скачать книгу бесплатно
Горбачевский фактор
В Политбюро ЦК КПСС все более активную роль стал играть М. С. Горбачев, который по предложению К. У. Черненко вел заседания секретариата ЦК и негласно считался вторым лицом в партийной иерархии. Пользуясь этим положением, будущий генсек активно участвовал в расстановке кадров. Особенно инициативно – в южных областях, которые были хорошо знакомы М. С. Горбачеву, так как располагались по соседству со Ставропольем. Еще в январе 1984 года при жизни Ю. В. Андропова был сменен волгоградский политический долгожитель – руководитель партийной организации Леонид Куличенко, возглавлявший обком с 1965 года. Он считался одним из приближенных брежневской команде региональных руководителей. Горбачев испытывал к нему явную неприязнь. Новым руководителем был рекомендован выходец из Ставропольского края, бывший секретарь крайкома по сельскому хозяйству Владимир Иванович Калашников[67 - В. И. Калашников с 1982 по 1984 год работал министром мелиорации и водного хозяйства РСФСР.].
Не сложились отношения у Горбачева и с краснодарским руководителем – Сергеем Медуновым. Нужно сказать, что в тройке южных регионов – Кубани, Дона и Ставрополья – традиционно развивались конкурентные отношения. Об этом пишет и Горбачев, пересказывая житейскую «философию» одного из председателей колхоза: «Мы все, конечно, ленинцы, но все-таки приятно, когда у соседа дела идут хоть немного хуже»[68 - Горбачев М. С. Жизнь и реформы. – В двух книгах. Книга 1. М.: АО «Издательство «Новости», 1995. – 600 с.; С. 140.]. Ставрополье в силу того обстоятельства, что было меньшим по ряду параметров, чем соседи, не всегда выигрывало подобные соревнования. Кстати говоря, за счет своей промышленной базы Ростовская область в экономическом плане была мощнее, чем соседи. Доля Дона в общем валовом продукте Северного Кавказа была на 2% (32%) выше, чем Краснодарского края, и почти вдвое больше, чем Ставрополья (18%)[69 - Народное хозяйство Ростовской области: Информационно-аналитический обзор… С. 32.]. Однако Краснодарский край и Ставрополье были более успешными в плане политического влияния. Не в последнюю очередь – по причине расположения там многочисленных здравниц и курортов, что обеспечивало постоянный контакт региональных руководителей с московскими начальниками.
Кубанский предшественник Медунова – Григорий Золотухин, будучи старше молодого ставропольского лидера на два десятилетия, по-дружески опекал Горбачева, только вступившего в 1970 году на должность партийного лидера края. По воспоминаниям Горбачева, благодаря Золотухину «удалось наладить плодотворные контакты в Северо-Кавказском треугольнике: Ставрополь – Ростов – Краснодар. А этот треугольник занимал важное место в стране и в промышленном производстве, и в прямых поставках Москве, Ленинграду, другим крупным городам хлеба, мяса, молока, фруктов, овощей. Если к этому добавить и крупнейшие всесоюзные курорты Северного Кавказа, легко понять, почему наш треугольник был всегда на виду»[70 - Горбачев М. С. Жизнь и реформы… С. 139.].
С Бондаренко, по признанию Горбачева, «особенно близких отношений… не сложилось»[71 - Там же.]. Тем не менее, первые годы совместной работы ставропольского Горбачева, краснодарского Золотухина и ростовского Бондаренко были довольно эффективными и дружелюбными.
Со сменой кубанского лидера ситуация в южной тройке изменилась. Горбачев пишет: «Что такое хороший сосед и сколь много зависит от того, кто возглавлял соседний край, я особенно понял позднее, когда в 1973 году Золотухина перевели в Москву министром заготовок СССР[72 - Григорий Сергеевич Золотухин работал до преклонного возраста министром заготовок (1973—1985 гг.), а затем министром хлебопродуктов СССР (1985—1987 гг.). Был отправлен на пенсию М. С. Горбачевым и через год в 1988 году скончался.], а вместо него первым секретарём Краснодарского обкома избрали Сергея Фёдоровича Медунова. Наш „равносторонний треугольник“ стал разваливаться буквально на глазах. Регулярные телефонные звонки продолжались, но теперь, когда звонил Медунов, он не жалел самых резких слов в адрес ростовчан, а когда раздавался звонок от Бондаренко, наоборот, вдоволь доставалось краснодарцам. Иными словами, сотрудничество постепенно замещалось соперничеством, а затем и завистливой ревностью, дипломатическим прикрытием которой служили казённые слова о соревновании и состязательности»[73 - Горбачев М. С. Жизнь и реформы… С. 139—140.]. В середине 1970-х годов аграрий Бондаренко находился в кадровом резерве на позицию секретаря ЦК КПСС по вопросам сельского хозяйства, ту самую, которую через некоторое время займет Горбачев. Однако, политическая конъюнктура оказалась не в пользу такого рода решения. В отдельных публикациях в качестве причины отказа от продвижения И. А. Бондаренко на позицию секретаря ЦК КПСС указывают автомобильную аварию, в которую попал руководитель Ростовского обкома КПСС. Дескать, она подорвала его здоровье и сказалась на карьерных перспективах.
Как бы то ни было, в итоге из упомянутого южного аграрного треугольника Ростов—Краснодар—Ставрополь в 1978 году в столице оказался самый младший – Михаил Горбачев. Ставропольский партийный лидер перешел на работу в ЦК КПСС заведовать вопросами сельхозразвития. Ну, а в 1982 году началась кампания против Сергея Медунова. Его сняли с должности за упущения в работе после разоблачения коррупционных махинаций в работе властных структур и торговых предприятий Краснодарского края. Учитывая личные контакты Медунова с Брежневым, бывшего кубанского начальника не просто отправили в отставку, а предложили «почетную ссылку» – работать заместителем министра плодоовощной промышленности СССР[74 - В 1985 году с приходом М. С. Горбачева к руководству в партии С. Ф. Медунов будет отправлен на пенсию.]. В одном из своих последних интервью С. Ф. Медунов прямо заявляет о том, что «краснодарское дело» было делом рук Андропова и Горбачева, где последний активно настраивал руководство на нужную волну[75 - Терехов А. «Медуновщина»: пятнадцать лет спустя. Сладкая фамилия, горькая судьба // Люди. 1997. №11.].
После скандальной отставки первого секретаря краснодарская партийная организация КПСС переживала период «чистки», осуществляемой руками соратника Горбачева – Виталия Ивановича Воротникова[76 - Воротников В. И. – первый секретарь Краснодарской краевой партийной организации (1982—1983 гг.), затем Председатель Совета Министров РСФСР (1983—1988 гг.), Председатель Президиума Верховного Совета РСФСР (1988—1990 гг.).]. К слову сказать, жизненные пути большинства горбачевских выдвиженцев и их покровителя разошлись[77 - Это касается и В. И. Калашникова (секретарь ставропольского крайкома КПСС, министр мелиорации и водного хозяйства РСФСР, первый секретарь Волгоградского обкома КПСС), и В. А. Казначеева (второй секретарь Ставропольского крайкома КПСС, председатель Государственного комитета РСФСР по профессионально-техническому образованию, министр социального обеспечения РСФСР), и В. Г. Афонина (секретарь Ставропольского крайкома КПСС, член ЦК КПСС, первый секретарь Куйбышевского обкома КПСС).]. Исключением не стал и Виталий Воротников, бывший в первой половине 1970-х годов коллегой Горбачева (возглавлял Воронежский обком КПСС 1971—1975 гг.). В своих воспоминаниях он пишет: «Горбачёв ревностно следил за успехами соседей. Он постоянно требовал аналитических материалов о показателях Ставрополья на фоне других северокавказских регионов. По свидетельству авторов этих записок, сводки Горбачёву готовили главным образом о делах края и ближайших соседей – Кубани, Ростова. Северная Осетия, Чечено-Ингушетия, Дагестан, Кабардино-Балкария его не интересовали – мелочь. Но он чрезвычайно возбуждался от зависти, когда видел в газетах публикации об успехах равных по значимости краев и областей. По этому поводу часто слышались окрики. Доставалось тем заведующим отделами, по ведомству которых дела шли не очень удачно, чаще всего по его же вине. Вдруг об этом станет известно „наверху“! Он ведь там числился в коренниках, а на деле всю тяжесть сваливал на подчинённых – пристяжных. Сам же бежал налегке и пожинал славу»[78 - Цит. по: Зенькович Н. А. Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля. Михаил Горбачев. Жизнь до Кремля. М., «ОЛМА-Пресс», 2001 // https://biography.wikireading.ru/157025. Николай Зенькович, работавший с Горбачевым в 1985—1991 году в партийном аппарате КПСС приводит в своей книге «Михаил Горбачев. Жизнь до Кремля» весьма говорящие факты и свидетельства. Зенькович занимал должности заместителя, а затем и руководителя Пресс-центра ЦК КПСС, присутствовал на всех заседаниях руководящих партийных органов – Политбюро и Секретариата ЦК КПСС.].
Медуновская Кубань не стала единственным регионом, где после коррупционных разоблачений произошла кадровая ломка. Похожая ситуация сложилась и на Дону, правда, масштаб выявленных злодеяний был не такой серьезный, как в Краснодарском крае. Однако и здесь рука Горбачева чувствуется. Причины лежали на поверхности. Как свидетельствует Виктор Алексеевич Казначеев (первый секретарь Ставропольского горкома КПСС (1974—1976 гг.), второй секретарь Ставропольского краевого комитета КПСС (1976—1985 гг.)), работавший с Горбачевым долгое время в Ставрополе: «Сумел Михаил Сергеевич скомпрометировать и первого секретаря Ростовского обкома КПСС И. А. Бондаренко, к которому у Горбачёва, можно сказать, была патологическая зависть. Однажды Бондаренко издал книгу-фотоальбом „Тихий Дон“, в котором была помещена его фотография с Брежневым. Посмотрел Михаил Сергеевич этот фолиант и съехидничал: назвал Ивана Афанасьевича подхалимом, человеком, совершенно забывшим скромность, использующим своё знакомство с генсеком для укрепления своего авторитета. Это верно. Бондаренко не отличался скромностью, был нахрапист. Но ведь и сам Горбачёв везде старался подчеркнуть значимость своей личности, доказывал, что настоящий лидер – это он, чему мы все однажды и надолго поверили»[79 - Там же.].
Карьера Ивана Бондаренко рухнула из-за интриг и зависти своего коллеги по соседнему региону – бывшего руководителя Ставропольского крайкома КПСС Михаила Горбачева, перебравшегося в Москву и существенно укрепившего свой политический статус в ЦК партии[80 - Эта же точка зрения: Чеботарев Н. И. Опавшие листья. – Ростов н/Д: ЗАО «Книга», 2015. – 368 с., С. 162.]. Главными формальными аргументами, подточившим позиции Бондаренко, стал очередной неурожай 1984 года, а также дело так называемой «торговой мафии», которое имело всесоюзную огласку. Горбачев, отвечавший за реализацию Продовольственной программы и АПК, нуждался в победах во вверенном ему направлении, но Ростов подкачал. Звезды сошлись: вполне конкретный промах со сбором зерна на Дону наложился на местническую ревность Горбачева, запустившего механизм расправы с Бондаренко через своего протеже – большого специалиста по «выкручиванию рук» – Егора Кузьмича Лигачева.
Кадровые перестановки в краевых, областных, республиканских комитетах в период партийного руководства К. У. Черненко были свидетельством подготовки к главному сражению – за лидерскую позицию в КПСС. Команда Горбачева активно расставляла свои кадры, надеясь на соответствующую поддержку в политических вопросах. Известно, что региональные руководители составляли большинство в Центральном Комитете партии. «Фактически их голосами избирался Генеральный секретарь, и уже это как бы ставило их в особое положение», – пишет М. Горбачев[81 - Горбачев М. С. Жизнь и реформы… С.121.][82 - Горбачев М. С. Жизнь и реформы… С. 121.]. В брежневский период личный контакт генсека и партийного руководителя на местах был делом обязательным. Не реже чем раз в три-четыре месяца организовывался разговор Леонида Ильича и Ивана Бондаренко, чаще всего по инициативе из Москвы. Об этом пишет и Горбачев в своих мемуарах: «При Брежневе это был своего рода „общественный договор“ между основными носителями власти. „Договор“ этот никто не формулировал, его никогда не записывали и тем более не упоминали. Но он реально существовал. Смысл его состоял в том, что первым секретарям в их регионах давалась почти неограниченная власть, а они, со своей стороны, должны были поддерживать Генерального, славить его как лидера и вождя. В этом была суть „джентльменского“ соглашения, и оно тщательно соблюдалось. Характерно, что Леонид Ильич лично держал связь с первыми секретарями даже тогда, когда был тяжело болен и ему трудно было вести разговор. Аналогичное „соглашение“ существовало и с правительством. За ним признавалось право на оперативное управление экономикой, социальной сферой. Но любой мало-мальски крупный вопрос должен был предварительно получить одобрение в партийной инстанции»[83 - Там же. С. 180.].
Таким образом, М. С. Горбачев – будущий руководитель ЦК КПСС – в период инициированной им же перестройки сыграл немаловажную роль в политической судьбе ростовского партийного руководителя И. А. Бондаренко и его команды. Знакомство и совместная работа двух соседей—коллег (конкурентов) наложили отпечаток на дальнейшие кадровые решения.
Непростой пленум
Июльский пленум Ростовского обкома КПСС 1984 года проходил с участием секретаря ЦК Е. К. Лигачева и заведующего сектором организационно-партийной работы ЦК КПСС Г. Д. Лапчинского[84 - Протокол IV пленума Ростовской областного комитета партии от 25 июля 1984 года // РГАСПИ. Ф. 17, Оп. 153, Д. 1121.]. В партийном руководстве Егор Кузьмич отвечал за кадровые вопросы, а оказался в ЦК по протекции Михаила Горбачева, с которым был дружен десяток лет. По воспоминаниям Лигачева, распределение ролей в тандеме шло следующим образом: «Когда речь шла о том, чтобы кому-то посоветовать уйти в отставку, с этим человеком сначала беседовал я, принимая на себя всю моральную тяжесть его первой реакции. Когда же речь шла о назначениях, о выдвижениях, то с этой целью людей приглашал к себе Горбачев, именно он объявлял им приятную новость»[85 - Лигачев Е. К. Указ. Соч. С. 22.]. Лигачев заведовал кадровыми вопросами еще со времен Андропова – с весны 1983 года, а через полгода, в декабре, он стал секретарем ЦК и верным проводником политической линии Горбачева. Он пишет: «В 1983 году при Андропове именно Горбачев стал просматриваться как возможный преемник Юрия Владимировича, и в этих условиях моя задача вырисовывалась вполне определенно. Ту часть работы по обновлению кадров, которая включала неприятную ее составляющую, я обязан был брать на себя»[86 - Там же.].
Сам Лигачев, отправлявший на пенсию лидера ростовской партийной организации, к слову, отработал до назначения в ЦК партии семнадцать лет на должности первого секретаря Томского обкома КПСС и был на 6 лет старше Ивана Бондаренко.
В повестке дня пленума 25 июля 1984 года был лишь один вопрос – о судьбе Бондаренко. Перед пленумом, во избежание недоразумений, Е. К. Лигачев «посоветовался» с членами бюро Ростовского обкома КПСС, с первыми секретарями районных и городских комитетов партии. Целью подобного рода совещаний было предварительно донести до партийного актива мнение ЦК, проработать его, чтобы на самом пленуме деликатный кадровый вопрос прошел гладко и без лишних обсуждений.
Лигачев с трибуны пленума Ростовского обкома КПСС объявил официальную версию отставки: «На днях товарищ И. А. Бондаренко обратился в Центральный Комитет партии с просьбой перевести его на пенсию в связи с ухудшением здоровья». И ЦК принял решение освободить его от занимаемой должности. Вместе с тем, Лигачев зачитал текст К. У. Черненко, адресованный пленуму, в котором члену ЦК КПСС тов. И. А. Бондаренко выражалась «благодарность за добросовестный труд на благо партии и народа»[87 - Протокол IV пленума Ростовской областного комитета партии от 25 июля 1984 года // РГАСПИ. Ф. 17, Оп. 153, Д. 1121, С. 173—174.]. По мнению Лигачева, работал первый секретарь ростовской партийной организации «весьма ответственно, напряженно и энергично», подобающим образом относился к поручениям ЦК. Ростовская область при Бондаренко получила значительное развитие на всех направлениях хозяйственного и культурного строительства. Но в ответном слове И. А. Бондаренко прозвучали другие ноты: «Вы понимаете, товарищи, что это нелегкое для меня выступление… Товарищи, у каждого из нас есть свой рубеж, есть своя черта… Мой рубеж, моя черта, товарищи, наступили. Глубина и масштабность задач, которые решает и будет решать областная партийная организация, требует более сильного и более умелого руководства»[88 - Там же. С. 178.]. Не обошелся Иван Афанасьевич и без формул вежливости: «Прошу Вас, дорогой Егор Кузьмич, передать сердечную мою благодарность Политбюро, Секретариату ЦК, лично Константину Устиновичу за то большое доверие, которое было мне оказано… Спасибо Вам, Егор Кузьмич, что Вы нашли возможным, прямо скажу, в этот нелегкий для меня период жизни поприсутствовать и сказать теплые слова в мой адрес… Я буду до последнего дыхания верно служить нашей ленинской партии»[89 - Там же.].
Перед отставкой с И. А. Бондаренко был проведен предварительный разговор в Москве у Е. К. Лигачева. В качестве компенсации ему предлагалась должность руководителя потребкооперации СССР[90 - Венков А. В., Стариков Н. В. Указ. Соч. С. 400.], но Бондаренко отказался. Статус области в союзном экономическом раскладе был таков, что позволял руководителю столь крупного региона претендовать на большее, а эта кадровая позиция воспринималась как весьма скромная или даже унизительная.
А. В. Власов
Пленуму Ростовского обкома КПСС была представлена кандидатура Александра Владимировича Власова, рекомендованная Политбюро на должность первого секретаря. Лигачев обосновал данный выбор следующими соображениями. Партийную структуру должен возглавить уже действующий член ЦК КПСС, поскольку в Ростове организация крупная, опорная на юге страны. Тут нужен опытный руководитель. И этими качествами, по мнению руководства КПСС, обладает А. В. Власов, который девять лет возглавлял партийную организацию в Чечено-Ингушетии, а также является депутатом Верховного Совета СССР. Власов в свое время был направлен в Чечено-Ингушскую республику в связи с возникшими осложнениями в национальных отношениях, и при самом непосредственном участии нового партийного руководителя наиболее острые проблемы республики были устранены.
Июль 1984 года. Секретарь ЦК КПСС Е. К. Лигачев и новый секретарь Ростовского обкома КПСС А. В. Власов на Театральной площади Ростова-на-Дону
После избрания Власова Лигачев был уже менее дипломатичен и обходителен. Он обозначил ряд объективных причин для недовольства областью со стороны ЦК: «Положение в области таково, что требует серьезного повышения напряженности всей хозяйственной, организаторской и политической работы… Допущены серьезные просчеты и ошибки в кадровой политике… В области родились ценные почины и инициативы, одобренные ЦК – „работать без отстающих“, но у вас, инициаторов данного почина, в десятой пятилетке корректировка планов по каждому третьему предприятию на сумму более 1 миллиарда рублей. В одиннадцатой – уже более 200 миллионов»[91 - Протокол IV пленума Ростовской областного комитета партии от 25 июля 1984 года // РГАСПИ. Ф. 17, Оп. 153, Д. 1121, С. 185].
В аэропорту Ростова-на-Дону. Бывший первый секретарь Ростовского обкома КПСС И. А. Бондаренко и новый партийный руководитель областной организации А. В. Власов провожают Е. К. Лигачева. Июль 1984 года.
В качестве претензий Лигачев выделил несколько проблемных линий:
1. Замедление темпов экономического роста в области и необходимость перехода на путь интенсификации производства. «Без научно-технического прогресса нам грозит увеличение разрыва в экономическом развитии между СССР и США», – пугал Лигачев участников пленума.
2. Отсутствие порядка в строительной отрасли (огромный объем незавершенного строительства, невыполнение плана по жилищному строительству, вводу детских дошкольных учреждений).
3. Коммунальные проблемы: незавершенность переселения из барачных помещений, отсутствие водопровода, канализации и центрального отопления в трети домов области, что превышало среднероссийские показатели.
4. Положение дел в сельском хозяйстве было главным и самым острым вопросом к команде И. А. Бондаренко. Неурожай предыдущих лет привел к тому, что область, занимавшая одну из ключевых ролей в сельскохозяйственном производстве РСФСР, оказалась должна государству[92 - Народное хозяйство Ростовской области: Информационно-аналитический обзор… С. 24.]. Планы заготовок были сорваны. Курирующий Продовольственную программу М. С. Горбачев не мог оставить без внимания такие результаты бывшего соседа.
Ну, а ряд коррупционных скандалов последних лет бросили тень и на партийное руководство Ростовской области. Новая команда была призвана навести порядок.
Таким образом, в 1984 году в Ростовской области произошла эпохальная смена политической команды. Инициатором перемен стал союзный центр. Процессы естественной смены находящихся у власти престарелых лидеров КПСС способствовали быстрому изменению политической конъюнктуры. Отставка И. А. Бондаренко, инициированная М. С. Горбачевым и соратниками, запустила за девять месяцев раньше, чем в масштабе всего Союза, процесс обновления и преобразований. Фактически, нулевой этап перестройки начался на Дону раньше, чем в столице.
1.2. Региональное политическое управление в первой половине 1980-х годов
Областная организация КПСС – руководящая и направляемая
Ростовская организация КПСС была одной из крупнейших региональных партийных структур в СССР. В ней на начало 1984 года состояло 320 тысяч коммунистов. Партийная организация Дона была одной из наиболее влиятельных в силу своей многочисленности (ростовские партийцы были четвертыми после московской городской и областной партийной структуры, а также ленинградской) и политической значимости. По данным обкома, в рядах КПСС состоял примерно каждый восьмой трудящийся Дона. Ежегодно наблюдался рост численности партийных рядов. С момента проведения предыдущей – ХХ областной конференции – за 1981—1983 гг. в Ростовскую областную организацию КПСС вступило 27 тысяч человек[93 - Протокол ХХI Ростовской областной партийной конференции КПСС от 14 января 1984 года // РГАСПИ. Ф. 17, Оп. 153, Д. 1120, С. 50.].
Первой уставной задачей партийных органов была политическая и организаторская работа в массах, направленная на осуществление задач коммунистического строительства, развитие промышленного и сельскохозяйственного производства, выполнение планов, забота о повышении благосостояния и культурного уровня трудящихся. Тем самым закреплялась определяющая роль КПСС в вопросах управления хозяйственными процессами. С трибун систематически критиковалась «застарелая болезнь партии» – вмешательство в работу исполнительных структур власти – зону ответственности исполкомов Советов. Но парткомы были на деле центральным управленческим звеном и принимали решения не только по принципиальным сюжетам, но и часто осуществляли самую мелочную опеку. Иван Бондаренко в январе 1984 года на областной партийной конференции сокрушался, что нередко местные парткомы вместо политического руководства брались распределять трактора, удобрения, определяли, «когда и что сеять». «Но и областная партийная организация не подает нужного примера», – саморазоблачительно заключил первый секретарь обкома[94 - Там же. С. 50.].
Могло ли быть иначе? Сомнительно. Сеть партийных органов КПСС были конституционной «руководящей и направляющей силой советского общества, ядром политической системы, государственных и общественных организаций». В Уставе КПСС в качестве основных обязанностей областных и местных организаций партии было обозначено руководство Советами, что вряд ли на деле предполагало центральную (или даже чуть более самостоятельную) роль последних в государственном управлении[95 - Устав Коммунистической партии Советского Союза (1971 г.) ст.42, пункт «в».]. Осуществление вышеуказанного руководства, не допуская «ненужного параллелизма» и «смешения функций», виделось через работу в Советах партийных групп. Но поскольку иных партийных групп в Советах кроме КПСС не было, а выборный процесс был изначально запрограммирован на известный результат, то подчинение представительных органов структурам компартии осуществлялось самым непосредственным образом. На практике становилось очевидным, что советская власть оказывалась не такой уж и советской по содержанию. Настоящим центром принятия решений были совсем не Советы, а руководящие органы КПСС.
Одним из самых приоритетных вопросов в работе партийной организации был кадровый. Заведующий отделом организационно-партийной работы, в ведении которого находился данный блок вопросов, считался одним из наиболее авторитетных и влиятельных аппаратных работников обкома, входил в состав бюро. Кадровая политика выстраивалась посредством включения (или исключения) лиц в состав номенклатуры. Всего в Ростовской области к середине 1980-х годов насчитывалось около 37 тысяч номенклатурных должностей, из них уровня обкома партии – 3,4 тысячи. Из этого числа назначались руководители разного уровня, ротировались кадры, направлялись на обучение. Вся эта работа называлась воспитанием и расстановкой кадров, имела системные и логичные черты. Попавшие в номенклатуру проходили необходимые карьерные этапы, чтобы набраться опыта для следующего должностного шага. Номенклатурный подход исправно обеспечивал уверенный политический и социальный лифт, хотя и для неширокого слоя людей. Михаил Горбачев в мемуарах писал: «Система тщательно отбирала наиболее активных, энергичных руководителей повсюду – на промышленных и сельскохозяйственных предприятиях, в научных и учебных институтах, в самых различных социальных группах и слоях общества. Она действительно старалась снять сливки»[96 - Горбачев М. С. Жизнь и реформы… С. 122.]. Нужно отметить, что руководящие кадры областного уровня назначались по аналогичной схеме: посредством выдвижения на должности (или согласования) центральными структурами КПСС.
Высшим органом партийной организации области была конференция, которая собиралась раз в два-три года. Делегатов выдвигали на конференциях районных и городских комитетов партии, куда, в свою очередь, шло избрание от первичных организаций, выстроенных по территориально-производственному принципу (по месту работы). Конференция была правомочна решать самые принципиальные вопросы – заслушивание отчета о деятельности руководящих структур, их избрание, делегирование представителей на Съезды партии. Как правило, на конференцию собиралось не менее 1000 делегатов из всех городов и районов области. В перерывах между конференциями полномочия высшего органа осуществлял областной комитет КПСС.
Здание Ростовского обкома КПСС
Ростовский обком КПСС, несмотря на то что формально не входил в структуру органов государственного управления, выполнял роль главного центра принятия политических решений в регионе. Здесь осуществлялся самый кропотливый анализ происходивших процессов в общественно-политической, экономической сферах. Сюда стекалась разнообразная информация для интеллектуального осмысления и осуществления управленческих действий. Особенностью времени было коллегиальное рассмотрение и обсуждение наиболее животрепещущих вопросов актуальной повестки дня. Основы этой практики были заложены уставной моделью принятия решений в КПСС. Однако брежневский стиль коллективного руководства еще более повысил роль методов и форм групповой работы над документами, которые обычно готовились и принимались только в режиме консенсуса руководящего состава[97 - Шаттенберг С. Леонид Брежнев. Величие и трагедия человека и страны. – М.: Политическая энциклопедия, 2018. – 623 с.]. Коллективность в принятии решений была высшим принципом работы КПСС и считалась гарантированной защитой от возникновения культа личности, волюнтаризма, нарушений внутрипартийной демократии, а также провозглашалась правильной моделью воспитания кадров.
Областной комитет партии состоял из избранных на партконференции представителей (около 200 человек), а также имел собственный аппарат (отделы по направлениям деятельности, инструкторы плюс службы обеспечения). На заседания обкома КПСС приглашался так называемый актив области в качестве гостей: руководители подразделений органов управления, секретари горкомов, райкомов и крупных первичных отделений, директора наиболее значимых промышленных и сельскохозяйственных предприятий, работники партийного аппарата, представители профсоюза, комсомола, общественных организаций, журналисты. На пленумах обкома КПСС рассматривались наиболее масштабные и актуальные вопросы политической и хозяйственной повестки. Обычной практикой было заслушивание доклада первого секретаря обкома по какому-либо вопросу (час-полтора выступления) и широкий ход спланированных заранее прений – выступлений по заданной тематике. Заседания пленумов проходили, как правило, раз в квартал, но в случае необходимости могли проводиться и чаще. Нужно отметить, что уровень подготовки материалов к заседаниям пленума был довольно высокий. Ответственно готовились и к другому формату заслушивания актуальных вопросов повестки дня – собранию партийно-хозяйственного актива области. Заседания партхозактива были посвящены самому широкому кругу тем – экономической, бытовой, организационной направленности. Подразделения обкома (профильные отделы) готовили справочные материалы по своему спектру вопросов, из которых формировался текст выступления и проект решения. Сами по себе материалы пленумов региональных и местных структур КПСС, заседаний партхозактива являются ценным историческим источником, свидетельством времени. Потенциал этих документов еще должным образом не использован, а сами материалы недостаточно вовлечены в научный оборот.
Из состава обкома избиралось бюро, которое было призвано осуществлять текущую работу партийной организации в качестве оперативной структуры. Его заседания проходили дважды в месяц, обычно по вторникам, и на них рассматривались принципиальные вопросы областного развития – либо предваряя рассмотрение на пленуме, либо ограничиваясь уровнем бюро. На деле, данный коллективный орган был центральной структурой, принимавшей основную массу управленческих решений на областном уровне. В начале 1984 года в состав бюро обкома входили: И. А. Бондаренко (первый секретарь), Н. Д. Пивоваров (второй секретарь), секретари обкома В. Т. Суслин (курировал пропаганду, науку и культуру), В. М. Губский (аграрные вопросы), В. В. Желнин (строительная отрасль), Н. П. Кравченко (угольная промышленность), председатель облисполкома Н. М. Иваницкий, Б. И. Головец (первый секретарь Ростовского горкома КПСС), Н. Д. Беликов (зав отдела оргпартработы), В. К. Мерецков (командующий СКВО), А. А. Хлестков (начальник управления КГБ), Н. И. Семенюта (главный редактор областной партийной газеты «Молот»), В. М. Лысенко (председатель облсовпрофа), В. С. Шевцов (председатель областного комитета народного контроля), С. И. Переходько (первый секретарь обкома комсомола). Кроме того, для демонстрации истинной природы пролетарской власти в состав бюро входили и представители трудящихся: Т. И. Штыменко (фрезеровщица вертолетного завода) и Д. Н. Бугаенко (тракторист колхоза ХХ партсъезда Азовского района). Первый круг элиты областного руководства, очевидно, был лишен признаков клановости. Иван Бондаренко смог собрать свою команду из разных уголков Донского края и под неусыпным партийным контролем сверху обеспечил планомерную работу, где, казалось, каждый был на своем месте. Эту же деталь подчеркивают А. В. Венков и Н. В. Стариков в своей книге: «В 1970-х – начале 1980-х гг. Иван Афанасьевич работал с обновленным коллективом руководящих партийцев города и области. Надо отметить, что это не были „команды“, если использовать терминологию современной политологии. Первый секретарь обкома следил за тем, чтобы руководство области формировалось из представителей разных районов и городов, людей разных профессий… что являлось заслоном на пути… формирования „командного духа“»[98 - Венков А. В., Стариков Н. В. Указ. Соч. С. 99.].
В перерыве областной партийной конференции КПСС. 14 января 1984 года. В центре – И. А. Бондаренко. Второй слева – Н. Д. Пивоваров, третий – В. Т. Суслин. Крайний справа – Б. И. Головец
Секретариат обкома был еще более компактным коллегиальным органом управления для рассмотрения текущих вопросов, который также собирался, как правило, раз в две недели. В его состав входили секретари обкома, курирующие отдельные направления. Исключительной темой этого узкого руководящего круга были кадровые вопросы, работа с резервом.
Первый секретарь обкома – высшее должностное лицо партийной организации КПСС в регионе, а на деле – главная фигура регионального управления. Избирался на заседании пленума областного комитета по предложению ЦК партии, что свидетельствовало о довольно высоком уровне централизации в решении принципиальных вопросов.
Вертикальное взаимодействие касалось не только кадровых вопросов. Ростовский обком КПСС основные решения прорабатывал с вышестоящими структурами, а также внимательно следил за партийной жизнью нижестоящих парткомов. Уставной нормой была автономность партийных организаций в решении местных вопросов, «если эти решения не противоречат политике партии». Однако данная формулировка сама по себе предоставляла достаточно ограниченное поле для маневра, а сложившейся практикой было существование выстроенной по вертикали партийной структуры, являвшейся управленческим хребтом советской системы. Власть КПСС опиралась на еще один принцип, сформулированный Владимиром Лениным, – демократический централизм, который предполагал собой как выборность руководящих органов на каждом уровне, так и их подчинение по вертикали.
Партия имела довольно громоздкую и разветвленную структуру, которая должна была проникнуть во все структуры общества. В области в начале 1980-х годов насчитывалось 15 горкомов, 16 городских и 39 сельских райкомов КПСС, более 5,5 тысяч первичных отделений, 8,2 тысячи цеховых организаций и 15,5 тысяч партийных групп, свыше 10 тысяч парторганизаторов[99 - Сквозь ветры века… С. 382.]. Ростовский обком КПСС контролировал ситуацию во всех подразделениях региональной партийной организации.
По Уставу КПСС декларировалась норма о праве критики «на партийных собраниях, конференциях, съездах, пленумах любого коммуниста, независимо от занимаемого поста». Более того, «лица, виновные в зажиме критики и преследовании за критику», должны были привлекаться к партийной ответственности. Однако на деле было не совсем так. Критика, как правило, санкционировалась со стороны вышестоящих партийных органов и возникала неслучайно. Партийные комитеты вели целенаправленный и системный отбор выступающих на собраниях и мероприятиях, планировали нужным образом ход дискуссии. Необходимо сказать, что еще одной важной партийной практикой была отчетность членов партии перед органами КПСС. По сути, любой руководитель должен был периодически держать ответ перед товарищами по партии о проделанной работе. Но к началу перестройки эта обязанность превратилась в формальность, которую актуализировали только в случае политической необходимости.
Принципиальной зоной ответственности КПСС была идеологическая работа. Партия контролировала средства массовой информации и культурно-просветительские учреждения, руководила комсомолом, профсоюзами, кооперацией, общественными организациями. Участие в работе партийной организации было важным фактором социализации. Члены КПСС получали возможность стать активными участниками общественно-политической жизни, высказывать мнения, иметь дополнительную информацию и ответственность. Член КПСС был обязан демонстрировать собственный пример, говоря ленинскими словами, «применения принципов коммунизма на деле». Поэтому в КПСС брали далеко не всех желающих, а лучших представителей трудящихся, отличившихся высокими деловыми качествами и «достойным имени коммуниста поведением». На пути вступления шла дополнительная селекция. Так, за период 1981—1985 гг. 2,3 тысячи человек были исключены из перечня кандидатов в члены КПСС, 1,5 тысячи получили отказ в приеме в партию из-за несоответствия партийному статусу. А еще 6,8 тысяч членов КПСС в этот же период были исключены из партии. Спрос с членов КПСС был повышенный, поэтому партия была, безусловно, важной общественной структурой, которая выполняла, в том числе воспитательную и дисциплинирующую роли.
Важным институтом социализации молодых людей и вовлечения их в партийно-идеологическую работу были комсомольская и пионерская организации. Структуры КПСС находились в тесном взаимодействии с ними и осуществляли отеческую опеку. Лидер комсомольской организации того или иного масштаба был интегрирован в органы партийного руководства соответствующего уровня. Донской комсомол во второй половине 1980-х годов включал в свои ряды свыше 400 тысяч юношей и девушек.
В идеологической деятельности Иваном Бондаренко самым важным направлением работы с позиции укрепления коммунистической картины мира называлась «борьба с рецидивами мещанской, мелкобуржуазной психологии, ограниченностью духовных интересов, со злоупотреблениями служебным положением. Важное место в ней занимают вопросы воспитания трудящихся в духе классового подхода к явлениям действительности, событиям на международной арене, разоблачения происков империалистической пропаганды, что непосредственно связано с повышением бдительности советских людей»[100 - Бондаренко И. А. На страже государственной безопасности // Чекисты Дона. Очерки. Ростов н/Д, Ростовское книжное издательство, 1980.]. Однако бодрые отчеты и высокопарные слова лишь все яснее очерчивали складывавшуюся пропасть между идеалами социализма и его разочаровывающей реальностью[101 - Коткин С. Предотвращенный Армагеддон… С. 65; Сквозь ветры века… С. 411.]. Зарубежные фильмы, музыка, книги, товары широкого спроса, образ жизни, идеалы общества потребления все больше очаровывали советскую элиту и широкие слои населения. «Мягкая власть» Запада проникала вглубь советского общества, потерявшего динамику своего развития с момента окончания периода послевоенного восстановления[102 - Най Джозеф С. Гибкая власть: как добиться успеха в мировой политике. Н.: ФСПИ «Тренды», 2006; Чуев С. В. Постреволюционная Россия в поисках национального единства. Ростов н/Д, Брейн, 2008.].
В 1984 году обком партии, в соответствии с сигналами из центра, в недолгую эпоху работы «видного партийного и государственного деятеля, талантливого организатора масс, пламенного пропагандиста марксистско-ленинской идеи, непоколебимого борца за претворение в жизнь политики партии»[103 - Характеристика из выступления И. А. Бондаренко на пленуме Ростовского обкома КПСС // Протокол №2 заседания пленума Ростовского областного комитета КПСС от 28 февраля 1984 года // РГАСПИ. Ф. 17, Оп. 153, Д. 1121, С. 15.] орговика К. У. Черненко рекомендовал партийным структурам ограничить бюрократизм, сократить количество «штабов», «заседаний», «бумаготворчества» и сконцентрироваться на «живой практической работе», уделить внимание обращениям граждан. Однако спустя считанные месяцы в Ростовской области нашлись более острые темы политической повестки для обсуждения и осмысления.
Региональная структура КПСС была ключевым органом управления, пронизывавшим область сверху донизу. Сращивание партии с государственными органами создавало уникальную управленческую модель, которая сочетала как жесткую вертикаль администрирования, так и элементы учета мнения партийной общественности. Обком КПСС хоть формально и не входил в структуру госорганов управления регионом, был центром принятия основных решений во всех сферах жизнедеятельности.
Советы как главные декоративные институты
Формально ключевым государственным институтом в СССР являлась система Советов народных депутатов (до 1977 года – Советы депутатов трудящихся), которая на каждом уровне – союзном, республиканском и местном – имела свои выборные органы. Разные уровни советских структур были скреплены упомянутым выше принципом демократического централизма: номинальная выборность органов и подотчетность народу сочеталась с обязательностью решений вышестоящих органов для нижестоящих. Советы выступали в качестве квазипарламентских структур и избирались на регулярных выборах – для местного и регионального уровней срок полномочий составлял два с половиной года.
Несмотря на декларируемую центральную роль в управлении государством, Советы собирались нечасто – на уровне областей и краев заседали, как правило, раз в квартал, четыре раза в год. На сессиях проходило одобрение и легитимация уже принятых на партийном уровне решений. Таким образом, позиционирование Советов как «органов подлинного народовластия, выражающих интересы и коллективный опыт масс» было лишь идеологической завесой.
Ростовский областной Совет народных депутатов состоял из 450 представителей и не имел постоянного руководителя. Непосредственно на каждую сессию облсовета избирался ее председатель, полномочия которого распространялись только на период заседания. Работа депутатов строилась через депутатские комиссии по направлениям деятельности. Организовывал сбор депутатов и подготовку вопросов для рассмотрения на сессиях и заседаниях комиссий исполком Совета народных депутатов Ростовской области. Только депутаты – работники облисполкома трудились в Советах на освобожденной от иной работы основе. Остальные народные представители совмещали свое членство в Советах с обычной трудовой деятельностью. Кстати говоря, облисполком тоже представлял собой коллегиальную структуру и включал в себя не только председателя, его заместителей, начальников подразделений (управлений), но и иных статусных внештатных фигур, избранных депутатами. Так, например, в 1985 году исполком облсовета включал: ректора Ростовского государственного университета и председателя Северо-Кавказского научного центра высшей школы Юрия Жданова, Героя Социалистического труда, шлифовщицу завода Ростсельмаш Зинаиду Еременко, начальника Северо-Кавказской железной дороги Федора Котляренко, председателя исполкома Шахтинского горсовета Виктора Ковалева, руководителя областной партийной организации КПСС Александра Власова, начальника Северо-Кавказского управления Госснаба СССР Владимира Янченко.
Дом Советов в Ростове-на-Дону. Здесь располагался облисполком и проходили заседания Совета народных депутатов
Ростовский облисполком отвечал не только за аппаратное сопровождение работы Совета народных депутатов. В его обязанности входило непосредственное управление хозяйственными процессами, осуществление исполнительных и распорядительных функций на областном уровне. Председатель облисполкома был главной фигурой в системе советских органов. По неформальной иерархии это была вторая—третья позиция в регионе по политической значимости. Подразделения облисполкома занимались реализацией программ развития отраслей народного хозяйства, осуществляли планирование, финансирование и контроль. Поэтому в руках руководства облисполкома находилось немало рычагов воздействия на ход непосредственной реализации того или иного проекта. Однако на этом поле они были не одни. Застарелой болезнью данной системы управления, как уже сказано выше, была подмена советских, хозяйственных, контрольных органов партийными структурами. Аппарат КПСС через отраслевые отделы контролировал работу исполкомов и хозяйствующих субъектов: промышленных предприятий, совхозов, колхозов. Эта практика была повсеместной.
Советы, по сути, были декоративными органами, демонстрирующими власть рабочего класса, колхозного крестьянства и народной интеллигенции. Они утверждали решения, проработанные в ином властном центре – партийных структурах, придавали им отблеск одобрения народом. Для более гладкой картины легитимации Советы формировались как социологический слепок общества. Состав Совета, призванный олицетворять народное представительство, был выверен по различным квотам (профессиональной, территориальной, национальной, возрастной, гендерной) и формировался за счет полностью подконтрольной избирательной системы, обеспечивавшей поддержку выдвинутым кандидатам блока коммунистов и беспартийных на безальтернативном голосовании. Так на рубеже 1970-1980-х гг. доля комсомольцев в местных Советах была выше 20%, а женщин в них была примерно половина состава.
Сложившейся практикой было присутствие в рядах депутатов Советов различного уровня партийного и хозяйственного руководства. Таким депутатам на самом деле принадлежала власть. Они отличались по своим возможностям от декоративных фигур в Советах, для которых само попадание в представительный орган было формой поощрения, общественного признания заслуг. Следует согласиться с позицией ростовских историков А. В. Венкова и Н. В. Старикова: «Депутат в понимании советской идеологии, – это не только и не столько представитель избирателей и законодатель в органах власти, сколько передовой работник на своем участке народного хозяйства»[104 - Венков А. В., Стариков Н. В. Указ. Соч. С. 84.]. Сами Советы были, по сути, общественным институтом, который занимался привлечением народных масс к государственным управленческим процессам.
Передовики (новаторы, стахановцы, рационализаторы, многостаночники, победители соцсоревнования) были представлены на каждом уровне власти – как на местах, так и в союзных и республиканских властных структурах. Их избирали депутатами, им посвящали статьи в газетах и журналах, программы в эфире радио и телевидения. В Ростовской области 1980-х годов такими знаковыми фигурами были комбайнер женского уборочного звена колхоза «Путь Ленина» Нина Васильевна Переверзева, бригадир горнорабочих шахты «Майская» комбината «Ростовуголь» Михаил Павлович Чих, шлифовщица завода «Ростсельмаш» Зинаида Петровна Еременко, звеньевой колхоза «Заветы Ильича» Азовского района, хлебороб Федор Яковлевич Канивец и многие другие. Всем вышеперечисленным передовикам были присвоены звания Героев Социалистического труда. Их присутствие в Советах народных депутатов, руководящих партийных структурах, на торжественных мероприятиях было традицией и знаком времени. Передовики своей биографией и образом жизни демонстрировали советскую модель истории успеха в социалистическом государстве, которая предполагала уважение со стороны государства за доблестный и в чем-то самоотверженный труд.
Ф. Я. Канивец
Советы народных депутатов были многочисленными и весьма представительными. Только на городском, районном, поселковом и сельском уровнях Советов в Ростовской области было около 28 тысяч народных избранников. Вместе с тем, сама природа Советов подсказывала наиболее приемлемые форматы работы, а именно – одобрение без лишней активности, которая могла принести одни лишь хлопоты. Депутатская активность на практике была весьма невысокой. Самый непосредственный способ реализации депутатской функции контроля – через запросы – использовался слабо, что подтверждает преимущественно формальность депутатства. Так, по данным председателя облисполкома Н. М. Иваницкого, в советских органах начала 1980-х годов приходился один запрос на 26 депутатов. А в ряде территорий эти показатели были еще хуже: в Азове один депутатский запрос приходился на 86 депутатов, а в Сальске – на 89 народных представителей[105 - Протокол девятой сессии Ростовского областного Совета народных депутатов 18 созыва от 26 мая 1984 года // ГАРО. Ф. 3737, Оп. 13, Д.915, С. 17.]. Не лучшим образом выглядела и работа по реализации так называемых наказов избирателей. Во всех звеньях Советов Ростовской области из 9376 наказов выполнено было около половины. На региональном уровне и того хуже – только четверть. Обычным явлением в советских органах была критика безликого «бюрократизма», «бумаготворчества», «формального отношения к делу» без рассмотрения конкретных ситуаций. Совет почти никогда не был первичным источником рассмотрения острых политических или социально-экономических вопросов.
Требования и рекомендации, звучавшие из уст депутатов и в решениях Советов «использовать многообразные формы организационной работы», «усиления мер», «повышения ответственности» могли быть по-разному интерпретированы и исполнены, а нередко напоминали добрые пожелания.
Важным структурным элементом советской власти была система народного контроля, которая была призвана сочетать государственный и общественный контроль трудящихся на предприятиях, в колхозах, учреждениях и организациях. Согласно конституционным нормам, органы народного контроля проверяли исполнение государственных планов и заданий, вели борьбу с нарушениями государственной дисциплины, проявлениями местничества и ведомственности. Бесхозяйственность и расточительство, волокита и бюрократизм были названы в качестве основных негативных проявлений, которые необходимо было изживать[106 - Конституция (Основной закон) Российской Советской Федеративной Социалистической республики, ст. 92.]. Осуществлялась такая работа в ходе разноплановых проверок и рейдов – выявляли резервы повышения эффективности, экономии, нарушения социалистической законности.
М. П. Чих
Советы народных депутатов были уникальным политическим институтом, сочетавшим в себе как статус ключевого государственного органа власти, так и политическую декоративность. Непосредственную работу по исполнению принятых на партийном уровне решений и легитимированных на заседаниях Советов, осуществляли исполкомы различных уровней. Являясь формально аппаратом при Совете народных депутатов, исполнительные органы обладали довольно серьезным властным потенциалом. Но центром принятия решений Советы народных депутатов не были.
Советы как органы управления создавали лишь иллюзию всенародной поддержки курса КПСС, который одобрялся всеми слоями населения. Еще более демонстративно эту мифологему развивала практика проведения избирательных кампаний по советским шаблонам.
Выборы 1985 года
Выборы в новый состав Советов народных депутатов в Ростовской области состоялись в феврале 1985 года. Председатель правления донского отделения Союза писателей РСФСР Петр Лебеденко, открывший первую сессию нового областного Совета, не без пафоса назвал избирательную кампанию «подлинным праздником социалистической демократии», в рамках которого «продемонстрировано нерасторжимое единство партии и народа, горячее одобрение советскими людьми внутренней и внешней политики ленинского Центрального комитета и его Политбюро»[107 - Протокол 1 сессии Ростовского областного Совета народных депутатов 19 созыва от 16 марта 1985 года // ГАРО. Ф. 3737, Оп. 13, Д. 1063, С. 297.]. И если посмотреть на результаты голосования, то могло показаться, что вышеупомянутая характеристика абсолютно верна. На избирательные участки в день выборов пришли 3 миллиона 57 тысяч 384 избирателя или 99,99% от общего числа граждан, имеющих право голосовать. А кандидаты блока коммунистов и беспартийных получили одобрение 99,94% от числа участвующих в голосовании и были избраны все до единого. При этом не стоит забывать о том, что голосование было безальтернативным, а участие в процедуре одобрения выдвинутых кандидатов практически обязательным.
Приоритет в численном представительстве Советов отдавался пролетариям и сельским работникам. В облсовете 19 созыва, избранного в феврале 1985 года, большинство (56,7% от общего числа депутатов) представляли именно эти категории (255 человек – 197 рабочих, 58 колхозников). Блок коммунистов и беспартийных был единственным на выборах, он победил при отсутствии иных кандидатов, блоков и партий в «полном соответствии с законом о выборах при отсутствии жалоб и заявлений на нарушение порядка». В состав победителей вышли 248 коммунистов и 202 беспартийных (в том числе 120 комсомольцев) всех возрастных групп. Высоким был уровень ротации – состав обновился более чем наполовину – на 56,4%.
Особое внимание уделялось гендерному представительству: в состав облсовета было избрано 218 женщин (48,4%). Для советской власти, кстати говоря, эти цифры были важным свидетельством достойного положения женщины в СССР, где уважают их права по-настоящему. «Где подлинное уважение к женщине – там, где ей уступают стул, или там, где она получает место в высшем законодательном органе страны?» – вопрошало популярное пособие, выпущенное в середине семидесятых[108 - Советский этикет. Л., «Знание», 1974. С. 12.].
Первомайское шествие по проспекту Ворошиловский Ростова-на-Дону
Заведующий отделом организационно-партийной работы обкома КПСС Н. Д. Беликов, сам избравшийся депутатом, докладывал об итогах кампании в следующих формулировках: «новая блестящая победа блока коммунистов и беспартийных» и объяснил результат тем, что «люди голосовали за дальнейший расцвет нашей Родины, за чистое небо, за мир и счастье». Итоги выборов показали «высокую гражданскую зрелость, политическую сознательность советских людей, их решимость и впредь самоотверженно бороться за осуществление задач, намеченных коммунистической партией»[109 - Протокол 1 сессии Ростовского областного Совета народных депутатов 19 созыва от 16 марта 1985 года // ГАРО. Ф. 3737, Оп. 13, Д. 1063, С. 302.].
Советская избирательная машина создавала видимость всенародной поддержки курса правящей элиты, однако была искусственным механизмом получения нужных руководящей партии результатов, на основе которых, в том числе, строилась легитимность существовавшего политического строя. Структуры КПСС были стержнем политической системы, центром принятия ключевых решений. Советы народных депутатов олицетворяли модель советской представительной демократии. Депутатский корпус, избиравшийся при головокружительных результатах поддержки населения в условиях безальтернативности, весьма оригинальным образом воспроизводил социологическую модель общества, что, в свою очередь, еще раз доказывало преимущества советского народовластия. Однако реальных политических рычагов у Советов было немного. Определенным влиянием на происходившие процессы имела лишь аппаратная верхушка советских органов – исполкомы.
Власть КПСС не оспаривалась, но в элитных кругах с начала 1980-х годов созрел запрос на перемены. Причинами были научно-техническое отставание СССР от уровня развитых стран, падение темпов экономического роста, неудовлетворительное положение на потребительском рынке, невысокий уровень жизни. Получив доступ к власти, команда реформаторов в КПСС во главе с М. С. Горбачевым начала процесс вытеснения кадров, воспроизводивших прежние модели работы, а также замену их лояльными сторонниками. Коснулось это и руководства Ростовской области. И. А. Бондаренко, возглавлявший Ростовский обком КПСС 18 лет, был отправлен в отставку по совокупности объективных и субъективных причин. Наряду со свойственными и иным территориям Советского Союза экономическими трудностями, коррупционными скандалами, при принятии кадровых решений имел место фактор неприязненных личных отношений, основанный на конкурентной природе.
Глава 2. Об успехах и трудностях в экономике. Накопившиеся проблемы
…когда я оказался во главе государства, уже было ясно, что со страной неладно. Всего много: земли, нефти и газа, других природных богатств, да и умом и талантами Бог не обидел, а живем куда хуже, чем в развитых странах, все больше отстаем от них.
М. С. Горбачев, «Обращение к советским гражданам»,
25 декабря 1991 г.
2.1. Что из себя представляла экономика Дона к началу перестройки
Советская экономика, безусловно, не была идеальной моделью, но она не заслуживает демонизации и огульного осуждения. Поговорим об ее успехах и достоинствах применительно к объекту исследования – Ростовской области. Найти информацию о положительных достижениях экономики Дона в официальных материалах, выступлениях руководителей начала перестройки оказалось сложнее, чем обнаружить многочисленные свидетельства неудачных решений, ошибок, просчетов. Маятник оценок пройденного пути к середине 1980-х годов качнулся от апологии к критическому осмыслению, а через несколько лет двинулся еще дальше – к отрицанию и ниспровержению основ. Казалось, что экономическое развитие, достигнутое к 1984—1985 гг. – нечто само собой разумеющееся, которое никуда никогда не денется.
Годы советской власти существенно развили материальную и технологическую базу экономики Донского края. Если в начале XX века почти вся промышленность располагалась в четырех городах Области Войска Донского (Ростов, Таганрог, Новочеркасск, Александровск-Грушевский (ныне Шахты)), где выпускалось 98,5% промышленных товаров, то к 1980-м годам во всех городах и районных центрах были отстроены многочисленные промышленные предприятия. Такой быстрый темп промышленного развития не был уникальным явлением, а вписывался в мировую тенденцию.
Индустрия Ростовской области, как и других территорий европейской части бывшего СССР, серьезно пострадала от фашистской оккупации во время Великой Отечественной войны. Если считать только материальные потери, то ущерб народному хозяйству по приблизительным оценкам составил не менее 20 миллиардов советских рублей.[110 - Бондаренко И. А., Сабанеев С. Н. Преображенная земля. Рассказы о свершениях на Дону за годы Советской власти. – Ростов, Кн. изд-во, 1980. С. 9.] Эта сумма сопоставима с бюджетом Ростовской области за 25 лет. Тем не менее, несмотря на серьезные трудности, довоенный уровень промышленного производства был достигнут уже к 1950 году, но при этом восстановление инфраструктуры городов и районов Дона растянулось на десятилетия. Регион за годы советской власти из преимущественно сельскохозяйственного превратился в индустриально-аграрный. Важным нюансом было следующее обстоятельство, которое, кстати, не всегда берется в расчет современными исследователями: все промышленные и сельскохозяйственные предприятия к началу перестройки, за редким исключением, были отечественными, причем работающими, как правило, по советским технологиям. Казалось бы, непримечательный и банальный факт, но для отрезвляющего сравнения нужно привести следующие данные. До революции промышленный потенциал Дона принадлежал преимущественно иностранцам. В одном только Ростове из 120 промышленных предприятий 103 принадлежали заграничному капиталу. Его проникновение ощущалось не только в промышленности: трамвай, водопровод, электростанция, газовый завод Ростова принадлежали зарубежным владельцам[111 - Народное хозяйство Ростовской области. Информационно-аналитический обзор… С. 10—11.].
К началу 1980-х годов советская экономика и социальная сфера достигли довольно серьезных вершин. За 20 лет с 1960 года общий объем промышленного производства на Дону вырос в 3,6 раза. Для военного поколения, знавшего голод, ужасающие бытовые условия и элементарную необустроенность, существовавший уровень развития был свидетельством верности выбранного социалистическим государством курса. В своей передовой статье «Заветам Ленина верны», подготовленной к 110-й годовщине со дня рождения вождя, И. А. Бондаренко подчеркивал динамизм развития советской Ростовской области: «Расцвел, похорошел, поднялся на невиданные высоты экономики и культуры трудовой Дон. Это давно уже не тот район, где, по определению Ленина, царили «патриархальщина, полудикость и самая настоящая дикость»[112 - Бондаренко И. А. Заветам Ленина верны // Ленин и Дон. В 4-х книгах. Ростов н/Д, Кн. изд-во, 1980.].
В 1965 году в Ростовской области к началу эпохи Бондаренко действовали 822 промышленных предприятия. За двадцать лет был построен ряд новых значимых заводов, фабрик и комбинатов. Часть производств была укрупнена в объединения (ПО), в связи с чем общее число предприятий, числящихся на самостоятельном балансе, несколько сократилось – до 749. Заводами, фабриками, комбинатами союзного подчинения (275 единиц) считались чуть больше трети их них (37%) – наиболее крупных. Здесь концентрировался существенный ресурсный потенциал: 3/4 численности персонала, более 4/5 производственных фондов, 2/3 общего объема выпуска. Еще большее число заводов и фабрик Дона имело республиканское подчинение (472 единицы, 63%), из которых часть подчинялась местным органам власти. Таких предприятий было 185 единиц[113 - Народное хозяйство Ростовской области в 11-й пятилетке. Сборник. – Ростов н/Д: Кн. Изд-во, 1986 г. – 112 с., С. 15.]. Кроме того, на Дону имелось 77 производственных объединений (комбинатов): 30 союзного подчинения, 47 республиканского (в т.ч. 18 – местного). Продукция, выпускаемая промышленным сектором экономики, периодически обновлялась и модернизировалась. Несмотря на то, что по официальным отчетам за одиннадцатую пятилетку на Дону появилось более 13 тыс. видов новых изделий[114 - Протокол №1 собрания партийно-хозяйственного актива Ростовской областной партийной организации от 10 октября 1986 года // РГАСПИ. Ф. 17, Оп. 155, Д. 1076, С. 5—8.], даже поверхностный анализ свидетельствовал о том, что осовременивание ассортиментного ряда не было сильной стороной советской экономики.
По подсчетам экономистов за годы советской власти на Дону объем промышленного производства вырос в сравнении с дореволюционными годами в 214 раз[115 - Народное хозяйство Ростовской области. Информационно-аналитический обзор… С. 25.]. Это стало возможным благодаря созданию в Ростовской области за годы существования СССР мощной индустриальной базы, а также низкого уровня стартовых условий. Промышленный потенциал Дона имел важное народнохозяйственное значение для страны. Область была одной из наиболее развитых в экономическом плане. По промышленному производству Дон занимал 11 место в РСФСР, к 1980-м годам выпускал в год продукции на 12 миллиардов рублей. Для сравнения, бюджет Ростовской области в 1985 году по расходам составлял 785,6 млн. рублей[116 - Протокол и стенограмма восьмой сессии Ростовского областного Совета народных депутатов 19 созыва от 13 декабря 1986 года // ГАРО. Ф. 3737, Оп. 13, Д. 1172.].
За десятую пятилетку (1976—1980 гг.) в регионе было построено 24 новых предприятия, 36 крупных цехов и производств. Ростсельмаш за указанные пять лет изготовил 400 тысяч комбайнов, НЭВЗ выпустил каждый второй электровоз в СССР. По итогам пятилетнего плана экономика Дона выросла почти на четверть – на 24,2%, три четверти роста было обеспечено за счет увеличения производительности труда. Но по плану пятилетки рост должен быть иным – 32,9%. Более половины промышленных предприятий региона не выполнили амбициозных заданий[117 - Из отчетного доклада первого секретаря Ростовского обкома КПСС И. А. Бондаренко на ХХ областной партийной конференции о достижениях Ростовской области за годы десятой пятилетки. 10 января 1981 года // ЦДНИРО. Ф. Р-9, Оп. 77, Д. 2, С. 13—16.].
В фокусе внимания советского руководства был сельскохозяйственный сектор донской экономики. Регион занимал второе место в РСФСР по производству аграрной продукции и играл стратегическую роль в продовольственном обеспечении[118 - Народное хозяйство Ростовской области. Информационно-аналитический обзор… С. 24—25.].
Советская экономика напоминала гигантскую корпорацию, которая была весьма централизована. Республики, края, области, города и районы работали как подразделения единой системы, выдавая (или, по крайней мере, прилагая к этому определенные усилия) результаты плановых заданий. В начале 1984 года на партийной конференции были обозначены масштабные трудовые задачи Ростовской области, направленные на то, чтобы «догнать уходящий поезд» и выполнить планы одиннадцатой пятилетки. Предстояло за два года добиться роста объемов производства на 10,3%, что было выше, чем достигнутые результаты за предыдущие три года. В капитальном строительстве нужно было ввести 4 миллиона квадратных метров жилья (в том числе, на селе – 1,5 млн.). Для того чтобы наверстать упущенное в сельском хозяйстве, ежегодно требовалось производить баснословные объемы продукции: зерна – не менее 8,5 млн. тонн, овощей – 1,1 млн. тонн, мяса – 390 тыс. тонн, молока – свыше 1 млн. тонн, яиц – 780 млн. шт., прудовой рыбы – 50 тыс. тонн, шерсти – 9 тыс. тонн[119 - Протокол ХХI Ростовской областной партийной конференции КПСС от 14 января 1984 года // РГАСПИ. Ф. 17, Оп. 153, Д. 1120, С. 58.]. Ростсельмашу к уборочной кампании 1984 года поручили изготовить партию принципиально новых комбайнов «Дон-1500» для проверки в поле, а к открытию ХХVII Съезда КПСС (начало 1986 года) завод брал на себя обязательство осуществить их первый промышленный выпуск. Новочеркасский электровозостроительный завод на два года раньше ожидаемых сроков после партийного нагоняя запускал серийное производство нового электровоза ВЛ-85. В Ростовской области реконструировался Красносулинский металлургический завод, который по плану к 1987 году должен был стать всесоюзным лидером по производству металлического порошка и производить его не менее 100 тысяч тонн. Атоммаш к началу работы Съезда партии должен был выпустить первый полный комплект оборудования для атомных электростанций. Таганрогский «Красный котельщик» на 2 месяца раньше срока обещал изготовить и поставить оборудование мощностью 1,5 млн. кВт для Игналинской АЭС в Литовской ССР. Шахтерам поручали сверх плана добыть 4 млн. тонн угля и досрочно завершить 11 пятилетку к годовщине Великого Октября.
Электровоз ВЛ-85
Официальные отчеты свидетельствовали о том, что экономика Дона стабильно развивалась, демонстрировала рост промышленности и отраслей сельского хозяйства. За первые три года одиннадцатой пятилетки (1981—1983 гг.) увеличение объемов производства составило 9,8%. Росла производительность труда, но чуть меньшими темпами – 9,5%. В целом, регион справлялся с плановыми заданиями и даже перевыполнял их. Но нужно подчеркнуть особенность системы планирования в советское время, использовавшей принцип «от достигнутого». Плановые показатели формировались на основе взятых производственных рубежей, без серьезного учета качества продукции, ее востребованности и себестоимости. Реконструкция и перевооружение предприятий тоже не всегда шли в расчет. Необходимо было параллельно заниматься модернизацией и выполнять спущенный сверху план.
Планирование «от достигнутого» было не лучшим способом поощрения трудовой инициативы. Поскольку, как бы ни отработало предприятие, все равно в следующем году предстояло напрягаться еще больше и перевыполнять достигнутые рубежи. При этом, справедливости ради надо сказать, что на объеме полученной заработной платы ударный труд отражался и, как правило, рост уровня оплаты труда опережал темпы роста производительности. Так, за три года одиннадцатой пятилетки рост производительности труда достиг уровня 9,5%, а заработная плата выросла на 16%. Следствием этой тенденции в общесоюзном масштабе стало следующее: темпы роста объема денежной массы на руках у населения превышали темпы роста производства товаров народного потребления. Цены на ключевые товары, и особенно продукты питания, искусственно сдерживались союзным правительством. Новочеркасская трагедия 1962 года (жесткое подавление забастовки рабочих НЭВЗ по поводу повышения цен и увеличения нормы выработки) для руководства СССР стала горьким уроком, который отрезал путь поднятия цен на продукты питания. Считалось, что доступные цены – знаковый атрибут и очевидное преимущество социалистической системы хозяйствования, а, следовательно, допущение повышения цен означало разрушение указанного преимущества. Рост доходов населения не был полностью обеспечен товарами – появление дефицита товаров как итога экономической политики было вполне объяснимым явлением.
Не обходилось без трудностей. Налицо было замедление темпов экономического роста. Если в десятой пятилетке (1976—1980 гг.) официальные среднегодовые показатели экономического роста в промышленности были на уровне 5%, то в одиннадцатой упали и находились в районе 3,2%. Характерной чертой экономики Дона стало снижение фондоотдачи. То есть государство вкладывало средства в модернизацию и расширение производства, строило новые заводы, цеха, закупало оборудование, а необходимого пропорционального экономического эффекта не наблюдалось.
За 9 предшествующих лет основные производственные фонды в области выросли в 1,8 раза, в то время как объемы производства – только на 42,3%, а производительность и того меньше – на 33,1%[120 - Протокол собрания партийно-хозяйственного актива Ростовской областной партийной организации от 20.07.1985. // РГАСПИ. Ф. 17, Оп. 154, Д. 1166, С. 6.]. За три года одиннадцатой пятилетки производственные фонды выросли на 22%, а рост объемов производства не дотянул до 10%. То есть советское государство, реализуя экстенсивный, ресурсозатратный путь экономического развития, инвестировало существенно больше, чем получало товарной продукции взамен. Так, в среднем в год во все отрасли народного хозяйства Ростовской области вкладывалось 2—2,3 млрд. рублей инвестиций (три бюджета области), в том числе, более 1 млрд. рублей – в сельское хозяйство[121 - Народное хозяйство Ростовской области. Информационно-аналитический обзор… С. 28.]. А ежегодный рост объемов произведенной продукции в промышленности составлял лишь около 380 млн. рублей. Для советской экономики было нормой сохранение довольно весомой доли убыточных предприятий[122 - В 1960-е годы планово-убыточными были 60 предприятий.]. Их не закрывали, а посредством разных технологий (сменой руководящего состава, повышением рентабельности, производительности труда) пытались вывести из категории отстающих. А тем временем из государственного бюджета шли дотации на покрытие убытков. Что касается сельского хозяйства, то государство фактически дотировало производство аграрной продукции, поскольку ежегодный инвестиционный портфель составлял почти треть (!) стоимости всех произведенных на селе товаров. За двадцать лет стоимость основных фондов в сельском хозяйстве выросла более чем в 5,8 раза, а объем производства продукции земледелия вырос лишь в 1,3 раза, в животноводстве – менее, чем в 2 раза. По ряду позиций количество сельскохозпродукции не выросло, а уменьшилось (подсолнечник, картофель, виноград), а по другим – поднялось, но не пропорционально вложенным средствам: удой – в 1,3 раза, настриг шерсти – в 1,08 раза и т. п[123 - Народное хозяйство Ростовской области. Информационно-аналитический обзор… С. 148—149, 156.]. В значительной части инвестиционная политика советского образца себя не оправдывала.
Попытка перевести предприятия на хозрасчет, запущенная по инициативе Алексея Косыгина во второй половине 1960-х годов, была свернута. Практически табуированными вопросами были повышение цен на товары (особенно продукты питания), сокращение лишних кадров, закрытие нерентабельных устаревших предприятий. Это не могло не сказаться на общем состоянии экономики. Советская элита продолжала дотировать неэффективные производства и участвовать в затратных проектах с сомнительной экономической перспективой возврата вложенных средств. В надежде на будущую отдачу руководство предпочитало еще больше расширять промышленный потенциал: возводить новые заводы и фабрики, цеха и производственные комплексы, а затем самоотверженно сражаться с возникающими тут и там вопросами выведения предприятий на проектную мощность, запуском нового оборудования, решения проблем нехватки сырьевой базы. Приходилось содержать и те предприятия, которые морально и технически себя исчерпали. Необоснованная инвестиционная политика и сохранение ресурсоемких убыточных отраслей не давали возможностей вложить дополнительные средства в решение социальных вопросов, которых было предостаточно. Широко декларируемый рост советской экономики слабо менял качество жизни граждан, не мог ликвидировать ключевые потребительские проблемы. Промышленный потенциал вместо того чтобы кормить страну, высасывал огромные средства на свое содержание. Фактически граждане платили из своего кармана собственным благополучием за полномасштабную работу советской промышленности и аграрного сектора.
Новое областное руководство знакомится с производственным потенциалом Дона
Нужно обратить внимание на одно обстоятельство, которое несколько смягчает картину. Гиперцентрализация финансовых средств в СССР и недостаток ресурсов в местных бюджетах приводили к расширению непрофильных расходов предприятий и организаций. Партийное и советское руководство, недополучая налоговые поступления от предприятий союзного и республиканского подчинения, регулярно «поручало» им и предприятиям местной промышленности за счет собственных средств решать вопросы городского и районного значения: строить дороги, коммуникации, социально-культурные объекты (базы отдыха, детские сады, пионерские лагеря, спортивные сооружения), благоустраивать территории, помогать оснащать образовательные учреждения, «трудоустраивать» нужных людей. Такого рода «шефская» помощь не приносила предприятиям прибыли и являлось дополнительным неофициальным налогообложением. Как отмечают в своей книге А. В. Венков и Н. В. Стариков, «Крупные предприятия по сути дела „тащили на себе“ значительную часть социальных обязательств местных Советов, обеспечивая развитие социальной сферы за счет собственных средств»[124 - Венков А. В., Стариков Н. В. Указ. Cоч. С. 86.]. Тем не менее общей картины это не меняло. Убыточные производства оставались таковыми.
Таким образом, к середине 1980-х годов обострились противоречия советской экономической системы. Наряду с довольно впечатляющим ростом промышленного потенциала, была очевидна его неспособность удовлетворить потребительский спрос. Командная экономика, результативно проявившая себя в пору быстрой индустриализации, военного и восстановительного периодов, оказалась перед лицом вызовов мирного времени. Советскому руководству предстояло найти решения активизации экономического роста, производительности труда, преодоления проявлявшегося научно-технического отставания и убыточности, а также обеспечить население товарами.
Промышленность и транспорт
