Где-то на даче

Маша медленно шла вдоль заборов, около колонки стоял Миша, его невозможно было не узнать. Хоть он и располнел, а шевелюра местами поредела, он остался все таким же шебутным и резким. Сейчас он дергал рычаг на колонке, но его заело, вода не шла. Он ругался, отдувался, но продолжал дергать.

– Привет, -окликнула его Маша.

Миша поднял глаза, уставился на неё, слегка сощурился.

– Маня, -с хрипотцой, обрадованно, произнёс он, – ты ли? Ох какая стала, не узнал бы. Хороша, прям отпад. Ну-ка, покружись, получше рассмотрю.

После этих слов он бросил свои попытки добыть из несчастной колонки воду, подошёл и обнял Машу. От него пахло пивом, потом и сигаретами. Он по-медвежьи стиснул Машу, но очень быстро отпустил и отступил назад.

– Я, тут, эта…,– он смутился,– давай что ли сядем, поболтаем.

Рядом с колонкой стояла лавка. Они присели вместе, оказалось, что доска не приколочена, Миша перевесил Машу, чуть пошатнулся, но удержался, подвинулся центре, было смешно и нелепо наблюдать, как он краснеет и пыхтит.

– Ты к Кате что ли приехала? Я думал -вы и не дружите больше, – по -детски рассуждал Миша.

– Да нет, дружим, -улыбнулась Маша, глядя на отчаянные попытки Миши быть воспитанным, -к крестникам на день рождения приехала.

– А, да, дети у Катюхи прыткие. Вон с моими целый день по грядам носятся, мать ругается. А им хоть бы хны….

– Сколько же у тебя детей? – спросила Маша, вспоминая, как Миша говорил, что у него будет пятеро.

– Трое, -гордо заявил Миша, поглаживая себя по груди. – Старшему уже 15.

Маша быстро сосчитала в голове, выходит, что старший у Миши родился, когда она училась на первом курсе.

– А у тебя? – спросил он

– У меня нет детей, -спокойно ответила Маша

– О, а че тянете с мужем? – бестактно продолжал Миша, -лет то тебе уж….

– Я не замужем, -пожимая плечами, отвечала Маша

– Ох ты ж, а чего так? -озадаченно спросил Миша, – ты девка видная была, не звал что ли никто? Или провыбиралась?

– Не задалось как -то, – подобные разговоры частенько возникали в кругу родственников, даже мама то и дело напоминала, что пора бы уже и внуков, что часики тикают. Маша вспыхнула. Ее раздражала эта тема несмотря на то, что она уже привыкла к бестактности и нечуткости окружающих.

– Паша, вон, тоже один, бирюком сидит. Пока мать жива была, он возил сюда ещё каких- то, а уж сейчас и все, один как дуб.

Маша с удивлением уставилась на Мишу, что он имеет в виду? неужели он читал «Войну и мир»? Или он вспомнил дуб у Лукоморья?

– Какой дуб? – решила она уточнить.

– Ну этот, с которым князь разговаривал, у меня старший сейчас читает, спросил, с чего вдруг главный герой с деревом разговаривает…

Миша болтал без умолку, в какой-то момент Маша перестала улавливать суть разговора, ей казалось, что вокруг нее белый шум.

– Мань, а приходите вечером в лесок, там все наши собираются, – хлопая Машу по плечу, брякнул Миша.

– Ваши? – недоумевая переспросила она

– Ну да, Я, Настя из коттеджа, помнишь? Светка с Серегой, они поженились, Катюха с мужем иногда приходят, ну все, с кем раньше зависали.

Маша чувствовала себя очень странно. Ее жизнь развернулась после школьных лет мировой картой, она много путешествовала, работала. Друзей детства почти не осталось. Были приятели на работе, знакомые в фитнесе и танцах, с ними весело было сходить в баню, в кино, в бар, съездить на шашлыки. У Маши не было каких -то традиций, она спокойно улетала на Новый год в тёплую страну, не наряжала елку, если не было настроения. А эти люди, которых она знала когда-то, до сих пор ездили на свою дачу, собирались все той же компанией и ходили в лесок. Они даже женились на тех, кого знали в детстве. Неужели и так тоже может быть?

Маше всегда казалось, что воспоминания о Паше такие яркие, потому что их роман закончился на пике эмоций, не было ни ссор, ни грубостей, не было расхождения во взглядах, социальных статусах, они никогда не жили вместе, быт ничего не заел. Был костёр, были поцелуи, ночь, полная открытий, и стремительное расставание. Проще говоря, Маша убежала рано утром, пока Паша спал, уехала, и больше они не встречались до сегодняшнего дня. То, что они не пережили, волновало ее. Каждого мужчину своей жизни, в определённый момент, она сравнивала с Пашей. Был один, который дольше всех продержался. Ее начальник. Он был непохож ни на кого. Черты лица очень фактурные, островатые, высокие скулы, волевой подбородок, цепкий взгляд. Красавчиком его не назовёшь, как и душой компании. Но у него при этом было потрясающее чувство юмора, умение организовать все и вся. Они вместе ездили в командировки, иногда ужинали и ходили в кино. Однажды в Казани у них слетела бронь в отеле, и они заселились в один номер. Так все и закрутилось. Он вёл успешный бизнес. Они жили с Машей 2,5 года вместе, когда он засобирался в Германию и сделал ей предложение. Маша получила красивое кольцо. Надо было что-то решать. Она думала и не могла понять, что с ней не так. Маше не хотелось за него замуж. Когда в очередной раз за ужином он повторил свой вопрос, она вдруг выпалила: «Нет!».

Его реакция ее потрясла, он засмеялся, сказал, что в общем-то так и думал. Маша предполагала, что сейчас он предложит ей собраться и уехать, ведь это была его квартира. Но этого не произошло. Они жили, как жили, она вела все бухгалтерские дела его нового проекта, потом проводила в аэропорт и ещё 3 месяца жила в его квартире, пока не съехали жильцы из ее собственной. Они продолжили вместе работать. Он слал ей фотки, звонил. Потом пригласил к себе, и она поехала к нему в Германию. Поездка вышла приятной, даже романтичной. Но через 2 недели Маша вернулась, непонимание не давало ей спать по ночам, она решила внести ясность. В одном из разговоров она спросила, как он видит их дальнейшие отношения.

Он был краток, сказал, что вот так его все устраивает, жениться он в общем то и не хотел, но решил, что порядочный и надо предложить. Если Машу такие отношения устраивают-он будет рад. Машу все в общем -то устраивало. Так и тянулось: звонки, фотки, поездки. Из одной такой она недавно вернулась.

– Ты приходи, ребята будут рады, -кивая, говорил Миша, – ну давай, до вечера.

С этими словами, пиная пыль, Миша пошёл по дороге, слегка приваливаясь на одну ногу. Маша смотрела ему вслед.

Сидеть на лавке под заходящим солнцем было приятно. Ветер обдувал обожженную утром кожу. Маша болтала ногами и не спешила подниматься. Мимо проходили жители посёлка. Никто не обращал на неё внимания. Рядом за забором тётка лет 50 костерила своего мужика, было забавно слышать, как она отчитывала его за то, что он не закрыл дверь сеткой, теперь комната полна мух, которые своими лапками обляпали зеркало. На другом участке строили дом. Пара мужиков колотили каркас, оттуда пахло свежим деревом. Один стоял на стремянке. Маша, прищурившись, разглядывала его. Невысокий, коренастый, он юрко со сноровкой орудовал молотком. Цвет его кожи походил на отваренного лобстера. Наверное, вечером его будут мазать сметаной, а он будет громко кричать и охать.

Из-за поворота показались Катя с Женей. Подруга выглядела чудесно, несмотря на то что она уже не была юной девицей, она сохранила легкую походку. Волосы крупными локонами лежали на покатых плечах. Вырез на сарафане открывал загорелую, бархатную кожу груди и родинку, пикантно устроившуюся чуть правее ложбинки.

Женя обнимал свою супругу за талию, что-то шептал ей на ухо. Катя хохотала. Отмахивалась от него, а он довольный ухмылялся, то ли щипал, то ли щекотал ее за бок.

– Вот ты где? – радостно спросила Катя, -мы идём на костёр, Миша к нам заглянул, сказал, что позвал тебя, вставай, пойдём с нами.

Солнце поглаживало самую кромку леса, его оранжевые лучи прочёсывали верхушки деревьев. Маша с Катей и Женей пробирались к костровищу. Туман стелился, обволакивая засыпающие травы. Воздух тёплый и сладкий слегка дрожал. Волнение, поселившееся в душе с самого утра, росло с каждым шагом. Вступив на поляну, Маша никак не могла понять, зачем же она идёт? Посмотреть на давно ставших ей чужими людей, послушать о том, как сложились их жизни. Или увидеть его, снова поймать взгляд, возможно коснуться плеча?

Огонёк уже мерцал между деревьями, он облизывал дрова, весело потрескивал. Вокруг него аккуратно были разложены брёвна, на которых сидели пришедшие. Невдалеке стоял мангал, Маша заметила, что там орудует Миша, и Женя пошёл к нему помогать. На деревянном столике уже стояла нарезка из помидор и огурцов. Катя поставила туда китайку. Красные бока с жёлтыми крапинами задорно поблёскивали в блюде. Над ними поднимался сладкий аромат мёда.

Около стола стояли женщины. Не всех Маша могла узнать.

Одна явно была Настя. Ее дом был самым красивым в СНТ, большой каменный с арочными окнами, он больше походил на замок. У неё был телевизор и приставка. Ребята часто ходили к ней играть.

Настя весело помахала Маше. Ничего не оставалось, как подойти, поприветствовать старых знакомых. Глядя на них с близкого расстояния, Маша сильно занервничала. Девушки, которых она знала с детства, сильно постарели. Даже в сумерках на лицах читалась усталость. Фигуры у некоторых расплылись. Радостные возгласы, банальные вопросы о работе, семье, детях, сочувственные вздохи бесили Машу. Стоило ей отойти, как Настя шепнула свете на ухо:

– Ты посмотри, приехала, ничего с годами не меняется. Гордячка, почему с ней Катя столько лет дружит? Что тогда, что сейчас-никто ей не нужен. Даже села одна, зачем и пришла- то?

Маша слышала этот недобрый шепот. Ее очень задевали и огорчали подобные речи. В детстве она часто плакала, когда не нравилась окружающим. Ей трудно давалась дружба с девчонками, она постоянно с ними конкурировала. По большому счету у нее не было подруг кроме Кати. Никогда. Став старше, Маша перестала испытывать потребность в тесном душевном общении. У нее появились приятельницы и знакомые, с которыми она весело проводила время, обсуждая работу, новшества в косметологии и заграничные поездки.

Маша присела у костра на самый край, ближе к лесу, и протянула руку к огню. Красные блики коснулись ногтей, разбежались по руке. Через струящуюся дымку она увидела его, Паша наблюдал за ней, стоя под сенью деревьев. На его губах поблескивала слюна, травина, которую он прикусил, придавала ему совершенно разбойничий вид. Глаза сощурились, он наклонил голову слегка на бок. Маша практически чувствовала, как он касается ее, пробегает от кончиков пальцев до шеи, скользит по лицу и волосам.

В этот момент Катя присела рядом и тронула Машу за плечо.

– Маш, что ты загрустила? тебе здесь не нравится? -озабоченно спросила она.

– Не то чтобы, просто я чувствую здесь себя чужой, -прошептала Маша на ухо подруге, -мой образ жизни сильно отличается, а слушать советы, что до сих пор в девках, – Маша криво усмехнулась, стараясь подрожать голосу Насти, и не закончила фразу. -В общем я немного посижу и пойду.

– Я провожу тебя, -встрепенулась Катя.

– Не стоит, я найду дорогу, отдыхай, -примирительно сказала Маша, она чувствовала, что хочет побыть одна.

На поляне было шумно. Миша рассказывал анекдоты, щипал за бок свою толстую жену. Катя болтала с какой-то тёткой, имя которой вылетело из Машиной головы моментально. Женя настраивал гитару. Он любил петь веселые хулиганские песни. От него Маша первый раз услышала про холеру в Одессе и белошвейку.

Пробегаясь по лицам сидящих у костра, Маша постоянно возвращалась к Паше. Он сидел напротив, всегда улыбчивое лицо было жестким, сосредоточенным, он только изредка, украдкой, бросал на Машу двусмысленные взгляды. И когда их глаза встречались, Маша старалась отвести свои. Она чувствовала невероятное напряжение и страх.

– Паш, -обратилась к нему Настя, -спой, а? – голос ее был тягучий, протяжный, то-ли заискивающий, то ли соблазняющий.

Маша слышала эти нотки и раньше, Настя ей никогда не нравилась. Вредная, склочная, распускающая сплетни, кичившаяся доходами своей семьи, она напоминала жабу. Лицо широкое, скуластые, вечная трехслойная тушь на ресницах, яркие губы и вычурные наряды. По прошествии стольких лет она не стала краше. Чёрные волосы, сожжённые краской, выглядели как мочало, фигура оплыла, на руках красовались убийственной длинны наращенные ногти, она улыбалась губами-лепешками и хлопала модными ресницами «лисий взгляд». Маше казалось, что Настя соединила в себе все дурновкусие, глядя на такую «красоту» к горлу подступала тошнота.

Паша взял гитару и легко коснулся струны. Маша с первых аккордов узнала песню. Голос строгий, глубокий, выверенный. Мелодия со средневековыми переборами эхом разносилась под сенью леса, дрожала, замирала и заползала в душу.

«И то, что было – набело,

Откроется потом.

Мой рок-н-ролл -это не цель и даже не средство.

Не новое, а заново,

Один и об одном.

Дорога – мой дом и для любви это не место.

Прольются все слова, как дождь,

и там, где ты меня не ждешь,

Ночные ветры принесут тебе прохладу.

На наших лицах без ответа лишь только отблески рассвета того, где ты меня не ждешь…»1

Маша не могла оторвать взгляд от Пашиного лица. Тени от костра заковали скулы, сделали их более высокими и суровыми, нос заострился, под глазами залегли дымчатые тени. От дыма и темноты ночи зрачки расширились. Большие и чёрные глаза замерли, не моргали. У Маши было ощущение, что Паша смотрит вглубь себя.

Она перебирала в голове все короткие моменты их счастья. То ли от дыма, то ли от нахлынувших воспоминания, в глазах защипало. Стараясь не привлекать внимание, Маша встала, сделала пару шагов к краю поляны, обернулась. Никто не заметил ее дезертирства. Легкой поступью она пошла прочь. В голове звучали финальные строки песни Би-2 «Прощаюсь с тобой, как будто с легендой». Тоска щемила в груди. Действительно, за 15 лет Паша и их короткий роман стали для неё легендой. А для него? Вернуться, спросить? Нет, смешно, как девчонка бегать туда-сюда. Но все-таки Маша замерла, прислушалась. Песня, которая звучала теперь, тоже была до боли знакома, голос отталкивался от сосен, ночной лес вторил певцу:

«Мы не ангелы парень,

Нет мы не ангелы,

Там на пожаре утратили ранги,

Но нет к таким ни любви, ни доверия,

Люди глядят на наличие перьев…».2

–Не ангелы, точно, -повторила Маша невидимому теперь певцу, то ли заговаривая, то ли успокаивая себя.

Ей стало холодно, когда она вышла из дома, было так жарко, что ей казалось- пятки вот-вот сварятся, а сейчас на траве лежала роса. Откуда -то ветер принёс тучи, они закрыли звёзды и грозились пролиться дождем.

Лес был полон шорохами, стрекотанием, где-то ухнуло. Может быть это сова?

– Снова решила сбежать? Или здешняя компания не достойна твоего внимания? —с презрением сказал Паша.

Маша резко обернулась.

Паша медленно наступал на Машу. Ей казалось, что такая долгожданная встреча происходит слишком наигранно, чересчур театрально. Все должно было быть как с Мишей, легко, непринужденно, оставив толику романтичного разочарования. А сейчас у неё в душе разыгрывалась трагедия. Королева драмы. Так попсово можно назвать все ее переживания. Какой стыд, взрослая женщина, ведущая себя словно подросток.

– Да, хотела сбежать, – стараясь сохранить остатки самообладания, на резком выдохе сказала Маша, – я очень хотела увидеть тебя, а потом испугалась, я не знаю, что говорить, – почти выплюнула она последние слова.

Он подошёл совсем близко, она чувствовала его запах. Это уже не были дешёвые сигареты и модный тогда «Axe эффект». От него пахло солнцем, травой, недавно срубленным деревом.

– Ты начни с того момента, как сбежала утром, оставим записку с сентиментальными словечками, – укоризненно сказал Паша, проводя рукой по ее щеке, – я как идиот пытался понять, что я сделал не так, почему ты это сделала?

– Катя моя подруга, и это была огромная подлость, странно, что ты не понял, – шарик тревоги, прыгавший внутри живота, сдулся, теперь на его месте голову поднимала злость.

– Подлость, -смакуя на языке это слово повторил Паша, -а как надо было? Умчаться с тобой в закат?

– Нет, ничего не надо было, – с поспешной горячностью, желая оттолкнуть его, воскликнула Маша.

Она не любила шумных разборок, обычно выбирала выражения. Раньше ей удавалось держать себя в руках, но только потому, что никто не вызывал настоящих сильных чувств. Сейчас же, все, накопленное годами, хлынуло наружу.

– Если я правильно помню, я не один хотел. Ты неоднократно давала мне это понять, что ты написала на зеркале? Что не сможешь забыть? Пожалуй, я был тебе не безразличен. Так что я не один совершил подлость.

Маша фыркнула:

– Не один, я и не отрицаю. Но если тебе было все равно, то я не хотела обманывать….

– Ты трусиха, – мягко и вкрадчиво сказал он.

– Ты не лучше, ты же не ушёл от Кати, ты целый месяц водил ее за нос,– возмущение, которое так долго Маша глушила угрызениями совести, наконец прорвалось.

Годы обиды высунули свой нос из самых глубин подсознания, на самом деле, когда она сбегала утром, не только стыд гнал ее прочь, ей хотелось знать, кого же он выберет: ее или Катю. И она думала, что он выбрал не ее. Уязвлённое самолюбие, желание доказать ему и всем остальным, что она лучшая, несколько лет пихали Машу в спину.

– Сложно уйти, когда тебя бросили, да и зачем, если не для кого, мне с ней нормально было-качая головой заметил Паша.

– А не зачем значит? -зло прошипела Маша

– Вообще она меня сама бросила, мы с ней слишком разные, и надо заметить: я не возражал. У меня много таких было, но все-не то, а с тобой я хотел на совсем, чтоб серьезно, – он осекся, наблюдая за Машей.

Она молчала, ключицы, белеющие в сгущающихся сумерках, ходили резко вверх-вниз. Маша тяжело дышала, от долгого дня начало стучать в спине, руки и ноги отяжелели, кожа покрылась мурашками. Туман оседал на плечах, волосах, лице, холодными капельками скатывался в вырез сарафана, кончиками пальцев ног Маша чувствовала лежащую на траве росу.

– Тебе холодно? – спросил Паша, голос звучал глухо.

Маша кивнула, ей стало отчетливо понятно, что этот разговор не имеет смысла, он может быть сколь угодно долгим, но не приведёт ни к чему. Как он соединяет в одном предложении формулировки много и на совсем. Какой странный и нелогичный, как давно все это было. Ничего уже не исправишь и ничего не вернёшь.

Паша снял джинсовую куртку и накинул ее Маше на плечи.

– Хочешь, пойдём к костру? -он махнул рукой в том направлении, где слышался весёлый смех и куда с азартом летели мотыльки.

Маша отрицательно покачала головой.

– Я лучше пойду домой, завтра у моих крестников день рождения.

Ноги дрожали, она побрела прочь от костра, от него. Ей страшно хотелось услышать красивые слова или понять, что все это время они любили друг друга. Но он сказал совсем не то, что ей хотелось услышать. В три шага он догнал ее и схватил за руку. Притянул ее к себе. Поцелуи были такими же яркими, обжигающими, как и тогда. Именно из-за них Маша могла совершить любую подлость, его прикосновения сводили с ума. Страх, раздражение, злость растаяли. Вместе с солнечным светом покинул Машу и стыд.

– Пойдём ко мне? – шептал Паша ей на ухо.

Маша не могла отказаться от этого предложения, она была уверена, что пожалеет. Но также хорошо она осознавала, что больше всего на свете она хочет снова окунуться в воды первой любви.

Ходики отсчитали 3 часа ночи, когда Маша выбралась из постели, взглянула на спящего Пашу. Она снова уходила, не дождавшись его пробуждения. То ли от того, что темнота ладонями обнимала его лицо, то ли из-за того, что он спал, выглядел он так же, как и15 лет назад.

Маша окинула взглядом комнату, старая посуда, небрежно брошенные в угол вещи, какие-то авто детали- все это казалось ей таким мало прилагаемым к ее жизни. Что общего у них может быть? Она бросила на Пашу последний взгляд и выскользнула в сад.

Надвигалась гроза. Ветер раскачивал верхушки деревьев, рвал ветки. Крупные капли падали на плечи. Маша шла быстро, не оборачиваясь, ее била дрожь. Она мысленно прокручивала его прикосновения, снова вздыхая. Но, кроме этого, совершенно не могла представить, что скажет сейчас Кате и ее семье. Где она пропадала весь вечер.

Дождь усилился. Маша почти бежала. Около забора нервно оглянулась. Было тихо, свет в окнах не горел. Она вошла в калитку. На ступеньках террасы сидела Катя. В руках у неё светился телефон, на плечи был наброшен пуховый платок. Волосы, рассыпанные по плечам, завивались барашками, она откидывала их назад, но ветер упрямо возвращал пряди на грудь. От скрипа калитки Катя вздрогнула и подняла глаза. Маша подошла к ней и села рядом.

– Нагулялась? – озабоченно спросила Катя.

– Более чем, извини, я должна была предупредить…

– Не волнуйся, все взрослые люди, никто не подумал, что тебя съели волки, но мама хотела отправить Женю на поиски.

– Извини, я собиралась прийти раньше, -устало сказала Маша.

Катя повернула к ней своё на удивление серьёзное лицо. В глазах читалась скорбь и печаль. Она попыталась улыбнуться. Но вышло неуклюже.

– Я так и подумала, но говорить маме, что ты заночуешь у Паши, я не стала, -бросила Катя.

Маша вдохнула поглубже, этот разговор должен был состояться гораздо раньше. Она отчетливо понимала, какую ошибку совершила, обманывая единственного близкого друга.

– Да, действительно, не стоит волновать тетю Люсю. Я вернулась, со мной не случилось ничего страшного.

– Ты его любишь? – странным голосом спросила Катя. В нем читалось любопытство.

– Я не знаю, столько лет прошло. Но я никак не могла отделаться от мысли, что свернула не там. Прости меня, прости, что не говорила тебе правду, обманывала…

– Я не знала, что он тебе нравится, -прервала оправдания Катя.-Я видела, что ты трудно переживала наш с ним роман, но не могла понять в чем причина, ведь ты так явно высказывалась на его счёт, считала его беспутным. Я так долго ломала голову, почему ты умчалась однажды утром. А потом Настя рассказала, что видела вас с Пашей. Все встало на свои места, я очень разозлилась на тебя. Почему ты не сказала? Зачем уехала?

– Я не хотела с тобой ссориться и обижать. Спешила уехать, чтоб не мешать вам. Как бы глупо это сейчас не звучало. Мне очень стыдно. Я сожалею.– Маша положила голову на руки. Было тяжело и грустно. Дождь стучал по крыше. Дуло в лицо.

Катя вздохнула, привалилась к поручню.

– Как видишь, твой отъезд мало что изменил. Ты же знала, что я хочу с ним расстаться. Ради чего?

– Что ради чего? -не понимала Маша.

– Ты могла мне рассказать, что вы нравитесь друг другу. Зачем за спиной?

Маше казалось, что она снова оказалась в детском лагере. Как- то летом, когда ей было 10 лет, она ездила на 1 смену отдыхать. Девочки, с которыми Маша жила в одной комнате, нашли осятник, но вместо того, чтобы уйти и позвать взрослых, одна из девчонок взяла палку и начала тыкать в гнездо. Естественно, осы вылетели и начали жалить. Вот и сейчас, как в дурновкусной мелодраме Катя тыкала в гнездо из воспоминаний, и жильцы больно жалили обеих подруг. Но только никто из взрослых не мог вмешаться и прекратить нападение.

– Я не понимаю, что ты хочешь от меня услышать. Я была влюблена, он обратил на меня внимание, мне казалось, что это судьба, больше всего мне хотелось …,– Маша вдруг залилась краской, ей было неловко сказать о том, чего же ей хотелось. Катя всегда проще относилась к близости с парнями, у неё были юноши и кроме Паши, а Маша хотела, чтоб у неё все было по-особенному.

Катя кивнула.

– Хотелось, ну это я могу понять, – криво усмехнувшись сказала она.

– Ты все ещё обижаешься на меня? -осторожно спросила Маша.

– Давно нет. Когда мы встретились с тобой после долгой разлуки, и ты ни словом не обмолвилась, я решила, что это был просто эпизод, что тебе за него стыдно, и не стала спрашивать.

Маша кивнула.

– Так и было.

Пойдём спать? – предложила она.

– Ты иди, я посижу ещё, – ответила Катя, поправляя платок на плечах.

Маша поднялась, холод ночи пробрался под кожу, ей хотелось оказаться как можно дальше от этого места, у себя дома, в мягкой постели, где все просто и понятно. Где она одна хозяйничает. Все 15 лет Маша старательно возводила стены. У нее были приятели, любовники. Было удобно, комфортно и безопасно.

Гроза разразилась, молния вспыхнула прямо над домом. Удар грома раскатился по саду, когда дверь хлопнула у Маши за спиной. Всю ночь ей снились кошмары, под ухом что-то возилось. Ветки стучали по крыше, тоска караулила у подушки.

Утро ворвалось в комнату, пощекотало Машин нос лучом солнца, она звонко чихнула и открыла глаза. Маленькая комнатка справа от террасы была заполнена светом. От ночной бури не осталось и следа. Пылинки планировали в воздухе. Казалось, что вчерашние приключения-дурной сон. Маша сладко потянулась, откинула одеяло и опустила ноги на пол. Так приятно ощущать тёплое дерево. За окном было тихо, она распахнула ставни, свежий воздух ворвался в комнату и унёс следы мучивших ее кошмаров , Маша посмотрела на часы. 7 утра. Возвращаться в кровать не хотелось. Тихонечко она вышла из комнаты. На удивление тетя Люся уже готовила завтрак.