Счастье не в цвете

Тем временем, на горизонте уже показалась больница.

– Так, ладно, есть план, – тихо сказал Мэйсон Адаму. – Только надо будет тебе глаза перевязать, – уже уверенней говорил Мэйсон, смотря ему прямо в глаза.

– Может не надо нам никаких планов? – устало говорил Адам. – Почему бы мне просто не подойти к ним приказать отвести меня к Джэйн? Мне абсолютно плевать кто и что обо мне подумает. Главное, что я сам понимаю что делаю.

– Возможно, так было бы намного проще. Но ты упускаешь маленькую деталь в виде твоей матери! – шёпотом кричал Мэйсон. – Нынче слухи разносятся быстро, так, что завтра Королева будет в курсе, что утворил её сыночек. Тем более, не забывай какой завтра день.

– Завтра воскресенье, – сказал Адам и нахмурился. Никаким мыслям, если они не о Джэйн, не пробраться в голову Принца.

Мэйсон поднял брови в зак того, чтобы Адам продолжал, но тот вообще не понимал что от него хотят.

– Боже мой! Ты хоть о чём-нибудь можешь думать, кроме Джэйн? – спросил Мэйсон.

– Нет, прости. Я правда не знаю что мне сейчас делать, – разочарованно и устало говорил Адам, растрёпывая свои волосы.

– Ладно, просто доверься мне, – со вздохом сказал Мэйсон и добавил: – А вообще, завтра парад.

Адам лишь закатил глаза. Он не считал это великим событием. Даже на службу его практически невозможно затащить. Принц же преследовал мысль, по которой жизнь такая быть не должна, а люди должны быть равными, или хотя бы иметь возможность заглянуть собеседнику в глаза. Если бы Бог существовал, он бы не позволил таким законам существовать.

Пока Адам о всём этом размышлял, Мэйсон уже сделал всю работу. А именно перевязал бинтом Принцу пол головы, включая глаза.

– И как это тебе поможет? – безразлично спрашивал Адам, пока Мэйсон вёл его где-то. – Если ты ответишь, что больница это было последнее, что я увидел в своей жизни. А сейчас ты ведёшь меня в тёмную подворотню, чтобы убить. Думаю, я пойму тебя. В большинстве случаев я очень несносен, но я обещаю, что впредь буду хорошо себя вести, как и подобает человеку в моём положении. Может передумаешь меня убивать? – спросил Адам с каким-то сарказмом.

В ответ на всё это Мэйсон только фыркнул. Хотя и слабо ухмыльнулся. Он двое понимали, что не о каком убийстве речь идти не может. Но слова Принца были настолько глупы и абсурдны, что нельзя было не улыбнуться. А после и он, и Адам рассмеялись.

– Осторожно ступеньки, – всё ещё на улыбке говорил Мэйсон. Но после недолгой паузы продолжил: – Ты ведь понимаешь, насколько это тупо и глупо?

– Конечно же понимаю, хотя… Если вспомнить твой взгляд, когда я попытался поговорить с Элизабет наедине… Прости, друг, но ты мог меня одним взглядом убить, – тоже ещё смеясь, говорил Адам.

Медленно поднимаясь по высокой лестнице, Мэйсон вспоминал, как дорогой когда-то для него человек медленно погибал в этом здании. Анабель была всем в его жизни, в тот вечер она должна была придти с работы по-раньше. Она работала здесь патологоанатомом. Ни Мэйсону, ни Анабель не нравилась эта работа. Но в тот день она была счастлива, потому что была годовщина их свадьбы. Ровно год они прожили душа в душу, не было скандалов и ссор. Оба любили друг друга. "Видимо поэтому она утонула в реке", – сказал главный детектив Мэйсону на все его доводы по поводу убийства.

Всё это неприятно вспоминать Мэйсону. Нет, не потому что он до сих пор любит Анабель, он давно уже понял, что за человеком она была. Вся их совместная жизнь была ложью, а всё потому, что она хотела отомстить своему бывшему жениху, который её бросил. По всей видимости, её ранило, что он снова завёл семью и по-настоящему любит. "Всё как в дешевом романе", – говорил Мэйсон Элизабет.

И даже сейчас он смотрит на это мраморное чёрно-белое здание, а отвращение до сих пор чувствуется. Эти колонны, этот милый с виду парк около входа, эта никому не нужная вычурность. Как же неприятно Мэйсону снова здесь оказаться.

– Ещё долго? – спросил Адам.

– Почти пришли, – сухо ответил Мэйсон.

Как только они зашли в здание, запах спирта и таблеток накрыл их с головой. Внутри было всё так же как и снаружи: чёрно-белый мрамор, хрустальные люстры, дорогие занавески, высокие потолки и окна, и куда же без огромного фонтана прямо посередине здания, которого можно увидеть с любого этажа. Ещё весьма раздражает вечный шум, как врачей, так и пациентов.

– Постой здесь немного, – сказал Мэйсон и оставил Адама одного.

Сам же Мэйсон отправился в окошко регистрации. Оно было не очень далеко от их с Принцем места прибывания, но достаточно далеко, чтобы Адам не слышал его разговора.

– Добрый день, – начал Мэйсон, и немного подождал, чтобы на него обратили внимание, когда на него смотрели два серых холодных глаза, он продолжил: – Сегодня к вам поступила пациентка, лет семнадцати, маленькая, ещё она работала во Дворце. Можно ли её навестить?

– Давайте посмотрим что с ней… – задумчиво сказала медсестра, листая журнал. – Да, сегодня поступала она девушка. Так Вы её знаете?

– Да, я тоже там работаю. Можно нам её увидеть? – сказал Мэйсон и улыбнулся во весь рот.

– Простите, Вы сказали нам? – удивлённо спросила медсестра.

– Да, там её… брат, он немного не осторожен, поэтому обжег себе всё лицо.

– Бедняга, – грустно сказала медсестра, – но что ж, ладно, вот заполните эту анкету и проходите в 26 палату. Только придётся чуть-чуть подождать, она после сложной процедуры, скорее всего она сейчас спит.

– Ничего, мы подождём, спасибо, – улыбчиво сказал Мэйсон, взял анкету и удалился.

Они с Адамом поднялись на второй этаж и стали искать палату. По дороге, Адам пару раз чуть не разбил себе нос, поспешив шагнуть быстрее, чем Мэйсон. Наконец они нашли её, Адам поспешил зайти, на ходу развязывая балахон, который завязал его друг.

– Она спит, осторожно, – тихо сказал Мэйсон. – Ладно, я выйду.

Адам ничего не ответил, даже не заметил, что Мэйсон тут присутствовал. И вот что ему теперь делать? Возможно, она проснётся и не захочет его вообще видеть. Если она винит именно Адама во всём случившимся. В любом случае, он так просто от неё не отступит, даже если Джэйн выгонит его после того как проснётся. Принц всё равно останется здесь, чтобы никто больше не посмел причинить боль этой маленькой принцессе.

Она и правда выглядела как принцесса. Единственное, что портило впечатление – это капельница, которая врезалась в вену Джэйн. Интересно, сможет ли Адам хоть раз посмотреть на девушку без замирания сердца? Глупый вопрос, конечно же нет! Каждый раз для него будет будто первый. Как же она всё-таки красива. И, кажется, она начинает просыпаться. Вот уже веки её затрепетали, как и тени на щеках, которые оставляют густые ресницы. Один глубокий вздох и вот она уже с удивлением смотрит на своего посетителя, который улыбается самой счастливой улыбкой. После того, что с ней сделали врачи – это было как свет который придает надежду. И хоть сейчас её тело ужасно ломит, и от обезболивающего уже и след простыл, а в горле засуха хуже, чем в пустыне, от чего говорить просто невыносимо, она всё равно говорит, так как её волнует очень справедливы вопрос.

– Адам? Что случилось? Почему я здесь?..

Часть 21.

– Я… Я не знаю… Как это произошло… – Адам запинался, говорил тихо, он не знал как объяснить Джэйн, чтобы она не очень на него разозлилась. – Но мне правда очень-очень жаль. Я найду того, кто так с тобой поступил? – Принц взял маленькую ручку Джэйн в свои.

После этого он посмотрел в её карие глаза. Они были большими от непонимания своего состояния. Джэйн пыталась что-то обдумать, принять какое-то решение, но ни Адам, ни она сама не даже понятия не имели над чем тут можно думать. В голове мог быть только сплошной туман.

– Я не понимаю, – начала Джэйн, нахмурившись, – Зачем кому-то меня травить? Я обычная горничная. О Боже!.. Я чисто физически не могу никому навредить! Даже посмотреть не могу на большинство людей. Я ничего не понимаю, – она глубоко вздохнула и откинулась на спинку кровати, на которой уже лежала мягкая белая перьевая подушка.

– Джэйн, я не могу сейчас этого сказать, но обещаю, что виновный будет наказан по все строгости, – в голосе Адама была слышна решительность, такую Джэйн редко слышала. Он всегда был таким мягким по отношения с ней, но сейчас проявлялась именно та малоразвитая искорка поведения, которую Джэйн всегда видела в картинной галереи, а именно: храбрость и готовность идти до конца. А Принц Адам не так прост, как был два года назад на любимой картине Джэйн.

– Может, ты помнишь что-нибудь, что смогло бы немного скорректировать наши поиски виновных, – вновь нежно спросил Адам Джэйн.

– Я помню как мы разговаривали… Потом пришла Изабель, а ты запихнул меня в ванну, – на этом месте на бледном лице девушки расползлась небольшая ухмылка. Это наверняка было очень смешно: наблюдать за всей этой ситуацией со стороны. – Потом я услышала, как Изабель собирается в ванну… И… Я не нашла больше никакого выхода как залезть в шкаф. Я только потом узнала что это очень дорогая вещь…

– За него не беспокойся, он мне всё равно никогда не нравился, – быстро перебил Адам Джэйн сопроводив мимолётным махом руки.

– Тогда, ладно, – смущённо сказала девушка, а потом, прочистив горло, продолжила. – После всего этого я смутно помню, что было дальше. Но я направилась в свою комнату. Прилегла на кровать и… Всё, больше я ничего не помню. Прошу прощения, если ничем не помогла, – тихо сказала Джэйн и посмотрела на Принца, который уже не смотрел на неё, а просто нахмурился и пытался что-то выяснить, так бы сказал любой, кто зашёл бы сейчас.

– Возможно ты и помогла… – сказал Адам, – Мне кажется, что произошло с тобой, но для полной картины, мне нужно кое-что проверить… – Принц замешкался, он знал, где надо искать, но бросать Джэйн он тоже не мог.

Хорошо, что это заметила Джэйн, она и сама уже считала этот разговор жутко неловким (интересно, будет ли когда-нибудь по-другому?). Поэтому сама отправила Адама на поиски.

Адам грациозно поцеловал руку Джэйн, от чего она, и так смущённая, готова была провалиться сквозь землю. Так же Принц пожелал девушке скорейшего выздоровления и удалился.

Как только дверь захлопнулась, оставляя Джэйн за собой, Адам начал быстро искать взглядом Мэйсона. Возле палаты его не оказалось, и это немного взбесило Адама, так как больница большая и теперь чёрт его знает, где его искать! Если ещё взять в расчёт то, что никто не должен видеть здесь Принца, можно было смело выкинуть Мэйсона с балкона в реку, выходящую в море. Но его останавливал один очень веский факт. Мэйсон был его другом, и готов терпеть его выходки каждый день. Для Мэйсона это уже даже не было работой, просто ему даже нравилось проводить время с Принцем, только он навряд ли себе в этом признается. От последней мысли Адам хитро улыбнулся, так как в добавок к этом он таки его заметил возле доски почёта. Это было  довольно не далеко, поэтому Принц даже не потрудился подойти к нему, а лишь прикрикнул. В мгновение ока Мэйсон развернулся и стал искать источник звука, но когда увидел Адама, только лишь закатил глаза и подошёл.

– Чего ты кричишь? – первое, что сказал Мэйсон по приближению к Адаму.

– А нечего было уходить! – тихо, но с эмоцией, сказал Адам. – Вот что ты там делал?

– Просто посмотрел! – оправдательно говорил Мэйсон.

– Так всё… У меня вообще-то есть идея, где искать то, чем отравили Джэйн.

***

– Ты понимаешь, что это серьёзное обвинение? – тихо спросил Мэйсон у Адама, когда они поднимались по огромной вихревой лестнице, прямо в комнату Принца.

Дорога во Дворец заняла намного меньше времени, чем в больницу. Адам шёл по улицам, никого не замечая, Мэйсон ели за ним поспевал, но это не особо волновало Принца. Если он найдёт то, чем отравили Джэйн, может разразится государственный и политический скандал. Всеми своими догадками Адам поделился с другом, когда тот нагнал его возле самого чёрного входа. Мэйсон был удивлён, но с другой стороны понимал, что когда-нибудь это должно было произойти. Мэйсон бывал на заседании Парламента вместе с Принцем. И поведение Адама можно было назвать только неуважительным. Всё, что предлагали члены Парламента, Адам отклонял без всяких суждений. А Королеве всегда приходилось краснеть за него. Поэтому теперь на всякого рода заседания она его приглашает всё реже.

– Знаешь, мне всё равно! Они сами виноваты, – так обыденно сказал Адам.

Мэйсон лишь тихо и глубоко вздохнул. Так или иначе, ему не нравилось, что кто-то покушался на жизнь Адама.

Адам широко раскрыл дверь, что та даже хлопнула о стену. Мэйсон закрыл её, заходя после Принца.

– Ты хоть понимаешь, что делаешь? – шутливо спросил Мэйсон.

– Вообще-то не очень, но примерное представление у меня есть, – отстранёно сказал Адам.

Тем временем он уже обошёл всю комнату и повернулся в сторону ванной, немного криво улыбнулся, вызывая маленьких чертиков в прекрасные голубые глаза.

– Я кажется понял, – сказал Принц скорее даже себе, чем Мэйсону.

После этого незамедлительно прошёл прямиком к старинному шкафу из красного дерева. Подозвал Мэйсона.

– Ты чувствуешь что-нибудь? – спросил Адам, аж светился от счастья.

– Вообще-то… Похоже на… болото? – скорее спросил Мэйсон, немного принюхиваясь и осмотрев полость шкафа. – Знаешь, я в шоке, что я смотрю на твои халаты! – позже шутя добавил он.

– О Боги! Я не прошу тебя на них смотреть, просто нюхай и скажи: почему во Дворце, а именно у меня в шкафу, пахнет тиной и болотом? А ещё надо учесть фактор самого чистого здания в Государстве, – Адам пристально смотрел на своего друга, который сейчас тоже не на шутку задумался о только что произнесённых словах.

– На что ты намекаешь?

– А никто про намёки и не говорил, – тихо говорил Принц. – Мэйсон, прости, но я не знаю как, но ты должен выяснить, что не так с моими халатами.

– Не извиняйся. Я бы и так этим занялся, тебе нельзя показывать, что ты что-то заподозрил. Я выясню что это, и кто это сделал, – Мэйсон огляделся. – Надо это куда-нибудь сложить.

***

Джэйн всё так же лежала на своей больничной кровати. Она уже наизусть выучила всю комнату, каждый её мелкий недостаток. Будь то клочки паутины в углах, убитое временем темно-зелёное кресло, отвратительные серые стены, заляпанное окно – всё это она видела, даже когда закрывала глаза. Легкое кружение головы изредка смазывала всё окружение, добавляя тем самым новые спец-эффекты в столь надоедливую картину. Врачи могут только предположить, что с ней тогда случилось. Кажется, что несколько часов её жизни просто выкинули. Она наверняка всех ужасно напугала. Ей было так стыдно за всё это. Неужели кто-то сделал это специально для неё: а какую опасность она может представлять? От её уже надоевших ей самой мыслей отвлёк новый посетитель, но кто?

– Привет! – послышался радостный певучий голосок.

Джэйн не медлила и вскоре посмотрела на долгожданного гостя.

– Привет, Элизабет! – вяло, но с улыбкой, сказала Джэйн.

– Ты даже не представляешь, как я за тебя испугалась, – утомлённо сказала Лиз и плюхнулась на кровать рядом с подругой. Ровно туда, где сидел Адам. – Дориана спрашивает, да и всем в общем-то необходимо знать, когда тебя выпишут? – Элизабет буквально с мольбой спрашивала, как будто это что-то могло изменить. Но Джэйн не смогла говорить, что чувствует себя не совсем уверенно. Не хотела разочаровывать подругу.

– Я в полном порядке, думаю, что завтра успею к началу рабочего дня, – мягко сказала Джэйн. Лиз же только налетела с объятиями.

– Я так рада, уверенно, что и все обитатель Дворца тоже обрадуются. Дэниел очень за тебя переживал. Он чувствует себя твоим родителем. Когда увидишься с ним, пожалуйста, не убивай его чувства. Для него мы все его дети. Просто не обращай внимание, ладно?

– Конечно, не волнуйся за него, – медленно говорила Джэйн. А сама вспоминала, что так и не пришла на встречу к Чарльзу. Ничего, в свой следующий выходной она сама к нему сходит.

– Ладно, давай рассказывай, как ты тут?

***

Адам сидел на балконе вот уже несколько часов. Ни Мэйсон, ни кто-либо ещё, даже его мать не понимала, чем его так может привлекать обычное звёздное небо.Они не видели все той красоты и загадочности. Не понимали, как хочется оказаться там, среди них. Где никто не указывает на правила, там где их вообще нет. Никаких запретов. Свобода слова и мысли. Можно делать всё, что пожелает сердце. Королева всегда говорила, что красота должна быть только на расстоянии, и Принц бы свыкся с этим не повстречайся ему Джэйн. Если раньше он исследовал звёзды один, то сейчас надеется, что Джэйн захочет побывать там вместе с ним. Потому что она не такая, как все видят. Она не просто маленькая скромная девочка. Она та, кого никогда не мог найти Адам. Она видит мир по-другому. В тот прекрасный вечер, который он разделил с Джэйн, когда они гуляли по городу, скрываясь от надоедливых глаз, разговаривали. Она не побоялась открыть ему душу. Это действительно много значило для Адама. Она было его Принцессой.

– Адам! – послышался зов Мэйсона, видимо он узнал в чём была проблема.

– Неужели наши учёные не шарлатаны и правда что-то узнали? – с ноткой сарказма произнёс Адам. Но вид друга говорил совсем обратное, он был серьёзен как никогда.

Однако следующие слова, которыми Мэйсон прорезал тлеющую тишину, здорово качнули его жизнь. И здорово перевернёт жизни всех, кто когда-либо трогал входную дверь покоев Адама.

–Ты был прав. Тебя хотели отравить. И ты никогда не догадаешься, что это было…

Часть 22.

– Ты был прав: тебя хотели отравить. И ты никогда не догадаешься, что это было, – лицо Мэйсона было печальным. В этот раз Принц оказался прав. Теперь он себе не мог простить того, что это произошло. Такое нельзя было допустить. Это его работа. Видно Мэйсон забыл об этом, когда обсуждал очередную дружескую чепуху с Адамом.

Однако после этих слов, напрягся не только Мэйсон. Адам буквально просверливал прекраснейшими глазами голову Мэйсону.

– Что же это? – не ожидаемо мягко спросил Принц. Сейчас ему хотелось снести половину Государства, в частности всех членов Парламента. У него не было сомнений, что именно они это всё затеяли. В обычный раз он бы просто сказал Мэйсону разобраться, но сейчас пострадала та, которую Адам больше всех любил. Поэтому пощады не будет ни для кого.

– Буфотоксин, – коротко ответил Мэйсон.

Адам начал судорожно вспоминать, где он мог слышать это название. На ум ему пришло одно занятие химии с Мистером Грэгсоном. Весьма умный пожилой человек. У которого лысина было больше, чем оставшихся волос на голове. Однако он умело укладывал волосы, что не могло не смешить совсем юного Принца Адама. Но, несмотря ни на что, он вспомнил тот урок, посвящённый простейшим ядам.

– Жабий яд, – лишь тихо, опуская взгляд, немного улыбаясь произнёс Адам. – Много его там было? – спросил Принц следом, теперь смотря на Мэйсона с маленьким азартом.

– Скажем так: ты бы выжил из ума, но не умер, – так же немного улыбнувшись ответил Мэйсон.

– Изящно.

– Что мне сделать? – спросил Мэйсон, после недолгой, но довольно неловкой паузы.

– Ничего. Пока я не могу понять кто это был. Если сейчас что-то раскроется, то виновные сразу же исчезнут. Даже матери не говори – она начнёт паниковать. Надо понять: кому я не нравлюсь на столько? – сказал он, поворачиваясь к Мэйсону, с изящнейшей улыбкой.

***

Джэйн сидела на тёмно-зелёном кресле, иногда поглядывая в окно. С кровати девушка не разглядела, не сколько это кресло было ужасным, сложно было представить, что его могли чистить с момента покупки. А вот окно, не было столь безнадёжным. Когда Джэйн лежала все жирные отпечатки слились в одно место. Сейчас они равномерно разошлись по всему окну. Там было видно главную улицу Сангвини. Сейчас её освещала только луна. И та иногда пропадала под толщей облаков. В больнице давно объявили отбой. Везде стояла кромешная тьма. Однако, как бы Джэйн не крутилась и не пыталась удобно устроиться, уснуть не удавалось. Слишком много мыслей крутились и требовали о себе поразмышлять. К сожалению, ни на какую из своих проблем, девушка не знала решения, или просто не понимала в каком направлении двигаться дальше. Она не могла поверить, что её кто-то отравил. Нет! Дело явно было не в ней. Она права: кому нужна Джэйн? Если кого и травить так это Адама. А что если то, что было приготовлено Джэйн, на самом деле не Джэйн, а Адаму. Получается, сама же девушка оказалась не в том месте и не в то время. Но вот вопрос: в каком месте и в какое время? Ладно. Это всё равно не имеет смысла. Адам же обещал, что во всём разберётся. Она будет надеяться, что если Адам и был целью, то он будет осторожен. Ведь, если те отравители поймут, что Адам их ищет, то будут действовать решительно. Сразу после этого пошёл дождь. Сильнейший ливень. Странно, днём и вечером ничто и не намекало на дождь. В мгновение ока вся картинка за окном смазалась и расплылась. Почему-то сейчас ей вспомнился тот первый момент их зрительной встречи. Насколько тот день был хорош. Яркое солнце, нежный ветерок, мягкий запах выпечки, опущенные головы, радость на лице Джэйн, шарканье ног и удары высоких каблуков Королевы. А потом мгновение и бездонный голубой океан, который по сей день захватил девушку. И страх – последнее, что помнит Джэйн с того дня. Интересно, до того непонятного момента она видела Принца на многочисленных картинах в галереи, но тогда он просто привлекал её. Она считала его красивым человеком. Естественно он привлекал Джэйн, но всё, что ей хотелось сделать – это потрогать, ощутить всю ту красоту, что она видела на картине. Но, как только она увидела его вживую, всё будто перевернулось с ног на голову. С тех пор при каждой мысли о Адаме у неё начиналось лёгкое головокружение, перехватывало дыхание, казалось, будто желудок делал тройное сальто, а потом и вовсе завязывался в узел, лёгкое покалывание по всему телу. Не было никаких сомнений – она любит Адама. Но Чувствует ли тоже самое Адам? Безусловно любит! Иначе просто не может быть. Он бы ни за что не пришёл бы сюда просто удостоверится, что она всё ещё жива. Однако сейчас она понимает предостережения Элизабет. Так нельзя любить. Сегодня она убедилась, что это может граничить со смертью, естественно это волнует Джэйн. Но ничего с собой она уже никогда не сделает, никогда и не при каких условиях не сможет разлюбить!..

Следом пришла мысль о маме. Но это всё ещё больная тема. И даже сейчас слёзы подступают к глазам. Если она сейчас заплачет, то точно не уснёт. Поэтому хватит тут сидеть, уже давно пора спать.

Как только Джэйн встала с кресла, голова дала о себе знать. Она ещё немного покруживалась, но девушку заверили, что это скоро пройдёт. Она дошла до кровати и со всем удовольствием плюхнулась лицом в подушку, укрылась белым одеялом и вскоре уснула.

***

Чей-то громкий и настойчивый стук в дверь отдавался эхом в голове Принца. Наверняка это Мэйсон пришёл, чтобы разбудить Адама. Только он не учёл, что со вчерашнего вечера, никто, кто находился в этом помещении, не уснул. Сам же Принц предпринимал попытки уснуть, только они не увенчались успехом. Всю ночь он пытался понять, кому насолил на столько сильно. Он всегда любил логические задачки, всегда их разгадывал за считанные минуты. "Это у тебя в отца", – однажды сказала ему мама, на одном из обедов. К сожалению, эти слова никак не повлияли ни на его чувства, ни на его самого. В итоге, Адам пришёл к логическому заключению, что это могли сделать только члены Парламента. Больше никому так не выгодно его потеря рассудка. Горничные и все остальные придворные не могли этого сделать, так как им это совсем не зачем. Ничего бы не изменилось от этого. А вот Парламент примет решение, что Адам больше не сможет руководить Государством, после смерти его матери найдут новую правящую династию. Ничего меняться не будет, будут наконец приняты законы, которым не давали ход в настоящее время. А главное какая история! Если его настолько не любили те люди, то что же они скажут, когда он спятит? Даже представить такое было смешно. Особенно теперь, когда Адам обо всё знает.

И опять стук в дверь. Сегодня Принц был особо бодр, даже если учитывать бессонную ночь, которую он просидел на балконе. Однако сейчас этот звук, казалось, разрушал его мозг.

– Входи уже! – крикнул Адам человеку за дверью.

Из-за неё сразу же показался Мэйсон.

– Мне стоит волноваться за тебя? Вчера я тебя оставил в таком же положении, и сегодня утром  я нахожу тебя здесь же, – сказал Мэйсон, приподнимая одну бровь.

– Тебе стоит волноваться, только из-за отравителя, с остальным я и сам смогу разобраться, – просто, как обычную вещь сказал Адам.

– Ладно, тебе пора собираться в церковь, – разочарованно напомнил Мэйсон.

– Черт! Неужели это уже сегодня? – на это Мэйсон не ответил, только лишь кивнул головой.