Погуляли

– Чудище за окошком скучает. Идем скорее, не то я орать начну.

***

Когда парни вернулись по коридору к маленькой кухне, старуха уже хозяйничала у самодельной буржуйки, шустро раздувая бурно разрастающееся пламя. Негромко бубня себе под нос, она выудила откуда-то пару поленьев и запустив их внутрь прикрыла жестяное забрало, позволяя огню вволю наиграться с нехитрым топливом. Тим поставил импровизированный светильник на побитый временем, но все еще крепкий стол, собранный из толстых сосновых досок. Вокруг тут же разлилось слабое свечение, которого едва хватало, чтоб различать силуэты присутствующих в помещении людей.

Как и все остальная часть дома, кухня находилась на крайней ступени запустения. Под низким потолком, туго опутанным по углам паутиной, давно развалившаяся печь из красного кирпича. Дымоход разрушился, осыпавшись внутрь осколками закопченного кирпича. Наверное, поэтому центр комнаты и занимала буржуйка. От нее к потолку уходила ржавая чугунная труба, исчезающая где-то в неровно пробитом отверстии.

Одну из стен полностью занимает платяной шкаф, почти такой же, как и в спальне, но переоборудованный неким мастером для хранения кухонной утвари. Которой, впрочем, было не так много, пара тарелок, алюминиевая кастрюля и сковорода, которыми не пользовались годами. Несколько разномастных кружек, часть с отбитыми ручками, выстроились неровной шеренгой на столе. Единственное, что еще исправно служило, это железный чайник с ярко красным цветочком на боку. Он уже покоился на разогреваемой поверхности печки.

– Вы присаживайтесь, чего стоять-то. – Хозяйка махнула в сторону нескольких расшатанных табуретов, сгрудившихся подле стола, как поросята возле свиноматки. Тимур покосился на пыльную, измазанную чем-то коричневым поверхность табурета и скривил лицо, демонстрируя свое несогласие с этим щедрым предложением.

– Сервис конечно впечатляет.

– Не говнись. – Тим продемонстрировал товарищу внушительный кулак. Перевел взгляд на старуху и, наконец, решился. – У вас собака там в комнате. Вы ее от этого…существа прячете?

Только бы не решила, что я спятил. Мысленно молил Тимофей, не то чего доброго выставит. Но на его удивление хозяйка даже не удивилась. Вновь завозившись с буржуйкой, она начала орудовать кочергой.

– Собаку? Ах, вы про Лариску что ли? Это не моя. Это Сережа привез. Присмотреть попросил, ему в городе держать ее негде. – Она тяжело вздохнула. – А мне что? Не жалко ведь. Сидит себе в комнате. Скулит только иногда.

Отложила короткую, загнутую на конце железяку. Тяжело распрямилась, непрерывно стоная и ахая.

– А вы значит с Ним повстречались уже? И как Он вас встретил? Не обижал? – "Он" звучало как имя или название чего-то, у чего имени не существовало никогда.

– Вы о том…существе? – Тимур заинтересованно подался вперед – Что это за тварь такая?

– Не тварь. Домовой это. – Послышались обиженные нотки.

– Домовой? А чего он тогда по кустам прячется?

– Так нет у него больше дома, вот и шкодит. Больно ему, одиноко. Когда крыша упала, так все жильцы разом и сгинули. А он остался.

– Она, наверное, про тот дом, возле дороги. Куда этот домовой тебя затащить хотел. – Тимур шептал, стараясь не перебивать бабку.

– А то я не понял. Только…ерунда это. – Тим отказывался верить в реальность существования домового, даже после личной с ним встречи.

– Сам ты. Ерунда. – Оказалось, что слышит хозяйка удивительно чутко. – А Он – домовой. Каждую ночь выходит. Бродит по округе, хозяев зовет, плачет. А к утру обратно возвращается. Жалко мне его. Ох жалко.

– Так его пожалеть нужно было. Вот ты зверь. – Тим нашел в себе силы улыбнуться. – Иди, извиняйся теперь.

– Обязательно. Только шоколадку куплю. – Как-то резко огрызнулся Тимур – Сам то тоже хорош.

– Вот только не надо. Мы с ним почти поладили. И вообще, он так мило улыбался. Если бы еще за маникюром следил…

За стенкой вновь заскреблось. Псина слышала человеческую речь и будто намеренно привлекала к себе внимание. Звуки становились громче, через секунду к шорохам добавился жалобный скулеж.

– Цыц Лариска! – Старушка сердито гаркнула в воздух, но ее ругань не подействовала. Животное продолжало неистово скулить, переходя на почти человеческие стенания. Если включить воображение, казалось можно различить слова. Или попытки их произнести. – Жрать, наверное, хочет. Старая я, забываю иногда покормить.

Бабка проследовала к столу, запуская скрюченные хроническим артритом пальцы под столешницу.

– Доконает она меня. Когда уж Сереженька заберет. – Завозившись неприлично долго, она изменилась в лице, начла краснеть и покашливать.

– Давайте помогу. – Тим с готовностью вызвался добровольцем. К тому же, его снедало любопытство, хотелось увидеть уже бедное животное.

– Помоги сынок. – Старуха отошла, уступая ему место. – Под столом кастрюлька, там корм ейный.

– Ага. Нашел. – Тим ловко выудил кастрюлю, неплотно запертую помятой крышкой. – Отдохните, я схожу. – И не дожидаясь возражений устремился прочь, неся перед собой посудину, в которой что-то неаппетитно хлюпало.

– Только не отцепляй ее. Чтоб не убегла!

Осторожно ступая по скрипучему, неровному полу, Тим подошел к знакомой уже комнатушке. Пес замолк, видимо почувствовав приближение человека. Цепь звонко позвякивала, будто животное настойчиво дергало ее, пытаясь высвободить захваченную в плен шею.

– Черт, не видно ни хрена. – Шепотом, только для себя произнес парень. – Сейчас подруга, потерпи немного.

Поставив кастрюлю под ноги, возле порога, парень выудил из кармана зажигалку, единственный оставшийся здесь источник света. Несколько раз чиркнул, высекая сноп ярких искр, пока пламя, наконец, не взялось плясать, повинуясь его дыханию. Задумался. Поднять тяжелую, объемную кастрюлю одной рукой у него вряд ли получится. Все не слава Богу. Вытянул руку перед собой, вспомнив, что в прошлый раз пес вполне сумел дотянуться до него. Значит цепь достаточно длинная.

– Эй. Ну где ты? Не бойся. – Присел на корточки, едва переступив через порог. Слабый свет освещал лишь малюсенький пятачок перед ним, оставляя остальное пространство в кромешной тьме. Животное вновь взвизгнуло и торопливо поползло к нему, оглашая комнату звуками бьющей об пол цепи. – Иди сюда. Давай же.

Сначала возник едва осязаемый темный силуэт, довольно крупный. Зверь подбирался к освещенной зоне, пока, наконец …Тим не грохнулся на задницу, торопливо пятясь назад. Отчаянно работая всеми конечностями, как таракан спасающийся от занесенного тапка, он вывалился из комнаты, перевернув спиной кастрюлю. Крышка со звоном отлетела в сторону, позволяя тягучей, дурно пахнущей жиже вылиться на пол. Запах прокисшей еды смешался с вонью испражнений, создав абсолютно новый, тошнотворный аромат.

– Тимур! – Орал Тим дико, позволяя животному страху беспрепятственно покидать его тело. – ТимууууР!!!

Загрохотали тяжелые шаги, сопровождаемые недовольными криками хозяйки. Тимур спешил на выручку, позабыв об осторожности. Расстояние до орущего благим матом товарища было слишком мало и, не успев затормозить, парень с размаху врезался носком ботинка в отлетевшую от удара посудину, только случайно не раскроившую череп все еще сидящему на пятой точке Тимофею.

– Что? – Боль от ушибленного большого пальца прострелила ногу до колена, заставив скривиться.

– Там! Ебанутая бабка! Там! – Тим указывал пальцем в чернильно-темный проем двери. Из комнаты неслись истошные стоны, скулеж, вопли и звон дергающейся цепи. – Помоги! – Не дожидаясь пока товарищ сориентируется, Тим подскочил на ноги и исчез во тьме. Но через пару мгновений вылетел обратно и, едва не поскользнувшись, бросился к кухне. Тимур наблюдал за происходящим, ошарашено тараща глаза. Он никак не мог взять в толк, что происходит, пока не услышал разъяренную ругань друга. Всегда крайне спокойный и даже флегматичный, Тимофей очень редко выходил из себя. И если это все же происходило, парень совершенно преображался.

– Тварь! Больная тварь! Где ключи!? – Тим будто помешался. Когда Тимур вбежал в кухню, он уже тряс почти потерявшую сознание старуху за плечи. Мотая головой, словно тряпичная кукла в руках неуравновешенного ребенка, бабка начала рыдать.

– Убьешь ведь! – Тимур бросился на спину обезумевшего приятеля, силясь оттащить его от полумертвой старушки. Даже через плотную кожаную куртку он чувствовал, как напряглись его мышцы, превратив хватку в захват стальных тисков. – Пусти Тим! Да что ты творишь!

– Ключи! – Тим с силой швырнул старуху на пол. Обмякшая, она с ужасом взирала на озверевшего гостя. Не оборачиваясь, парень пихнул друга в грудь. Не ожидая нападки, Тимур охнул и отлетел к стене, сильно приложившись спиной. Сполз на пол, хватая бледными губами остатки кислорода.

– Ключи!!! – Тимоха нагнулся и начал яростно выворачивать карманы пальто. На пол полетели какие-то бумажки, фантики и прочая мелочевка, которую зачем-то хранят старики.

– Тимоха… Хорош. Ты чего? – Воздух возвращался в легкие неохотно, по глотку. – Успокойся.

– Ты не видел. Не понимаешь. – Не обнаружив искомого, Тим разогнулся, отвернулся от едва живой бабки. Его лицо представляло собой какую-то пародию на человеческую личность. Побледневший с широко распахнутыми, не моргающими глазами, он словно умер там, минуту назад. – Там девочка на цепи. Не собака понимаешь? Девочка. Она…как так можно? Мне ключи нужны. Нужно снять цепь.

Эта новость, похоже отбила у Тимура желание подняться. Едва начав попытки, он вдруг обмяк и остался в прежнем положении.

– Ты…уверен. Там ведь темно.

– Я по-твоему сумасшедший? – Тим снова начал заводиться. Старуха зарыдала громче, оглашая замызганную кухоньку писклявым, старческим плачем.

– Не бейте. Это Сереженька…он скоро вернется…он обещал…Лариска…это он привез…Сережа…

– Она же не соображает ни черта. Ты посмотри на нее. – Тимур по-прежнему увещевал друга, опасаясь повторной вспышки гнева.

– Смотри за ней. – Тим схватил со стола банку с огарком свечи и быстрым шагом покинул кухню.

– Сереженька…это он привез. Он придет…у него ключ. Придет. Он обещал. – Продолжала лепетать бабка. Она не пыталась подняться или хотя бы отползти в сторону, хотя раскрасневшаяся от жара буржуйка начала припекать. Запахло паленой шерстью от затлевшего рукава ее пальто. Тимур неловко поднялся.

– Не шевелитесь, ладно. – Бабка будто не слышала, продолжая лепетать бессмысленную мантру. Наверное, это ее успокаивало.

В очередной раз ступив в разлитую жижу, Тим быстрым шагом вошел в комнату, где держали пленницу. На этот раз света было больше. Удалось различить заколоченные окна, грязный пол с пустыми упаковками от лапши быстрого приготовления, и гору тряпья в дальнем углу. Чуть в стороне стояло переполненное жестяное ведро, заменявшие пленнице туалет. Выносить его в обязанности старухи видимо не входило, так что содержимое давно застоялось и скисло. Если дерьмо вообще имеет способность скисать. Девочки видно не было, но рваное колючее одеяло в углу оттопыривалось, давая понять где она спряталась.

– Малышка. Я помогу. Не бойся. – Тим шел осторожно, стараясь не пугать несчастную. – Сейчас я тебя освобожу, и мы уйдем отсюда. Хорошо?

Он поставил свечу на пол, ухватился за край одеяла, застыдившись собственной брезгливости. От прикосновения к пропахшему мочой и потом белью передернуло. Потянул, с содроганием глядя как в ограниченном, дрожащем свете начало появляться худенькое, дрожащее тельце. Сжавшись в комок, девочка подставляла его взгляду исполосованную подсохшими струпьями спину, следы сигаретных ожогов, уже начавшие бледнеть синяки. Острые коленки, по-лягушачьи выставленные перед собой, почернели от въевшейся грязи. Грязные пакли свалявшихся светлых волос обрамляли детское личико с большими, давно утратившими отблески разума глазами.

Но и это было не самым ужасным. Не веря тому, что это происходит на самом деле, Тим уставился на длинную тонкую цепь. Одним концом она была вбита в пол, позади пленницы, но второй…он тянулся к правой ноге девочки, где заканчивался широким кольцом врезанным прямиком в ахиллово сухожилие, в двух сантиметрах от грязной пятки. Ступню пленницы просто проткнули тупым куском металла пол сантиметра в диаметре, после чего каким-то образом заварили его, сделав попытки освободиться без травм практически невозможными.

Глядя то на него, то на слабый огонек свечи, она будто боялась этого неловкого, дружелюбного света. Как дикий зверь, инстинктивно опасается пламени пожара. Вновь негромко заскулив, пленница ухватилась за полу одеяла и с силой потянула обратно. Почувствовала сопротивление, взвизгнула громче. Тим разжал хватку, позволяя ей вновь накрыться с головой. Так лучше. Лучше, чем смотреть во что больная фантазия способна превратить ребенка. К тому же, девочка была абсолютно голой.

– Кто же это сделал с тобой? – Парень смотрел как содрогается темно зеленое одеяльце, слушал стенания, переваривал увиденное. – Ладно, раз гора не идет к Магомеду… Он обошел постель пленницы и ухватил за тот конец цепи, что был врезан в пол. Потянул, чувствуя, как заскрипели подгнившие, вздутые доски.

Предназначенные для удержания тридцатикилограммового ребенка, оковы не могли противиться взрослому сильному мужчине. Собрался с силами и потянул сильнее, упершись ногами в пол, стиснув зубы. Скрип стал сильнее. С таким ржавый гвоздь выскальзывает из гнезда. Наконец звенья негромко бзынькнули, оповещая о капитуляции.

– Малышка. Я тебя здесь не брошу, слышишь? Все теперь будет хорошо. Все закончилось. – Тимоха хотел прикоснуться к подрагивающему комку, но не решился, опасаясь напугать ее еще сильнее. Обошел вокруг, мягко приподнял край одеяла, только чтобы заглянуть бедняжке в лицо. – Идем милая. – Он выдавил самую дружелюбную из своих улыбок, надеясь, что в сложившейся ситуации она не выглядит оскалом.

Девочка не ответила, лишь смотрела на него своими большими, дикими глазами. Чуть наклонила голову набок, как делают собаки, вслушиваясь в слова хозяина. Открыла рот и …снова застонала. Тихонько. Жалобно. Даже этого огарка оказалось достаточно, чтобы убедиться, языка у нее давно не было. Вот почему в темноте Тим принял ее за собаку.

– Ну? Идем – Поднялся, сжимая в правой ладони свернутую в кольцо цепь. На этот раз девочка послушалась, на четвереньках она выскользнула из своего укрытия. Замерла. – Надо тебя одеть что ли. Так не пойдет.

Тимофей огляделся в поисках хоть какой-то одежды. Не обнаружив ничего подходящего, он стянул с себя любимую кожаную куртку. Мягко, чтоб не напугать, отложил цепь в сторону.

– Не бойся, ладно? – Протянул руки к пленнице, собираясь накинуть куртку ей на плечи. Девочка уселась на пятую точку, без тени стеснения демонстрируя усеянный редкими белесыми волосиками лобок. Тим поморщился. Разве это возможно вообще, превратить человека в животное? А может все мы в глубине души звери? Нужно лишь суметь достучаться до того первобытного состояния. Ублюдку Сереженьке это удалось.

Повозившись, все же удалось продеть непослушные руки девочки в рукава. Звонко чиркнув молнией, Тим соединил полы куртки. Конечно же она была ей велика, зато теперь более или менее скрывала болезненную наготу. Идти на своих двоих девочка отказывалась, потому пришлось изрядно подвернуть рукава, чтоб не мешали ей передвигаться. Закончив нехитрые манипуляции, парень поднял импровизированный фонарь. Огарок свечи расплавился почти полностью и мог погаснуть в любое мгновение.

– Идем. – Поддерживая цепь одной рукой, Тимоха позволил девочке двигаться перед собой.

На кухне все оставалось по-прежнему. Старуха так и не удосужилась подняться на ноги, но перестала причитать и теперь лежала, молча уставившись в потолок. Тимур нетерпеливо ждал возвращения приятеля, прокручивая в голове возможные последствия. За окном стало светлее, похоже, луна все же сумела отвоевать право на жизнь и теперь наверстывала упущенное по-первости время. Она заглядывала сквозь грязные стекла, отбрасывая рассеянное бледное свечение на край стола.

– Что б я сдох… – Тимур рассматривал странное четвероногое создание, показавшееся на пороге. Услышав его слова, наряженная в куртку приятеля девочка замерла, испуганно попятившись. Появился Тим. Пленница тут же прижалась к его колену, словно только он один сейчас оставался ее заступником. – Чего она?

– Бог знает сколько времени над ней измывались. Любой бы спятил. – Тимофей грозно зыркнул на старуху. – Тебя бы тварь теперь на цепь посадить, да мараться неохота. Тимур?

Впервые за этот вечер он назвал друга по имени. Не Тима, не братка. Тимур. Это значит разговор будет серьезным.

– Тимур? Не знаю, как будем выбираться. Но я ее здесь не брошу. – Он смотрел прямо в глаза и этот его взгляд…такого Тимур еще не видел.

– Вот значит, как это бывает.

– Что?

– Ты бы видел сейчас себя со стороны. Герой блин. Я такое только в кино видел. Про войну. С такими глазами обычно огонь на себя вызывают. – Тимур привычны лыбился, в глубине душим все же оставаясь серьезным.

– Иди ты. – Беззлобно парировал Тим.

– А ты ее прямо так, на цепи по улицам водить будешь? – На это он уже не ответил. Лишь неуверенно пожал плечами.

Глава 6

Решив не высовываться из дома до рассвета, парни расположились на кухне. Благодаря взошедшей луне здесь было немного светлее, чем в остальных комнатах. К тому же, потрескивающие в буржуйке поленья успокаивали, создавали призрачную видимость уюта. Если можно чувствовать себя уютно в доме, где много дней пытали пленницу. Присутствие старухи пугало девочку, потому Тимур отволок почти не сопротивляющуюся хозяйку в дальнюю комнату.

Тим занял невысокий табурет, пододвинув его ближе к печурке. Пленница расположилась подле него.

– Как только солнце взойдет, пойдем в поселок. И пусть уже органы разбираются. С гребанным Сереженькой. – Тимур выудил еще пару поленьев и ловко приоткрыв раскаленную дверцу забросил их в объятия вечно голодного пламени. – Тамара точно на развод подаст, когда узнает.

– Не подаст. Ты девочку спасал. Не подаст. – Тимофей буравил глазами дощатую стену напротив, о чем-то упорно размышляя.

– Только как я здесь оказался, спаситель блин. Мы же в … – Его жалобы прервал негромкий рокот двигателя и скрип тормозов. Было похоже, будто где-то неподалеку проехал автомобиль. – Слышал?

Можно было не спрашивать, по вмиг напрягшейся фигуре приятеля было очевидно – он все слышал. Минуту парни прислушивались, вылавливая каждый шорох с улицы. Ничего. Тимур даже подошел к окну и попытался рассмотреть что-нибудь, но кухня выходила на темный подлесок.

Бах!

Звук донесся из сеней. Будто кто-то с силой приложился к запертой двери, попытавшись открыть ее привычным толчком. Не получилось. Плотно установленная подпорка не позволила двери приоткрыться даже на сантиметр. На несколько секунд зависла тягучая, напряженная пауза.

– Эй! Чего закрылась?! Это я! – Грубый мужской голос доносился с улицы, отбивая неровную дробь в узком темном коридорчике.

– Кто это? – Шепотом, едва шевеля губами спросил Тимур. Приятель пожал плечами. Откуда ему знать? Потом скосил глаза на сжавшуюся в дрожащий комок пленницу. "Смотри" кивнул он головой. Она этот голос узнала и ничего хорошего это не сулило.

– Сережа? – Ответа этот вопрос не требовал. Каждый из них и так его знал.

– Открывай старая! Не выводи! – Сереженька споро демонстрировал свой неуравновешенный характер. Интонации стали злыми, каждый слог он выплевывал на запертую дверь, словно пытаясь прожечь гнилые доски.

– Делать что? – Тимур вновь начинал паниковать. Округлившиеся глаза превратились в два наполненных тревогой блюдца, сердце колотилось сильно, не ровно.

– Впустим его. – Тим словно желал встречи с этим извергом. Фигура напряжена, взгляд исподлобья, злой. Да, так оно и было. Еще мгновение и он самолично отопрет дверь, позволив ублюдку войти внутрь. Разве хорошая это идея? Нет.

– Помнишь, что бабка говорила? Он же мент. Вдруг у него ствол с собой. – Тимур взывал к разуму приятеля. Безусловно, было бы неплохо поквитаться с подонком за все, что он сделал с девочкой. Но не подохнуть пытаясь. – Бежать нужно Тим. Через окно уйдем.

– Иди. Я рискну.

– Дурак. А с девочкой что? Я один ее выводить буду? Уверен, что справлюсь? – Это сработало. Тимоха опустил взгляд. Пленница на четвереньках подползла к нему и всем дрожащим от ужаса телом прижалась к ноге. Он чувствовал исходящие от нее вибрации. Понимал, что теперь он за нее в ответе. – Идем. С другой стороны, можно выбраться.

Парни бросились в дальнюю комнату, где уже начала шуметь старуха. Громко затопав по дощатому полу, они влетели в помещение, едва не сбив хозяйку с ног. Похоже, она собиралась выйти. Завидев их, она издала противный визг, повалилась обратно.

– А ну лежать старая! – Цыкнул на нее Тимур. – Даже не дергайся.

Но та и без того, предпочитала не нервировать непрошенных гостей, позволивших себе слишком много вольностей. Попятившись, она сползла с края продавленного дивана и забилась в угол где-то у стены. Так лучше. Не обращая на нее внимания, Тим начал дергать проржавевший запор, силясь раскрыть оконную раму.

– Ну же. Ну…давай. – Механизм, не использовавшийся уже лет двадцать, давно перестал подавать признаки жизни. Тем временем, в сенях что-то происходило. Сережа почуял неладное и теперь уже не просто требовал, он всеми силами рвался внутрь. Удары сыпали на хилую дверь со скоростью крупнокалиберного пулемета. Не нужно было видеть, чтоб понять, долго она не продержится.

– Чего ты мнешься. Быстрее. – Тимур подгонял товарища, прекрасно понимая, что тот делает все от него зависящее.

Удары вдруг прекратились. Парни замерли в нерешительности. Секунда, две, три…тишина. Неужто Сережа сдался? Послышался рокот заведенного двигателя. Он вернулся в автомобиль.

– Уезжает? – Тим не верил, что все закончилось. Но слух его не обманывал, автомобиль и правда удалялся.

– Да…похоже на то. Я слышу, он завел автомобиль.

Но что-то было не так. Звук, который должен был уже исчезнуть, раствориться в шелесте листьев или завывании ветра, не исчезал. Казалось, будто он становится сильнее.

– Что-то не так…

В следующее мгновение мир будто дал трещину и провалился в тартар. Раздался оглушительный треск, хруст переламывающихся досок и…оглушительный в замкнутом пространстве сеней шум двигателя. Он не уезжал. Он лишь использовал свой автомобиль, в качестве тарана.

***

Тимур что-то кричал, но разобрать слова в разразившемся шуме было невозможно. Мотор взревел вновь, перемалывая подконтрольными безумному разуму колесами обломки досок, превращая их в щепки, круша и перемалывая. Еще несколько секунд и он будет внутри. Не теряя времени, Тим схватил с пола расшатанный табурет и швырнул его в неподдающееся окно. К беснующейся какофонии добавился звук разбивающегося стекла.

– Иди! – Тимофей указал на зияющий оскал опустевшей оконной рамы, ощерившейся десятком острых как бритва осколков. Не раздумывая, тот бросился вперед, к спасительной свободе. Одежда цеплялась за остатки стекла, словно дом не хотел отпускать их, до последних мгновений. Преодолевая преграду, Тимур вывалился на другую сторону, грохнувшись в рассыпанные по земле осколки.

– Помоги! – Тим окликнул товарища, готового стремглав бросится прочь. Подхватил перепуганную пленницу на руки, в очередной раз удивившись насколько же она мала. Худенькая и почти невесомая, она утопала в необъятной куртке с чужого плеча. – Возьми ее! Иначе изрежется вся!

Он аккуратно передал содрогающееся от ужаса тельце в руки товарища и только после этого сунулся сам.

– Сереженька! Скорее! – Старуха вдруг опомнилась. Страх покинул ее, оставив в полумертвом теле лишь стремление угодить вернувшемуся мужчине. Позабыв обо всем на свете, она в один прыжок преодолела преграждающий ей путь диван и бросилась на Тимоху. Скрюченный артритом пальцы превратились в острые когти, которыми она впилась в ногу беглеца. – Сережа!!!

Парень был уже почти на свободе, когда неожиданно сильная старуха потянула его обратно. От неожиданности он потерял равновесие и начал заваливаться обратно. Взмахнув рукой, ухватился за деревянную раму, чувствуя, как осколок стекла глубоко впился в ладонь.

– Уведи ее! – Бросил он, перед тем как исчезнуть в зияющей пасти оконного проема. Неуверенно кивнув в пустоту, Тимур подхватил обвивающую ногу пленницы цепь, как это делал раньше его приятель и стремглав бросился прочь, в сторону выделяющегося своей темнотой даже на фоне ночного неба пролеска. Только там, в темноте, он наконец почувствует себя в безопасности. Поскуливающая при каждом движении пленница последовала за ним.

***

Убедившись, что приятель не сделает глупость и не полезет обратно, Тим отвернулся и сильно пнул визжащую старуху в лицо. От удара голова ее сильно дернулась в сторону. Хватка ослабла, и парень легко выдернул штанину из корявых лап. Странно, но ненависти он сейчас не испытывал. Только пугающее безразличие и опустошенность. На другом конце комнаты возник плечистый, высокий силуэт. Мужчина на мгновение остановился, после чего прошел внутрь, позволяя полной луне осветить его лицо.