Холод в Берлине

– Вы сказали Тищенко? Бойко Тищенко?

– Все верно. Он настаивал, чтобы я его запомнил.

– Он работает на Котикова и Тюльпанова. Первый – начальник Советского информационного бюро, а второй – его правая рука. Вы угодили прямо в яму со змеями.

Я закурил последнюю сигарету и скомкал пустую пачку.

– Тюльпанов умен и очень образован, – продолжал Гарднер. – В прошлом году ему поручили возродить местную культурную жизнь, чтобы сложилось впечатление, будто советские солдаты способны на нечто более духовное, чем грабежи и изнасилования. Под его руководством возобновились концерты труппы Государственной оперы и других театров, Тюльпанов организовал гастроли Большого в Берлине. Также основал Дом культуры, который, несмотря на название, не что иное, как логово русских шпионов и их немецких информаторов.

– Все это не имеет ко мне никакого отношения, – заметил я. – Я здесь только ради интервью с Белфордом, помните?

– Ну, вы теперь в самой гуще событий, хотите того или нет. Убийство уже пытаются повесить на нас, хотя никто даже не знает наверняка, было ли убийство, а значит, поползут всевозможные слухи.

– Убийство было. Я знаю наверняка. Когда я ушел из дома, убийца вернулся и спрятал труп.

– Не важно. Русские сейчас на нас зуб точат.

– Почему?

– Потому что они проиграли выборы в Берлине и теперь ищут козла отпущения.

– Понятно. Кстати, мне нужно купить сигарет. Не окажете услугу?

– В пакете есть две пачки «Лаки страйк». А еще кофе, шоколад, сыр, мыло и бритвы.

– Спасибо.

– На здоровье. Наши хотели посадить вас на ближайший поезд до Гамбурга, а затем – на пароход домой. И ваше немецкое происхождение делу не помогает, если вы понимаете, о чем я. Но я их убедил, что такими действиями мы только добавим масла в огонь, создавая впечатление, будто заметаем следы.

– Мне все равно, чего они хотят. Я иду в полицию.

– Зачем?

– Затем, что убили человека. В нашем секторе, между прочим.

– Не стоит спешить. Советы повязали начальника берлинской полиции, Маркграфа, так крепко, что он даже бровью пошевелить не может.

– Как?

Гарднер допил кофе и поставил кружку на стол.

– Учитывая обстоятельства, в этой стране у всех есть темное прошлое, и будущее каждого зависит от того, кто судьи и закроют ли они глаза на те или иные прегрешения. Сразу после взятия Берлина Советы целых три месяца заправляли городом в одиночку. К тому времени как сюда добрались мы, они уже поставили своих марионеток почти на все ключевые посты. Возьмем, к примеру, Маркграфа: прежде он не имел никакого отношения к полиции, был пехотинцем, на Восточном фронте его ранили и взяли в плен. За два года лагеря для военнопленных он стал коммунистом. Полиция пляшет под дудку Советов, а слова «изнасилование и убийство немки в американском секторе» – это музыка для их ушей.

– Я попытаюсь найти честного полицейского, готового провести беспристрастное расследование.

– С таким же успехом можете искать девственницу в борделе. Ладно, допустим, вы найдете святого. А на следующий день русские переведут его на другое дело, арестуют или отправят в один из своих лагерей.

– Да бросьте!

– Послушайте! Легавые находятся в весьма щекотливом положении. Перед войной нацисты объединили все правоохранительные органы в одну организацию. То есть крипо[6] работало рука об руку с гестапо и СД, разведывательным подразделением СС. Недалеко от Рейхстага стоит здание из красного кирпича под названием Роте Бург: там заседало полицейское руководство. Мы до сих пор не знаем точно, кто кем был и что делал во время войны, и не узнаем никогда, потому что архивы уничтожены. Но что мы знаем точно, так это что нацисты регулярно использовали полицию для грязной работы и она подчинялась им беспрекословно.

– Ладно, тогда я обращусь к нашей военной полиции. Поскольку преступление произошло в американском секторе, она обязана заинтересоваться.

– И что именно вы там сообщите? Вы не можете провести опознание: трупа-то нет.

– Труп был, но его спрятали.

– Вам просто-напросто не поверят.

– К счастью, вчера вечером у меня был с собой фотоаппарат, и я сделал пару снимков. – Я указал на свою сумку. – Пленка здесь.

– Прошу прощения?

– Вы не ослышались. Мне только нужно найти место, где ее проявить.

– Надеюсь, вы не заикнулись о ней перед русскими?

– Если бы они знали о пленке, то кричали бы об этом во всех своих газетах, вам так не кажется?

Гарднер поднялся, а я убрал сигареты и провизию из пакета в шкаф. Передвигаясь в крошечном помещении, мы почти задевали друг друга.

– Теперь поедем в Дом Америки, – заявил капитан. – С вами кое-кто хочет познакомиться.

– Кто?

– Некто очень важный. Одевайтесь, я подожду в коридоре.

Гарднер вышел, оставив дверь приоткрытой. Захлопнув окно, я почистил зубы, побрился, переоделся и положил в наплечную сумку шоколадные батончики и несколько пачек сигарет – единственную твердую валюту в Берлине. Когда я переступил порог квартиры, ждавшие в коридоре двое мужчин в форме вежливо попросили у меня ключи.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Кройцберг – в описываемое время округ, ныне один из районов Берлина.

2

Ты говоришь по-немецки? (нем.)

3

Гейдельберг – город в Германии, где находится старейший и один из наиболее престижных университетов в стране.

4

В общем составе СС выделялись части «Мертвая голова» для охраны концентрационных лагерей и расправы над узниками, а также войска СС – соединения, которые участвовали в боевых действиях.

5

Джи-ай (англ. G. I.) – прозвище американских солдат. Считается, что своим происхождением обязано аббревиатуре GI (Galvanized Iron – оцинкованное железо) на армейских мусорных баках и других металлических предметах, однако во Вторую мировую войну расшифровка была переосмыслена как Government Issue (казенное имущество).

6

Крипо (нем. Kripo от Kriminalpolizei) – сокращенное название уголовной полиции в нацистской Германии.