скачать книгу бесплатно
– Ну, а кому ж в тайге ещё она требуется?! Им, собратьям нашим, – ответил старший, и добавил, – заметь, по вине чел века!.. Просекаешь?
– Ну, всё, будя глазеть тебе, кинотеатр нашёл. Это вон охрана наша, пусть себе дивится, а тебе – то пора и попривыкнуть – ворчал на заспанного Молчуна – (Витю Горбуненко) товарищ Сафонов, видимо тоже недоспав положенного.
– Ну, а ты чего ж, брат? Собирайся, вертушка скоро заявится, – несколько жестковато сказал старший группы.
– Как вертушка?! А наши – то, они же… – ошарашено возразил я. – На что Сафонов, улыбнувшись, кинул – Ни чё, поспеют, в самый раз, можешь не сумлеваться.
Собираясь, я прикидывал – как это они поспеют? А вдруг, не дай Бог, случится чего?! Вдруг…
Но, Сафонов прервал мои терзания :
– Недрейфь, никаких «вдруг» – не будет! Поверь.
Как это он умеет, почти ничего не сказав, повлиять на настроение, – успокоить, будто мысли читает, – поражаясь, пытался я разобраться, понять.
– Ну, братцы, это не дело мусор оставлять после себя – упрекнул кого-то Сафонов и посмотрел на меня…
– Что опять ни так? – взволновался я.
Сафонов нагнулся, подобрал бумажку, ещё чего-то и протянул мне:
– А ты не возмущайся, мил человек, а лучше ответь – чей мусор? – и егерь указал на брошенный хлам.
Краснея, взял мусор, оставленный мною по рассеянности в траве, и конфузливо сунул быстро в карман куртки…
Извинившись, подумал о том, насколько мы часто бываем, нерачительны и по-варварски относимся к матери природе, точно пасынки к мачехе.
Урок этот врезался в память мою на всю жизнь.
Сафонов, вот ведь добрая душа, утешая, говорил – А ты, мил человек не тушуйся, я по молодости тоже бывало чудил, и не такое вытворял. А ты – молоток, нашёл в себе силы признать вину, хвалю.
Вдруг, неожиданно послышался какой-то нарастающий рокот, сначала неясный, но с каждой секундой обретающий реальные очертания звуковых форм, похожий на махи крыл летящей большой птицы.
– О, вот и она, голубушка стреказулечка наша глазастенькая!.. – обрадовался как ребёнок Сафонов, прикладывая бинокль к глазам.
– Вертушка что ли? – взвизгнул я, – можно посмотреть, товарищ Сафонов?.. – просительно протягивая руку к командирским диоптриям…
Но, Сафонов отрезал:
– Нет, погодь, не до тебя, музыкант, машину надо принять!.. – и достал рацию.
– Стрекоза, стрекоза, я – Леший. Повторяю, я – Леший!.. Как слышите меня, приём? – выжидательно вслушиваясь в радиоэфир, настойчиво повторял старший группы.
Рация трещала, пищала, но, никакого ответа не последовало. Сафонов повторил позывные – тот же результат.
А звук всё ближе и ближе, но самого вертолёта ещё не было видно… На третий раз рация поскрипев, побулькав, наконец, откашлявшись, ответила женским, хриплым голосом:
– Слышу вас, Леший, слышу!.. Со связью у меня, такую забулдыгу, что-то творится?! Готовь посадочную, захожу!
– Внимание, стрекоза, садись уже, всё готово давно! Ждём!
5
Раньше мне не доводилось встречать вертолёты и видеть их вот так – воочию. А подишь ты, случай представился – где я не только встречающий, но ещё и пассажир!
И вот, наконец, над лесом, в туманной золотистой дымке показалась винтокрылая машина, которая приближаясь, росла как на дрожжах, рокоча натруженными движками.
Никто не суетился, егерь занят был встречей вертолёта, Молчун покуривал в сторонке и только я во все глаза восторженно наблюдал посадку машины и ждал с нетерпением приземления. Для меня прилёт вертушки было событие! Ещё какое!
Я уже упоминал, что летал до этого на «тушке», а здесь – вертолёт!..
До меня никак не доходило, как он без крыльев и летит!?
Но, вот, наконец «вертушка» приземлилась. Движки, сбавляя постепенно свои обороты, гасили свистящий шум, понемногу угасая, меняя грохот на очищенную от резкого звенящего металлом звука на таёжную рассудительную тишину.
Зрелище – фантастическое.
А Молчун с Сафоновым, вели себя привычно – обыденно, без лишних эмоций и суеты.
Но, вот движки, фыркнув, замерли…
Тайга стояла оглохшая, встревоженная и несколько растерянная…
Не по ней всё это, не для неё эти технические достижения цивилизации!
Она живая и ей в тягость такого рода деятельность людей.
Мои мысли не оставляло беспокойство по поводу Паши бороды и Миши якута, ушедших за медведицей!.. Как они, поспеют ли к отлёту и вообще в порядке ли они!?
Честно говоря, вертолёт посередине тайги, зрелище необыкновенное – могучая, железная птица, сделанная человеческими руками на фоне красавицы-природы!.. Очаровательно и противоречиво – контрастно.
Но, когда из Ми – 2 появился экипаж, я и вовсе обалдел.
Летчики, сняв шлемофоны, оказались на поверку женским экипажем! Командирша, майор авиации – блондинка, красавица писаная!.. Подумалось, такая симпатичная девушка, но как пилотирует сложной техникой, будто занимается фигурным катанием!?
Из таких вот принцесс, наверное, и берут в космонавты?
Две другие её помощницы, брюнетка и шатенка тоже были под стать майору – молоды, красивы, но при этом скромно-строгие и бесконечно очаровательные создания, точно ангелы, слетевшие с небес.
Так оно и было…
Сафонов подозвал нас всех и сказал:
– Ну, вот, други мои, наши лётчицы – красавицы… – приветливо улыбался егерь. – Без этих ангелов – хранителей мы – никуда!
– Это я больше для тебя, музыкант, слышь чё ли? – Проговорил он сватовским тоном и, повернувшись к девушкам, добавил – Наша охрана, представитель закона, младший лейтенант музыкальный наш милиционер, прошу любить и жаловать!
В «круизе» патрульном первый раз, но паренёк ничего себе, нормальный – не болтун. Выдержан, спокоен, сообразителен, вынослив… Подумав, добавил. – Хм… смел! Ага!
– После армии я… – зачем – то брякнул мой язык и, стушевавшись, извинился, за что и сам не знаю.
– Правда опыта маловато, но это дело наживное! – улыбался наш начальник, и мужики тоже не отставали – весело согласно закивали головами.
Девушки, улыбаясь, но при этом напыщенно – серьёзно представились:
– Майор Ланская Дарья Тимофеевна – в быту – Даша. Прыснула командирша.
И она же продолжила – А это – мои помощницы – Маша и Саша. Маша – шатенка, Саша – брюнетка. Девочки изобразили что-то вроде книксена, они одеты были в мужские костюмы военного образца.
Получилось забавно. Напряжёнка спала, стало легче как-то дышать. Сафонов, между тем, посматривал на часы, плотом поиграв пальцем на губах какую-то мелодию, изрёк
– Хм… А? – подумав малость о чём-то, пропел – Ни чё, успеется… Ну-с, мужички, грузимся! Девочкам ещё на базу лететь.
– А где бородач ваш, спросила Маша, несколько смущённо, – опять, наверное, помогает кому-то!?
Сафонов согласно кивнул и втащил в «вертушку» пожитки.
В пять минут было всё загружено. Сафонов вновь взглянул на свои «командирские», тогда очень модные часы и выдохнул: – По коням! Заводись!.. Я хотел, было, рот открыть, но начальник показал рукой куда-то вдаль, и я увидел наших ребят, ходко спешащих к нам.
И вот мы уже все в сборе, на борту вертолёта.
Тут же засвистело – загрохотало – запустились по новой движки.
Вернувшиеся ко времени товарищи, что-то азартно рассказывали Сафонову, вероятно, свои приключения.
Всем тоже хотелось, наверное, послушать, но мне больше всех!
Интересно же!..
Но, не менее интересно и происходящее в данный момент событие – взлёт, мой первый взлёт на «вертушке»!..
Изнутри вертолёт выглядел прозаично просто – два ряда скамеечек по бортам, тросики какие-то над головой, вероятно для парашютистов, на коих болтались колечки, длинный, сигарообразный салон, выкрашенный в тёмно зелёный цвет. Всё.
Нет, это не Рио-де-Жанейро, подумалось.
В самолёте поуютнее было, покомфортнее как-то…
Но, за неимением лучшего…
И, вдруг, на перегородке – стенке загорелась красная лампочка, приоткрылась дверца, высунулась рука в краге с поднятым большим пальцем вверх, что означало (я догадался) – мы поднимаемся и машина дрогнув, косо как – то, криво в бок, начала подниматься…
Мне же не давали покоя мысли – как без крыльев – то? В какую-то минуту показалось, что сейчас зацепим хилый лесок, который уже успел уменьшиться в росте и был под нами… А дальше машина выровнялась и пошла заданным курсом, к месту нашей «базы»
6
Борода с якутом, рассказав свои приключения, играли в картишки на пару, в «подкидного» похоже. Сафонов чего – то читал, я же глазел в иллюминатор, всматриваясь в бесконечность тайги. Такого массива леса я ещё не видел. Это и вправду сравнимо с океаном своими безбрежными далями.
Тайга вызывала чувство трепета и уважения.
Казалось, что именно здесь, сосредоточилась вся суть земная, всё её первородство. Здесь пульсировала жизнь не тронутая цивилизацией. Незаметно для себя – задремал, солдатская привычка.
И сон, даже какой – то стал сниться. Что – то про медведя. Будто убегаю я от зверя, стараюсь, как могу, да в полном снаряжении – тут и инструмент, соло – корнет, откуда – то взялся, и сумища моя, походная и ещё что – то, мешающее бегу. Но, напрасны мои усилия, мишка вот – вот лапой зацепит и тогда конец!.. Но, вот неведомая сила, какая – то, неожиданно поднимает меня и несёт куда – то.
Я вскрикиваю, и… просыпаюсь.
Оглядевшись, вернулся в реальность – командировка!..
Сотоварищи мои тоже дремали. Сафонов смешно клевал носом над своими бумагами, возвращаясь, как Ванька-встанька, в прежнюю позу.
Борода спал, приоткрыв слегка рот, запрокинув голову на стекло иллюминатора.
Миша якут, сжавшись в комочек, уткнулся лицом в чей – то рюкзак.
И лишь только один не спал, на удивление не разговорчивый «тихоня» – Витя – таёжник, тоже кличка. Вообще – то звали его Вениамином, но, вот таёжный народ, выправил имя товарища на свой лесной лад, как попроще и покороче. Он и сам уже, кажется, привык к новому имени – Витя, и откликался на него совершенно спокойно, будто так и был назван от рождения.
Мне, как новичку, сразу бросилась в глаза присущая таёжникам – спокойствие, обстоятельность, рассудительность, сдержанность, в отличие от меня.
Я напротив, был человеком эмоциональным, взрывным, темпераментным – так мне, во всяком случае, казалось.
Перед отъездом, Сафонов, вводя в курс дела, так, между прочим, давал каждому члену группы, что – то вроде краткой характеристики.
– Должен же ты знать – понимать, кто есть кто. Балласт никому не нужен, —
улыбался егерь.
Единой командой работаем вместе давно – притёрлись уж друг к другу как те шестерёнки, все универсалы – владеют оружием, знают и любят тайгу, спецы все отменные.
Миша якут – потомственный охотник, между прочим, музыкант – любитель, гитарист. Снайпер – учился в армии меткости стрельбы, скромен, любит шутить, смеяться. Молодой ещё, чуть постарше тебя будет, лет пять, как демобилизовался, – чиня какой – то прибор, рассказывал Сафонов.
Паша – борода – ветеран, имеет ранение. О себе рассказывать не любит, имеет награды. Погранец – спец по диверсионной и прочим сопутствующим работам. Имеет десятка три задержанных нарушителей границы. Не женат, не везёт по этой части парню, – задумавшись о чём – то, помолчал егерь и, забыв о рассказе, углубился в неотложные дела – бумаги, отчёты и прочее.
– А кто ж третий? – допытывался я. – Вы только про двух… рассказали.
Сафонов, оторвавшись от «писанины», так он именовал докладную кому – то, спросил: – Какой такой третий? – уставился вопросительно егерь на меня, сморщив лоб.
– А… – вспомнив, усмехнулся таёжник, расплывшись в улыбке, – Веня наш, Вениамин Горбуненко то есть. Но, мы его кличем Витёк или на худой конец Витя – молчун.
Он сделал паузу, что – то соображая, глянул в бумагу, и продолжил, – Почему молчун? Разведчик потому что, тоже на заставе службу нёс, награды как и Паша имеет. Но, он прапорщик – младший значится офицер, как и я…в отставке. А раз разведка – значится молчун, потому как это дело тишину любит.
Вот он и молчит. Так и остался и на гражданке – Молчуном. Привычка. Пословицу помнишь, в тихом омуте… – хрюкнул Сафонов смачно, – Так что, палец ему в рот не клади, откусит!
Мерный рокот движков убаюкивал, и я вновь видимо, начал дремать, но, думая о ребятах наших, о командировке моей нежданной, сонливость улетучилась, сменяясь любопытством.
Я глянул на разведчика – молчун сосредоточенно рассматривал что – то, похоже карту изучал. Витёк, неожиданно поднял глаза свои на меня, жестами показав, мол, скоро подлетаем.
Дремавший Сафонов, толкнув меня слегка плечом, молвил: – Скоро база, причаливаем, и дальше себе «заклевал» носом.
Вот человек – два уха, вроде спит, а всё видит и слышит, как это у него получается?
