. В коридоре летали искры. Стены плавились от жара, шторы на окнах мгновенно занялись огнем.
Где-то наверху снова что-то грохнуло.
Глаза защипало от едкого дыма, она упала, встала, снова побежала. Раскаленный воздух обжигал горло. Густой, липкий, как чёрная вата, и с каждой секундой становился плотнее. Потолок над ней угрожающе затрещал.
Ева успела поднять глаза. Балка. Огромная. Пылающая. И летела прямо на неё.
Удар был ослепительным. Жар вспорол спину, как кнут. Её отбросило вбок, дыхание вырвалось мучительным стоном, полностью опустошив легкие, и на секунду всё стало кипельно-белым, как пушистые облака, исчезающие в раскалённом небе.
Она закричала. Или, может быть, попыталась. Но дыма было слишком много, и крик захлебнулся где-то в груди. Её тело дрожало. Она не чувствовала ног. Всё плавилось.
От невыносимой боли и ядовитых паров Ева едва осознавала происходящее. Она почти не дышала, когда чьи-то сильные руки подхватили ее дрожащее тело на руки и прижали в груди.
– Папа?.. – прохрипела она, но голос утонул в чьём-то дыхании и грохоте рушащихся стен.
Темнота накрыла сверху, словно мокрое одеяло.
Глава 1
«Сломанное может быть красивым. Если смотреть долго. И не отводить глаз.»
– из Катехизиса1клуба Ordo Simetra
Москва. Наши дни
РИА Новости
В Подмосковье найдено тело Дарины Ворониной
17 июля 2024, Московская область
В одном из парков Одинцовского района утром было обнаружено тело 32-летней Дарины Ворониной, известной медиаперсоны и автора подкаста «Шелк и шрамы». Об этом сообщили в пресс-службе ГСУ СК России по Московской области.
По данным ведомства, тело обнаружили в малолюдной части парковой зоны. По предварительным данным, на теле женщины имеются признаки насильственной смерти. Подробности случившегося официально не разглашаются в интересах следствия.
Дарина Воронина приобрела известность благодаря подкасту «Шелк и шрамы», где обсуждались темы поддержки жертв насилия и преодоления личных травм. Также она являлась основательницей благотворительного фонда помощи пострадавшим от домашнего насилия.
Следствие рассматривает различные версии произошедшего, включая возможную связь с профессиональной деятельностью.
Прощание с Дариной пройдёт в узком семейном кругу.
Автор: Вероника Лазарева
Скарификатор2
Она была прекрасна…Настолько, насколько может быть прекрасна мертвая женщина. Запутавшиеся в высокой траве медные волосы слегка шевелил сухой июльский ветер, в устремлённых в ясное небо остекленевших глазах навечно застыло выражение смирения и вины. Осознанной вины за свою ложь и многократное нарушение заветов.
Она прошла все этапы, принесла клятву и наставляла других, но все равно поддалась слабости, искушению и солгала…
Она не исцелилась.
Поэтому я пришел за ней. Чтобы совершить акт искупления и освободить ее от последней маски, за которой она скрывала то, что противоречит основному догмату клуба. Обнажённый изъян должен был стать источником новой силы, а не тайным удовольствием, возвращающим ее к пережитым страданиям.
Закон Трижды Снятой Маски гласит: чтобы замкнуть круг боли и воспарить подобно Фениксу, мы должны сорвать с себя три слоя лжи: внешний, внутренний и глубинный.
Все три – без всяких исключений.
Ни для кого.
Никогда.
Проглядывающий сквозь густую крону березы солнечный луч высветил на посиневшем от удушья лице подсохшие ручейки слез, вызывая безотчётное желание коснуться бархатистой кожи. И я сделал это, но не так, как в тот момент, когда она мычала и билась подо мной, пытаясь отсрочить свою участь, а почти с любовью и благоговением. Причин истязать это грешное тело у меня не осталось. Смерть очистила ее преступления и усмирила мою ярость.
Склонившись над девушкой, я осторожно вытащил из окровавленных губ моток медицинских бинтов и отбросил в сторону. Снова провел пальцами в перчатках по ее щеке, с наслаждением рассматривая чернеющие отпечатки на запрокинутой шее. Достав из кармана футляр с длинными медицинскими иглами, я медленно ввёл первую во впадинку на горле, вторую и третью – в соски. Четвёртая и пятая – в паховую зону. Я намеренно выбираю самые болезненные места несмотря на то, что жертва уже мертва. Иногда добавляю пару игл под ногти, чтобы напомнить о беспомощности, или в уголки губ, чтобы запереть крик внутри.
– Достаточно, – удовлетворенно произнес вслух, рассматривая распростертое передо мной тело.
Раскинутые в стороны тонкие красивые руки больше не бились в агонии. Я развязал ее запястья, когда она уже затихла.
– Мне нравится, когда ты молчишь. Сразу бы так… Ты же любишь боль. Как оказалось, сильнее, чем жизнь. – пробормотал я, снова сунув руку в карман и извлекая оттуда лазер.
Расцветающие синяки на широко раздвинутых бедрах заставили меня на секунду отвести взгляд, вызвав короткую вспышку сожаления… что все закончилось слишком быстро. Я не хотел, чтобы она сильно страдала, но ее сопротивление вынудило меня действовать грубее и жестче. Когда я закончил с ней, девушка еще дышала. Недолго, но дышала.
Металлическое жужжание прибора наполнило тишину. Я откинул в сторону ее обнаженное бедро, открыв себе доступ к крошечной татуировке на внутренней стороне, и навел тонкий наконечник лазера на выбранное место. Луч лазера с тихим потрескиванием коснулся кожи, медленно и скрупулёзно стирая метку, которую она больше не имела права носить.
Закончив, я глубоко вдохнул запах горящей плоти и блаженно улыбнулся, запечатлевая в памяти свою очередную жертву.
Она была прекрасна…
Глава 2
«Свобода – это форма власти,
полученная через добровольное подчинение.»
– из Катехизиса клуба Ordo Simetra
Ева
Мой муж начинает свои выступления с одной и той же фразы: «Никогда не вините себя в боли, которую причиняют вам другие.»
А я каждый раз думаю: легко говорить, когда у тебя всегда есть оправдание для чужой жестокости – профессиональное, научное, рациональное. Но мы не роботы и годами записываем на свой счёт чужие проступки и равнодушие, убеждая себя, что всё плохое, что с нами случается, – это расплата за какую-то неосознанную ошибку. Мы прощаем холодность близких, ищем её причины внутри себя и глотаем обиды, складывая их, как ненужные бумажки, в карманы души – вдруг когда-то пригодятся, чтобы оправдать собственную слабость.
С раннего детства нам внушают, что только хорошие и послушные дети достойны любви и похвалы. Сначала сами родители, а затем социум формируют в нас стойкую привычку соответствовать запросам окружающих, и мы учимся подстраиваться: быть удобными, тихими, не перечить, угадывать настроение взрослых, чтобы заслужить их одобрение.
Со временем этот навык превращается в подсознательную потребность – заслуживать любовь ценой отказа от своих истинных чувств, принципов и желаний. Мы взрослеем, накапливая невысказанные обиды, и оправдываем чужую жестокость: «Я не так посмотрела, не то сказала, плохо старалась, мало любила…»
Но правда в том, что никто не имеет права перекладывать ответственность за свои изъяны на твои плечи. Ни родители, ни друзья, ни любимые. Ты не обязана быть чужим спасательным кругом. Ты не обязана терпеть боль, чтобы кто-то другой не чувствовал свою.
Это правильные мысли, осознанные и максимально честные, но сколько бы я ни повторяла себе, что моей вины в случившемся нет, сорняк сомнения пророс слишком глубоко. И каждый раз, когда я мысленно возвращаюсь в те чудовищные дни, в памяти снова и снова звучит его холодный уставший голос:
«Ты сама это допустила.»
Проснувшись от слабой вибрации телефона, застрявшего где-то под подушкой, я с трудом разлепляю глаза. Голова кажется тяжелой, в горле сухо, пижама неприятно липнет к вспотевшему телу, простыня подо мной сбита, словно я всю ночь металась во сне. Скорее всего, так и было. Иногда мне снятся кошмары, которые я тут же забываю, стоит открыть глаза. Наверное, это к лучшему. Или нет… Потому что хорошие сны я тоже не помню.
Проморгавшись, я наконец фокусирую взгляд на экране и открываю сообщение от мужа:
«Доброе утро, завтрак в холодильнике. Напоминаю, что завтра в 17.30 у тебя запись к неврологу, а сегодня на 19.00 я заказал клининг. Постарайся вернуться к этому времени."
Клининг? Опять? Я непроизвольно закатываю глаза, точно зная, что в уборке нет никакой срочной необходимости. В квартире чисто, как в морге, не считая расправленной кровати в нашей спальне, но с этим я вполне способна справиться сама. Хотя, возможно, Саша считает иначе. Правда не скажет ничего подобного вслух.
Ни одного упрека в мою сторону.
Никогда.
Если забуду на столе кружку с недопитым чаем – вымоет и уберет. Если случайно оставлю на стуле свою одежду – аккуратно сложит или повесит на плечики в шкаф. Обязательно отсортирует по цветам. Если вдруг потеряю ключи от дома или квартиры – молча закажет новые.
И так во всем, в любых мелочах он держит руку на пульсе, не позволяя моей рассеянности превратить нашу жизнь в бардак.
Многие скажут, что Александр Демидов – идеальный муж: обаятельный, успешный, востребованный и точно знающий, как произвести приятное впечатление на окружающих. Не прилагая особых усилий, он способен с первой фразы ослепить собеседника своей харизмой, блестящим умом и безупречными манерами, моментально располагая к себе даже самых предвзятых и недоверчивых.
Ничего сверхъестественного… Это всего лишь его работа. То, чему он долго и упорно учился, чтобы к тридцати шести годам добиться колоссального прогресса.
Александр – психиатр, профессор, автор уникальных методик по работе с личностными кризисами, психологии власти и философии боли. Он ведёт собственную клинику, консультирует топ-менеджеров и публичных персон, читает лекции по всей стране и за её пределами. В его послужном списке – публикации в профессиональных журналах, членство в международных ассоциациях, престижное европейское образование, стажировки заграницей. Он автор научно-популярных книг о зависимости, травме и пути к новой идентичности, которые уже не первый год держатся в списках бестселлеров. Даже у самых взыскательных и статусных клиентов очередь к нему расписана на месяцы вперёд.
И мне сказочно повезло, что он когда-то выбрал меня из толпы других, более ярких, целеустремленных и раскованных женщин. Вокруг Саши всегда было немало поклонниц. Его медийность, харизма и профессиональный статус постоянно притягивают к нему новых людей, и женское внимание давно стало чем-то вроде сопутствующей цены его успеха. На конференциях, светских приёмах, интервью, даже просто на улице всегда находятся те, кто из кожи вон лезут, чтобы привлечь его внимание, но надо отдать ему должное – Александр умеет разделять личную жизнь и карьеру и никогда не позволял себе даже безобидный флирт.
Для меня не секрет, что многих раздражает и в тоже время восхищает его принципиальная верность брачным узам, и я при всем желании не найду внятных доводов, чтобы возразить всем, кто готов петь оды моему мужу, но, как известно, у любой медали есть оборотная сторона. И у Александра она тоже есть. Вот только разглядеть ее способен далеко не каждый.
Боже, о чем я вообще тут рассуждаю, если даже для меня, спустя восемь лет отношений, он остается самым непостижимым мужчиной из всех, что мне попадались на пути. Правда, не так уж и много их попадалось.
Дайте-ка подумать… Первое свидание – Саша. Первый поцелуй – Саша. Первый секс – тоже он. Неутешительная статистика, но я не жалуюсь, нет. Просто… при всех его неоспоримых достоинствах… с ним бывает ну очень и очень нелегко. Вот такой вот каламбур.
Откинув в сторону одеяло, я опускаю ступни на прохладный пол. Телефон снова вибрирует, настойчиво привлекая мое внимание.
"Долетел отлично. Питер прекрасен. Жаль, что тебя нет рядом. Люблю».
– Твою ж мать! Черт! Черт! – с досадой бормочу я, зарывшись пальцами в спутанные волосы.
Как я могла забыть? Ну как? Это же, блин, косяк в квадрате. Нет, в кубе, возведенном в бесконечность.
Ночью муж вылетел в Санкт-Петербург, чтобы провести там серию лекций по приглашению крупной фармацевтической компании, а я даже не проснулась, чтобы его проводить… и с вечера не помогла собрать чемодан. Если честно, я вообще напрочь забыла про Сашину командировку. Вчерашний дедлайн в офисе затянулся до десяти вечера, и домой я буквально приползла, приняла душ и сразу завалилась спать.
Боже, я ужасная жена! И как он только меня терпит?
«Прости, я вчера дико устала. Почему ты меня не разбудил?» – быстро печатаю я, чувствуя себя бесконечно виноватой. Знаю, что он не упрекнет и даже виду не подаст, но я-то понимаю, как сильно облажалась.
«Потому что ты дико устала Хорошего дня, Ева. Вечером наберу»
«Я уже скучаю, Саш.»
«Я тоже. Всегда. Будь осторожна за рулем.»
По губам ползет непроизвольная улыбка, но тут же меркнет, когда я смотрю на часы вверху экрана. До начала рабочего дня осталось чуть больше часа. Если срочно не ускорюсь, то точно опоздаю.
Приняв душ на скорую руку, быстро надеваю вчерашнее офисное платье, заботливо убранное мужем в гардеробную. Затем бегу на стерильно чистую кухню и за три минуты выпиваю обжигающе горячий кофе. Завтрак, увы, придется пропустить. Если бы Саша был дома, то насильно заставил бы меня его съесть, а потом сам отвез на работу.
Неприятное чувство царапает где-то внутри от острого понимания, что я ощущаю предательское облегчение от его отсутствия. Порой он слишком сильно меня опекает, не позволяя учиться на набитых шишках, потому что убирает в сторону грабли до того, как я на них наступлю. Внимательный, заботливый и проницательный настолько, что невольно задумываешься, осталось во мне хоть что-то, о чем он еще не знает…
Мне безумно стыдно, но иногда кажется, что я дышу свободнее, когда его нет. И сразу же ругаю себя за эту мысль. Потому что Саша делает всё, чтобы мне было хорошо. Всё. А я только порчу.
Я ставлю в посудомоечную машину грязную кружку, на ходу вытирая влажные ладони о кухонное полотенце, и ненадолго замираю у панорамного окна. Утреннее солнце заливает аккуратный двор жилого комплекса в Хамовниках, мягко бликует на лакированных капотах машин, отражается от зеркальных фасадов, вынуждая рефлекторно щуриться. Район вокруг тихий, престижный и максимально безопасный. Охраняемая территория, подстриженные газоны, цветущие ухоженные клумбы, современная детская площадка, где никто не выгуливает собак. Ни суеты, ни шума трассы, лишь редкие звуки просыпающегося города нарушают утреннюю тишину.
Мы переехали сюда сразу после свадьбы. Чуть больше пяти лет назад. Жилищный комплекс выбирал муж, ремонтом и дизайном занимался тоже он. Я не возражала, так как тогда почти всё моё внимание было сосредоточено на учебе. Я как раз заканчивала четвертый курс факультета социологии МГУ и готовилась к защите диплома. Вечерами корпела над таблицами, вычитывала анкетные листы, пыталась систематизировать хаос человеческих привычек, искренне веря, что и в моей жизни всё можно разложить по полочкам… если постараться.
Помню, как сильно я растерялась, когда Саша привёз меня уже в полностью обустроенную квартиру, провел по комнатам, с деловитым видом объясняя, как устроена система «умный дом», какие полки предназначены для обуви, где лежит аптечка, как работает многоуровневая подсветка и зачем в гардеробной отдельная сушильная камера. Мне казалось, что я попала не в свой дом, а в идеально выстроенный макет с холодным светом на белых стенах и блестящими монохромными поверхностями.
Кухня напоминала студийную съёмку: глянцевые фасады, навороченная техника, ни одной случайной вещи на виду. Гостиная с огромным диваном и акцентным креслом выглядела стильной и просторной, но напоминала фото из каталога, а не пространство для повседневной жизни и семейных уютных вечеров. Даже в спальне царил гостиничный минимализм: идеально застеленная постель, прикроватные тумбочки с одинаковыми ночниками, встроенный шкаф-купе, лаконичный туалетный столик, пара стульев, приглушённый свет.
Две гостевые спальни казались еще более безликими, ни намека на детскую, о которой я не раз заикалась, когда мы только обсуждали покупку квартиры. Но Саша с такой гордостью демонстрировал мне результат своих усилий и так пристально следил за сменяющимися эмоциями на моем лице… И я не смогла сказать, что представляла наш новый дом совсем другим.
Более простым, теплым и уютным.
Более живым.
Позже я пыталась разбавить холодную обстановку: повесить на стены панно или картины, положить в кресло цветной плед, разбросать по дивану декоративные подушки, расставить по поддонникам горшки с цветами. Но каждый раз, когда я пыталась внести что-то своё, даже самую мелочь, Саша замечал перемены мгновенно и мягко просил убрать «лишнее» или убирал сам. Единственное, против чего он не возражал – это семейные фото в рамках.
Бегло взглянув на одно из них, я невольно задерживаю взгляд на красивом лице мужа на снимке. Он широко улыбается, глядя в объектив, и обнимает меня за талию, а я смущенно прижимаюсь щекой к его плечу, спрятавшись за густой копной темных длинных волос. Никогда не любила фотографироваться, считая, что выгляжу слишком блекло и невзрачно рядом со своим блистательным мужем. Но Саша настаивал на каждом совместном кадре, словно ему было важно снова и снова фиксировать на камеру наш союз, и я, конечно, уступала, потому что никогда и ни в чём не могла ему отказать.
