скачать книгу бесплатно
***
Он пришёл домой поздней ночью. На веранде поблёскивал тусклый свет лампы. Тереза сидела в плетёном кресле, беспокойно вглядываясь в темноту. Сейчас она немного задремала, отложив на время спицы и несколько клубков шерсти: женщина тайком вязала детям подарки на Рождество. При скрипе деревянных ступенек она открыла глаза, чуть щурясь. Её рот в ужасе раскрылся:
– Боже, Джакомбо, что случилось?
Она тотчас подскочила, увидев мужа, клубок шерсти упал на пол, покатившись куда-то в темноту. Джакомбо при виде жены покачнулся, схватившись за перила, удержался и тут же опустился вниз, на ступеньки.
– Они и тебе всё испортили, – прорычал пьяным голосом он, его губы искривились в презрительной улыбке, – уничтожили, мерзавцы… – Он вдруг повернулся лицом к жене, его пальцы коснулись её щеки. – Теса, моя Теса, что с нами стало? – Казалось, на секунду он стал тем самым Джакомбо, с которым она согласилась быть до конца жизни.
Тереза, не замечая пьяные бредни мужа, тут же вытерла кровь цветастым платком, которым обычно протирала стёкла на очках. Через мгновение в её руках с отметинами тяжёлого труда оказались ровно отрезанные повязки и маленькая баночка с неприятно пахнущей субстанцией. Она аккуратно проводила лечебные процедуры в полутьме. Её движения были настолько слаженными, что делалась понятной одна вещь: пьяные истерики мужа были привычным делом для неё. Джакомбо по своему обыкновению стал сопротивляться, чуть не ударив жену рукой:
– Пошла к чёрту со своими пилюлями.
Он еле поднялся на ноги, бормоча под нос что-то неразборчивое, и направился в сторону гаража, где, завалившись на деревянную скамейку, проспал до утра.
Тереза же, аккуратно собрав лекарство, повязки, клубки с шерстью, смахнула рукой несколько слезинок со своей щеки. Зайдя в дом, женщина увидела стоящего перед ней старшего сына – по его мрачному виду она поняла, что он видел своего отца.
– Джереми, ступай спать, – устало произнесла женщина, выключая свет на веранде, – завтра нам всем рано вставать. – Она подошла к мальчику, положив руку на плечо. – Мы все устали…
Мальчик непонимающе смотрел на маму: он искренне недоумевал, почему она терпит, и молчать не стал:
– Мама, как ты можешь это терпеть? Я не понимаю, почему ты не бросишь его, и мы все не уедем из этого проклятого места! – В тёмных глазах мальчика искрилась злость, а его скулы обострились совсем по-взрослому. – Мы тоже страдаем!
– Джереми, ты не понимаешь, о чём говоришь! Ты слишком юн, чтобы понять такие вещи! – в голосе женщине прорезалась строгость, – он твой отец – ты обязан уважать его! Я не стану рушить семью! А теперь ступай спать!
Джереми словно облили ледяной водой – он отшатнулся от матери, невольно сбросив её руку со своего плеча и, смотря вниз на свою мать, думал, что, быть может, он слишком юн, но видит самое главное. Здесь нет любви.
***
Утром, когда сонные дети пришли на кухню, то как всегда обнаружили на столе завтрак. Джереми не стал рассказывать ничего младшим братьям – не хотел их расстраивать. Он решил, что у них и так хватает проблем. Мальчики сладко зевали и потягиваясь рассаживались по своим местам. Заспанные лица окрашивались улыбками при виде ароматной каши, посыпанной сахаром. Тереза суетливо расставляла стаканы с молоком. В её облике не было ни намёка на усталость. Она улыбалась своим детям солнечной тёплой улыбкой:
– Завтракайте, дорогие мои, – она подошла к каждому, поцеловав кудрявые головы, обняв за плечи, – а после занятий мы с вами будем заниматься подготовкой к празднику! – её тон был окрашен энтузиазмом, который обычно помогал мальчикам справляться со всеми трудностями.
Завтрак проходил в тишине под металлические звуки ложек, лёгкий звон стаканов и шкворчание на сковороде сосисок, которые Тереза завернёт Джакомбо с собой на работу. Отец утром не удостоил сыновей даже взглядом, не проронил ни одного слова жене. При его появлении на кухне даже маленькая Виви затихла, сжавшись от страха. Мужчина грубым жестом вырвал у жены свой обед и захлопнул за собой дверь. Мальчики выдохнули, перебросившись между собой парой фраз шёпотом:
– Хоть бы устал сильнее!
– Да, когда устаёт, меньше нас гоняет!
– Я больше не выдержу!
Они говорили тихо, чтобы ничего не услышала Тереза. Она не позволяла им обсуждать отца или нелестно выражаться о его методах воспитания. Все дети должны были его любить, но возникал вопрос: за что?
Пока мальчики ели, Тереза взяла на руки Виви:
– Малышка, нам нужно переодеться, а пока мальчики уберут со стола, – С этими словами женщина удалилась из кухни.
Джереми поднялся из-за стола, легонько подтолкнув сидевшего рядом Джонни – тот невольно задремал, пригревшись на солнышке.
– Эй, не спи, – сказал Джер, – мы с тобой моем посуду, а ты, Джек, – он обратился к крепкому на вид мальчику невысокого роста с широкими плечами, – убираешь со стола. – Затем он повернулся к самым младшим братьям, – Джимми, Джорджи, с вас порядок в нашей комнате, кое-кто опять не заправил свою постель. – Джереми выразительно посмотрел на сонного Джонни, который без всякого интереса елозил тряпкой по тарелкам.
Тонкий Джимми с причёской, делающей его голову неестественно большой, спросил, повернувшись к братьям, когда уже выходил из кухни:
– Вы же не забыли, что мы ещё должны купить подарок для крошки Ви? – Так, любя, братья называли свою маленькую сестру Виви.
– Конечно, нет, – заявил Джеки, – как только со всем управимся, пойдём за подарком! – он выразительно стукнул рукой со стаканом по столу, отчего тот лопнул – это вызвало весёлый смех мальчишек.
Глава 3
Переделав все дела, мальчики смогли вырваться на пару часов. Тереза не любила отпускать их без разрешения отца, но ей было жалко своих сыновей, которые сидят взаперти. Поэтому сейчас, увидев пять пар умоляющих глаз, сдалась:
– Хорошо, идите, – ласково сказала она, улыбаясь глазами, – только будьте аккуратнее!
Мальчишки, обрадованные свободой, наперегонки выскочили за пределы двора. Джонни и Джереми перепрыгнули небольшой забор на потеху всем остальным. Тереза, любуясь всем этим, лишь покачала головой.
Добравшись до магазина, мальчики решили разделиться. Джереми и Джонни отправились покупать подарок для мамы – шаль. Мальчикам хотелось сделать ей приятное, ведь отец никогда не дарил ей подарки. Даже когда что-то покупал для неё – это считалось великим одолжением.
Джеки, Джорджи и Джимми пошли покупать игрушечного медведя. Деньги Джереми отдал Джеки – как самому старшему из оставшихся.
– Не натворите ничего, не то отец взбесится, – предостерёг он братьев, перед тем как разойтись в разные стороны.
В магазине игрушек все трое заворожённо ахнули: как много потрясающих интересных вещей находилось здесь. Джеки буквально прилип к локомотиву, уносящему за собой пять вагонов, то появляясь, то исчезая в туннелях. Джорджи засмотрелся на роботов и их невообразимое оружие, а Джимми и вовсе затерялся среди стеллажей с игрушками.
Мишку все-таки выбрали. Он оказался прелестным – белоснежный мех, синий бантик. Виви любила этот цвет, а глаза – не простые пуговки, а как настоящие.
– Она будет счастлива, – подытожил Джимми, улыбаясь большим ртом от уха до уха, – вы только посмотрите на эти глаза!
Братья поддержали его мысль, и Джеки хотел что-то добавить, как вдруг послышался резкий свист и насмешливый голос:
– Что, Джонсон, никак этим расплатились с твоим папашей за ваше жалкое вступление? – Здоровяк с короткой стрижкой в сером бомбере попытался схватить игрушку, но Джимми вовремя увернулся.
Это оказалась банда местных хулиганов, которые любили издеваться над всеми вокруг. Джимми крепче сжал в своих руках плюшевого друга, испугавшись этих ребят.
– Отстань, – Джорджи заслонил брата. Мальчик был выше Джимми и физически крепче, поэтому шансов в такой «беседе» у него было больше. – Идите куда шли. – Брови на мальчишечьем лице нахмурились.
Банда хулиганов загудела.
– Вы посмотрите, какой смелый слизняк, – угрожающе произнёс их главарь, – а ну дай сюда! – Он с силой оттолкнул Джорджи, который бы упал, если бы его не подхватил Джеки. Хулиган своей большой толстой пятернёй схватил за голову мишку и рывком забрал его у Джимми. – А теперь плачь! Ну! Давай же! – Джимми сжал руки в кулаки. – Гляньте, какой смелый, парни, держите! – Он бросил медведя своим приспешникам. Те стали перекидывать игрушку друг другу.
– Ну, ну поймай! Давай! – дразнились они, громко хохоча при виде того, как мальчики пытаются до него дотянуться. – Такие же никчёмные! Отец говорит, что ваш папаша готов на всё для вашей записи в студии, а об него ноги вытирают и заставляют лизать ботинки!
От этих слов в Джеки взорвалось терпение – сжав руки в кулаки, мальчик бросился в бой. Ударив одного из хулиганов в челюсть, он удовлетворённо закричал:
– Получи! – Но его тут же обступила вся банда.
Мальчика повалили на пол, избивая ногами. Джеки не кричал, а лишь свернулся в клубок, прикрывая руками лицо и голову.
– Беги за помощью! – крикнул Джорджи Джимми, а сам бросился на защиту Джеки.
Джимми быстро подобрал упавшего медведя и побежал к старшим братьям:
– Скорее! Там убивают Джорджи и Джеки! – не своим голосом закричал он, братья бросились на помощь, но было уже поздно.
Джеки лежал на земле, лишь судорожно подёргивая кончиками пальцев. Джорджи сидел рядом с ним на коленях, опустив голову к лицу Джеки. Гладя брата по голове, Джорджи не замечал, как с его губы течёт кровь, а в области брови ему рассекли кожу. Джеки с трудом сглотнул, с его губ сорвалось едва различимое:
– Слава Богу, подарок для Ви цел. – Затем мальчик закрыл глаза, провалившись в беспамятство.
Джимми трясся от страха – зубы не переставая стучали, а тело сотрясал озноб. Мальчик почувствовал тошноту при виде крови, в глазах стали появляться чёрные пятна, заполняющие всё вокруг. Его обняла крепкая рука Джереми, который как самый старший старался держаться.
– С ним всё будет хорошо, не бойся, – произнёс он, видя, что его брат не скоро избавиться от шока.
***
Джеки положили в больницу. Это стало настоящим ударом для всей семьи. Мальчики с болью смотрели на побитого брата, который был не в силах даже выдавить из себя улыбку. Тереза не сдерживала слез, причитая:
– Как же такое могло случиться! – Её пальцы гладили загипсованную руку сына. – Это я во всём виновата! – Она громко всхлипывала. – Не нужно было вас отпускать!
Виви не пускали к Джеки, хотя девочка рвалась в гости к брату. Она топала ножками и плача просила:
– Но я так скучаю по Джеки! Я хочу к нему! – Но остальные боялись, что сейчас Джеки её только напугает, поэтому её с собой не брали в больницу.
Джакомбо в эти дни навис над всеми мрачной грозовой тучей. Его лицо стало озлобленным, он ждал разговора с врачом сына, который сможет ответить на интересующие его вопросы. Врач оказался человеком понимающим и выложил Джонсону всё, не щадя его:
– Рука вашего сына сломана в двух местах. Процесс реабилитации очень сложный, – он сделал небольшую паузу, – и дорогостоящий. Возможно, что не все пальцы останутся такими же чувствительными, как прежде. Мне очень жаль, мистер Джонсон. – Их беседа проходила в коридоре больницы.
Чёрный взгляд, способный прожигать дыры в стенах, пытливо буравил врача.
– Он не сможет заниматься музыкой? – спросил мужчина с запинкой, а всегда ровную линию губ пронзила судорога.
Врач смерил его взглядом, подумав про себя, что и его самого не мешало бы проверить, однако поспешил ответить на вопрос:
– Маловероятно. – Он сочувственно положил руку на плечо Джакомбо, – простите, но я всего лишь врач, а не волшебник.
Врач удалился, а Джакомбо ещё несколько минут стоял в коридоре, пытаясь осмыслить новую для себя реальность. Когда он вошёл в палату, то увидел загипсованного сына, рядом с которым сидела Тереза, которая принесла из дома свежий пирог и запеканку. Она нежно гладила травмированную руку, успокаивая сына:
– Всё наладится, мальчик мой, ты поступил правильно. – Её ласковый тон дополняла нежная улыбка, которая испарилась при появлении мужа, она моментально переключила своё внимание на мужа, – самое главное, что твой сын остался жив!
Джакомбо сделалось тошно от этих слов. Он не смог сдерживать нарастающую ярость внутри себя. Схватив рядом стоявший стул, мужчина разбил его об стену. Его глаза налились ненавистью.
– Этот мерзавец всё испортил! Малолетний слюнтяй нарушил все мои планы! – он кричал так, что, наверное, это слышала вся больница, но ему было всё равно, – это твоих рук дело, это ты хочешь меня уничтожить, – он тыкал пальцами в жену, – ненавижу тебя! Ненавижу твоих ублюдков! Никчёмные, ленивые тряпки! Этот теперь будет сидеть на всём готовом? Не позволю! Пусть убирается из моего дома! Мне нахлебники не нужны! Даже по морде не может дать, – он сплюнул прямо на пол, – теперь лежит тут как на курорте! – Он схватил рукой пирог, продавив его между пальцами, сунул в лицо сыну. – На, жри теперь!
С этими словами он вышел из палаты. Джеки лежал, сотрясаемый приступом от нескончаемого потока слёз. Мальчик почувствовал себя настолько униженным и оскорблённым, что любая травма казалась пустяковой. Тереза бережно вытирала лицо сына дрожащей рукой:
– Не нужно, милый, всё наладится. Он буйный, но отходчивый, ты же знаешь…
В голову мальчика пришла мысль: «Лучше бы они меня там и убили!»
***
Джеки пришлось вколоть несколько доз успокоительного, после чего мальчик уснул. Его братья не знали о поступке отца, но догадывались, что в больнице произошло нечто ужасное. Джонни стоял, облокотившись о дверной косяк, его опущенный взгляд внимательно изучал потёртые ботинки. Вдруг он тихо произнёс:
– Ведь она и теперь смолчит, – в его голосе звучало разочарование, – мне порой кажется, что и ей на нас плевать…
Сидящие на одной кровати рядом друг с другом Джорджи и Джимми лишь обречённо опустили свои тонкие детские плечики, а Джереми постарался успокоить Джонни, тронув его за рукав старой рубахи, доставшейся ему «по наследству» от старшего брата:
– Я думаю, что она всё же даст отпор. Она нас любит, – вступился он за мать.
В ответ Джонни лишь хмыкнул:
– Посмотрим…
Джорджи бросил взгляд в окно:
– Он возвращается!
Джакомбо пришёл с работы. Он выглядел как всегда злым, а изо рта торчала дешёвая сигарета. Его рабочая одежда нуждалась в чистке, а жёсткие чёрные волосы слиплись от пота.
Мальчики насторожились, стараясь даже не дышать. Они внимательно прислушивались к каждому шороху: скрипнула половица, послышались тяжёлые шаги – значит, отец пошёл в столовую, где через несколько секунд откроется дверца холодильника, звякнет бутылка с пивом и хлопнет дверца.
Обычно Тереза не трогает мужа после смены. Она молча кормит его, он, также не проронив ни одного «спасибо», берёт пиво, ожидая, когда наступит время воспитывать сыновей. Тереза тяжело вздохнула, ей было сложно начать неприятный разговор. Джакомбо почувствовал, что супруга собирается что-то сказать, но по-детски переминается с места на место. Мужчине это надоело. Он ненавидел порой мямлящий тон жены:
– Чего тебе? Я устал! – Его насмешливый тон как бы говорил ей: «Ничего у тебя не получится, слабачка!».
Женщина, сдвинув брови на своём круглом лице, начала свой монолог:
– Не смей меня игнорировать, Джакомбо. – Она скрестила руки и гордо подняла подбородок. – Джеки останется дома с семьёй. Я не позволю тебе выгнать моего сына из моего дома. – В этот момент мальчики наверху обрадованно обнимались, счастливо улыбаясь, слушая, как мама их защищает. – Это мой дом, – она сделала ударение на слове «мой», – во всех твоих бедах и несчастьях виноват только один человек – ты. Не смей винить моих детей. Не смей угрожать и попрекать их куском хлеба, – её глаза искрились от смелости, – а если тебе не нравится, убирайся сам. Я устала. Устала от унижений и побоев. Единственное, что меня держит, дети. Мы уйдём только вместе, а ты останешься здесь, будешь зализывать свои раны и топить их в алкоголе!
– Да я тебя… – Джакомбо опешил от такой речи, он грозно надвинулся на жену, но она лишь сильнее расправила плечи.
– Ударишь? Бей. Я не боюсь тебя. – Она смотрела прямо ему в глаза. – Я любила до безумия, до беспамятства, но не тебя. Это был другой человек. – Её сочувственный тон обескуражил Джакомбо, а глаза вдруг заблестели от слез. Он увидел постаревшую, осунувшуюся жену будто бы в первый раз, и она смотрела на него как на незнакомца. – Тебя я не знаю. Ты чужой мне.
Он не смог сказать ни одного слова. Его руки сжались в кулаки, а губы неестественно побелели. В глазах мужа Тереза увидела страх и отчаяние, которые ему были несвойственны. Джакомбо вылетел из дома, бросившись прочь со двора. Он не помнил, как оказался на отшибе, где обитали лишь стаи бродячих собак. Присев на одну из коряг, он достал пачку дешёвых сигарет. Курил одну за одной. В памяти всплывали картины прошлого, но кто всё-таки прав? А кто виноват?
Глава 4
Тереза Джонсон вынесла большую корзину с грязным бельём на задний двор, где стояло жестяное корыто, наполненное горячей водой. Будни домохозяйки из низших слоев общества таковы, что большую часть суток приходится находиться в согнутом состоянии.
Спина, уже привыкшая к ежедневной работе, практически не болела, лишь понемногу калеча позвоночник. Передышка – непозволительная роскошь, ведь обеденное время не за горами – дети, муж и, быть может, что-нибудь останется для неё. Тереза старательно полоскала, тёрла, выжимала белье покрасневшими руками со скукоженной от воды кожей. Она поднимала каждую вещь вверх, смотря, не осталось ли на ней пятен, затем аккуратно развешивала на бельевых верёвках. Лёгкий ветер и солнце аккуратно подсушивали одежду, которая дожидалась следующей стадии – глажки. Рядом с Терезой крутилась Виви – девочка играла со своими игрушками и училась у мамы стирать. Девочка с большим энтузиазмом шлёпала маленькими ручками по мыльной воде, счастливо разбрасывая по двору пенные ошмётки. Вдоволь наигравшись с пенной водой, она вытерла ручки о фартук матери, спросив:
– Мама, а вы купите мне новое платье? – Её большие глаза смотрели на уставшее лицо Терезы. Дочка ещё не понимала, что в их семье недостаточно денег на излишества.
– Нет, милая, прости, но мы не сможем этого делать, – пронизанный грустью голос Терезы выдавал её внутреннее состояние. Она, отложив на секунду бледно-жёлтую майку, вытерла руку о фартук и погладила дочку по щеке. – Может, чуть позже. А сейчас сбегай, пожалуйста, к братьям. Скажи им, что скоро наступит обед, если не хотят есть холодное, то пусть скорее заканчивают и идут домой.
Виви счастливо улыбнулась, схватив мишку за одну лапку.
– Ура! Мы идём на огород! – Её редко пускали туда из-за того, что любопытная девочка могла пораниться. – Мамочка, спасибо!
Тереза нежно улыбнулась вслед удаляющейся дочери, подумав про себя: «Как мало надо для счастья детям».
