Сундук Пандоры

– Да это же Пари… – озвучила Влада свои мысли и как завороженная пошла на голоса.

Громкий, нечленораздельный вопль обрушился с небес, за ним Влада четко распознала шум огромных крыльев. Он был ей знаком, и она даже обрадовалась, что вот сейчас увидит ту птицу, которая пробуждает ее ночами. Вместе с этим она словно проснулась, отступила назад и снова спряталась за деревом. Да и на поляне все ожили. Гаргульи испуганно прижались к деревьям, хотя стволы не могли укрыть их огромные тушки. Девушки заметались по поляне, пряча лица. Ничего не разглядев в вышине, Влада опустила глаза к присутствующим. Беготня становилась быстрее, краски одеяний сливались в одну пеструю гамму. И только Гаргульи, все еще сидя на своих местах, выделялись серыми пятнами во всеобщем переполохе. Снова неудержимый вопль сверху. Секундное оцепенение и Влада смогла распознать ярких птиц, пытающихся разлететься в разные стороны. Вот верхушки деревьев заскрипели, наклоняясь к земле. Птицы, испуганной стайкой, прорывались к небесам и… яркими, огненными звездами падали в утоптанную траву, моментально сгорая, не оставляя даже следа. Все происходило с невероятной скоростью. Влада забыла дышать, хотя и стояла с открытым ртом, не в состоянии пошевелиться или закрыть глаза. Перед ней, на поляну, опустился молодой мужчина. Его широко открытые крылья закрывали голову, но прекрасное, выточенное тело пробудило в девушке огромное любопытство и она снова пошла вперед. Шаг, второй. Хрустнула ветка под ее ногой. Мужчина, вонзив огненную стрелу в очередную пичугу, оглянулся, метнул на нее испепеляющий взгляд, от которого Владе стало не по себе, и она зажмурилась.

Открыв же глаза, Владислава ощутила холод, пронизывающий насквозь. Перед ней был тот самый проход, с каменными изваяниями, который постоянно тревожил ее воображение, темный двор колледжа, полная ночная тишь. А в голове, четко рисовалась невероятно знакомая фигура мужчины, тревожащая ее.

– Мне срочно надо поговорить с мамой! – заявила Влада громко, с недовольством глянув в немую морду ближайшей статуи. – Чрезвычайно срочно! Это же надо… – развернулась и побежала домой, не переставая говорить: – я трансформируюсь! Только бы Мира спала. А собственно, чего это? Нет уж, пусть не спит, пусть сама увидит, а то опять будет все отрицать.

Войдя в комнату, не заботясь о покое сестры, приняла душ, улеглась в кровать, бурча что-то нечленораздельное, подтянула одеяло под самый подбородок, но тут же взялась за ноут:

– Пари! Да, я не сомневаюсь, это были Пари! Причем оба клана. И у них была разборка.

Часа два она зависала в сети, оставляя закладки из разных источников, вскользь пробегая изложенную информацию и оставляя ее для более глубокого изучения. Сердилась, когда образ мужчины становился между ней и экраном. Мотала головой, отгоняя нагло влезающее видение. Когда все закладки были сделаны, а в мировом пространстве не осталась и крупицы об интересующей ее теме, когда силуэт мужчины в очередной раз всплыл в ее сознании, она протянула: – Герман! – и испуганно замерла, смотря в окно.

Пошевелилась сестра, просыпаясь и Владислава, не контролируя свои действия, закрыла крышку ноутбука и уставилась в потолок, сложив руки вдоль туловища.

– Ты уже не спишь? – зевая, спросила Мира.

– Да, не спится.

– Кажется, я тоже уже выспалась. Хотя еще так рано. Знаешь, мне странный сон приснился.

– Мне тоже. – перебила Влада и пошла чистить зубы.

– Заметно. – проговорила Мира ей вдогонку, но выяснять ничего не стала.

Весь день в мыслях Влады был полный кавардак. Выхватывая очередное воспоминание, она не могла его толком обосновать, как и утвердительно сказать себе, что это был не сон. Так и не позвонив матери, не рассказав ничего сестре, не связавшись, вообще, ни с кем из семьи, в помощь о происходящем, она как хвостик бегала за Мирославой из аудитории в аудиторию, вскользь слушая лекции и автоматически кивая, когда к ней обращались. Однако, придя домой, она не села за изучение найденного ею материала. Более того, она уснула, даже не поужинав. Так прошли еще сутки. А на третий вечер они, вернувшись с сестрой домой, обнаружили распахнутое настежь окно. Не выявив никакой пропажи, да и следов постороннего, Славки списали это на сквозняк и никого вызывать не стали. Влада чувствовала себя превосходно, бодро. Весь вечер шутила. Да еще и неудержимый аппетит проснулся. Чуть позже, когда Мира засела за написание доклада, Влада взяла свой ноут, открыла его и лоб ее наморщился:

– Не поняла…

– Ты мне? – высунув с уха наушник, уточнила Мира.

– Да нет, себе.

– Что-то случилось? У тебя вид растерянный.

– Ничего не случилось. Просто мне казалось, я делала какие-то закладки. А тут пусто.

– Закладки чего? Может у меня есть.

– Да не помню! Не важно. Раз не помню – значит ничего существенного.

– И то верно. – кивнула Мира и «отключилась», вернувшись в свои думы.

– Точно говоришь, сестренка, – говорила Влада сама себе. – Важное никуда не скроется.

****

Герман сидел на спинке лавочки, в окружении девушек. Как всегда весел и беззаботен. Говорил, активно жестикулируя, на что барышни заливались громким смехом. Неожиданно он замолчал, спрыгнул на землю, почтительно склонил голову и, подхватив книги, пошел к корпусу. Девушки, все до одной, повернули головы в сторону его приветствия, в здание зашли Славки. С недовольным видом все разошлись. Герман задержался у двери, щелкнул двумя пальцами, словно вспомнил нечто, и с довольным видом зашел внутрь.

Два часа занятий пролетели для Славок в активной напряженности. Сокурсники привыкли к их ненасытности в учебе, а женская половина прощала даже ревность, возникающую к Герману, ведь их пытливость к знаниям дарила свободное время на болтовню и пересуды, пока учителя занимались сестрами.

Третий час учебы был в другом корпусе и когда Славки, одни из первых вошли в класс, Герман уже сидел за столом, полон внимания.

– Привет сестренки! – крикнул он и поднялся. – Давайте ближе. – Влада нахмурилась, Мира замерла в удивлении. Нет, Мира обрадовалась его появлению, у нее были к нему вопросы, но она дала слово сестре, не затрагивать тему так ей неприятную. Вот от этого и стояла в проходе. Герман же не унимался: – Не робейте, не покусаю, я сегодня сыт. И дайте, пожалуйста, возможность другим блеснуть своими знаниями.

Влада нехотя пошла вперед. Время летело быстро, разговор был прост, без серьезных тем, говорил в основном Герман, Славки же слушали с удовольствием, временами соглашаясь, иногда отрицая. Так они переместились в кафе, затем, втроем, побродили по городку, а перед тем как проститься, Герман, прищурив глаз, задержал свое внимание на Владке, всего на миг, удержал ее руку в своей, а ее обдало таким жаром, что щеки запылали. Благо освещение было тусклым, и сестра не заметила. Вместе с жаром, к Владиславе начала возвращаться память, прожитого за последние дни, а особенно ночи. Войдя в комнату, она бросила сумку и произнесла:

– А знаешь, Мирка, ты права! Я должна поговорить с ним. Ты же не будешь против, если я спущусь, на пару минут.

– Да хоть на час! Главное, найди ответы на свои вопросы. И это, не до утра, а то МА с ума сойдет.

– Я на минуту! – с серьезным видом заверила Влада и закрыла за собой дверь. Понимая, что у нее по-прежнему нет номера телефона Геры, что парень давно мог уйти и ей его не догнать, ибо пути у них разные, а дорог много. Она сбегала по ступенькам, в глубине души надеясь, что разговор не состоится, что ночью она не будет думать над его словами, а разберется в себе и том, что же было с ней на самом деле. Она даже успела пожалеть, что так повела себя, что позволила себе мчаться за парнем, что дала повод сестре, вообразить бог знает что. Спрыгнув с последней ступени, она практически упала в горячие объятия Германа. Он так нежно, вместе с тем, так крепко прижал ее к себе, что у нее перехватило дыхание. Подняв голову, непроизвольно прикрыла глаза, от его горячего дыхания, такого свежего, какое чувствовала лишь, когда ее «седьмой ветерок» кружил вокруг. Тут же ощутила прикосновение его губ. Легкий поцелуй, ею не отвергнутый, становился требовательней, пристрастней. И ей это нравилось! Она практически тонула в нем. В висках стучало, во всем теле появилась дрожь и Влада, приложив немало усилий, отстранилась, прошептав:

– Завтра… Прости… Завтра…

Уже через минуту она стояла у своего окна и наблюдала, как он, став в центр света, падающего из ее окна, улыбается. Без сарказма и превосходства, без былой иронии, которую он не скрывал к окружающему его миру. Он был счастлив и Влада это чувствовала.

– Ты уже дома? – слова Миры привели ее в чувства.

– Угу! Ушел. И чего понеслась, как…

– Ну, ушел и ушел. Завтра спросишь.

– Завтра. – повторила Влада и спряталась в ванной комнате, надеясь, что сестра ничего не заметила, что не выглянет в окно, что Гера ушел… – Что-то очень много у меня недосказанности. – бурчала она, обливая себя горячей водой. – Что-то уж очень много…. Я погружаюсь во все это, бездумно, как ненормальная, не думая о последствиях. Господи, да что же это со мной?! Ой, папочка!

Ей действительно, в первую очередь, было стыдно перед отцом. Она всегда восхищалась его рассудительностью, верностью и преданностью семье. Ей постоянно мечталось о таком муже, она ждала такой любви, тех ухаживаний, которые отец оказывал матери. А тут, вдруг, в такой запутанной ситуации, поцелуй. И он ей понравился!

Вода помогла. Из ванной Влада вышла уже успокоившись. А тут еще и Мира постаралась, заварила горячий чай. Влада очень любила держать в ладонях горячую чашку, она обожала греть ладошки, в такие минуты мысли становились яснее, сомнения удалялись, находилось решение самым трудным вопросам, которые возникали в ее возрасте. Так случилось и сегодня. Закончив чаепитие, сестры взялись за ноуты. Мирослава готовить доклад, с которым на выходные должна была уехать в другой штат, на очередную конференцию. Владислава же, отогнав сладость поцелуя, восстановив в памяти одну из ночей, снова принялась вытаскивать из недр мировой паутины сведения о Пари. На этот раз она не просто сделала закладки, она создала папку, отправляла в нее заметки, прочитывая их и удаляя все не нужное, как она считала – надуманное. Затем засекретила папку и, как ей не хотелось выглянуть в окно, легла спать, в ожидании очередного сновидения. Видений не было. Она замечательно выспалась. Первой собралась и решительно пошла на встречу с Германом. Сегодня ей было, что ему предъявить, как и задать конкретные вопросы. Не получилось. Герман возникал возле нее так неожиданно, осыпал горячими поцелуями и исчезал, прежде чем Мирослава или кто из учителей, появлялись рядом. К вечеру он осмелел, пошел провожать Славок и тут не упускал момента, чтобы поцеловать Владку, едва внимание сестры было чем-либо захвачено. Наутро, Владислава, опять-таки не смогла серьезно поговорить с ним. Едва они с сестрой вышли из дома, как он появился на их пути, сияя как медный пятак, преподнося им небольшие презенты, в честь приближающегося Рождества. А дальше – еще сложнее. Он дал Владке новое имя, да еще преподнес это так, что она не только не воспротивилась, а даже наоборот, растаяла в его объятьях. «Канарейка»! – произносил он с особым вдохновением, прям в ухо, после очередного мимолетного поцелуя. Не громко, а именно шепотом, как бы показывая – это их тайна. Оставаясь без его присутствия, Владислава ругала себя за слабость и краснела от того, что входила во вкус. Ей не просто нравились его прикосновения, она уже жаждала их. Два головокружительных дня. И ни одного слова сестре, ни одного сообщения родным. Нет, она все так же связывалась с семьей, но упорно, сама не понимая отчего, игнорировала делиться личным счастьем. Ночью, перед тем как заснуть, объясняла себе свое поведение тем, что не уверена в искренности их чувств и что утром, обязательно, серьезно поговорит с Германом. И так каждый день в течении недели.

В последний день перед рождественскими каникулами Герман не показался. У них не было совместных занятий, и это не должно было Владу удивить, но ведь и на неделе у них редко совпадали лекции, а он был рядом. Влада выискивала его в толпе, но тщетно. Сначала у нее пробудилась паника, мол, все, наигрался. Присутствие сестры сдержало от глупостей. Она не заплакала, хотя и хотелось, не бросилась его искать. Через час она задышала ровнее и уже спокойно относилась к его отсутствию. Еще через полчаса она ощутила забытую легкость и снова выстроила ряд вопросов, которые ее мучили. Более того, именно сегодня, перед завтрашним отъездом Миры на конференцию, она намеревалась, за вечерним чаем, поделиться с сестрой рождающимися чувствами к Герману. И снова не удалось. Едва она осталась одна в комнате, как услышала стук в окно. Подошла. Герман стоял под окном, и умело бросал камушки. Махнув ей рукой, направился к входной двери. И она, на пальчиках, чтобы сестра не услышала из ванной комнаты, открыла дверь и оказалась в его власти. Страстный, обжигающий поцелуй вскружил ей голову. И даже когда Герман заговорил, Влада не могла открыть глаз, слушала его, сильней прижимаясь к его горячему телу.

– Канарейка! Прости, были важные дела. Но завтра, с самого утра и до… пока не прогонишь, я весь твой! – еще раз расцеловав ее, легонько подтолкнул к двери и исчез. Едва Влада оказалась внутри, как Мирослава окликнула ее:

– К нам кто-то пришел?

– Нет! – соврала Влада и зажала рот рукой. – Тьфу! – уже тихо говорила себе: – Вот зачем вру?! Да что же это такое?

– А мне показалось, дверь хлопнула.

– Именно что ПОКАЗАЛОСЬ! – сердясь на себя, Влада прошла к кровати и уселась, скукожившись и дуя щеки.

– Странно! – Мира появилась распаренная, с мокрой головой. – А с тобой-то, что?

– Живот болит! – Мира обеспокоилась. – Да не части. Наверное, голодная. Я скоро.

Поели молча. Затем Мира собрала сумку, причитая, как мамочка:

– До утра не загуливайся, ешь хорошо, высыпайся…

– Ты не очень? – Мира посмотрела на сестру. Влада добавила спокойней: – Я о том, что ты мне не мама. – улыбка расплылась, открывая белоснежные зубы. – Да и едешь на два дня.

– Почти пять! Вернусь в канун Рождества. Отпразднуем по правилам колледжа и домой. Как же я соскучилась! Влад! Скажу честно, мне не плохо здесь, однако…, дома лучше. Хочу на РОДИНУ!

– Я тоже. Только. Мир, ну мы же не слабачки. Привыкнем, не подведем родителя.

– Куда денемся. Свыкнемся, приживемся, станем настоящими леди и еще скучать будем за всем этим «снобизмом».

Глава 6

Утро для Славок началось непривычно – они проспали. Когда настойчивый стук в дверь заставил посмотреть на часы, обе устроили переполох, забегали, запричитали, обвиняя друг друга. В дверь продолжали стучать. Когда же Влада открыла, на пороге стоял Герман и ухмылялся:

– Вот так и знал, что проспите! Мирка, ты хоть помнишь какой сегодня день?

– Ай, не до тебя! – отмахнулась Мирослава. А Влада, замерев на пороге, всеми фибрами ощутив его прохладность к себе, еле сдерживалась, чтобы не наорать на парня.

– Может меня и туда, да только автобус ждать не будет. Практически все собрались.

– И что мне теперь делать?! – злясь, бросила Мира.

– Отставить панику! Одевайся, красится не обязательно, ты и так прекрасна. Жду тебя на улице. – подхватил ее дорожную сумку, заблаговременно приготовленную и закрыл за собой дверь.

– Не поняла… – только и смогла сказать Влада.

– Я тоже, но разбираться буду потом. – Мира уже пришла в себя, теперь ее действия были слаженными и уже через пару минут, поцеловав сестру, удалилась.

Владислава все это время так и стояла у двери. Когда же дверной замок защелкнулся за сестрой, она подняла брови, затем проследовала к своей кровати, взяв подушку в руки, взбила ее так, словно это она была виной всего, вслед за тем издала протяжное: у-у! После чего добавила:

– Даже так?! – расправив плечи, гордо задрав подбородок, прошествовала в ванную. По истечении достаточно долгого времени, когда ей казалось, что Герман испарился восвояси и навсегда, когда она решила, что дни, в отсутствие сестры, пройдут в занудном унынии, в дверь постучали и она, скривившись, нехотя, пошла открывать.

– Привет! – произнес Герман, словно они и не виделись сегодня. – Ты все еще не собрана. Вот сонная красавица.

– Я не сонная! Это первое. Второе – у меня выходные. И третье – планы я не строила.

– Опять двадцать пять! Кажется, так у тебя на родине говорят. Канарейка! Ты не в духе?

– Моя жизнь, в чем хочу в том и хожу.

Они стояли в дверях, она в комнате, он у порога. Влада не спешила приглашать, парень же не торопился напрашиваться в гости. Он даже наоборот, сделал шаг назад, прищурил глаз, отчего на его достаточно красивом лице появилась легкая насмешка. Владу это кольнуло, и она принялась считать про себя, чтобы не наговорить ему то, о чем сама потом будет жалеть.

– Мира умчалась к очередным победам. Как оказалось, я недаром явился непрошеным. Просила кланяться и не скучать! – он шутливо поклонился, затем добавил: – Будет звонить, но и тебя просила не забывать и ей позванивать.

– Зайдешь или так и будешь стоять у порога? – уже спокойно спросила Влада.

– Зайти то можно, только… – тут он сделал паузу и у Влады заколотилось сердце, а в голове уже стучало:

«Вот сейчас он все и скажет! Сейчас он, не извиняясь, просто сообщит, что вся неделя была ошибочной».

Не сказал, стоял и улыбался. Когда же глаза Владки блеснули накатившейся слезой, когда нижняя губа стала подрагивать и она ее прикусила, сделал шаг вперед, взял за руку, поцеловав кисть, нежно, но так тепло, что огонек в ее душе проснулся и окрасил щеки в пурпурный цвет, произнес, практически в ухо:

– Завтраком же все равно не накормишь, нет ведь ничего вкусненького. А я без гостинца. Так что собирайся, пойдем в ближайшее кафе.

– А вот и нет! У нас холодильник полный.

– Отлично! Однако я рискну пригласить тебя.

– Ты что, боишься?

– Ага! – засмеялся. – Предпочту нейтральную территорию.

– Герман!

– Владислава! Целомудрие вещь ценная. Я стараюсь беречь.

– Да ну тебя!

– Где то я сегодня это уже слышал. Одевайся!

– Хорошо! Только ты не маячь тут, и я, это, не кусаюсь.

Он прошел, покрутился вокруг своей оси, изучая их жилье. Присмотрелся к многочисленным фото.

– Семья! – уловив его взгляд, пояснила Влада.

– Я так и понял. – взял стул, приставил его к стене, сел, сложа руки на груди и прикрыл глаза.

– Ты что, собрался спать?

– Просто стараюсь тебе не мешать.

– А ты мне и не мешаешь.

Влада стояла перед ним, собранная и причесанная, даже губы поблескивали от нанесенного бальзама. Глаза Германа загорелись, он так быстро поднялся и прижал ее к себе, затем их губы слились в страстном поцелуе, но уже через мгновение он извинился:

– Прости. Спешить не будем.

– Не будем. – повторила Влада.

Герман помог ей надеть пальто, поправил воротник и сам надел на ее голову шапку, лежавшую на верхней полке вешалки.

– Надо! – произнес категорически и даже, шутя, погрозил ей, после чего они покинули комнату.

И побежали часы, полные нежности и целомудрия, о котором Герман вспомнил утром. Он был очень внимательным, заботливым, милым и ласковым. Голос звучал словно мед, рассказы лились в ее удовольствие. Эти нежные прикосновения и скромные поцелуи в щеку или руки, так воодушевляли и окрыляли Владу, что она старалась не отходить от него и на шаг. Только ей уже этого было мало. Все это, по ее пониманию, должно было быть вначале. А сегодня, когда они одни, после такой страстной недели, пусть и не достаточно близкой, пусть без общей постели, ей хотелось большего. Ведь он же был пытлив и пылок, целых семь дней. Однако, так или иначе, а его новое, нежное отношение к ней, потихоньку уняло в душе девушки необузданный порыв к близости и уже к вечеру, она была ему настолько признательна, что готова была осыпать благодарностью.

– Прекрасный вечер! – произнесла Влада, когда они подошли к ее дому.

– Только вечер? – удивился Герман.

– Не только. – смутилась Владка и опустила глаза. – Вся неделя была неповторимой. Правда, … сегодняшний день превзошел все мои ожидания.

– То ли еще будет. – отозвался Гера. Присел на скамью, осторожно взял ее за руку и усадил на колени. – Скамья холодная. Не хочу, чтобы ты простыла.

– Я так и поняла. – отвела от него взгляд, сидела настороженно. Он же не проявлял большего. Только взял ее руки в свои ладони, потер пальцы, подул, согревая. Снял свой шарф и повязал ей.

– Снег, а ты нараспашку, как сорванец!

– Какой снег? Откуда? – хмыкнула она. – Вот у нас снега… – и умолкла.

Снег мелодично, кружась хороводом, опускался на них. Вот уже и дорожка стала белой. Деревья меняли окрас. И тут Влада заметила, как прекрасна аллея, на которой они прибывали, ожила. Яркие рождественские украшения горели тысячью ламп. Деревья и здания мерцали разноцветными гирляндами. На площади, виднеющейся со скамьи, ей подмигивал Санта, стоя в огромных санях, запряженными оленями. – А у нас дед Мороз и Снегурка. – весело произнесла Влада: – На тройке лошадей. Гера! Спасибо тебе! – поцеловала его в щеку, прижалась.

– Пожалуйста, Канарейка! – ответил он и поставил ее на землю, все еще обнимая. – Кажется, пора спать.

– Еще так рано…

– Ничего не рано. Скоро полночь.

– А я и не заметила.

– Вот! Еще пунктик, какой мне придется улучшать.

– Да ну тебя!

– Повторяешься. – Влада вздохнула, а он продолжил: – Давай прощаться. Завтра насыщенный день.

– Правда? И что ты придумал?

– Сюрприз!

– Хороший?

– А ты как думаешь? Все, беги!

За те считанные минуты, какие потратила Влада на подъем по лестнице на второй этаж, снег покрыл все в поле ее зрения. И только оставленный «ангелочек», вместо следов ног Германа, выделялся из белой гаммы.

– И все-таки, ты – хороший! – усевшись на подоконник и прильнув к стеклу, прошептала Владка, очерчивая силуэт ангелочка пальчиком.

Глава 7

Какой бы прекрасной не была череда событий, приходит тот момент, когда анализируя их, находятся вопросы. Так случилось и с Владиславой. Просидев на окне довольно долго, а именно до той поры, когда падающий снег скрыл от нее «ангелочка», оставленного Германом, приняв ванную и удобно разместившись в постели, она принялась петь дифирамбы парню. Признавшись себе, что от себя такого не ожидала, невольно, нашла вопрос, на который давно искала ответ. Более того, дать полное пояснение мог именно Герман. Потянув за тонкую ниточку, уже через время она «держала» целый канат неточностей, недосказанности, неясности и еще массу всего, о чем следовало бы поговорить с парнем. Правда, от этого он ей не стал не мил.

Ночь снова пролетала быстро, без сновидений. Однако выпив чашку кофе, она вспомнила, смутно, один из своих прежних снов, подаренных ночью Оксфорда. И, что совершенно естественно, принялась его оживлять.

Как бы там ни было, а к полудню, она была одета, обута и, не дожидаясь прихода Германа, спустилась – подышать морозным воздухом, полюбоваться красотой заснеженной природы.

Герман вышел из прохода одновременно с Владиславой. Заметив девушку, ускорил шаг. Нежно обнял ее и поцеловал в щеку. Владка боялась, что он, следуя своим привычкам, бросит колкость, мол: «ага, не дождалась, соскучилась» или что-то подобное. Собственно она не собиралась противоречить, ибо очень хотела с ним скорее увидеться, по нескольким причинам. Но он ничего подобного не выдал, а лишь уточнил:

– Не замерзла?

– Я только вышла.

– Как спалось?

– Прекрасно! Или ты спросил не просто так?

– Конечно, не просто так. – улыбка растянула губы. Влада искала сарказм, но парень снова ее удивил. – Мне не безразлично все, что с тобой происходит. И, как не странно покажется, с Миркой тоже.

– Приятно слышать.

– Владка, что-то произошло за ночь?

– Ничего. Ровным счетом – ничего!

– Мне привиделась грусть в твоих глазах.

– Показалось. Хотя…

– Так! – Герман начал говорить одновременно с ее последним словом и Влада решила не продолжать. – Мы останемся здесь топтать снег, или последуем намеченному плану?

– О планах ты меня не известил, но я согласна идти за тобой.

– Как же это радует мой слух! – обнял за плечи, повел вперед.

И снова невероятно прекрасный день, полный тепла и его заботы. Герман удивлял ее снова и снова. Сегодня он повез ее в маленький городок, где-то на окраине штата. Спросил бы кто Владу дорогу или хотя бы название, она бы не ответила, просто не следила за этим, сидя в его теплой машине, слушая его убаюкивающий голос. Как же он много знал! Впору работать гидом. Нет, он лучший историк, за все года ее учебы. Она поймала себя на мысли, что ни Дэн, ни Жан, ни даже отец с ним не сравнятся, и снова покрылась румянцем. А городок был и, правда, великолепен, словно сказочный, весь в огнях, украшенных елках и поющих уличных игрушках. Темнело. Они сидели в кафе, небольшом и похожем на резиденцию гномов, с деревянными столами, лавками покрытыми тканными дорожками. Служащие в забавных костюмах и прочая рождественская мишура. Здесь она впервые попробовала Грог. И прослушала увлекательный рассказ Германа об Эдварде Верноне, по прозвищу Старый Грог, вице-адмирале британского флота. Который еще в XVIII веке, изобрел вкусивший ею напиток. Герман так подробно рассказывал, словно сам присутствовал при этом и дружил со славным Эдвардом. Правда до этого они выпили по стаканчику шведского рождественского напитка, Глегга. И теперь соединившаяся смесь клонила ее ко сну. Владка боролась с этим, стараясь быть внимательной к словам парня.