скачать книгу бесплатно
– Вы верно служите нашему великому императору.
– Он посмел обозвать меня бесчестным!
– Длинноносые не имеют представления о совести и чести. Они озабочены только загребанием денег.
– Хуа То, я мог бы посчитать все твои ответы лестью. Но ты прав во всем. На войне нет убийц. Есть воины, побеждающие и погибающие. А победитель – тот, кто убил больше врагов, и его не осуждают. Предатель не служит своему императору и народу. Их судьбы ему безразличны. И разве бесчестно не прощать врага. Ведь прощенный ненавидит еще сильнее.
– Как вы убедительны в своих словах, господин генерал, – поддакнул доктор.
– Этот жалкий варвар бросил мне какие-то нелепые обвинения, – продолжил свою речь генерал. – Что хотел он показать своей выходкой? Свой заморский гуманизм? Он что и вправду считает себя чище меня? Думает, это я мясник с руками по самые плечи в крови? А он тихий, добрый мирянин? Да, я убиваю тысячами и люблю это делать. Я должен уничтожать врагов и всех им подобных. Жен, воспроизводящих враждебное потомство; пособников-стариков, кующих им оружие; детей, которые возьмут в руки это оружие, как только смогут его держать. Я это не скрываю, не прячусь за слова о человеколюбии. Мне нравится убивать врагов. Это моя работа, которую я довожу до совершенства, искусства. Кто-то водит по бумаге кисточкой с тушью и называет это искусством каллиграфии. Кто-то извлекает из натянутых на доски струн звуки и называет это искусством музыки. А я посылаю одних людей убивать других. И чем больше уничтожаю, тем больше наград и почестей осыпается на меня. Это искусство войны. И ничто не дает мне столько энергии и сил, чем звон мечей, дым и грохот пушек, стоны и проклятья людей, оставляющих этот мир. Глупцы, они не понимают, что, убивая их, я дарю им новую жизнь… А что этот длинноносый? Он разве убивает меньше меня? Да один его снаряд разносит в клочья больше людей, чем я перерубаю за весь день. Но делает он это за тысячу чжаней[4 - Чжан. Единица измерения. Равняется 3,73 м.] от своих жертв. Он не ходит в атаки. Он не может взглянуть им в глаза, услышать страшные предсмертные хрипы, стоны и крики. После боя он видит раненых и искалеченных, и они вызывают у него сочувствие, жалость. Однако он не думает о том, что им, безногим, безруким, теперь во сто крат труднее жить. Смерть мгновенна, а мученья калек бесконечны. Дунгане, кстати, не оставляют в живых раненых бойцов врага на поле боя. Они перерезают им глотки, освобождая от страданий. Возможно, так велит им их Бог. Гуманно? Да. И я уважаю их за это. А заморский дьявол – просто жалкий лицемер.
Генерал закончил свою речь, принял в руки протянутую чашку и задумчиво отпил из нее глоток целебного напитка.
В дверном проеме, затянутом ширмой, раздался легкий кашель генеральского адъютанта.
– Входи! – приказал генерал.
В покоях появился щеголевато выряженный адъютант Ван Юнли с утренним докладом.
– Господин генерал, срочная новость. Монголы сообщают о появлении в районе южного Алашаня огромной массы дунганских мятежников. Они двигаются в направлении Хесийского коридора. Командует ими Зеленый Вихрь.
Лицо генерала мгновенно преобразилось. Оно наполнилось нескрываемой радостью.
– Значит, в Синьцзян двинулся… Через Пасть дракона. Прекрасно. На этот раз ему конец. Это мой последний шанс достать его. – В глазах замелькал кровожадный блеск. – Немедленно выслать разведку. Определить число разбойников. Всех старших офицеров ко мне!
– Какие будут еще указания?
– Сколько жителей осталось в городе?
– Тысяч десять.
– Уничтожить всех до единого. Город сравнять с землей. Мы уходим.
Глава четвертая
Лотар совсем не ожидал, что лошадь восстановит силы столь быстро, и поначалу внимательно наблюдал за ее дыханием. Оно было ровным и спокойным, и после нескольких минут размашистой рыси напряжение незаметно покинуло его. Голова тут же стала наполняться сумбуром последних дней. «Так, все по порядку! – внутренне приказал он себе. – Первое! А что первое?.. Кто помог мне бежать?..»
…Ту ночь перед казнью, назначенной на полдень следующего дня, он запомнил до мельчайших подробностей. Из вязкой дремы его вытащила негромкая, странная возня. Ему показалось, что где-то у входа уронили два тяжелых мешка. Затем звяканье подбираемых с пола ключей и прерывистое дыхание у его клетки. Лотар, слегка приподнявшись на локти, пытался рассмотреть человека, копающегося в массивном навесном замке.
– Кто ты? – шепотом спросил Лотар.
– Не бойся, – прозвучал ответ.
Замок глухо упал на землю и дверца его тесной, бамбуковой клетки широко распахнулась. В нее, согнувшись, пробрался человек. Вблизи Лотар увидел, что незнакомец весь с головы до пят в черном. Даже лицо было затянуто черной маской с узкими прорезьями для глаз. Руки незнакомца нащупали железную цепь, затем добрались до скоб кандалов, крепко обхватывающих лодыжки Лотара. Подобрав ключи, он освободил его от оков.
– Не отставай, – скомандовал он и повел Лотара за собой. Возле выхода Лотар споткнулся о тело лежащего в скользкой крови стражника. Рядом лежало второе тело. Из глубоко перерезанного горла доносилось слабое бульканье, и кровь легкими толчками продолжала выдавливаться на пол.
Они быстрым шагом двинулись по длинному коридору и вышли в сад. Скоро миновав его, они остановились у высокой стены, с которой свисала веревочная лесенка. «Лезь за мной!» – приказал незнакомец. За стеной их ожидали две лошади. Выбравшись в степь, они остановились. Спрыгнув с седла, человек в маске снял с копыт лошадей намотанные тряпки. Только в этот момент до Лотара дошло, почему кони так бесшумно прошли по окраинам города.
– Видишь Небесную ось? – указывая на яркую звезду прямо посреди звездного купола, спросил незнакомец.
– Да, это Полярная звезда, – ответил Лотар.
– Иди на запад. Держись развалин Длинной стены. Так дойдёшь до Хесийского прохода. После держи путь на Кульджу. Там много русских. Они помогут тебе. Не бойся аратов, но избегай больших стойбищ. Когда доберёшься до дома, обязательно расскажи своим людям об этой войне и злодеяниях генерала Мао, – человек в черном лихо запрыгнул на своего коня.
– Погодите, – остановил его Лотар. – Кто вы?
– Дойди и расскажи, – прозвучало в ответ…
…Кто же он?.. Лотар решил еще раз перебрать в памяти события последних дней, но сухой винтовочный выстрел заставил его резко обернуться. Со стороны города быстрой рысью шел небольшой отряд всадников с высокими шлемами на головах и развевающимся на ветру боевым синим знаменем.
– Вот черт! Как быстро они за подмогой сходили, – вырвалось у него. Он поддал каблуками под ребра начавшего слегка похрипывать коня, перешел на галоп и снова оглянулся. Вперед вырвались три всадника. Одним из них был Тун Бао…
…Удары в барабан, отмеряющие раннюю утреннюю стражу подняли его из теплой постели. На широком деревянном кане, разметав бесчисленные косички, лежали две обнаженные турфанские танцовщицы. Тун Бао, накинув халат, вышел во внутренний двор резиденции даотая, обильно помочился в клумбу с цветами, затем подозвал часового и приказал принести жбан с холодной водой. Скинув халат, он облился водой, громко фыркая и похлопывая себя по широкой мускулистой груди. Еще через некоторое время, поправляя на ходу боевую одежду, он уже подходил к дежурному офицеру, который тут же согнулся в низком поклоне.
– Прошу дать мне сопровождение для объезда постов, – приказал Тун Бао.
Вместе с восходящим солнцем в окружении шести всадников он выехал из города через Северные ворота. Тун Бао любил свежими рассветами выезжать в бескрайние степные просторы. Степь. Здесь он чувствовал, как тело наполняется силой и энергией. А вечерами степь становилась его колыбелью. Успокаивала, расслабляла, усыпляла под монотонное пение ветра. А еще степь казалась ему вечным гигантским погостом с бесчисленными народами, погребенными в толще первозданной земли и напоминающими о себе ранней весной океанами алых, цветущих маков. «Выходим из нее, уходим в нее», – едва подумал Тун Бао, как заметил во весь опор мчащихся к ним двух монгольских всадников. Приблизившись к знаменосцу, они остановили коней, соскочили на стылую землю и припали на колени, склонив головы.
– Подымите головы и говорите! – приказал выдвинувшийся вперед Тун Бао.
– Мы обнаружили заморского злодея!.. Того самого!.. Мы первые!.. Вознаграждение наше! – наперебой заглушая друг друга, заверещали Мерген и Ундэс.
– Вы получите его. Показывайте, ведите нас к нему, – грозный голос Тун Бао остановил их выкрики.
– Нет, так не пойдет. Нам надо слово господина даотая, – почувствовав, что вознаграждение может им и не достаться, два товарища дружно запротестовали.
– Я, офицер Тун Бао, имею полномочия действовать от имени даотая Чжан Сяолуня. При свидетелях заверяю, что в случае поимки преступника вознаграждение принадлежит вам. Достаточно?!
– Да, господин офицер, – согласились Мерген и Ундэс. Они поднялись с земли и лихо вскочили на коней.
– Держитесь нас, – крикнул Мерген, и они быстрой рысью погнали своих крепких мохнатых лошадей к юрте Басана…
– И где же он?! – выходя из пустой, холодной юрты, гневно спросил Тун Бао. Его лицо быстро наливалось кровью, рука все крепче сжимала тяжелую плеть с вплетенными в сыромятную кожу железными шариками.
– Он не мог далеко уйти. Его лошадь совсем слабая, – жалобно запричитал Мерген, предчувствуя суровое наказание.
Ундэс отбежал в сторону и, прижавшись ухом к холодной земле, стал внимательно вслушиваться. Затем быстро поднялся и, показывая рукой на запад, прокричал: «Туда!»
Отряд сорвался и понесся вслед за Ундэсом. Он не ошибся, и вскоре сам первым заприметил удаляющегося Лотара. «Вон он!» – радостно проорал Ундэс.
Один из солдат сбросил с плеча винтовку и пальнул в сторону Лотара. Беглец резко обернулся и перешел на галоп.
…Сухой винтовочный выстрел услышал и отряд Зеленого вихря. Растянувшись один за другим, они скрытно двигались по дну давно высохшей реки с обрывистыми берегами, заросшими мелким кустарником. Командир поднял руку. Боец по имени Саньгэ без слов соскочил с коня и быстро вскарабкался на край обрыва. Словно степной суслик, вытянув голову, он повертел ею по сторонам. Затем кубарем скатился вниз.
– Отряд «восьмерок», девять сабель, гонится за одним безоружным всадником. Идут прямо на нас, – рубанув воздух рукой, выпалил он. «Восьмерками» дунгане называли солдат ненавистной восьмизнаменной маньчжурской армии.
– Останешься здесь с лошадьми, – бросил ему Зеленый Вихрь. – Остальные все, наверх! За мной!
Ловко спрыгнув на землю и придерживая перекинутую через плечо винтовку, он с бойцами кинулся к краю возвышающегося над ними оврага. Распластавшись на холодной земле, они слились с сухой травой и, выставив впереди себя винтовки, стали свидетелями захватывающей дух погони.
Беспрестранно погоняя лошадь, Лотар привстал на стремена и подался вперед, прижимаясь к мокрой шее. Так обычно делают жокеи, пытаясь облегчить бег лошади. Пот струился по ее вздымающейся груди, из под удил крупными хлопьями пошла пена с прожилками красной крови – первый признак вконец выдохшейся лошади. Но она продолжала свой бег. «Долго не протянет», – мелькнуло в голове. Лотар хорошо знал, что эти благородные животные, подчиняясь воле наездника, скачут до тех пор, пока не лопнут легкие, и тогда, издав предсмертный хрип, они замертво валятся на землю. Ему очень не хотелось губить свою измученную лошадь. Впереди завиднелась темная полоска спасительного обрыва.
– Ну, давай ещё чуть-чуть! – крикнул он в ухо лошади. Но когда увидел ее налитые кровью, обезумевшие от скачки глаза, натянул поводья. – Э-эх, живи бедняга, – прошептал он ей и, махом, соскочив с седла, бегом кинулся к обрыву.
– Что за чудак, – удивился Зеленый Вихрь, глядя на непонятное поведение «длинноносого». То, что это был разыскиваемый властями чужеземец, он не сомневался, настолько хорошо разглядывалось его бледное лицо, с плотно сжатыми губами и раздувающимися от бега ноздрями.
– Огонь по моей команде! – перекрывая гулкий топот копыт и азартное гиканье всадников, отдал команду Зеленый Вихрь.
Лотар быстро бежал прямо на них, совсем не замечая лежащих в сухой траве «неприметных». На ходу он повернул голову назад и бросил взгляд на преследователей, мчавшихся во весь опор и стремительно сокращавших расстояние. До беглеца оставалось метров двести. Тун Бао понял, что Лотар попробует прыгнуть в обрыв и затеряться в нем. На ходу снять мечом голову уже точно не получится. Тогда он выхватил прикрепленную возле седла новейшую американскую винтовку и, бросив поводья, чуть привстав на стременах, стал целиться. Мушка прыгала, никак не совпадая со спиной беглеца. Но Тун Бао не зря считался отменным стрелком на скаку, прежде из лука, сейчас из заморского винчестера. Умение метко стрелять сидя в седле, всегда высоко ценилось у маньчжуров. Наверное, благодаря этому искусству им и удалось разгромить огромные армии ханьских военачальников и покорить своего южного соседа. Палец на спусковом курке терпеливо ждал своего момента.
Бросив взгляд назад, Лотар увидел, как скачущий впереди всадник отпустил поводья и, взяв ружье наизготовку, целился ему в спину.
«Раз, два, три!» – мысленно просчитал он в уме и плашмя кинулся на землю, заскользив по колючей траве. Свиста пули он не услышал, но резкий звук выстрела долетел до него.
– Вот, черт! – прорычал себе под нос Тун Бао, передергивая затвор винтовки.
«Так, повторим еще раз!» – Лотар резко вскочил, преодолел короткий отрезок и снова плашмя кинулся на траву под хлопок очередного выстрела.
После второго выстрела Тун Бао показалось, что Лотар попытался вскочить, но тут же рухнул и неподвижно затих.
– Хой, хой! – радостно воскликнул он. – Готов! – Тун Бао победно вскинул вверх винтовку, и его отряд, сотрясая воздух восторженными криками, поскакал к лежачему беглецу. Мерген и Ундэс кричали громче всех.
Но Лотару, на самом деле, снова удалось обмануть пулю, летевшую ему прямо под лопатку. А изображать убитого ему пришлось совсем по другой причине. Когда он сделал попытку приподняться, то внезапно увидел прямо перед собой лицо полуприкрытое черной маской, поверх которой на него смотрели узкие, немигающие, насквозь буравящие глаза.
– Тссс.. Лежи! Не шевелись! – донеслось до него. Он, сам не зная почему, мгновенно повиновался шёпоту-приказу, тут же вжался в землю, не в самом удобном для себя положении – жесткая трава и колючки впились в открытую шею. Всего этого, конечно же, не видели и не знали приближающиеся преследователи во главе с Тун Бао и потому посчитали беглеца подстреленным.
А человек, лежащий напротив Лотара, неотрывно всматривался в приближающихся всадников сквозь прицел своей винтовки. Лотар, не поворачивая головы, покосил глазами по сторонам и обнаружил еще несколько слившихся с землей бойцов с винтовками наизготовку.
«Так… Засада… Лежать, не двигаться, а как начнут стрелять – сразу в обрыв», – определился он со своими следующими шагами. – «Хотя странно как-то… Я даже не знаю, что ждет меня в этом обрыве, а считаю, что там мое спасение… Бред…»
Гул копыт нарастал и приближался, заставив Лотара зажмурить глаза и еще сильнее вдавиться в подрагивающую землю. «Только не сорваться, не рвануть раньше времени! Спокойнее…». Он приоткрыл глаза. Человек напротив него явно взял одного из всадников на мушку и сосредоточенно вел цель, медленно передвигая вороненный ствол своей винтовки.
С шумным гиканьем неслись ошалевшие от скорой удачи солдаты из городского гарнизона. Давно не чувствовал такого прилива сил раскрасневшийся от встречного ветра Тун Бао. Визжали от захлестывающей их радости Мерген и Ундэс. Оставалось совсем немного. Вон лежит на сырой земле бездыханное тело чужеземца – тысяча лян серебра! Туго натянулись поводья, впились удила в лошадиные пасти, притормаживая бешеную погоню. И в этом сумасшедшем азарте никто не заметил легких движений «неприметных», еще точнее наведших на них свои ружья. Никто не почувствовал затаившейся в полусотни шагах смерти.
* * *
Дружный залп из десяти стволов оглушительным треском резанул по ушам, свинцовый рой с шипением пронесся над головой Лотара. Следом раздались короткие недоуменные вскрики солдат, встретивших внезапную смерть; тупые удары о землю вывалившихся из седел тел; громкие стоны прошитых насквозь тяжелыми пулями раненых; ржание коней; свист, рвущийся из пробитой груди, завалившегося на бок коня Тун Бао; его отчаянный, запоздалый вопль: «Засада!!!»; лязгание затворов; замелькавшие у глаз Лотара ноги вскочивших бойцов; руки маньчжурских солдат, тянущиеся в мольбе о пощаде; сухой треск одиночных, добивающих их выстрелов. Лотар, заметив, что никто не обращает на него никакого внимания, тихонько, по-пластунски прополз до оврага и, не оборачиваясь, нырнул в темнеющую перед ним неизвестность.
Ундэсу пуля выбила левый глаз и снесла полчерепа. Мерген лежал рядом и слабо постанывал от боли. Пуля прошла насквозь под плечом. Острая боль отдавалась в теле при малейшем напряге.
Могучему Тун Бао повезло больше всех. Он лежал целый и невредимый, придавленный телом все еще хрипящей и судорожно бьющейся лошади. Струя конской крови залила его с головы до ног, и он напоминал крупного, недорезанного хряка под ножом неумелого забойщика. Тун Бао затаил дыхание и не шевелился, в надежде, что его примут за убитого. Часть «неприметных» тут же стала собирать оружие и сгонять в кучу разбежавшихся коней.
Зеленый Вихрь, Кривошеий Муса и Ву Молчун, медленно, держа винтовки на взводе, обходили распластанные на земле тела.
– Смотри, монгол безоружный, – склонился над Мергеном Муса.
– Я ни в чем не виноват, – тяжело зашептал он. – Меня заставил вон тот. Он у них главный, – глазами Мерген повел в сторону окровавленного Тун Бао.
– Молчун, завяжи ему рану. С нами поедет, – приказал Зеленый Вихрь, а сам с Мусой двинулся к неподвижно лежащему Тун Бао.
– Живой, кажись. Кровь то не его, а конская, – заметил своим внимательным глазом Муса. – Эй, тебе помочь или сам вылезешь?
Под тушей коня зашевелилось тело. Рывками, толчками, цепляясь за пучки травы, Тун Бао высвободился и встал во весь рост.
– Приятель, а где-то мы уже встречались, – вглядываясь в лицо и напрягая свою память, проговорил Зеленый Вихрь.
– Я старший офицер императорского отряда по особым поручениям. Мое имя Тун Бао, – он хорошо знал, что офицеров такого ранга убивать сразу не станут. А дальше, как говорится, всегда есть два пути.
– Брат, отойди в сторону, – прозвучал сбоку холодный голос Мусы. – Я убью эту тварь здесь на месте.
Обернувшийся Зеленый Вихрь увидел черный ствол винтовки, нацеленный прямо в грудь Тун Бао. Толстый палец Мусы лежал на спусковом крючке.
– Погоди, Муса! Не стреляй!
– Как не стрелять?! Это же он! Который мне…
– Я тоже узнал его… Убить всегда успеем. Возьмем с собой. Ему есть, что нам рассказать. Правда? – Зеленый Вихрь не спускал с Тун Бао взгляда.
– Да, да. Я много чего знаю, – мгновенно закивал головой Тун Бао. В нем тут же забилась надежда, что рано или поздно ему удастся высвободиться.
Возбужденные, радующиеся удачному бою, захваченному оружию и лошадям бойцы собрались возле командира. Связанный Мерген с трудом сидел в седле, поникшая голова упала на грудь, под тугой повязкой боль чуть стихла, и он тихонько радовался, что все еще жив.
Тун Бао связали понадежнее, примотав ноги к стременам, а руки к луке седла.
– А где беглец? – подымая из травы нож в деревянных ножнах и осматриваясь по сторонам, громко спросил Зеленый Вихрь.
– Кто? – в недоумении раздались голоса бойцов.
– Гнались восьмерки-то не за степным козлом, – шутливо прозвучал ответ командира. – Да и нож потерял он… хороший нож…
– Точно. Про беглеца-то и забыли, – завертели головами бойцы.
– Небось, в овраг спрыгнул, – высказал догадку Муса и, подойдя к краю, своей заломленной набок головой глянул вниз.
– Ну что, Кривошеий, видишь его? – в нетерпении крикнул боец, придерживающий за узды захваченных лошадей.
– Вижу, – раздался долгожданный ответ.
– Живой? – повис в воздухе чей-то вопрос.
– Вроде бы да… Прямо Саньгэ в руки попал, – через мгновенье радостно отозвался Муса.
– Так. Оружие, коней и этих в лагерь. Если что, в расход, – Зеленый Вихрь отрядил четырех бойцов для сопровождения. Выждал, когда они тронутся в путь. Затем добавил. – А мы посмотрим, на какого зверя маньчжуры охотились.
Один за другим бойцы попрыгали в овраг и вскоре столпились перед сидящим на земле под винтовочным дулом Саньгэ Лотаром. Бойцы молча, с любопытством, разглядывали чужестранца. Кто-то даже ощупывал ткань его красивого, необычного покроя мундира, подергивал за медные пуговицы.
– Хоть и чужеземец, а по-нашему говорит, – сказал Саньгэ. – В Кульджу идет.
